Получив пост министра финансов в 1892 году, Витте показал себя «во всей красе», политиком, способным вывести державу на новый уровень. Он собирался превратить Россию в промышленную державу, которая переступит через порог аграрного общества к капитализму.

С помощью привлечения иностранных капиталов в экономику, Витте планировал в течение десятилетия догнать в промышленном развитии ведущие страны Западной Европы и составить им конкуренцию на международном рынке. Одним из определяющих факторов в развитии экономики он видел модернизацию путей сообщения и транспорта. Во всех своих реформах Витте преследовал лишь одну цель - привести державу на новый уровень, которому характерен прогресс во всех отраслях хозяйства страны.

Винная монополия

По инициативе Витте в 1894 году была введена государственная монополия на торговлю крепкими спиртными напитками. Винная монополия -- это исключительное право государства на приобретение и продажу спиртных напитков. Допускается частное производство при условии, что вся готовая продукция обязательно продается государству. Государству принадлежит и право ввоза спиртных напитков.

Цели винной монополии:

• * Увеличить доходы казны путем добавления к налоговым поступлениям торговой прибыли.
• * Поднять качество водки.

* Уменьшить пьянство, прививая населению культуру потребления крепких напитков.

* Создать благоприятные условия для развития сельскохозяйственного винокурения, сбыт продукции которого в казну по твердым ценам был бы обеспечен.

В России водка с давних времен и до сих пор остается одной из важнейших статей дохода казны, а при Витте торговля водкой производилась только в казенных винных лавках, ректификация (обработка спирта и приготовление водки) делалась также государством. Производство первичного спирта оставалась за частными заводчиками. Однако заводчики могли произвести лишь столько спирта, сколько предпишет государство и соответственно продавать могли только это количество.

В окончательном варианте план Министерства финансов, утвержденный 6 июня 1894 г., состоял в следующем:

• * Винокурение производится на частных заводах.
• * Казенные службы закупают у них продукцию по ценам, установленным Минфином для каждой местности.
• * Продажа спирта, вина и водочных изделий составляет исключительное право казны (как из казенных, так и частных заводов).

* Спирт и вино поступают в продажу только в очищенном виде.

* Очистка спирта перегонкой и производство водочных изделий производятся и на казенных, и на частных заводах.

* Продажа спиртных напитков разрешается и в заведениях частных лиц в запечатанной посуде и по установленным ценам.

Реформа возымела положительный результат. К 1899 г. весь питейный доход составил 421,1 млн. рублей против 297,4 млн. рублей в 1894 году, а к началу 1900-х годов доля питейного дохода составила 28% всех обыкновенных бюджетных поступлений. При Витте винная монополия давала около миллиона рублей поступлений в день и именно при нем бюджет страны окончательно стал строится на спаивании населения.

Реформы Витте. Введение "винной монополии".

Реформы в России на рубеже XIX-XX.

Проблема модернизации России - столь актуальная в сегодняшние дни - перед нашим обществом возникала и сто лет назад. Тогда решить столь тяжелую (и, возможно, неблагодарную) задачу попытались два человека, ставшие символами "перестройки" России на рубеже XIX-ХХ вв. - Сергей Юльевич Витте (1849-1915) и Петр Аркадьевич Столыпин (1862-1911).

Как известно, в конце XIX в. из-за господства феодальных пережитков Россия значительно отставала в экономическом развитии от промышленных стран Запада. Впрочем, Россия не была одинокой. Вместе с ней подобные трудности испытывали Австро-Венгрия, Италия, Япония. По образному выражению, "эти страны составили второй эшелон, вставший на капиталистические рельсы и отправившийся вдогонку за локомотивами мировой промышленности". Условия для экономического роста Россия имела - с 1893 г. в стране начался промышленный подъем.

Как правило, в связи с реформами в России мы больше вспоминаем о Столыпине (из-за его знаменитой и неоднозначной по характеру проведения аграрной реформы), хотя в действительности разработчиком земельного обустройства явился "отец" золотого рубля Витте.

Реформы Витте. Введение "винной монополии".

Сергей Юльевич, выходец из типичной провинциальной дворянской семьи (родился в Тифлисе, т.е. Тбилиси) среднего культурного уровня, окончил Новороссийский университет в Одессе и поступил работать в управление Одесской железной дороги. Витте пришлось пройти все ступени государственной службы, начиная от работы в билетной кассе (1870) и заканчивая постом министра путей сообщения (1892).

Программа Витте, ставшего 1 января 1893 г министром финансов (сохранит пост в течение одиннадцати лет) предусматривала широкое внедрение политики государственного капитализма. Ускоренное промышленное развитие страны он рассчитывал обеспечить путем решения двух взаимосвязанных задач - привлечение иностранного капитала в виде займов, инвестиций и таможенная защита отечественной промышленности от западных конкурентов в сочетании с поощрением русского экспорта.

Но под программу требовались большие деньги. Казенное строительство в России было убыточным, а иностранных займов не хватало из-за ненадежного положения рубля и больших ограничений российских законов для чужеземных промышленников.

С целью получения средств Витте пошел традиционным путем предшественников: увеличением налогов с населения. Впрочем, иное придумать трудно (кроме системы займов), поскольку любая государственная программа всегда осуществляется за счет государственных средств, т.е. за счет налогоплательщиков. В числе мер по повышению доходности бюджета особое место в программе Витте занимало введение знаменитой винной монополии государства на производство и торговлю спиртными напитками.

18 июня 1894 г. - Николай II утвердил новое "Положение о казенной продаже питей", введенное в действие с 1 января 1895 г. в вышеупомянутых губерниях. Процесс введения винной монополии оказался долгим и растянулся на семь лет. В частности, в Московской губернии - с 1 июля 1901 г.

В итоге под контроль государства попало практически все производство спирта и вся торговля винно-водочными изделиями. К реализации допускали только оплаченную акцизом (косвенный налог, установленный на каждый градус выкуренного спирта) продукцию, и только с казенных складов. Розничные цены при введении монополии практически не пострадали.

Идея питейной реформы Александра III. Цели питейной монополии. Домонопольное качество "высших питей". Водки бр. Смирновых. Фальсификация алкоголя. Причины роста потребления алкоголя в XIX веке. "Картофельная" водка. С.Ю. Витте и Д.И. Менделеев. Водочный стандарт для монополии. Принципы питейной монополии. Винокурение. Производство вина. Продажа вина. Становление питейной монополии (1895-1898 годы). Попечительства о народной трезвости. Утверждение питейной монополии в стране (1899-1904 годы). Питейная монополия в Енисейской губернии. Завершающий период питейной монополии (1905-1914 годы).

Питейная монополия, начавшаяся в период активного экономического роста России и просуществовавшая до Первой мировой войны, неразрывно связана с фигурой Сергея Юльевича Витте (1849-1915). Видный государственный деятель России, инициатор ряда прогрессивных реформ конца XIX-начала XX века - главное действующее лицо в разработке и развертывании по всей стране питейной реформы. Его позиция заключалась в том, что реформа должна преследовать, прежде всего, народное отрезвление, а затем уже интересы фискала . В большинстве энциклопедий (Брокгауза и Ефрона, Бр. Гранат и КО, Т-ва "Просвещение", БСЭ), справочников, в некоторых научных публикациях о винной монополии и деятельности Витте как министра финансов главной и определяющей задачей введения винной монополии всегда выдвигалась и выдвигается до сих пор задача фискальная. При этом признается существование других задач монополии, но все они достаточно незначительны, несерьезны по сравнению с задачей фискала. Сложную, противоречивую натуру С.Ю. Витте по-разному оценивали современники и историки, часто незаслуженно принижая его роль в различных областях российской государственности. В настоящее время интерес к фигуре С.Ю. Витте значительно вырос. Об этом свидетельствует хотя бы то, что в последние несколько лет о нем пишут, переиздают его книги. В 1997 году вышел двухтомник его воспоминаний, в 1994 году переиздалась книга Б.В. Ананьича и Р.Ш. Ганелина "Витте-мемуарист", в 1998 году появилась интересная монография А.П. Корелина и С.А. Степанова "С.Ю. Витте - финансист, политик, дипломат". Его личности стали посвящать целые главы в учебниках по истории ("История России с начала XVIII до конца XIX века" Л.В. Милова и др.).

Становление питейной монополии проходило в период пребывания С.Ю. Витте на посту министра финансов (1892-1903). Он уделял ей колоссальное количество времени, пытался всегда лично ознакомиться с ходом реализации реформы, посещая губернии, казенные винные лавки, винокуренные заводы и очистительные склады. Огромное количество циркуляров министерства финансов по вопросам питейной монополии свидетельствует о серьезнейшем отношении и детальнейшей проработке Витте этого вопроса. Идея питейной монополии, по словам самого Витте, принадлежит Александру III . С мыслью о питейной монополии император обращался к министру финансов Н.Х. Бунге (министр до 1888 года). Последний посчитал это дело неисполнимым и без результатным. Обращался Александр III и к последующему своему министру финансов, предшественнику Витте - И.А. Вышнеградскому (министр в 1888-1892 годах). Он тоже уклонился от развития этого вопроса. Как только Витте вступил в управление министерством финансов, государь захотел поручить ему исполнение кроме строительства Сибирской железной дороги еще и реформы питейного дела, так как "его крайне мучает и смущает то, что русский народ так пропивается и что необходимо принять какие-нибудь решительные меры против этого пьянства" . После долгих разговоров с Витте Александр III пришел к заключению, что полумерами, наподобие откупной или акцизной системы сделать в этом вопросе ничего нельзя, а потому он решил ввести питейную монополию. В конце концов была задумана такая реформа, которая по своему объему и новизне была совершенно необычайной, не имеющей аналогов в практике других стран.

С.Ю. Витте пишет в воспоминаниях: "Основная мысль питейной монополии заключается в том, что никто не может продавать вино, иначе как государство, и производство вина должно быть ограничено теми размерами, в каких сие вино покупает государство, а следовательно, и удовлетворять тем условиям, какие государство ставит как откупщик" . Реформа имела несколько целей. Во-первых, фискальную - добиться увеличения доходов казны, во-вторых - улучшение качества крепких напитков, в-третьих - повышение культуры их потребления. Которая из них была главной? Из этих проблем, которые собирались решать введением питейной монополии, самыми острыми и наболевшими, по существу, были вторая и третья. Проблема увеличения доходов казны - вечная проблема государства, на фоне экономического роста того времени она не представлялась насущной. Ее можно было рассматривать как получение дополнительных, но не жизненно важных доходов казны. Существующая до винной монополии акцизная система предполагала производство "высших питей", то есть алкогольных напитков с повышенным содержанием спирта, всем, у кого для этого были деньги и желание. Водка для России - продукт массовый, поэтому успех был у той фирмы, которая имела низкую себестоимость своей продукции. Качество продукции, напрямую зависящее от себестоимости, практически у всех российских фирм было очень низким. Такое заключение сделал в 1894 году Комитет по изучению качества "высших питей" во главе с Д.И. Менделеевым. Он был организован правительством (по инициативе С.Ю. Витте) накануне развертывания в стране питейной монополии. Было показано, что 64,7% исследовавшихся в лаборатории водок частных фирм были изготовлены из спирта-сырца и содержали метиловый спирт . Отметим любопытный момент работы этой комиссии. Проводившие анализы ученые и лаборанты были очень удивлены тем, что "считающиеся лучшими" и имевшие большое распространение водки Смирновых, Ивана Алексеевича и Петра Арсеньевича, оказались низкого качества.

В официальной записке, составленной по этому поводу, отмечалось, что в распространении водки в народе не всегда имеет значение качество, в котором простой народ и даже такие потребители, как офицеры, по существу, не особенно разбираются. Зато умение фирмы распространять свой товар, придать выигрышную внешность этикеткам и форме бутылок, выдумать благозвучное, повышающее доверие название (вроде "Императорская"), играет значительную роль в создании торговой репутации. Иногда простое повышение цены одного и того же состава водки, но налитого в бутылки с различными этикетками заставляет потребителей считать и даже уверять других, что водка высокой стоимости лучше, хотя лабораторный анализ легко опровергает это заблуждение . Низкое качество "высших питей" и их фальсификация были широко распространенным явлением. Этому способствовали, с одной стороны, отсутствие каких-либо стандартов на выпускаемую продукцию, с другой - низкие потребительские требования к качеству. Все это было характерным для второй половины XIX века, для акцизной системы.

Центрами фальсификации были Москва, Варшава, Одесса, Рига. К ликерам, водкам и наливкам практиковались добавки различных эссенций, состоящих из сложных эфиров капроно-, каприно- и каприловых кислот и метилового, этилового и преимущественно амилового алкоголей. Нередко в "высшем питье" встречалась примесь гаултерового масла. Такие напитки при чрезмерном их употреблении могли вызывать конвульсии и эпилептические судороги. Последние могли быть вызваны и при употреблении фальсифицированных напитков с добавлением бензонитрила и бензальдегида. Добавлялась и серная кислота - для крепости, и масса других вредных для здоровья веществ. Возвратимся к смирновским водкам как к одним из самых распространенных среди народа. Для улучшения питкости низкокачественных напитков к ним добавляли азотную кислоту, различные эфиры и соли. Во всех номерах смирновских водок (№№20, 21, 31, 32, 40) при скрупулезной химической проверке были найдены азотная кислота, аммиак, азот амидных соединений, большое количество солей (от 439 до 832 мг/л), значительное количество эфиров (от 17,3 до 89,4 мг/л) . Вот почему повышение качества крепкого алкоголя было одной из главных целей проводимой реформы. Центральная химическая лаборатория, группа ученых (Д.И. Менделеев, В.Д. Менделеев, Н. Тавилдаров, М.Г. Кучеров, А.А. Вериго, В.Ю. Кршижановский и др.) совместно с министром финансов занимавшиеся всеми проблемами введения в России водочной монополии, добивались того, чтобы одним из главных принципов проводимой реформы стали не только концентрация всего производства водки в руках государства и установление на нее единого для всей страны высокого государственного стандарта качества, но и обязательное устранение искусственных примесей из этилового спирта, а само изготовление этого спирта производилось бы исключительно из зерна. Защищаясь от нападок противников, обвинявших его в сознательном спаивании народа, Витте во всеподданнейшем докладе о государственной росписи на 1899 год писал, что введение казенной монополии на продажу водки "не имеет в виду найти источник доходов", а главная цель этой меры - упорядочение винной торговли. "Потребление алкоголя, сравнительно с другими странами, у нас невелико, но крайне неравномерно, - писал Витте. - В частной торговле вино и спирт появляются нередко с вредными, расшатывающими здоровье, примесями. Самые условия этой торговли, допускающей, при неразборчивости в средствах, извлечение из нее наибольших выгод, способствовали укоренению многообразных злоупотреблений, разорявших низшие классы населения" .

