С изумлением прочитал, что в банковской Ассоциации «Россия», которую возглавляет один из законодателей, депутат Госдумы, публично был представлен законопроект о регулировании краудфандинга.
Краудфандинг – английское слово, которое не выговоришь, не вывернув языка, в переводе на русский означает народное финансирование. Оно широко осуществлялось в СССР во время Великой Отечественной войны и на народные деньги строились танки, самолеты, корабли… Да и выигрышные займы и гособлигации – тоже разновидность народного финансирования государства, на них восстанавливали страну после войны. Спрашивается, зачем в закон притягивать за уши иностранный термин, когда у нас имеется свой, исторически значимый, аналог? Еще один законопроект посвящен «краудфандинговой деятельности». Это искалеченное английское слово должно означать «народная финансовая деятельность». Любопытно, обучались ли авторы подобных шедевров русскому языку, да и английскому тоже, а заодно — истории родной страны?
Таких примеров, к сожалению, превеликое множество. Возьмем другой англоязычный термин – аутсорсинг, означающий передачу одной компанией определённых видов своей деятельности другой компании. По-русски это называется подрядом. Но столь привычное и благозвучное на слух слово почти исчезло из делового обихода так называемых менеджеров. По-русски это означает управляющий. Таковыми теперь страшно модно стало быть. Поэтому у нас появились сотни разновидностей менеджеров с несуразными приставками вроде менеджер чистоты или клининг-менеджер, что по-русски означает уборщица, или менеджер по продажам – продавец. И менеджерами писсуаров для солидности называют даже туалетных работников. Желающие могут продолжить перечень свидетельств дурных «преклонений перед Западом».
Бред какой-то в стране уже давно происходит с внедрением множества англоязычных терминов при наличии понятных всем их русских аналогов. Происходит это зачастую по безграмотности переводчиков и заказчиков переводов, незнания ими предмета перевода и его истории. Говорю это не с чьих-то слов. В издательстве иностранной литературы «Мир» вышло около десятка переведенных мною книг по вычислительной и измерительной технике. Мне доводилось по этой тематике редактировать там и ряд переводных изданий. Конечно, такие прижившиеся у нас англоязычные термины, как, к примеру, интерфейс — средство, обеспечивающее совместимость различного вида электронных устройств в системах управления и обработки данных, нельзя было игнорировать. Но я требовал от переводчиков, и придерживался этого сам, давать обоснованное определение заимствованного термина и, по возможности, использовать его русский аналог. Естественно. что для оригинальных терминов, использованных в зарубежных компьютерных программах и языках программирования, этого не требовалось.
Известны также случаи безграмотного перевода зарубежных нормативных документов, которые использовались в качестве основы для российских федеральных законов. Таковым явился закон «О техническом регулировании». С его принятием была отменена обязательность применения прежних государственных стандартов – ГОСТов. Их отмена нанесла громадный ущерб экономике страны и потребителям, и оставила Россию без должной правовой защиты при ввозе импортной продукции в рамках ВТО. Сделано это было из-за неправильного, умышленно либо по безграмотности, перевода англоязычного термина «technical regulation». Термин использован в Соглашении ВТО по техническим барьерам в торговле и определяется как документ, устанавливающий (регламентирующий) определенные характеристики товара и процесса его производства, соблюдение которых обязательно. Это общепринятое в мире определение стандарта.
Однако «technical regulation» неправильно перевели как «технический регламент», хотя по смыслу, принятому в русскоязычной профессиональной литературе, он означает «техническая норма», то есть «стандарт». После чего в законе подменили «правовое регулирование» и «техническое нормирование» или «нормирование технических характеристик» совершенно иным понятием — «техническим регулированием», а стандарты – соответственно техническими регламентами.
Однако правовое регулирование (нормирование) характеристик объектов вопреки толкованию авторов закона — отнюдь не синоним технического регулирования. Техническое регулирование, согласно учебникам, — это целенаправленное изменение параметров процессов и объектов при помощи технических средств. Такая подмена была использована в качестве основы «новой концепции реформы технического регулирования» и предлога для написания и принятия соответствующего закона, которым фальсифицированные технические регламенты возвели в ранг надуманных федеральных законодательных актов. Мол, за рубежом якобы так, и поэтому нам прежние ГОСТы, как обязательные документы и «пережитки социалистического прошлого», тоже не нужны. Таким образом «обосновали» необходимость замены всей прежней отечественной нормативно-технической базы, которая во многом соответствовала международной системе стандартизации, на новые законодательные акты.
При этом отказались от контроля качества продукции, как совокупности ее свойств, которые прежде регламентировались ГОСТами, а технические регламенты содержат требования лишь к ее безопасности. После этого, в частности, многие продукты питания лишились прежнего своего качества. Ведь, к примеру, колбаса согласно соответствующему техническому регламенту может быть безопасной для человека, но содержать в основном картон и ароматизированные наполнители.
Таковы некоторые опасные последствия безосновательного внедрения в русский язык англоязычных терминов и их неграмотных переводов.
Моисей Гельман
