Россия и Китайская Народная Республика вот-вот столкнутся по крупному вопросу национальной безопасности и стратегической важности для обеих сторон.
В 1980-х годах советская авиационная промышленность создала две чрезвычайно эффективные модели истребителей с двумя двигателями и хвостовым оперением с разнесенными рулями направления: «МиГ-29», плод ОКБ имени Микояна, и «МиГ-29», творение конструкторского бюро Сухого.
Второй из них был намного крупнее, чем небольшой и более маневренный «МиГ». Он находился в одной весовой категории с «F-15» корпорации Boeing и, подобно своему американскому аналогу, должен был служить перехватчиком дальнего действия, который необходим государствам с весьма протяженными воздушными рубежами, нуждающимися в обороне.
В начале 1990-х КНР жаждала обзавестись именно таким самолетом. Китайская промышленность работала над созданием подобного самолета много лет, но более чем на 10 лет ее попытки сконструировать нечто новаторское застопорились. В то время Минобороны России вообще перестало финансировать промышленность своей страны и размещать там заказы. Производители российских вооружений могли выжить лишь за счет экспорта своей продукции в Китай, Индию и другие страны.
Спустя несколько лет после того, как Китай впервые приобрел «Су-27» в экспортном исполнении, он подписал контракт с российской государственной структурой, которая курирует экспорт оружия – «Росвооружением», – на производство по лицензии на Шеньянском авиационном заводе 200 дополнительных «Су-27СК», а также впоследствии заказал «Су-30МКК» – двухместный многоцелевой вариант этого самолета. Российская промышленность вздохнула с облегчением: на ее счета потекли миллиарды долларов из Китая.
Но в 2004 году китайские военные объявили Москве, что в самолетах, которые Китай производил по лицензии, отпала необходимость, так как, по словам китайских военных, «боеспособность этих самолетов слишком ограничена». Производство 200 «J-11» – так Шеньянский завод нарек «Су-27СК», которые собирались в Китае, – было остановлено после выпуска всего 95 штук. При этом на завод было поставлено всего 180 двигателей «АЛ-31Ф», созданных конструкторским бюро «Сатурн» имени А. Люльки.
Спустя три года, в 2007 году, стало ясно, почему Шеньянский завод прекратил лицензированное производство «Су-27СК» на половине запланированной партии. Китайская промышленность узнала все, что ей требовалось для копирования этой модели самолета, и вскоре представила всеобщему вниманию свой «остроумно разработанный» истребитель «J-11B», который по всем внешним чертам выглядел аналогом «Су-27СК». Российские власти выразили свою реакцию не в самой дипломатичной форме.
Тот факт, что Пекин производит копии самолетов «Су», обеспокоил Москву. Ведь дешевые китайские копии «Су-27» могут иметь для зарубежного рынка российской продукции оборонного назначения те же последствия, что и китайская бытовая электроника для американского рынка этой продукции.
Согласно некоторым пессимистическим прогнозам российских экспертов, Шеньянский завод может выбросить на экспортный рынок до 5 тыс. «J-11B», что заставит многочисленные государства, стремящиеся к модернизации своих ВВС, отказаться от многих западных и даже российских аналогов этой техники.
Россия официально проинформировала Китай, что считает «J-11B» полной копией «Су-27СК» и что это является прямым нарушением контрактных обязательств между государствами. Москва также обещала инициировать судебное разбирательство с целью защиты своих прав интеллектуальной собственности.
Однако трудно разобраться, в какой суд Москва может обратиться со своими претензиями. Китай член ВТО, а Россия – нет. Даже если бы для подачи судебного иска против Китая существовал четкий и ясный путь, юридические основания такого иска выглядели бы сомнительно.
Но есть и другая, более масштабная проблема – Москва зависима от Китая в связи с его заказами на другую продукцию оборонной промышленности. На данный момент в Китай экспортируется большая часть двигателей для военной авиации, производимых в России. Кроме того, Пекин – один из немногих перспективных покупателей целого ряда российских вооружений нового поколения.
Привлечь к судебной ответственности своих азиатских «попутчиков» – это лишь гарантировать, что спад экспорта продукции оборонной промышленности в Китай, в последние годы и без того составивший более 60%, станет еще крупнее.
Во время кредитного кризиса можно услышать такую сентенцию: «Если ты берешь в долг 5 тыс. долларов, то становишься собственностью банка, но если ты берешь в долг 5 млн. долларов, то уже банк переходит в твою собственность». Если перенести это на положение российской оборонной промышленности, получится, что Москва мало что может сделать для принципиального изменения ситуации, в которой оказалась. Москва так много вложила в деловые связи с Китаем в сфере оборонной промышленности, что теперь почти неспособна разорвать их и полностью отказаться от этого рынка.
В то же самое время цена за то, чтобы остаться на китайском рынке, подобна цене, которую платят картежники за игру в покер на большие деньги. Нужно отказаться от того, что ты уже вложил, полагаясь на то, что сумеешь добиться от Пекина финансирования следующего поколения военной техники.
Для российской промышленности риск высок, а для остального мира еще выше. Теперь вопрос состоит в том, где кончается экспортный рынок российского оружия и где начинается рынок продукции Китая, созданной на основе того, что китайцы переняли у российских производителей. Ответ будет зависеть от того, кто кого перехитрит в следующем раунде: россияне пиратов или пираты – россиян. The Weekly Standard – Inopressa.ru