Потребление в России спиртного последние три столетия неуклонно увеличивалось и особенно интенсивно в XIX веке. Усиление алкоголизации общества в XIX веке дореволюционные исследователи связывали с началом промышленного производства дешевой картофельной водки, что сделало алкоголь, по их мнению, общедоступным . Но картофельная водка была характерна только для незерновых областей европейской части России. Особенно большое распространение эта водка получила в прибалтийских провинциях. В хлебных областях водку делали из зерна. В Сибири же она готовилась исключительно на ржаном спирте. Все определялось стоимостью используемого материала и технологическими особенностями винокурения. Выкурка спирта из зерна эффективнее в 2,5 раза, чем из картофеля. Из 100 частей хлеба получается 25 частей спирта, тогда как из 100 частей картофеля только 10 частей спирта. При этом себестоимость картофеля в некоторых областях России была выше, чем зерновых. Сюда можно добавить разницу в условиях хранения картофеля и зерна и их перевозки, а также стоимость этих материалов для винокурения на месте. Исходя из этого можно предположить, что широкое распространение в России в XIX веке картофельная водка не получила прежде всего в силу экономических причин, поэтому и говорить об удешевлении водки за счет используемого картофельного материала не правомерно.

Статистические исследования того периода показали, что активная тяга к алкоголю была характерна для людей с самыми низкими доходами. У людей со средним уровнем дохода увеличение материального достатка сопровождалось ростом расходов на алкоголь. Большие физические нагрузки усиливали тягу к алкоголю. В крупных городах пили в несколько раз больше, чем в деревне. Была выявлена годовая, пятилетняя и десятилетняя цикличность в потреблении алкоголя. Проведение дополнительных статистических широкомасштабных исследований с привлечением параметров производства и продажи алкоголя, доходов казны, данных вытрезвителей6, семейных бюджетов разных слоев населения, разбивка данных по географическим, климатическим зонам, промышленным и сельским районам фактически не дали ответ о причинах повышенной алкоголизации российского общества в XIX веке. Была выдвинута такая гипотеза: поскольку Россия является главным образом земледельческой страной, причиной алкогольной цикличности выступает урожай, повышающий покупательскую способность основной массы населения, а обстоятельством, блокирующим потребление спиртного, является рост цен на него. Многие социологи стали склоняться к мнению, что главный виновник интенсификации алкогольного потребления - пролетаризация населения, его урбанизация . Распространению алкоголизма способствовала давняя кабацкая привычка пить водку без закуски. Именно кабак сформировал питейные установки и стереотипы, от которых, кстати, мы до сих пор не можем избавиться ("После первой не закусывают", "Чай не по нутру, была бы водка поутру" и пр.). Именно кабак способствовал атмосфере терпимости к пьяным людям, превратив выпивку в атрибут национального образа жизни. Формировалось же это веками, начиная с Бориса Годунова, но только во второй половине XIX века стало приносить горькие плоды. А существенным подспорьем в созревании плодов алкоголизации, его бикфордовым шнуром стало освобождение крестьянства от крепостничества. Еще одним подспорьем было плохое качество потребляемого алкоголя, что провоцировало быстрое привыкание к нему - алкоголизм, не говоря уже о снижении продолжительности жизни, на это тогда просто никто не обращал внимания. Низкая культура потребления алкоголя к концу XIX века стала характерной для крестьянской, рабочей, обывательской и купеческой среды. Что же касается Сибири, здесь проблемы и качества, и алкоголизации населения не стояли так остро, как в европейской части России. Отчасти это происходило из-за меньшей скученности населения, отчасти из-за высокого качества используемых продуктов и, как ни странно сейчас об этом говорить, высокого требования в Сибири к используемым продуктам.

Таким образом, задачи питейной монополии прежде всего определялись выпуском качественной государственной водки и повышением культуры потребления алкоголя. Именно эти задачи прежде всего ставило перед собой финансовое ведомство во главе с С.Ю. Витте. Это подтверждается и расширением полномочий губернаторов и управляющих акцизными сборами по надзору за водочной торговлей и созданием с самого начала развертывания питейной монополии комитетов попечительства народной трезвости, о чем речь пойдет ниже, и многими другими свидетельствами. С.Ю. Витте был для современников постоянным объектом критики. За время государственной деятельности, начиная с министра финансов, он приобрел очень много врагов в высшем аристократическом обществе. Его обвиняли в чрезмерном внимании к торговле и промышленности в ущерб земледелию, в заключении невыгодных займов, в распродаже России и, конечно же, в спаивании деревни и всей страны в целом. В годы советской власти отношение к Витте не изменилось, он представлялся царским чиновником, имеющим отношение и к "кровавому воскресению", и к спаиванию трудового народа ради доходов казны. В действиях в отношении монополии усматривалась неискренность Витте, писавшего во всех циркулярах, во всех своих выступлениях о главной цели монополии - народной трезвости, что было руководством к действию всех ведомств, занятых монополией. Нам кажется, нельзя не верить человеку, ездившему лично проверять дела монополии, а после проверок писать циркуляры, постановления и выступления, еще и еще раз повторяя, что "казенное вино, по своему качеству, должно быть вне всяких сомнений", что введение казенной монополии на продажу водки "не имеет в виду найти источник доходов" . Государственный совет отнесся недоверчиво к законопроекту питейной реформы. Главным противником его был К.К. Грот7, человек очень авторитетный в питейном деле. Витте пишет в своих воспоминаниях: "Мысль о питейной монополии была так необычна и так нова, что вообще внушала всем седовласым членам Государственного совета некоторый страх: с одной стороны, потому что она не укладывалась в рамки правоверной финансовой науки и не соответствовала европейской действительности, а с другой стороны, страх возбуждался и тем, что на меня смотрели как на молодого человека, который все что-то ломает, все создает что-то новое, и боялись моих молодых увлечений" . Витте часто пользовался помощью Д.И. Менделеева в разработке различных государственных проектов. По его просьбе известный ученый обращался с письмами, выступал, доказывал, убеждал, ездил по стране с ревизиями . Витте всячески поддерживал ученого. В то время, когда Менделеев оставил профессуру, когда его игнорировала Академия наук, "во всех газетах над ним посмеивались и делали на него различные нападки", Витте предоставил ему место управляющего Палатой мер и весов . Д.И. Менделеев и многие его коллеги горячо поддержали идею питейной монополии. С 1893 года большая группа ученых под руководством Менделеева, ряд государственных деятелей, симпатизирующих Витте, и ведущие юристы во главе с А.Ф. Кони взялись за всестороннюю разработку питейной монополии. Для эффективного государственного контроля за качеством должен был существовать водочный стандарт. Было предложено использовать водно-спиртовую смесь, содержащую 40 весовых частей этилового спирта, пропущенную через угольный фильтр и содержащую минимальные (оговоренные) концентрации сивушных масел. Причем спирт должен готовиться обязательно из ржаного солода. Для производства водки было рекомендовано использовать спирт в 60-80O, рассиропливая (разводя) его водой до крепости водки. Вода должна быть очень мягкой, не содержащей много солей и "живой", не кипяченой. В итоге эталонная водка была представлена как прозрачная бесцветная жидкость с легким характерным мягким спиртовым ароматом и вкусом. Выбор стандарта крепости в 40° (40 весовых частей) был не случаен. Еще в 1864 году Д.И. Менделеев защитил докторскую диссертацию на тему "Рассуждения о соединении спирта с водою".

В этой работе он предположил, что в водно-спиртовом растворе спирт, в зависимости от концентрации, может существовать в виде трех гидратов - молекула спирта с одной, тремя и двенадцатью молекулами воды. В докладе в Русском физико-химическом обществе в 1887 году, основываясь на собственных опытах и данных других исследователей, он утверждает данную точку зрения . Именно эти исследования легли в основу стандарта крепости. Если чуть-чуть разбавить водой водку в 40O и она моментально станет водянистой, попробуйте немного закрепить ее спиртом, и она сразу будет очень крепкой. Эти характеристики зависят от вязкости спиртовой смеси. При концентрации спирта меньше 40O, в нем преобладают гидраты с 12-ю молекулами воды, отсюда невысокая вязкость и ощущения разбавленности. Если смесь выше 40O, в ней больше гидратов с одной молекулой воды; получаем высокую вязкость и ощущение неприятной крепости, сухости. Только сорок частей спирта по весу дают в растворе сбалансированную смесь гидратов, основная доля которых с тремя молекулами воды. Такая вязкость раствора единственно возможна для того, чтобы водка не была водянистой и крепкой, а была идеальной питкости. Впрочем, введение крепости в 40° не стало чем-то новым. И до питейной монополии продажная крепость "высших питей" колебалась в пределах 38-40O. Кроме того, в винокуренном производстве существовала условная мера для продукции, ведро спирта в 40O. Поэтому заслуга Д.И. Менделеева сводится только к утверждению 40O в монопольном вине и в теоретическом обосновании, почему это сделано. Комиссия во главе с Д.И. Менделеевым не разработала водочный стандарт, а утвердила его принципиальную схему производства, основываясь на многовековом опыте русского винокурения. Он был разработан исключительно для государственного контроля за качеством и не содержал в себе ничего принципиально нового. В 1998 году появилась водка "Русский стандарт". В буклете, посвященном этой водке, написано, что "Д.И. Менделеев создал не только периодическую таблицу элементов, но и стандарт высококачественной русской водки". Кроме того, Менделеев, оказывается, был "большим знатоком и ценителем водки". Разработанная им водка оказалась "не только совершенно безопасной для здоровья, но даже и полезной в умеренных количествах". Мы полагаем, что водка "Русский стандарт" представляется русским стандартом не IV питейной монополии, а нашим, современным стандартом русской жизни, где торжествует безответственность не только в делах, но и в словах.

По существу, введение стандарта на водку в 1895 году стало поворотным моментом в современном понимании русской водки вообще. Во всей истории водочного производства в России до конца XIX века водкой считали настойки как таковые, цветные, на травах и ягодах, и перегнанные, ароматизированные, прозрачные. Если в водку (настойку) добавляли сахар или другие сладкие вещества, ее называли ратафией, если водку (настойку) перегоняли несколько раз и получался крепкий (около 60O) напиток, ее называли ерофеичем. В России старались не пить простой водный раствор спирта хоть в 40 весовых частей, хоть в 38, хоть в 56. В.В. Похлебкин пишет о XVIII-начале XIX веках: "Считалось престижным иметь водки с ароматизаторами на все буквы русского алфавита, а порой и по две, три водки на каждую букву. Делали такие водки, как анисовая, березовая, вишневая, грушевая, дынная, ежевичная"" . В собрании В.И. Даля приведена пословица о водке - "Настойка на зверобое и иных невинных травах" . Старый русский алкогольный термин "горькое вино" означает водку, перегнанную с горьковатыми травами (полынью, почками березы, дуба, ивы, ольхи) . В Сибири XVII-XIX веков пили анисовую, полынную, померанцевую, лимонную, зверобойную, перцовую, пихтовую горькую, кедровую, медовую, бадьяновую и много других, настоенных на сибирских травах и южных пряностях, которые завозили из Китая вместе с чайными караванами через Сибирь в Европу. Каменский винокуренный завод (начало XVII века - 1850 год) близ Енисейска поставлял ординарную и сладкую водку со своими специями в Якутск, Нерчинск, Иркутск, Березов, Сургут, Нарым, Мангазею, Турух, Красноярск, Канск и Тобольск . Лучшей водкой в России и в Сибири всегда была, как сейчас говорят профессионалы, цветная водка - настойка и прозрачная - перегнанная настойка, более крепкая. Конечно, это не значит, что пили исключительно сдобренные вкусовыми или ароматическими веществами водки. Пили и простые водки, из спирта и воды, но это были самые дешевые, "не достойные" уважающего себя человека. Современное понятие русской водки как прозрачного водного раствора спирта с "характерным водочным запахом и водочным вкусом" корнями не опускается глубже IV питейной монополии (1895). Закрепилось это понятие в народе по причине широкого освещения всех подготовительных работ, проводимых правительством по подготовке питейной реформы. Все верили, что предложения правительства, ученых, царя-батюшки будут лучшими из всего, что было. И как только реформа заработала, сразу стало очевидным, что надо употреблять водный раствор спирта без всяких дополнительных добавок, что это и есть настоящая русская водка. В подтверждение этого после 1895 года все частные фирмы, где еще не началась реформа, переходят в своем ассортименте на монопольный. Последнее обстоятельство тоже сыграло свою роль в закреплении "монопольного" образа русской водки у народа. Советская власть поддержала стандарт пропущенного через березовый уголь, неоднократно профильтрованного, но обычного раствора спирта, западные фирмы приняли его, В.В. Похлебкин обосновал кулинарные нюансы новой русской водки . Но вернемся к принципам питейной монополии. Винокурение при монополии по прежнему осталось за частными лицами на основании устава об питейных сборах. Спирт приобретался у местных винокуренных заводчиков района питейной монополии по фиксированным ценам, ежегодно устанавливаемым министром финансов. Причем объемы закупа должны были составлять 2/3 годовой потребности района. Остальной спирт покупали с торгов. Если торги срывались или заявленные на них цены оказывались достаточно высокими, спирт приобретали обычным способом. Подобная схема была введена для удешевления продукции винных складов. Заказы на выкурку спирта распределяли следующим образом. Заводам, годовая выкурка которых ни в одном из трех предшествующих годов не превышала 5.000 ведер спирта в 40O, предоставлялась возможность получить заказ на спирт в количестве наибольшей их выкурки. Тогда как заводы, выкуривавшие более 5.000 ведер, могли поставить в казну только 5.000 ведер спирта в 40O. При этом уступка заводчиком права поставки спирта в казну другому лицу не допускалась. Все вино, предназначенное для реализации, должно было быть приготовлено из спирта ректификованного, очищенного горячим способом, крепостью не ниже 40O. Очистку спирта перегонкой, а равно выделку водочных изделий производили на казенных или на частных (арендованных) заводах по заказам казны. Ректификованный спирт, поступающий в казну, подлежал еще холодной очистке через уголь в очистных складах, где производят также рассиропку (разведение), розлив, укупорку и рассылку спирта в оптовые склады и винные лавки. Продажа спирта, вина и водочных изделий составляет исключительное право казны и производится из принадлежащих казне заведений. Казенные заведения делятся на два разряда: оптовые склады и винные лавки. Частные лица могли содержать: 1) оптовые склады пива, меда и русского виноградного вина, 2) пивные лавки, 3) погреба для продажи русских виноградных вин, 4) временные выставки для продажи пива, меда и русского виноградного вина, 5) ренсковые погреба8 и 6) заведения трактирного промысла. Торговля вином, спиртом и водочными изделиями допускалась только в заведениях двух последних категорий. Продажа спиртных напитков на розлив была строго запрещена. Распивать вино можно было только в заведениях трактирного типа, при этом продавец должен был подавать запечатанную сургучом бутылку. Именно последнее послужило причиной разнообразия монопольной тары в 1/200 (61,6 мл), 1/100, 1/40, 1/20, 1/10, 1/4 (3,08 л) ведра. По положению о казенной продаже питей доходы казны должны были быть следующими: 1) доход от казенной продажи спирта и вина; 2) акциз с портера, пива и меда; 3) дополнительный акциз с водочных изделий; 4) акциз с вина и спирта, вывозимых за пределы района казенной продажи питей; 5) комиссионная плата за продажу напитков; 6) патентный сбор с содержимых частными лицами заводов по приготовлению и заведений для их продажи. Итак, с 1893 по 1895 годы принципы развертывания и существования питейной монополии были в основном разработаны, несмотря на большие нападки на всех участников проекта и особенно на его главную персону - С.Ю. Витте. Директором Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей, под чьим руководством должна была проходить питейная реформа, назначили С. Маркова. По характеристике С.Ю. Витте, "это был человек решительный, но вполне поддающийся моей личности, слепо мне повиновавшийся и исполнявший все мои желания" . Это обстоятельство "играло на руку" и самому Витте, и делу успешного проведения питейной реформы в стране. Все 19-летнее существование IV питейной монополии, с 1895 по 1914 годы условно можно разделить на три периода. С 1895 по 1898 годы происходит становление реформы. Последующие годы, до 1904, были годами утверждения питейной монополии по всей стране. Окончанием этого периода можно считать конец 1903-начало 1904 годов, когда Витте ушел с поста министра финансов. После его ухода изменилось отношение правительства к реформе, у нее появились другие цели и задачи. Третий период винной монополии, как и она сама, закончился 2 августа 1914 года, когда правительство России издало постановление о приостановлении продажи вина на период войны и о сосредоточении всего производства этилового спирта для технических нужд фронта и медицинских целей. Период становления питейной монополии (1895-1898) Начиналась IV питейная монополия постепенно. Сначала она была введена с 1 января 1895 года (законом от 6 июня 1894 года) в четырех губерниях: Пермской, Уфимской, Оренбургской и Самарской. Акциза с вина и спирта в 1895 году в этих губерниях поступило на 3,3% меньше по сравнению со средним его поступлением за прошедшие 10 лет. Но чистый доход казны составил 42,8% по сравнению с прошлым годом, когда существовала старая система. Средняя стоимость одного ведра монопольного вина в 40O составила 2 руб. 24 коп., акциз - 4 руб., средняя продажная цена - 7 руб. 75 коп., средняя чистая прибыль на одно ведро - 1 руб. . Для изыскания общих мер к улучшению качества казенного вина и для разрешения всех возникающих на местах случаев учредили центральную лабораторию в С.-Петербурге и Одессе. Первая работала с казенной винной операцией в северных и северо-западных губерниях, вторая - в южных губерниях и Царстве Польском. Количество заведений до и после введения реформы в Пермской, Уфимской, Самарской и Оренбургской губерниях 1894 1895
Питейные заведения 6.567 3.986
Казенные лавки - 2.858
Жители на 1 заведение 5.799 9.585
Жители на 1 каз. лавку - 12.918
По мнению и наблюдениям противников реформы, с введением питейной монополии пьянство из кабака перенеслось на улицу, в пивные лавки и другие скрытые от полиции места. Но статистика показала, что пьянство во многих местах, благодаря введению питейной монополии, значительно сократилось. Законы от 2 мая 1895 года и 19 февраля 1896 года ввели питейную монополию с 1 июля 1896 года сразу в девяти губерниях: Киевской, Подольской, Волынской, Полтавской, Черниговской, Екатеринбургской, Херсонской, Бессарабской и Таврической. Ровно через год к питейной монополии присоединились еще четыре губернии. В этот период С.Ю. Витте подробно изучал отчеты губернских и областных управлений неокладных сборов и казенной продажи питей, собирал статистические данные, писал циркуляры. В самый разгар направленной против него и реформы критики, осенью 1896 года, Витте посетил ряд губерний для личного ознакомления с ходом реализации реформы. В отчетной записке царю по итогам этой поездки он отмечал несомненное возрастание качества крепких напитков за счет лучшей очистки спирта от вредных примесей, что благотворно сказалось на здоровье населения, а упорядочение торговли водкой способствовало искоренению таких позорных явлений, процветающих при частной торговле, как "пропитие беднейшими классами населения" хлеба, скотины, одежды и домашней утвари. "Прекращение продажи вина за счет урожая, под заклад или в промен платья, посуды и других вещей возбуждает в крестьянах" неподдельное чувство радости, и, осеняя себя крестным знамением, они выражают благодарность Батюшке-царю, избавившему народ от пагубного влияния дореформенного кабака, разорявшего население", - в таких возвышенных и благостных тонах описывались результаты реформы. Николай II, ознакомившись с запиской, начертал: "Прочел с удовольствием" . С 1 января 1998 года питейная монополия распространилась на С.-Петербургскую, Новгородскую, Псковскую, Олонецкую и Харьковскую губернии. К концу 1898 года реформой были охвачены уже 35 губерний. По словам Витте, "главное затруднение при введении питейной монополии встретилось тогда, когда мне пришлось ввести ее в Петербурге. Все поднялось на ноги. Насели на прекрасного, благородного великого князя Владимира Александровича. Говорили, что если я введу питейную монополию в Петербурге, то начнется чуть ли не восстание. Влияние это на великого князя было оказано теми лицами, которые были заинтересованы в питейных доходах. Этот благородный великий князь, очень мало еще тогда меня знавший, вместо того чтобы поговорить со мной, так воздействовал на императора Николая II, что император Николай II за несколько дней до введения питейной монополии вдруг усомнился, боясь, не будет ли каких-нибудь затруднений и смут по случаю введения монополии. Мне пришлось объяснить это его величеству только в нескольких словах" . Установленные за ведро цены питей в районах монополии в 1896 и 1897 годах Ассортимент Низшая цена Высшая цена
Простое вино в 40° 6 руб. 40 коп. 8 руб.
Столовое вино в 40° 8 руб. 12 руб.
Спирт в 90° 14 руб. 40 коп. 18 руб.
Спирт в 95° 15 руб. 20 коп. 19 руб.
В 1898 году основную массу бюджетных доходов составляли косвенные налоги, среди которых видное место занимали акцизные поступления от производства и продажи сахара, табака, спичек, керосина и особенно водки. Акцизная система обложения выделки и реализации спирта и спирто-водочных изделий, существовавшая в России с начала 1860-х годов и пришедшая на смену откупам, состояла из собственно акцизных сборов с градуса или с 1/100 ведра безводного спирта, особых сборов за переделку спирта в водочные изделия и патентного сбора в виде промыслового обложения. Витте и здесь следовал за своими предшественниками, предложившими еще в 1880-х годах установить государственную монополию на реализацию крепких напитков, которые давали значительную прибыль. По статистическим данным министерства финансов за период 1895-1898 годов отмечалось некоторое сокращение потребления водки в районах реализации реформы. Душевое потребление составило в 1894 году, до введения реформы, 0,58 ведра, в 1898 - 0,50 ведра. По более поздним статистическим данным того же министерства среднее ежегодное потребление водки по империи за 1895-1900 годы составляло 0,51 ведра на душу населения . Вместе с введением монополии в 1895 году были приняты три закона (20 декабря 1894 года) для борьбы с пьянством: о попечительствах народной трезвости, о взысканиях за нарушения положения о казенной продаже питей и о карательных постановлениях о пьянстве. В силу этих законов предстояло создать попечительства о народной трезвости по всем уголкам России, их оживить, бороться с тайною продажею вина - корчемством. Был разработан устав попечительств о народной трезвости, организован центральный комитет, губернские, областные и уездные комитеты. Функционировать они начали с 1895 года. На заседаниях уездных комитетов избирали участковых попечителей, активным членам комитета присваивали звание члена-соревнователя. В круг обязанностей губернских и уездных комитетов входило: · ходатайствовать перед правительственными органами о мероприятиях, способствующих уменьшению пьянства; · оказывать содействия учреждениям и частным обществам, деятельность которых направлена на народное отрезвление; · осуществлять надзор самостоятельно и совместно с полицейскими органами за правилами торговли крепкими напитками как в заведениях, содержимых частными лицами, так и в казенных винных лавках; · "распространять среди населения здравых понятий о вреде неумеренного потребления крепких напитков"; · организовывать для населения мероприятия, дающие возможность проводить свободное время вне питейных заведений, в чайных, столовых, читальнях при чайных, в библиотеках и пр.; · принимать меры попечения о лечении страдающих запоем, организовывать собственные специальные больницы, амбулатории; · издавать брошюры и листки для распространения в народе убеждения о вреде пьянства и необходимости обращаться к врачам и в больницы, а также для выяснения значения отдельных народных средств для лечения от пьянства . Вышеперечисленные вопросы касались только части той деятельности, которой должны были заниматься комитеты. Для организации этих мероприятий требовались деньги. Комитеты имели собственный бюджет, предусматривающий в первые годы введения монополии годовую сумму в 4 млн руб. В результате деятельности попечительских комитетов в 1898-1899 годах в 25 губерниях было устроено 1.715 чайных, 998 читален, организовано только за один 1898 год около 5.280 народных чтений, устраивались театральные представления, народные гулянья и т.п. Министерство финансов в 1897-1898 годах неоднократно обращалось к губернаторам, архиереям и другим представителям местных властей и общественности с просьбой дать отзыв о результатах проводимой реформы. Такие отзывы, отмечавшие некоторое улучшение санитарно-гигиенической ситуации, сокращение преступности на почве пьянства и даже улучшение поступления средств в казну и рост сбережений в сберегательных кассах, действительно поступали, и министерство, борясь с нападками на реформу, издало даже специальную книгу - "Отзывы о результатах введения казенной продажи питей, поступившие в министерство финансов от начальников губерний и других лиц" . Период утверждения питейной монополии (1899-1904) В этот период на основе полученного опыта ведения питейной монополии была скорректирована работа всех ее звеньев. Опасения, что такое огромное хозяйство не могут вести чиновники, оказались неосновательными. Акцизные ведомства в большинстве районов освоились с реформой. И у чиновников, и у правительства появилась уверенность в собственных силах и в правильности действий. Была решена одна из трудных задач при введении казенной винной продажи - урегулирование частной торговли питьями. До 1901 года на казенные средства было построено около 500 винных складов, оборудованных сложными приспособлениями для приготовления казенного вина, сооружено около 30 тысяч казенных винных лавок, организованы целые отрасли промышленности - по ректификации спирта, изготовлению посуды по розливу водки и т.д. На все эти мероприятия было потрачено 296,6 млн руб. Чистый доход питейной монополии за шесть лет составил 662,8 млн руб. (в том числе от акциза - 526,9 млн и от монопольной продажи водки - 135,9 млн руб.). В начале 1900-х годов доля питейного дохода составляла около 28% всех обыкновенных бюджетных поступлений . При губернских акцизных управлениях в этот период открыли химические лаборатории для анализа питей и разрешения спорных вопросов качества. Они подчинялись центральной лаборатории в С.-Петербурге при Главном акцизном управлении. В распоряжении губернских управлений был особый денежный кредит для денежных вознаграждений лиц, обнаруживших тайные винокуренные заводы и нарушения по выделки и продаже крепких напитков. В циркуляре Главного управления сделан акцент на любые виды нарушений. "До введения в действие Положения о казенной продаже питей, сокрытие от оплаты акцизом спирта и других крепких напитков, в отношении причиняемого этого рода злоупотреблениями ущерба казны, могло быть относимо к категории особо важных нарушений Устава о питейных сборах, по сравнению с которыми прочие нарушения питейного устава, состоявшие, главным образом, в беспатентной продаже питей и в торговле низкопробным вином, оказывались слишком ничтожными с точки зрения хранения интересов Государственного Казначейства. Но в настоящее время, когда в основание Положения о казенной продаже питей положена цель, независимо от извлечения государственного дохода от продажи питей, также и охранение народной нравственности и благосостояния, нарушение издаваемых, в видах упорядочения производства питейной торговли, правил представляется не менее важным с точки зрения правильного ведения питейной реформы" . Потребление монопольных питей по стране было крайне неравномерным. Это зависело от многих причин. По статистическим данным министерства финансов 1990 года среднее ежегодное потребление водки по европейской России за 1897-1899 годы по сравнению с 1895-1896 годами несколько возросло (с 0,57 до 0,60 ведра). За это же время оно несколько сократилось в Польше (с 0,46 до 0,41 ведра) и сильно возросло в Сибири (с 0,29 до 0,51 ведра) . Увеличение потребления алкоголя в Сибири, вероятно, было связано с резким притоком из европейской части страны переселенцев в связи с постройкой Транссибирской магистрали. К 1902 году питейная монополия распространилась практически на всю Европейскую Россию и основные западносибирские губернии. В Томской и Семипалатинской губерниях винная монополия была введена с 1 июля 1902 года. К этому времени по типовым чертежам Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей были построены очистительные винные склады. В Томской губернии было выстроено восемь центральных складов и два запасных магазина. Центральные склады были выстроены во всех уездных городах Томской губернии, в Томске и в некоторых больших промышленных селах. Томский винный очистительный склад имел производительность 400 тыс. ведер вина в год, Барнаульский - 200. Заключительный акт введения питейной монополии в стране планировалось провести 1 июля 1904 года (закон от 26 февраля 1901 года), распространив ее на Восточную Сибирь. Но 16 августа 1903 года Николай II отстраняет С.Ю. Витте от обязанностей министра финансов, назначив на его место Э.Д. Плеске. Витте занимает пост председателя Комитета министров, что, по существу, означало отстранение его от государственных дел вообще. Сразу же в прессе появилось множество статей о "виттовской" винной монополии, из-за которой, по мнению русской аристократии, спивается деревня. Сторонники питейной реформы указывали на малые сроки существования "виттовского" детища и на то, что пока рано говорить о положительных результатах. В самом начале 1904 года произошло еще одно событие, коренным образом повлиявшее на питейную монополию. 27 января японские миноносцы атаковали русскую эскадру в Порт-Артуре. Началась русско-японская война. В этот период во многих областях Российской империи были введены ограничения на продажу "высших питей", тогда как в Енисейской и Иркутской губерниях питейная монополия началась с 1 июля 1904 года. В Енисейской губернии производство питей было сосредоточено на трех очистительных винных складах: Красноярском №1, Канском №2, и Минусинском №3. Губерния была поделена на акцизные округа: 1-й акцизный округ - Красноярский, 2-й - Канский, 3-й - Минусинский, 4-й - Ачинский, 5-й - Енисейский и 6-й акцизный округ захватывал Рыбное, Богучаны и Кежму. 23 июля 1903 года, почти за год до наступления винной монополии в Енисейской губернии, губернское акцизное управление заключило договор с С.-Петербургской биржевой Амбургерской артелью для сбора денег, выручаемых от продажи питей в казенных винных лавках губернии. Когда монополия началась, 15 представителей артели работали сборщиками несколько месяцев. Подобная постановка дела была характерна для акцизного управления. Например, запрещалось ставить продавцом в казенную винную лавку местного жителя, он должен был обязательно быть из другого района. Завершающий период питейной монополии (1905-1914) В 1905 году питейная монополия охватила всю страну. На ведении питейной монополии начали сказываться уход С.Ю. Витте с поста министра финансов, русско-японская война и революция. Главная цель питейной реформы - уменьшение народного пьянства - отошла на задний план. Казне нужны были деньги, и интересы фискала в питейной монополии стали доминирующими. Годовой бюджет попечительских комитетов уменьшился с 4 млн руб. до 2,5 млн руб. По политическим соображениям многие библиотеки и чайные, устроенные попечительскими комитетами, были упразднены. Более того, в некоторых районах были упразднены и сами комитеты. Начало активно разрастаться шинкарство. Акцизное ведомство не боролось с этим явлением, перекладывая все проблемы на полицейское ведомство, усиленно занималось фискальной частью. В 1913 году питейный доход составил 26% от всех доходов. Когда началась Первая мировая война, акцизное управление стало принимать активные меры в борьбе с шинкарством, но было уже поздно. В 1914 году правительством был введен запрет на продажу алкогольных напитков. IV питейная монополия просуществовала в стране почти 20 лет. За это время она проходила фактически так, как задумывалась, только восемь лет, когда С.Ю. Витте был министром финансов и мог контролировать и руководить реформой. В своей речи на заседании Государственного Совета 10 января 1914 года С.Ю. Витте анализирует, почему реформа, цель которой была не питейное хозяйство, а уменьшение великого народного бедствия - пьянства, пока дала отрицательные результаты. По словам Витте, во время войны был сделан усиленный "нажим" на извлечение из питейной монополии обширных денежных средств. Нажим этот дал с казначейской точки зрения прекрасные результаты: доходы казны от питейной монополии с 1904 года почти удвоились, увеличившись на 500 млн руб. в год. Кто ожидает уменьшения пьянства от увеличения культуры русского народа, должны возмутиться от того, что народ тратит в год на водку 1 млрд руб., а государство тратит на Министерство народного просвещения 160 млн руб. в год. В то время, когда доходы от водки увеличились вдвое, отпускаемые средства на попечительства народной трезвости вдвое уменьшились. Но это были годы войны, смуты. В 1907 году наступило, по официальному выражению, "успокоение". "Что сделало государство за эти семь лет для борьбы с великим бедствием, разоряющим и унижающим русский народ, с пьянством?" - спрашивает Витте. Ничего. В результате бездействия государственной власти в этой области явилось новое бедствие - хулиганство, законное детище народного пьянства. Витте говорит, что для уменьшения хулиганства нужно не выдумывать против него законы, а отбросить равнодушие к повальному народному пьянству. В заключение речи С.Ю. Витте подчеркнул, что если правительство действительно хочет бороться с величайшим народным бедствием - пьянством, если желает проектировать меры не для мимолетного самоутешения или отвода глаз, то следует урезать питейный доход.

По инициативе Витте в 1894 году была введена государственная монополия на торговлю крепкими спиртными напитками. Основная суть питейной монополии заключается в том, что никто не может продавать вино кроме государства, производство вина должно быть ограничено теми размерами, в каких его покупает государство, а следовательно и теми условиями, на которых будет настаивать государство.

В России водка с давних времен и до сих пор остается одной из важнейших статей дохода казны, а при Витте торговля водкой производилась только в казенных винных лавках, ректификация (обработка спирта и приготовление водки) делалась также государством. Производство первичного спирта оставалась за частными заводчиками. Однако заводчики могли произвести лишь столько спирта, сколько предпишет государство и соответственно продавать могли только это количество.

Реформа возымела положительный результат. К 1899 г. весь питейный доход составил 421,1 млн. рублей против 297,4 млн. рублей в 1894 году, а к началу 1900-х годов доля питейного дохода составила 28% всех обыкновенных бюджетных поступлений.

При Витте винная монополия давала около миллиона рублей поступлений в день и именно при нем бюджет страны окончательно стал строится на спаивании населения.

3.Реформы в железнодорожном хозяйстве

Приведение в порядок и развитие железнодорожного хозяйства страны всегда оставались в поле зрения Витте даже после его ухода из Министерства путей сообщения. В России времён Витте более ¾ всего железнодорожного полотна находились в собственности акционерных предприятий, и менее ¼ принадлежало государству. Акционерные общества пользовались полной самостоятельностью по части установки тарифов, что постепенно привело к убыточности ряда железных дорог и к негативному влиянию подобной «частной собственности» на экономику в целом. Нестабильность тарифной политики собственников железных дорог в условиях жёсткой конкуренции между ними, льготы так называемым «своим людям» и т.п. лишали торговлю и промышленность возможности вести свои операции на более или менее предсказуемых условиях, а экономика страны отчасти сходила с буржуазно-капиталистического пути развития.

Ещё в 1889 г. было издано Временное положение о железнодорожных тарифах. Таким образом, тарифное дело было поставлено под государственный контроль. В дальнейшем Витте публиковал новые редакции положение и, маневрируя тарифными ставками, менял направления грузопотоков, поощряя те или иные статьи экспорта, а порою и ограждая покровительствуемые отрасли промышленности от конкурентных импортных товаров, то есть, поддерживая отечественного производителя.

Другое направление реформирования железнодорожного хозяйства при Витте – выкуп убыточных железных дорог государством. К 1902 г. 2/3 железных дорог России были выкуплены в собственность казной (это была разветвлённая железнодорожная сеть со стратегическим значением – связь Запада с Востоком, Центра с окраинами), и только 1/3 – дороги, приносившие какой-никакой доход – находилась в собственности негосударственных организаций. В результате принятых мер железные дороги стали приносить государству чистый доход: к 1898г. железные дороги принесли стране почти 20 млн. руб.

Большинство железных дорог строились государством. Позволялось также строить железные дороги и акционерным обществом, но государство больше не давало им никаких гарантий и не оказывало поддержки. Мало того, Витте, как уже сказано выше, много внимания уделял национализации железных дорог. Если сначала это касалось только убыточных железнодорожных предприятий, то впоследствии это коснулось совершенно всех железных дорог. Министерство финансов постоянно выкупало пакеты акций железнодорожных компаний и влияло на политику этих фирм. За 90-е годы по официальной статистике было построено 20,5 тыс. вёрст новых линий (это были такие магистрали как Среднеазиатская, Пермь-Котласская, Вологодско-Архангельская. Самой протяжённое из них, значение которой и по сей день трудно переоценить, являлась Транссибирская магистраль) и к середине 1902г. общая протяжённость железнодорожного полотна в Российской империи составляла 61,7 тыс. вёрст, в том числе 53,3 тыс. вёрст дорог, введённых в эксплуатацию, и 8,4 тыс. строящихся линий.

Интенсивное железнодорожное строительство способствовало экономическому развитию России. В экономическую жизнь стран были включены Сибирь и Дальний Восток – регионы с богатейшими природными ресурсами. Развитая транспортная система развития оказала неоценимое содействие развитию тяжёлой промышленности России.

Одновременно со строительством железных дорог в России получили импульс к развитию такие сопутствующие отрасли как: металлообработка, производство рельсов паровозостроение, а также интенсивно развивалась угледобыча.

Глава 1 Пьяный бюджет, или стратегия национального пьянства

И.Б. Орлов

Введение государственной питейной монополии стало первой реформой, принесшей известность министру финансов графу С.Ю. Витте (1892–1903). Несмотря на большую загруженность, он уделял ей колоссально много времени. Более того, Витте пытался всегда лично ознакомиться с ходом реализации реформы, посещая губернии, казенные винные лавки, винокуренные заводы и очистительные склады. Огромное количество циркуляров Министерства финансов по вопросам питейной монополии свидетельствует о серьезнейшем отношении и детальнейшей проработке этого вопроса. Тем более удивительно, что ее результаты оказались достаточно скромными.

И это при том, что питейная реформа была освящена авторитетом самодержавной власти. Ведь идея винной монополии, по утверждению графа, принадлежала самому Александру III, которого «крайне мучило и смущало» пьянство народа , принявшее такой размах, что русскому мужику не хватало суток для пьянства, отчего нередко в жертву Бахусу приносилось и рабочее время.

Следует указать, что роковую роль в спаивании населения сыграла замена в 1765 году государственной винной монополии откупной системой, суть которой сводилась к следующему: для увеличения сборов в казну от торговли алкоголем правительство отдавало ее на откуп частным лицам. Откупа (иногда целыми уездами и губерниями) давали наиболее энергичным и жестоким людям, исходя из того, что они, заплатив государству заранее установленную сумму, а не собирая ее постепенно в результате розничной торговли водкой, сами найдут способ получить с народа деньги. То есть по договору с правительством откупщик обязывался платить в казну установленную плату за каждое выкупленное у государства ведро водки, а взамен получал монопольное право на ее продажу на определенной территории. При этом, стремясь подавить конкуренцию казенной водке, государство стало взимать высокий налог с производства пива и с пивных лавок. В результате пивоваренные заводы стали закрываться, а с 1845 года везде, кроме Петербурга и Москвы, были запрещены пивные лавки. В 1848 году в 19 губерниях страны не осталось ни одного пивоваренного завода. Тем самым структура потребления алкогольных напитков непоправимо ухудшилась – население от потребления преимущественно слабоградусных напитков (пива, браги и вина) перешло к потреблению крепких алкогольных напитков, главным образом, водки.

Со временем в руках откупщиков-монополистов, державших непомерно высокую цену на водку, стали концентрироваться огромные прибыли. Последнее обстоятельство не давало покоя правительству, желавшему увеличить доходы казны от ее продажи. В конце концов Александр II решился на реформу питейного дела. Введенная с 1 января 1863 года министром финансов М.Х. Рейтерном акцизная система сменила откупа в центральных великорусских губерниях и ограничила свободу в производстве и продаже вина в западной и южной частях империи. Новая система действовала на следующих принципах: свобода производства спиртных напитков частными лицами, свобода торговли спиртными напитками, извлечение казной дохода путем обложения сырого спирта (акциз) и мест продажи спиртного (патентный сбор), правительственный надзор за производством и торговлей спиртными напитками в фискальных интересах .

Массовое промышленное производство водки в условиях свободной конкуренции и отмены монополии откупщиков привело к снижению ее цены, увеличению продаж и росту доходов казны от акцизных сборов. Только за один 1864 год потребление водки возросло почти в два раза. Особенно сильный рост пьянства в 1860-х годах обусловили такие факторы, как необыкновенная дешевизна водки, обилие мест ее продажи и отсутствие твердого надзора за питейной торговлей. Новая акцизная система уничтожила последние препоны к безграничному распространению пьянства. Продажа спиртных напитков распивочно и навынос превратилась в свободный торг, а новые кабаки росли, как грибы после дождя. Питейными домами становились даже овощные лавки.

При этом качество винно-водочной продукции практически всех российских фирм, в том числе, качество имевших большое распространение водок братьев Смирновых, было очень низкое. Такое заключение сделал в 1894 году Комитет по изучению качества «высших питей» во главе с Д.И. Менделеевым, организованный по инициативе Витте накануне развертывания в стране питейной монополии. До двух третей исследованных в лаборатории водок частных фирм были изготовлены из спирта-сырца и содержали метиловый спирт. Плохому качеству и фальсификации спиртного способствовали, с одной стороны, отсутствие каких-либо стандартов на выпускаемую продукцию, а с другой, – низкие потребительские требования.

Усиление алкоголизации общества в XIX веке отчасти было связано с началом промышленного производства дешевой картофельной водки, что сделало алкоголь в ряде регионов общедоступным. Картофельная водка получила широкое распространение в незерновых областях Европейской части России, прежде всего, в прибалтийских провинциях. В хлебных же областях водку делали преимущественно из зерна, а в Сибири – исключительно на ржаном спирте. Может быть, поэтому в Сибири проблемы алкоголизации населения не стояли так остро, как в Европейской части России. Распространению алкоголизма способствовала и давняя кабацкая привычка пить водку без закуски или почти без нее. Именно кабак сформировал питейные стереотипы: «После первой не закусывают», «Чай не по нутру, была бы водка поутру» и т. п. Создавая атмосферу терпимости к пьяным людям, кабак превратил выпивку в атрибут национального образа жизни.

Несмотря на то, что в течение 30 лет после введения акциза было издано более 10 законодательных актов, призванных оградить население от кабацкого промысла, все эти меры были малоэффективными. В 1864 году правительство предприняло некоторые усилия по сокращению мест продажи вина, но, в целом, законодательная практика никак не регламентировала их число. Акцизы контролировали лишь производство вина, а не его продажу. Хотя в 1885 году Советом министров был издан закон, по которому в большинстве местностей кабак был заменен винной лавкой – заведением исключительно для выносной торговли, – это нисколько не улучшило положение дела. В винных лавках, где господствовал частный интерес, так же спаивали и обирали население. Более того, из-за отсутствия развитой стекольной промышленности идею розничной бутылочной торговли не удалось воплотить в жизнь. Появившиеся трактирные заведения низшего разряда, где торговали преимущественно водкой с распитием ее на месте и где можно было купить закуску, дабы понизить вероятность быстрого опьянения, во многом напоминали прежние кабаки. Несмотря на принятые с 1888 года меры по улучшению качества вина (в частности, закон от 2 июля этого года установил сложение акциза за отбросы и потери по ректификации спирта), этот процесс продвигался весьма медленно. Весь ректификованный спирт или вывозился за границу, или потреблялся состоятельными клиентами, а простой народ продолжал пить водку холодной очистки, часто с вредными искусственными примесями, призванными устранить неприятный вкус или замаскировать слабость спиртового раствора .

В свое время Александр III предлагал министру финансов Н.Х. Бунге идею винной монополии, но последний счел это дело неисполнимым и даже безрезультатным. Император обращался и к предшественнику Витте на посту министра финансов И. А. Вышнеградскому, но тот также уклонился от изучения этого вопроса. Видимо, винная монополия задевала интересы слишком большого и влиятельного (в том числе, при дворе) круга людей. К 1894 году в России было 2097 винокуренных, 1080 пивоваренных и 381 ректификационный завод, 3960 оптовых складов и 12 961 заведение для «раздробительной торговли» спиртом. Всего в этот бизнес было вовлечено до 140 000 семейств. Неслучайно главное затруднение при введении питейной монополии встретилось тогда, когда пришлось вводить ее в Петербурге, где поднялись все акулы питейного дела. Заинтересованные в питейных доходах оказывали давление на великого князя Владимира Александровича, не стесняясь пугать его возможным восстанием. Была и еще одна, весьма обширная, группа «лоббирования» существующей системы: сельские общества и некоторые землевладельцы получали от виноторговцев плату за разрешение питейной торговли на их земле. Хотя до издания закона от 5 мая 1892 года сельские общества не имели официального права на получение этой платы, они тайно получали деньги, которые частью пропивались, а частью шли в руки сельским старостам и волостному старшине .

Александр III рассчитывал на молодость, решительный характер и личную преданность Витте, поручая ему проведение столь непопулярной меры. После принципиального одобрения императором 19 февраля 1893 года учреждения винной монополии в мае этот вопрос был вынесен на рассмотрение Государственного Совета. Обсудив все вопросы, связанные с питейной реформой, Госсовет признал необходимым ее проведение в жизнь, поскольку «только государством… может быть выдвинут на первый план вопрос о народной нравственности и народном здравии» . Главными целями реформы были: 1) устранение вредного влияния употребления вина на нравственность народа путем изменения формы торговли вином (продажа вина из казенных лавок исключительно навынос и сокращение числа заведений трактирного типа); 2) обращение в казну прибыли виноторговцев в результате сосредоточения торговли спиртом и вином в руках правительства; 3) укрепление здоровья народа путем предоставления ему доброкачественных напитков, полученных очисткой вина химическим способом; 4) уменьшение пьянства посредством предоставления народу облагораживающих развлечений специально создаваемыми попечительствами о народной трезвости .

Другими словами, вводя винную монополию, исходили из того, что пьянство не находится в прямой зависимости от потребления алкоголя и может существовать и при малом его потреблении. Поэтому было принято решение взять в руки Казны ректификацию спирта (частью на казенных заводах, а частью на частных, но под надзором государства), а очистку вина производить только в казенных складах. Преследовалась цель по возможности полностью уничтожить места распивочной торговли и сделать потребление алкоголя домашним, чтобы поставить его под контроль семьи. С другой стороны, в качестве замены кабака как места общения предполагалось устраивать чайные, столовые и читальни, где простой народ мог бы свободно общаться.

Существование питейной монополии с 1895 по 1914 год можно условно разделить на три периода. Если в 1895–1898 годы система устанавливалась, то в период до 1904 года происходило утверждение питейной монополии по всей стране. Уход Витте с поста министра финансов открыл третий период функционирования винной монополии, который, как и сама монополия, закончился 2 августа 1914 года, когда правительство России издало указ о приостановлении продажи вина на период войны и о сосредоточении всего производства этилового спирта для технических нужд фронта и медицинских целей.

Проведение питейной реформы решили начать в виде эксперимента с 1 января 1895 года на территории четырех достаточно обособленных заволжских губерний (Пермской, Уфимской, Оренбургской и Самарской), где влияние частных виноторговцев было наибольшим. «Положение о казенной продаже питей» от 6 июня 1894 года устанавливало исключительное право казны на продажу спирта, вина и водочных изделий (на казенных складах и в винных лавках), тогда как производство крепких спиртных напитков разрешалось и частным лицам. Однако частные заводы обязывались приобретать спирт только от казны. Ввоз алкоголя в районы его казенной продажи разрешался частным лицам в объеме не свыше 1/10 ведра. «Положение…» ограничивало также места продажи спиртного, содержавшиеся частными лицами: оптовые склады пива, меда и русского виноградного вина; заведения трактирного типа; пивные лавки; погреба для продажи русских виноградных вин; ренские погреба; временные выставки для продажи пива, меда и русского виноградного вина. При этом питейные заведения могли открываться не ближе 100 саженей от усадебной оседлости сельских обществ и владельцев, которые будут ходатайствовать о недопущении питейной продажи на их землях .

Следует заметить, что противоречивость оценок питейной реформы С.Ю. Витте во многом вызвана непониманием целей и динамики последней. В большинстве публикаций о реформе и деятельности Витте главной и определяющей задачей введения винной монополии всегда выдвигалась и выдвигается до сих пор задача фискальная. Конечно, при этом признается существование и других соображений, но все они рассматриваются как незначительные и несерьезные по сравнению с целями фискала. Например, Г.М. Клейнов, издавший в 1906 году брошюру о Витте, считал, что министр финансов совершенно извратил идею введения винной монополии, принадлежавшую бывшему Екатеринославскому губернатору В.К. Шлиппе: «Шлиппе, однако, имел в виду этим поднять сельское винокурение и, кроме того, преследовал филантропические цели. Витте же узрел в этой идее лишь новый источник доходов; он стал проводить ее в исполнение исключительно лишь с этой точки зрения, совершенно пренебрегая жизненными интересами сельского населения» . Другой оппонент министра финансов, И.Ф. Цион, в статье с весьма характерным названием «Куда временщик Витте ведет Россию?» так оценивает реформу: «Давать мужику и рабочему лучшую водку? Зачем? Достаточно откупить у кабачников их провизии, да и наскоро поручить новым чиновным продавцам при помощи нескольких старых реторт приготовить новый яд» . Спустя почти столетие им вторит Л.М. -Кокин: «Что ни говорилось бы об этом впоследствии (Сергеем Юльевичем в том числе), дескать, мера была введена ради уменьшения народного пьянства, – перво-наперво она приносила доход. Спору нет, открыли столько-то чайных взамен кабаков, и комитеты народной трезвости зашевелились, и улучшилась пригодность питья, только в море водки, залившей Россию, было все это каплей. Не больше. А главное, если не лицемерить, заключалось в выручке для казны, в пьяном бюджете…» .

Вызывали вопросы и темпы проведения реформы. Если для К.С. Добровольского «мудрое правило, примененное графом Витте о постепенности проведения реформы», было неоспоримым , то у многих современников вызывала сомнения целесообразность быстрого расширения географии винной монополии . Анализ документов Государственного Совета показывает, что уже с 1 июля 1896 года, не дожидаясь результатов опыта заволжских губерний, винная монополия была распространена на девять юго-западных губерний: Бессарабскую, Волынскую, Екатеринославскую, Киевскую, Подольскую, Полтавскую, Таврическую, Херсонскую и Черниговскую.

С 1 июля 1897 года казенная монополия была введена в шести северо-западных губерниях: Виленской, Витебской, Гродненской, Ковенской, Минской и Могилевской, – а также в Смоленской губернии. С 1 января 1898 года питейная реформа была распространена на территорию десяти губерний Царства Польского (Привисленского края), четырех губерний Северного края (Санкт-Петербургской, Новгородской, Псковской, Олонецкой) и в Харьковской губернии. Таким образом, в течение 1895–1899 годов реформа охватила 35 губерний, то есть почти половину европейской России.

Однако на этом процесс не завершился. С 1 июля 1900 года казенная продажа питей перекинулась еще на семь губерний (Курляндскую, Лифляндскую, Эстляндскую, Воронежскую, Курскую, Ставропольскую и Черноморскую) и на область Войска Донского. А с 1 июля 1901 года винная монополия была введена в Архангельской, Астраханской, Владимирской, Вологодской, Вятской, Казанской, Калужской, Костромской, Московской, Нижегородской, Орловской, Пензенской, Рязанской, Саратовской, Симбирской, Тамбовской, Тверской, Тульской и Ярославской губерниях и в Уральской и Тургайской областях. География реформы расширилась до 61 губернии и 3 областей. И, наконец, с 1 июля 1902 года винная монополия функционировала уже в 63 губерниях (к зоне казенной монополии добавились Тобольская и Томская губернии) и 8 областях (прибавились Терская, Кубанская, Дагестанская, Акмолинская и Семипалатинская) . Казенная монополия не распространялась только на Закавказье, среднеазиатские владения империи, Приамурскую и Камчатскую области. За период 1895–1903 годов было введено около 500 очистных складов, устроено свыше 30 000 казенных винных лавок, привлечено на службу около 65 000 человек .

Экономический эффект не заставил себя долго ждать: уже в 1897 году, несмотря на расходы, связанные со строительством казенных винных складов и лавок, валовой доход от продажи водки составил 52 млн рублей. В дальнейшем эта прибыль неуклонно росла и ко времени ухода Витте с поста министра финансов достигла 365 млн рублей в год. В начале 1900-х годов доля питейного дохода составляла около 28 % всех обыкновенных бюджетных поступлений . Тем не менее проблема увеличения доходов казны – вечная проблема государства – на фоне экономического роста того времени не представлялась насущной. Ее можно было рассматривать как получение дополнительных, но не жизненно важных доходов казны.

Заключительный акт введения питейной монополии в стране планировалось провести 1 июля 1904 года (закон от 26 февраля 1901 года), распространив ее на Восточную Сибирь. Но 16 августа 1903 года Николай II отстранил С.Ю. Витте от обязанностей министра финансов, назначив на его место Э.Д. Плеске. В самом начале 1904 года произошло еще одно событие, коренным образом повлиявшее на питейную монополию. 27 января с атаки японских миноносцев русской эскадры на внешнем рейде Порт-Артура началась русско-японская война. Во многих областях Российской империи были введены ограничения на продажу «высших питей», тогда как в Енисейской и Иркутской губерниях, наоборот, питейная монополия с 1 июля 1904 года была только введена. С началом войны новый министр финансов В.Н. Коковцов несколько изменил направление монопольной политики, главным образом с точки зрения фиска. Речь идет о ценовой политике: «была назначена цена на вино, которая доступна всему населению, не разорительна для него» . Также почти вдвое было увеличено число винных лавок, результатом чего стал новый виток пьяного разгула.

Декларируя в качестве главной цели реформы уменьшение народного пьянства, правительство не ставило «сверхцели» «общего отрезвления народа». Задача винной монополии была гораздо скромнее – установить внешние, законодательные преграды для пьянства .

Хотя винокуренная промышленность была оставлена в руках частника, для каждого завода, производившего винокурение из хлебных припасов и картофеля, были установлены лимиты.

Кроме того, до двух третей заготовки спирта в каждой губернии обязательно сдавалось в казну по установленным ценам, а оставшуюся часть можно было вывозить за пределы района казенной продажи. Законодательство оставляло и другие возможности для обходного маневра. Спирт в объеме двух третей годовой потребности района приобретался у местных винокуренных заводчиков района питейной монополии по фиксированным ценам, ежегодно устанавливаемым министром финансов. Остальной спирт покупали с торгов. Если торги срывались или заявленные на них цены оказывались достаточно высокими, спирт приобретали обычным способом. Подобная схема была введена для удешевления продукции винных складов.

Выносная торговля казенным вином разрешалась из ренсковых погребов с разрешения управляющего акцизными сборами по согласованию с губернатором (в 1898 году было дано 110 таких разрешений). Распивочная продажа казенного вина производилась в заведениях трактирного типа (трактирах, гостиницах и постоялых дворах) и в буфетах в запечатанной посуде по цене казенных винных лавок. Но одновременно разрешалась продажа вналив из графинов по вольной цене, но только в первоклассных ресторанах и гостиницах с разрешения министра финансов (в 1898 году таких заведений было 130). Также министр финансов разрешил ряду ренсковых погребов в Петербурге и в привисленских губерниях распивочную продажу (в 1898 году такое разрешение получили 37 погребов).

В местностях, где существовало собственное виноделие, в 1898–1900 годах была разрешена, в виде опыта, выносная торговля русским виноградным вином из фруктовых и мелочных лавок. Выносная торговля пивом не притеснялась, а открытие пивных лавок с распивочной продажей разрешалось по согласованию управляющего акцизными сборами с губернатором в городах и внегородских местностях, где по населенности, промышленному и торговому значению или «по привычкам населения» была надобность в таких лавках и не имелось сомнений, что они не превратятся в места спаивания населения. В губерниях, где вводилась казенная продажа питей, все водочные изделия частных заводов (только из ректификованного спирта) допускались к продаже на комиссионных началах, то есть бралась комиссионная плата. Эти напитки, помимо казенных винных лавок, могли продавать те содержатели частных мест продажи, которые получили разрешение на торговлю крепкими напитками.

Продажа крепких спиртных напитков разрешалась только в строго определенное время. Например, в обеих столицах и в крупных городах страны – с 7 часов утра до 10 часов вечера. В сельской местности торговля в апреле-августе начиналась в 10 часов и заканчивалась в 22 часа, а в остальное время – в 20 часов. В воскресные и праздничные дни в селениях продажа спиртных напитков велась в апреле-августе до 20 часов, а в зимнее время – только до 18 часов. В заведениях трактирного типа в городах спиртным торговали до 23 часов, а вне городов – до 22 часов. Нельзя было торговать крепкими напитками в пяток Страстной недели, в первый день Пасхи и в первый день Рождества Христова. Также запрещалась торговля во время сельских и волостных сходов, в период разбирательства в волостных судах (если заведение находилось менее чем в 250 саженях от места схода или суда) и в местах расположения призывных участков . Хотя на практике, как мы это увидим ниже, все это зачастую нарушалось при явном попустительстве местных властей. Более того, существовали и другие возможности обходить винную монополию, например контрабандный ввоз вина из немонопольных губерний. Так, из Тобольской губернии в Пермскую водка завозилась дешевле на 2 рубля 40 копеек с ведра. Но чаще всего не вино ввозилось, а рабочий люд сам уходил пьянствовать «за границу» .

С 1893 года большая группа ученых под руководством Д.И. Менделеева, ряд государственных деятелей и ведущих юристов во главе с А.Ф. Кони взялись за всестороннюю разработку системы эффективного государственного контроля над качеством спиртных напитков. В этих целях и был разработан известный 40-градусный водочный стандарт. Выбор стандарта крепости в 40° не был случаен. Научные изыскания Д.И. Менделеева свидетельствовали, что только сорок частей спирта по весу дают в растворе сбалансированную смесь гидратов. Только при такой вязкости раствора водка не будет ни водянистой, ни, наоборот, слишком крепкой.

По существу, введение стандарта на водку в 1895 году стало поворотным моментом в истории русской водки вообще. Дело в том, что в России до конца XIX века водкой считали настойки: как цветные (на травах и ягодах), так и перегнанные (ароматизированные и прозрачные). Если в водку добавляли сахар или другие сладкие вещества, она получала название «ратафия», если водку перегоняли несколько раз и получался крепкий (около 60 градусов) напиток, его называли «ерофеичем». В России старались не пить простой водный раствор спирта, предпочитая такие водки, как анисовая, березовая, вишневая, грушевая, дынная, ежевичная и многие другие. Старый русский алкогольный термин «горькое вино» означал водку, перегнанную с горьковатыми травами: полынью, почками березы, дуба, ивы или ольхи. Конечно, это не значит, что пили исключительно сдобренные вкусовыми или ароматическими веществами водки. Пили и простые водки, из спирта и воды, но это были самые дешевые и «не достойные» уважающего себя человека напитки.

Закрепилось же понятие русской водки как прозрачного водного раствора спирта благодаря широкому освещению всех мероприятий, проводимых правительством по подготовке питейной реформы. После 1895 года все частные фирмы, даже в тех регионах, где еще не началась реформа, перешли в своем ассортименте на монопольный стандарт, что тоже сыграло свою роль в создании «монопольного» образа русской водки среди простого народа.

Согласно новому законодательству, спирт и вино крепостью не менее 40 градусов продавались только в очищенном перегонном виде. В результате принятых мер ректификованный спирт стал во второй половине 1890-х годов предметом широкого потребления. Многочисленные корреспонденты с мест сообщали, что простой народ хвалит водку за ее доброкачественность. Именно поэтому крестьяне, главные потребители водки в Киеве, не жаловались на ее удорожание, так как «водка стала хорошей и без недолива, как раньше». А из Екатеринославской губернии радостно сообщали, что «водку пьют чистую, известного градуса, без всяких вредных примесей, и от нее на другой день не болит голова и не тянет опохмелиться». Хотя нередко рабочим нравилось не столько качество водки, сколько порядок в казенных винных лавках и особенно вежливое обращение: «Что угодно?» . Тем более, что не везде и не всегда качество «казенки» изменилось в лучшую сторону. Помимо слухов об отравлениях некачественной казенной водкой и сообщений о случаях продажи «невозможно скверно очищенной водки», когда в бутылках обнаруживался даже сор , корреспонденты отмечали и невысокое качество подорожавших напитков в целом: «только 7-рублевое вино бесспорно хорошо, не хуже бывшей петербургской очищенной водки, и в мелкой посуде дешевле последней. Столовое ни по вкусу, ни по мягкости не соответствует своей высокой цене (10 рублей), почти ничем не отличается от семирублевого и значительно хуже, например, бывшей Олимпийской завода Калашникова, но много ее дороже» .

Расчеты Министерства финансов предусматривали следующие цены на водку: вино низшей очистки (обыкновенное) 40° – 7 рублей за ведро в Санкт-Петербургской, Оренбургской и Олонецкой губерниях, и в части Пермской, Уфимской и Самарской губерниях – 8 рублей за ведро; вино высшей очистки (столовое) 40° – по 10 рублей за ведро. Вино обыкновенной очистки 57° продавалось в губерниях Привисленского края, в северо-западных, юго-западных и части южных губерний по 10 рублей за ведро. При том, что средняя себестоимость одного ведра монопольного вина в 40 o составляла 2 рубля 24 копейки, акциз – 4 рубля, а средняя продажная цена – 7 рублей 75 копеек, средняя чистая прибыль на одно ведро выходила в сумму не менее 1 рубля . Понятно, что фискальные интересы казны volens-nolens входили в противоречие с идеей народной трезвости.

Стратегия № 2: в заботах о народной трезвости

Вместе с введением винной монополии правительство создало попечительства о народной трезвости, задачей которых было «ограждение населения от злоупотребления крепкими напитками» и борьба с тайною продажею вина – корчемством. На начавшие функционировать с 1895 года попечительства возлагались масштабные задачи. Во-первых, они могли ходатайствовать перед правительственными органами о мероприятиях, способствующих уменьшению пьянства, и оказывать содействие учреждениям и частным обществам, деятельность которых направлена на народное отрезвление. Во-вторых, попечительствам дозволялось самостоятельно и совместно с полицейскими органами осуществлять надзор за правилами торговли крепкими напитками как в заведениях, содержавшихся частными лицами, так и в казенных винных лавках. В-третьих, на них возлагалась обязанность распространять среди населения здравые понятия о вреде неумеренного потребления крепких напитков, а также организовывать для населения мероприятия, дающие возможность проводить свободное время вне питейных заведений – в чайных, столовых, читальнях при чайных, в библиотеках. В-четвертых, попечительства должны были принимать меры по лечению страдающих запоем: организовывать собственные специальные больницы, амбулатории, издавать брошюры и листки для распространения в народе убеждения о вреде пьянства и необходимости обращаться к врачам и в больницы, а также выяснять значение некоторых народных средств для лечения от пьянства . Но, с другой стороны, казенный интерес заставлял попечительства о народной трезвости пропагандировать не полное воздержание от употребления алкогольных изделий, а лишь «умеренное питие».

Министерство финансов в 1897–1898 годах неоднократно обращалось к губернаторам, архиереям и другим представителям местных властей и общественности с просьбой дать отзыв о результатах проводимой реформы. Такие отзывы, отмечавшие некоторое улучшение санитарно-гигиенической ситуации, сокращение преступности на почве пьянства и даже улучшение поступления средств в казну и рост сбережений в сберегательных кассах, действительно поступали. Министерство, борясь с нападками на реформу, издало даже специальную книгу – «Отзывы о результатах введения казенной продажи питей, поступившие в Министерство финансов от начальников губерний и других лиц».

Но на практике все было не столь идеально. Чайные и библиотеки не выдерживали конкуренции с трактирами. К тому же попечительства не могли вести активную борьбу с пьянством, так как уже в самой их организации были заложены элементы разложения. В состав попечительств входили прежде всего правительственные чиновники, безотносительно к тому, были они трезвенниками или пьяницами. В помощь им привлекались так называемые «члены-соревнователи», лишенные каких бы то ни было прав. Деятельность попечительств была непопулярна среди населения и в большинстве случаев сводилась к простым отпискам и канцелярщине. Какое влияние могли иметь читальни в стране, где подавляющее большинство народа было неграмотно? Также не могли сократить пьянство театры и зрелища, так как население не признавало никаких развлечений без спиртного . Например, из Бобруйска сообщали, что «чайная попечительства посещается весьма мало, преимущественно приезжим людом, а остальное население охотно пьет водку в притонах» .

Не помогали ни просветительские меры, ни переданный в распоряжение губернских управлений особый денежный кредит для вознаграждения лиц, обнаруживших тайные винокуренные заводы и нарушения по выделке и продаже крепких напитков. С 1904 года, когда главная цель питейной реформы – уменьшение народного пьянства – отошла на задний план, и без того небольшой годовой бюджет попечительских комитетов уменьшился с 4 млн до 2,5 млн рублей. По политическим соображениям многие библиотеки и чайные, устроенные попечительскими комитетами, были упразднены. Более того, в некоторых районах упразднили и сами комитеты. Зато активно начало разрастаться шинкарство. Но акцизное ведомство, усиленно занимаясь фискальной частью, не боролось с этим явлением, перекладывая все проблемы на ведомство полицейское.

Конечно, потребление монопольных питей по стране было крайне неравномерным. По статистическим данным Министерства финансов за 1900 год, среднее ежегодное потребление водки в европейской России за 1897–1899 годы по сравнению с 1895–1896 годами несколько возросло (с 0,57 до 0,60 ведра). За это же время оно несколько сократилось в Польше (с 0,46 до 0,41 ведра) и сильно возросло в Сибири (с 0,29 до 0,51 ведра). Увеличение потребления алкоголя в Сибири, вероятно, было связано с резким притоком из Европейской части страны переселенцев в связи с постройкой Транссибирской магистрали. Среднее годовое потребление водки (50 % алкоголя) на душу населения за 1904 год (в литрах) выразилось уже в таких цифрах (1 ведро=12,3 литра):

Дания – 13, 3 Австро-Венгрия – 10, 3 Германия – 8, 0 Голландия – 7, 8 Франция – 7, 78 Швеция – 7, 0 Бельгия – 5, 9 Соединенные Штаты – 5, 5 Швейцария – 5, 2 Россия – 4,9 Великобритания – 4, 3 Норвегия – 3,2 Италия – 1,44 литра.

Что касается потребления пива, то в Норвегии его уровень составлял 17,8 литра, в Соединенных Штатах – 57,7 литра, а в России только 3,8 литра. Италия потребляла пива всего 0,69 л, но компенсировалось это потреблением вина – 98,8 л на душу населения, в то время как Россия потребляла виноградного вина не больше Германии (6,14 л) или Австро-Венгрии (16,8 л) .

Но статистика, которая, по выражению Ильфа и Петрова, «знает все», – это только одна сторона медали. Не зря британский премьер Дизраэли говорил, что «есть три способа обманывать людей: уклончивый ответ, прямая ложь и статистика». Говоря о статистике потребления спиртного на рубеже веков, «приходится довольствоваться анкетными данными и отдельными случайными наблюдениями и отзывами единичных лиц» . Но здесь и кроется «статистическая ловушка». Во-первых, анкетный опрос дает не типичный материал, так как на анкеты отвечают или непьющие, или малопьющие, а остальные отказываются отвечать. Во-вторых, данные земских бюджетов о душевом потреблении резко расходятся с цифрами монопольной статистики. В-третьих, не дает цельной картины и учет приходно-расходных записей самих крестьян в течение года, так как на крестьянскую семью приходится немало такого вина, которое не покупается, а выпивается за чужой счет: при общественных попойках на сходах, при помочах, свадьбах, крестинах, похоронах, при имущественных сделках («могарычи»). С другой стороны, во многих этих случаях, и непьющей семье приходится нести расходы на спиртное. Есть и еще одно соображение. Если верить монопольной статистике, то города пьют в 10 раз больше, чем деревня. На самом деле, цифры говорят не о том, сколько потреблено, а о том, сколько продано вина городскими заведениями, так как город является не только потребителем, но и главным поставщиком его для деревни.

Пугало другое. В конце XIX – начале XX столетия в структуре потребляемых россиянами напитков водка составляла 89,3 %, тогда как вино – 3 %, а пиво – 7,7 %. Для примера, в это же время в структуре мирового потребления алкоголя водка составляла 34 %, пиво – 27 %, а вино – 39 %. Комментарии, что называется, излишни. «Зло нашей страны, – писал В.М. Бехтерев, – заключается в том, что огромная масса потребляемого спирта предоставляется населению в крепком растворе, в виде 40 % водки». На необходимость ограничения производства крепких спиртных напитков в целях профилактики пьянства указывал и другой крупнейший русский психиатр С.С. Корсаков: «Нужно способствовать распространению слабых виноградных вин, потому что, как показывает опыт, где население употребляет почти исключительно слабые вина – там алкоголизма меньше».

И еще одно настораживающее обстоятельство: «Русская «пьющая» душа ведро водки в год потребляет, и это не значит, что нутро больше не вынесет и что ведро есть предельная величина душевого водочного потребления. В русскую глотку и три ведра с успехом войдут, и не объем посуды предопределяет количество потребляемого продукта, а объем кошелька здесь роль играет. Пьет мужик ведро не потому, что ведра ему довольно, – будь водка дешевле, с тремя ведрами справится, – всего 8 рублей, а потому, что может уделить из своего бюджета на водку, что и равняется возможности ведро приобрести» . Как говорится, иностранцу никогда не понять, почему для русского одна бутылка в самый раз, а две уже мало. Важен не размер затрат на водку, а именно пьянство.

В пристрастиях как горожанина, так и, в особенности, жителя сельской местности с водкой на равных (и то не всегда) мог конкурировать только традиционный российский напиток – самогон. У нас в стране под этим словом в разные времена подразумевалось различное содержание. До появления на Руси кабака самогоноварение было синонимом винокурения. Затем постепенно самогоноварение для продажи превращается в глазах государства в преступление; что же касается «самогона для себя», то его варили в деревнях повсеместно, и властями это практически не преследовалось.

К середине XIX века понятие «шинкарство» становится синонимом запретной, «из-под полы», торговли алкоголем, а «корчажничество» – синонимом запретного изготовления самогона. Во второй половине столетия эти явления стали широкомасштабными и типичными для всей страны. Например, в Сибири водка продавалась тайно на приисках и поблизости от них, а кордонные казаки были не в состоянии усмотреть за провозом вина по приисковым дорогам. Число спиртоносов в тайге увеличивалось, несмотря на все попытки пресечь тайный промысел. Были даже попытки ввести для рабочих специальные винные порции, обсуждался закон о том, чтобы не было питейных заведений ближе чем за 50 верст от прииска. Но искоренить торговлю и изготовление водки на приисках власти так и не смогли. Часто сами золотопромышленники корчажничали и занимались шинкарством на своих собственных приисках, порой получая больше прибыли от этого занятия, чем давала добыча золота на руднике. Только на рубеже XIX–XX веков, когда началась хорошо организованная государственная винная монополия, самогоноварение в Европейской части нашей державы почти исчезло. Однако в Сибири в связи с большим потоком переселенцев это явление не угасало.

Вряд ли можно понять алкогольную ситуацию в России без учета «пьяного календаря». Современники отмечали эту «самобытность» русского народа, который легко переходил из одной крайности в другую – из пьяного разгула к полному воздержанию. «Любопытная черта русского человека: он способен все дни Масленой объедаться вплоть до 12 часов ночи прощеного воскресенья, с тем, однако, чтобы с последним ударом маятника сказать «стоп» и сразу перейти на лук, квас и редьку» . Особенно это характерно для деревни. Если не возникало внешнего повода для выпивки, крестьянин был спокоен и не испытывал тяжелого чувства от неудовлетворенного тяготения к алкоголю. Но уж если представился случай, то выпивали обязательно, «редко, но метко», иногда безобразно – до потери человеческого образа:

Не ветры веют буйные,

Не мать-земля колышется -

Шумит, поет, ругается,

Качается, валяется,

Дерется и целуется,

У праздника народ!

Умны крестьяне русские,

Одно не хорошо,

Что пьют до одурения:

Во рвы, в канавы валятся -

А исчезал повод – и мужик резко прекращал пить, входил в обычную колею своей трудовой жизни. Потребление спиртного находилось в значительной зависимости от церковного календаря. При этом влияние праздников в городах выражается заметнее, чем в деревнях. Городское население отмечало каждый значительный церковный праздник, тогда как деревенское – почти исключительно престольные. Конечно, если высший и средний классы горожан не были склонны ограничивать себя в течение даже Великого поста, то этого нельзя сказать о простонародье. Но, с другой стороны, уменьшение продаж касалось только крупной посуды, тогда как продажа спиртного в мелкой посуде трудно поддавалось воздействию какого-либо фактора вообще. Например, в Пензе периодами усиленной виноторговли являлись масленица, пасхальные праздники, время ярмарки и прочие «знаменательные» даты. Что касается колебаний дневного расхода вина, то он сильно увеличивался по базарным дням и в предпраздничные дни, так как в праздники лавки не торговали, а в прочие дни недели продажа вина шла очень равномерно. Хотя в праздники, когда казенки были закрыты, пьяных бывало даже больше, чем в будни: для того, кто хотел напиться, это не являлось помехой. Закрытые лавки представляли неудобство только для тех, кто потребление водки не ставил целью своего существования .

В деревне пьянствовали в основном в осенние праздники – в пору свадеб. Масленица на селе действительно была «широкой» – с широким размахом бесшабашной пьяной гульбы, так как к масленице приурочен целый ряд народных обычаев, которые необходимо соединялись с обильною выпивкой и пренебрегать которыми было нельзя. «Мы, русские, самобытны, и меры для нашего жизненного уклада должны быть самобытны, соответствуя бытовым условиям…» . На Пасху же не принято гулять так, как гуляли на масленицу или на свадьбах. Для Пасхи никакого питейного ритуала не было положено: пили, главным образом, на разговление, каждый в своей семье, а обмен визитами, столь распространенный в городе, практиковался в деревне лишь в тесном кругу близких лиц.

Особенно широко справлялись многочисленные в сентябре престольные праздники. Начинались также приготовления к свадьбам – сватовство и связанные с ним «запои». Массу поводов для запоев создавало и обилие имущественных сделок. Помимо традиционного усиления базарного пьянства, появляется и новый повод для выпивки – на мельницах и дранках при помоле хлебов и обработке крупы. Зачастую сами мельники заманивали клиентов соблазном выпивки, обменивая часть привезенного зерна на спиртное. Молодежь начинала гулять на посиделках и в виду приближающегося срока набора рекрутов. По заведенному обычаю каждый рекрут с сентября и до поступления в солдаты «гулял» вместе с товарищами, то есть, другими словами, пьянствовал и хулиганил. Особенно усиливалось пьянство перед самым набором. В некоторых сельских обществах организовывались грандиозные попойки на общественные средства при отправке рекрутов в города. Да и принятые рекруты, возвращаясь в деревню недели на две перед поступлением в войска, завершали свои гулянки усиленным пьянством в течение отпущенного срока.

Но самым пьяным месяцем в году в земледельческих местностях России был октябрь, на который приходилось наибольшее число свадеб, сговоров, или «запоев», на предстоящие ноябрьские свадьбы. Свадебные торжества обычно сопровождались ужасным пьянством. Все моменты свадебного ритуала полагалось сопровождать угощением, центром которого являлась, конечно, водка. Начинали пить еще задолго до свадьбы: при сватовстве, при сговорах, которые получили название «запоев» или «пропоев», при смотринах и на девичниках. Но подлинно грандиозных размахов пьянство достигало в день свадьбы, когда каждый считал обязанностью не просто выпить, а напиться. «Самобытность» заставляла думать, что чем шире пьяный размах, тем почетнее свадьба и тем счастливее будут молодые. Если учесть все вино, которое выпивалось на крестьянской свадьбе среднего достатка, то получалось не менее 10 ведер. Но, кроме того, на свадьбу брали от 1 до 5 ведер пива, 1/4-1/2 ведра виноградного вина, к которому добавляли для «забористости» водку, а также варили брагу. В пьяном угаре обычно проходили и следующие два дня (а при богатой свадьбе все 4–5) после свадьбы. В это время выпивалось не только все приготовленное хозяевами вино, но и прикупленное самими гостями в складчину . Затем наступал период похмелья, который для многих участников свадьбы продолжался не одни сутки.

Деревенская жизнь давала гораздо больше поводов к выпивке, не связанных с праздниками. Был широко распространен обычай устраивать так называемые «помочи», особенно в июле и августе, когда требовалась спешная уборка урожая, и в апреле, при пахоте и севе. На помочах пили все: и старый, и малый, и мужики, и бабы – а непьющий часто приводил к пиршеству кого-нибудь пьющего из своей семьи. Например, за сыном иногда тянулся и отец, не бывший на работе. Хозяин ставил на обед, после работы, вина столько, чтобы всех напоить допьяна: на каждого мужика в среднем от 1 до 2 бутылок вина. Понятно, что после такой порции на другой день требовалось опохмелиться. Выпивкой сопровождался и любой подряд на работу: «Хотя сумерки уже спустились, тем не менее на окраине села солдатики пели песни; в другом конце парни и девки водили хороводы. У кабаков стояли обозы, и здоровые возчики прямо чайными стаканами пили водку, закусывая кусками черного хлеба с солью, тут же стоял краснощекий красивый подрядчик, уговаривавший кучку рабочих помочь ему в работах, обещаясь выставить ведро водки» .

При таких масштабах и объемах пития грань между привычкой к употреблению водки и алкоголизмом становилась весьма условной. Очевидно, что вопрос – с точки зрения усиления народного пьянства – не в том, сколько денег тратилось на водку, а в том, сколько водки употреблялось. Если статистика не фиксировала увеличения среднего потребления на отдельную статистическую душу, то рост пьянства был очевидным. Та часть населения, которая становилась культурнее, начинала меньше пить, зато другая часть, наверстывая казенный акцизный недобор, пила за двоих. Понятно, что, имея под рукой бутылку, слабый на водку человек едва ли ограничится рюмкою, а будет тянуть до дна. Рабочий, привыкший, идя с обеда или на обед, выпить малый шкалик, отпив рюмку, бутыль сам допьет, или еще кому предложит разделить с ним своеобразный «обряд».

Дореволюционные исследователи алкогольной проблемы признавали: «мы не имеем мало-мальски цельной, полной картины народного пьянства» , – однако отмечали, что в деревне пьянство распространено даже среди женщин и детей. Случалось, что родители сами приучали детей к вину: «Обычай родителей давать детям спиртные напитки у нас сильно распространен во всех классах населения. В низших сословиях детей начинают приучать к водке уже в грудном возрасте, давая сначала по каплям, затем по наперстку и восходя постепенно до рюмок. Делается это с благою целью, так как в простом народе сильно распространено поверье, что если маленьким детям давать водку, то, сделавшись взрослыми, они не будут пьяницами» . Воистину, благими намерениями вымощена дорога в ад. Определенный к Покровской церкви в селе Нахабино отец Сергий рассказывал: «Я застал среди моих прихожан поголовное пьянство – пьянствовали даже подростки» . В назидательном рассказе Е. Баранова «Первая рюмка» описан случай, как в питейный дом под вечер зашли двое пожилых приятелей с сыном одного из них и, распив вторую сороковку, заставили мальчика выпить рюмку водки, а «через семь лет выросший Колька стал пьяницей» .

В селе Нахабино Звенигородского уезда Московской губернии священник Сергий Пермский учредил в 1891 году общество трезвости, благодаря которому в последующие годы село превратилось в настоящий пункт паломничества алкоголиков. В личных впечатлениях и набросках И. С. Орлова (впервые изданных в Москве в 1899 году) сохранились весьма колоритные портреты горьких пьяниц, надеявшихся обрести трезвость под влиянием духовного напутствия местного батюшки. Один из них, «… еще молодой, приземистый, коренастый, лет 30-ти, человек, с еле пробивающимися усиками», – деревенский живописец, который «едва стоял на ногах, – так был пьян». Его пьяные «монологи-исповеди» иллюстрируют достаточно типичную для российской деревни историю человека, который постепенно опустился на самое социальное дно: «В деревне у меня большой надел, дом был хороший. Все развалилось, разрушилось. и все это водочка наделала. Себя образумить не могу. У кого рожь – у меня лебеда; у кого дом – у меня развалины; у людей и корова и барашек, маленький теленочек, всякая птичка и яичко, а у меня – сороковушка водки в руке. Эх, барин, барин! Проклятая эта водка, никого не щадит. Вот теперича я: руки у меня золотые, по два с полтиною в день получаю, а все ничего нет, а как запью, так и остальное пропало. Хозяин дал своих 5 рублей. «На, – говорит, – поезжай в Нахабино, помолись и выкинь дурь»». .

Немало таких примеров давала и художественная литература. Герой опубликованного в «Вестнике трезвости» рассказа «Горе тетки Феклы», прежде работящий, степенный мужик Петр начал все чаще и чаще искать утешения в чарке вина: «Хозяйство их стало быстро разоряться; лошадь и корову взяли за долги, а Петр, по мере того как рушилось хозяйство, становился все беспечней и наконец, махнув на все рукой, свалил почти все работы на жену, стал чаще пропадать из дому, и в то время как бедная баба билась, как рыба об лед, изнуряя себя на поденной работе, он с беззаботным видом обеспеченного человека заседал в веселой компании в кабачке у хромого «Игната Лазарыча», первейшего плута». Чего только не делала Фекла: «спрыскивала сонного хмельного Петра «наговорной водицей», ходила тайно от мужа за пятнадцать верст в село Преображенское за советом к знахарю Никитичу»… Но все старания ее остались тщетными .

Опускаясь все больше, такой пьяница тащил из дому все, что попадется под руку, даже последнее пальтишко, которое попеременно надевали дети. А пьяному, как говорят в народе, море по колено. Вот полуанекдотическая литературная история (которая нередко имела место и в реальной жизни) некоего Грицко, который продал в городе муку и купил себе хорошие сапоги. Традиционное обмывание покупки закончилось тем, что он напился допьяна и едва выбрался из города, но скоро не смог идти, упал на дороге и заснул. Прохожий шел мимо, польстился на новые сапоги, снял их и был таков. Ехавший под вечер домой мужик из того села, откуда был Грицко, стал будить односельчанина, и между ними завязался диалог: ««Вставай, – говорит, – Грицко!» – «Да еще рано», – говорит Грицко. «Да какой тебе рано?» – «Прочь, говорю тебе!» – сказал сердито Грицко. – «Ишь, еще сердится, возьми хоть ноги-то с дороги, дай проехать». Взглянул Грицко на свои ноги и видит, что нет сапог, и говорит: «Это не мои ноги, мои в сапогах!»» . Все хорошо, что хорошо кончается. В жизни нередко бывало и так, что человек, свалившись пьяным в зимнее время, обмораживал ноги или вообще замерзал, как это ярко и образно показал А. Одоевский в назидательном рассказе «Демьян калека». Крестьянин, приехав зимой в город по торговым делам, вместе со старыми приятелями зашел в питейный, чтобы обмыть продажу овса. Напившись до потери сознания, отморозил ноги и стал нищим .

Замечено, что алкоголиков – людей с явно выраженным, болезненным пристрастием к вину, пьянствующих постоянно, при всякой возможности или в периоды запоев, – больше было среди тех, кто занимался ремеслами (сапожники, кузнецы и прочие) и отхожими промыслами. Наверное, именно это обстоятельство зафиксировала русская поговорка «пьет, как сапожник». А «горький пьяница» не имел сколько-нибудь выраженных профессиональных особенностей. Пристрастие к спиртному унифицировало облик пропойцы: «Кое-как мы догоняли и обгоняли группы пешеходов, с той же печатью беспробудного пьянства на лицах. Некоторые шли с гармониками, останавливались, выпивали и пускались в пляску. Многие одеты в рубище; другие, кроме белья, разорванного, грязного, ничего на себе не имели. Небритые, без фуражек, с всклокоченными волосами, подчас с синяками на лице, босиком, – они имели ужасный вид» .

А вот весьма разношерстная публика в Нахабино: «Впечатление такое, будто специально посылались люди по грязным московским кабачкам и захудалым деревенским шинкам, чтобы выбрать сюда из ютящегося в них сброда самое что ни на есть скверное и последнее. Этот сброд состоял из подонков кабачков… Вот деревенская баба с подбитыми глазами, в рязанской поневе и лаптях; вот плохенький мужичонко в посконной рубашке и шароварах, в лаптях и деревенской шляпе, напоминающей наш цилиндр. У него костюм, в котором обыкновенно художники изображают крестьян на поле во время посева. Вот одетый в пиджак и брюки на выпуск какой-то приказчик: руки и голова у него дрожат от пьянства; лицо его бледно, оловянные глаза пугливо озираются по сторонам, а сам он конфузливо жмется к колонне, украшенной незатейливыми орнаментами. А вот наши москвичи – портные, сапожники – без фуражек, босиком, с всклокоченными волосами; у многих рубашка грязная и разорвана. У кого синяки под глазом, у кого шрам на лице. Рядом с ними переминается франтовато одетая «одна из этих» с намалеванным лицом, на которое непомерное пьянство наложило свою печать» .

Очень глубоко пьянство укоренилось среди фабрично-заводского населения. Факты свидетельствуют, что в среде городских рабочих алкогольный вопрос заявлял о себе особенно громко, принимая формы довольно своеобразные и нетипичные для остальной части городского и, тем более, деревенского населения. Конечно, от власти «народного этикета» не свободен и последний бедняк в деревне, но там все-таки преобладало потребление спиртного «баловства ради», по случайным поводам: от усталости, в дороге, с похмелья, по болезни, скрасить жизнь, угостить кого-либо и т. п. Пьянство по болезненной привычке к вину было скорее городским или пролетарским и питало распивочную торговлю в трактирах и тайных шинках. Регулярные потребители, привыкшие выпивать систематически, но не до состояния опьянения, а «для здоровья и аппетита», встречались только в среде зажиточного крестьянства и крайне редко .

Статистические исследования того периода показали, что активная тяга к алкоголю была характерна для людей с самыми низкими доходами. Но и у людей со средним уровнем дохода увеличение материального достатка сопровождалось ростом расходов на алкоголь. Усиливали тягу к алкоголю и большие физические нагрузки. В городах отмечалось обилие регулярных потребителей (фабрично-заводские рабочие, ремесленники и извозчики), пропивающих от 1/3 до 1/2 своего заработка. Но ведь и деревенская обстановка часто благоприятствовала потреблению вина. Была выявлена годовая, пятилетняя и десятилетняя цикличность в потреблении алкоголя. Проведение статистических широкомасштабных исследований с привлечением параметров производства и продажи алкоголя, доходов казны, данных вытрезвителей, семейных бюджетов разных слоев населения, а также разбивка данных по географическим, климатическим зонам, промышленным и сельским районам фактически не давали ответа о причинах повышенной алкоголизации российского общества в конце XIX – начале ХХ века.

Пьянство в «колоссальном виде» существовало и до введения монополии. Старики говорили, что «в семидесятых годах количество пьяных в Петербурге было несравненно велико с нынешним временем, но хулиганства в России не было» . Следствием тектонического социально-экономического и политического сдвига на рубеже столетий, ускоренной модернизацией западного типа (вестернизацией), независимо от введения винной монополии, стало усиление бунтарства и пьянства. Российское традиционалистское общество, столкнувшись с «капиталистической угрозой», привычно направляло свою энергию вовне – в «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», и внутрь – в не менее бессмысленный процесс «социальной наркотизации».

В народной притче отшельнику, нашедшему в лесу хмель, открывается «сила» последнего: «Если кто выпьет с похмелья рюмку, потом захочет и другую, а дальше начнет пить больше и больше, пока совсем не напьется, и я отниму от него в то время все доброе, и вложу в душу греховные помыслы, и доведу его до глубочайшей погибели, сделаю его гордым и ленивым, напущу на него расслабление, и начнет он говорить всякие непристойные слова, будет к каждому приставать и браниться» . Действительно, к концу XIX века культура потребления алкоголя в крестьянской, рабочей, обывательской и купеческой средах стала очень низкой. В определенной мере это объясняется запрещением пить водку на месте продажи, что сделало питие уличным явлением со всеми вытекающими отсюда последствиями. Купленную водку пили на улицах, уносили ее не только домой, но и на работу, то есть пьянство приобретало перманентный характер .

В корреспонденции из районов казенной продажи вина отмечалось массовое распитие спиртных напитков на улицах. Например, в Оренбурге «безобразия около казенных лавок стали, очевидно, так велики» (пьяные «бесцеремонно садятся на крыльца ближайших домов, перебраниваясь самыми площадными словами и горланя песни»), что один из домовладельцев, в доме которого помещалась казенная лавка, сделал на воротах надпись: «пить вино во дворе строго воспрещается». Более того, в городе «потребители уже не только выпивают купленную водку у соседнего забора, но и располагаются на спанье» . В Екатеринбурге «рабочие и мастеровые со своими дамами берут в лавке водку, садятся артелью в стороне и распивают под открытым небом…», а в Уфе «каждый базар, каждый праздничный день толпа запруживает уфимские улицы и тротуары перед винными лавками. Эта пестрая толпа под открытым небом совершает культ в честь Бахуса. Снег на значительном расстоянии как будто пропитан кровью от бутылочного красного сургуча. В воздухе стоит площадная брань. Случаются нередко и драки». При этом полицейские приставы часто оказываются не в силах прекратить безобразия .

В деревнях дела обстояли не лучше. Например, в Верхотурском уезде Пермской губернии «уже ранним утром по воскресеньям и праздничным дням можно видеть, как мужики сидят на улице перед казенной лавкой и распивают бутылочки». В Черниговском уезде корреспонденту пришлось «наблюдать некрасивые пейзажи, как крестьяне со своими домочадцами распивают «монопольку» в канавах и ямах вблизи казенной лавки» . При этом «по деревням иногда пьющие в такой степени загромождают дорогу, что трудно бывает проехать около винной лавки. Случается, что питухи, в интересах удобства, «чтобы не ушли» подводы, вводят на тротуар даже лошадей». В селе Каиры Днепровского уезда «смелость пьяниц дошла раз даже до того, что они дерзнули выбрать местом своего седалища «распивочно» классы училища» .

Для противников реформы было очевидным, что «замена корчмы «лавочкой» почти ничем не отразилась на отрезвлении крестьянской массы. Кто пьянствовал раньше, тот пьянствует и теперь. Изменилась форма, но сущность осталась той же» . Справедливости ради заметим, что оснований для таких выводов хватало. В местечке Юзовка Екатеринославской губернии до введения казенной продажи питей имелось только два учреждения, так как заводское начальство не разрешало открывать больше. После реформы «винные лавки растут как на дрожжах», а «пьянство становится безграничным, и у всех на виду случай смерти от опоя, чего прежде не наблюдалось». В селе Васильевка Самарского уезда с открытием казенки мужчины не только перестали доносить до дому свой заработок, но и, не имея наличных на выпивку, продавали овцу или телушку.

Кроме того, система распития водки без закуски, с гвоздем вместо штопора, способствовала скорейшему опьянению. Из селения Сватовая Лучка Харьковской губернии сообщали, что «бутылка переходит из рук в руки и, конечно, до тех пор, пока в глазах не потемнеет и в ногах не появится достаточная слабость». А посетители чайной общества трезвости в селе Петровском Оренбургской области «пользуются разом двумя удовольствиями: пьют за 3 копейки чай и любуются кулачным боем на улице перед винной лавкой, находящейся как раз напротив чайной» . Не отказались любители выпить и от различных суррогатов спиртного. Более того, поступали сведения, что в некоторых местностях Привисленья и Прибалтийского края распространяется употребление серного эфира. Эфиромания была распространена, в том числе, в крестьянской среде и даже среди детей, женщин и девушек .

Многие дореволюционные исследователи причин алкоголизации российского общества полагали, что уличное пьянство тесно связано с размерами стеклотары. Исходили из того, что для пьянства «двадцатка» (1/20 ведра) опаснее четверти (1/4 ведра): «в последней меньше «зеленых чертиков» сидит», так как четверть не всегда для одного человека покупается и не на один день .

Согласно российским стандартам, стеклянная посуда выпускалась пяти размеров: 1/4, 1/20, 1/40, 1/100 и 1/200 ведра. При этом если вино крепостью 57° в южных, юго-западных, северозападных и привисленских губерниях продавалось в посуде от 1/4 до 1/200 ведра, то для 90-градусного питьевого спирта была установлена посуда объемом от 1/4 до 1/100 ведра, а спирт крепостью 95° разливался в бутылки объемом от 1/4 до 1/40 ведра . «Сотка» была любимым размером посуды городского рабочего, ремесленника, привычного алкоголика и регулярного потребителя. Сообщали, что в казенных винных лавках Симферополя постоянно ощущается недостаток в напитках, разливаемых в мелкую посуду . Судя по корреспонденции из других частей Российской империи, это была общая проблема. Дело в том, что рабочий люд в будние дни привык потреблять вино на улице, благодаря выносной торговле именно в мелкой посуде, – то есть залпом и помногу, чтобы вызвать быстрое опьянение. «Двадцатка» же пользовалась спросом не столько для выпивки на ходу, сколько «для уличного распива» в особых питейных компаниях.

Причем «русский питейный размер» не был чем-то застывшим. Понижение градуса спиртного напитка компенсировалось увеличением объема посуды. Так, корреспондент из Кишинева, отмечая, что «рабочий люд города, отправляясь на работу, заглядывает в питейные дома, где вместо прежней порции водки за 5 копеек, выпивает штоф вина за 5–6 копеек», констатировал, что «такая перемена во вкусах, конечно, делу уменьшения пьянства не помогла» .

В деревне мелкая посуда была не в почете, потому что крестьянин пил при случае, в компании, приобретая вино в больших объемах. К шкаликам крестьянин прибегал только на базарах и в дороге. То есть приезжие крестьяне покупали немало вина в бутылках объемом 1/100 и 1/40 ведра для распития на возах и на улицах, а в крупной посуде (1/4, 1/20 и отчасти 1/40) – для праздников и тайной торговли. Здесь также возникали свои проблемы с тарой. Отсутствие крупной посуды (более 1/4 ведра), необходимой для свадеб (и для шинкарства), вынуждало крестьян переливать водку в свои бочонки. А это создавало опасность конфискации вина, так как по закону на таре более 1/10 ведра при перевозке должны быть охранные печати . Впрочем, это вовсе не останавливало алчущую русскую душу. Вряд ли размеры бутылки были решающим фактором при решении столь «насущного» вопроса.

На первый взгляд, все вышесказанное свидетельствует о полном провале реформы. Запрет распивать спиртные напитки в местах торговли способствовал распространению их распития на улице и вовлечению в этот процесс молодежи и даже детей. Продажа водки в мелкой посуде провоцировала рост пьянства. Борьба с тайной виноторговлей велась очень слабо. Государство поощряло увеличение количества заведений, торгующих крепкими спиртными напитками, и способствовало расширению продажи напитков повышенной крепости и спирта . Но не будем торопиться со столь пессимистическими оценками.

Монополия к 1898 году уничтожила около 32 тысяч заведений по продаже спиртных напитков (в городах – 46, 4 %, в селениях – 42, 6 %). Что касается распивочных заведений, то их число сократилось еще больше: в городах на 74, 1 %, в селениях – на 90 %. Одновременно уменьшилось на 7, 3 % число выносных заведений в городах, хотя, следует признать, в сельской местности их число выросло на 58,6 %. Изменения произошли и в частной торговле спиртным: в городах число таких заведений сократилось на 56, 3 %, а в селениях – на 97, 5 %, то есть они почти исчезли. Взамен увеличилось число мест с продажей только пива и виноградного вина: в городах – на 34 %, в селениях – на 100, 6 % .

По статистическим данным Министерства финансов, несмотря на уменьшение численности питейных заведений, потребление спирта оставалось неизменным, а число смертей от пьянства, убывающих до 1893 года, даже начало медленно возрастать. Однако за период с 1895 по 1898 год отмечалось некоторое сокращение потребления водки в районах реализации реформы. Если в 1894 году душевое потребление в этих регионах составляло 0, 58 ведра, то в 1898 году оно сократилось до 0, 50 ведра. Аналогично, хотя смертность от алкоголя в районах монопольной торговли снижалась весьма медленно, рост смертей от пьянства (24 человека на 1 млн жителей обоего пола) был отмечен только в немонопольных губерниях .

Бесспорно, что с введением питейной монополии пьянство из кабака перенеслось на улицу, в пивные лавки и другие, скрытые от полиции, места. Но распитие вина на улицах стало привычным явлением еще с 1885 года, когда значительное количество распивочных заведений было заменено выносными винными лавками. Трудно спорить с тем, что на первых порах введения монополии потребление вина на улицах усилилось, то есть распивали прямо около лавки и сдавали посуду назад. Но полицейская статистика показывает, что благодаря введению питейной монополии пьянство во многих местах значительно сократилось. С одной стороны, в первые годы реформы исчезла дешевая и одуряющая водка, исчезли корчма и кабак, что делало пьянство более «благообразным». С другой стороны, крестьяне зачастую совестились пить на городских улицах и предпочитали не пить совсем .

С мест сообщали о прекращении поголовного пьянства и пьяного разгула на ярмарках, о том, что «в продолжение настоящих празднеств, когда в прошлые годы полицейские участки были битком набиты пьяным буйствующим людом, в настоящем году подобных случаев наблюдалось в городе не более 5» . Даже если потребление вина не убавилось (Черниговская губерния), то «все же не бывает таких отвратительных зрелищ, как валяющиеся и ползающие на четвереньках пьяные люди около прежних кабаков». В местечке Андрушевка Житомирского уезда «бывало, несмотря на страдную летнюю пору, шинки никогда не пустовали не только днем, но и ночью, гостеприимно открывая дверь всякому желающему и укрывая тут же под лавкой и мертвецки пьяных гуляк.

Теперь же любителям выпить до «положения риз» приходится валяться, хотя, впрочем, за весьма редким исключением, в канавах, а то и просто среди улицы. Зато теперь ночью почти не слышно пьяной ругани, нецензурных песен, отчаянных криков и тому подобных душу раздирающих оргий» .

С трудом верится в резкое увеличение потребления чая в чайных, но очевидно возросло качество крепких напитков за счет лучшей очистки спирта от вредных примесей, что благотворно сказалось на здоровье населения, а упорядочение торговли водкой способствовало искоренению таких позорных явлений, процветающих при частной торговле, как пропитие беднейшими классами населения хлеба, скотины, одежды и домашней утвари. Если не исчезла полностью, то существенно сократилась продажа вина за счет урожая, под заклад или в промен платья, посуды и других вещей.

Пусть не везде, но в ряде регионов отмечалось положительное влияние на сокращение потребления спиртного, «одомашнивания» процесса распития. Корреспондент из села Николаевское Стерлитамакского уезда писал: «Бывало, придешь в кабак, возьмешь это полбутылки, сядешь; одному-то скучно пить, товарища приглашаешь, выпьешь эту – за другой; глядь, еще человек подвернулся, тому поднесешь стаканчик, а тот: что же? Ты угостил, угощу и я, да так и сидишь, пока баба не придет да не выволочет. А ноне не так – купил да ступай, где хошь пей. Дома-то без дела, без времени не больно разопьешься. По соседству с кабаком зайдешь, выпьешь полбутылки, за другой-то не смеешь… На улице тоже не рассядешься, народ глядит, а то дождь или снег идет, опять неловко. Другой раз потянешь-потянешь – нет тебе никакого удовольствия…» В ряде сел необъятной России «пьянство начинает заметно понижаться. Если и выпивают, то у себя дома, в кругу своей семьи», «сделанные перед праздниками запасы водки мирно распивались целой семьей по домам в умеренном количестве и не влекли за собой обыденных безобразий кабацкого разгула» и т. д. и т. п. .

Факты свидетельствовали и о сокращении пьяного свадебного разгула. Если ранее для богатой крестьянской свадьбы было нужно минимум 10–20, а то и более 30-ти ведер кабацкого зелья, то теперь обходились 3–5 ведрами. В селе Смольчица

Звенигородского уезда, где ранее на свадьбу расходовалось 1012 ведер водки, «теперь такая богатая свадьба, как сельского старосты, обошлась в 4, 5 ведра, а бедные свадьбы обходились полуведрами. Крестины и погребения прежде обходились ведром, теперь обходятся штофом и даже полуштофом. И все это потому, что водки без денег не дают, а они-то у наших крестьян не всегда есть» .

Винная реформа отчасти повлияла и на общественную жизнь деревни: «На волостные и сельские сходы, которые здесь созываются очень часто, крестьяне теперь являются в трезвом виде…» В лучшую сторону изменилась и атмосфера волостного суда. Так, в Сквирском уезде «много употребляли водки во время судов в волостных правлениях, причем пьяные судьи обыкновенно творили в возбуждении, а иногда и в бессознательном состоянии суд и расправу. Теперь волостные суды проходят при нормальном состоянии судей» . Из западных губерний сообщали, что в лавках перестали продавать водку малолетним, а в Петербурге один из фабрикантов на вопрос о том, как отразилась реформа на его рабочих, ответил: «в минувший понедельник впервые за пятнадцать лет, как я веду дело, на фабрику явились решительно все рабочие, за исключением одного. А прежде если придет треть – то слава Богу» . Другими словами, материалы периодической печати (как, впрочем, и другие документы) демонстрируют достаточно противоречивую картину, оставляя возможность манипулировать общественным мнением в ту или иную сторону.

В целом, оценивая результаты реформы С.Ю. Витте, можно констатировать, что «казенное вино», пришедшее на смену кабацкой частновладельческой сивухе, если и не урегулировало вопроса о культурном потреблении вина и не предупредило роста пьянства, то все же сыграло свою положительную роль. Вполне возможно, что в условиях социально-политического, экономического и, главное, духовно-нравственного кризиса, в котором находилось российское общество в начале ХХ столетия, процесс алкоголизации мог принять большую динамику и более уродливые формы. Другое дело, что антиалкогольные меры не могли выступать панацеей от всех бед и способом разрешения тех острых конфликтов, которые разрывали и разрушали российское общество.