В конце прошедшего года Владимир Путин решил выяснить, кто из членов правительственного кабинета правильно угадает размер будущего бюджетного дефицита. Министр финансов Кудрин был вне конкуренции, но не потому, что лучше учил арифметику. Все гораздо проще: подпишет он распоряжение о выделении бюджетополучателям 1,5 трлн. рублей — дефицит бюджета будет больше, выделит только 500 млрд. — дефицит уменьшится. Однако вопрос о том, как можно с толком истратить эти деньги, никого не волнует.
Кудрина его коллеги из стран, выкручивающие руки России по условиям вступления в ВТО, называют лучшим министром финансов. Звание лучшего является признанием его вклада в снижении конкурентоспособности российской экономики. По этому критерию на звание лучшего министра экономического развития могла бы претендовать и Эльвира Набиулина, но в мире нет министерств с таким же странным названием. Даже у нас министерств развития только два — экономического и социального. Остальные по старинке имеют примитивные вывески. А как бы замечательно звучало, допустим, министерство финансового развития или министерство оборонного развития.
Деятельность министерства по экономическому развитию можно сравнить с наблюдением за пролетающей вороной. По прогнозу она должна сесть на седьмое дерево, а нацелилась на первое. Ее бы спугнуть, чтобы дальше летела, но нельзя — либеральные догмы не позволяют. Приходится переписывать прогноз и ждать следующую ворону. Подобным «прогнозированием» и занято в основном министерство.
Статистика старательно приукрашивает социально-экономическое положение страны — рост показателей фиксируется по отношению к проваленной базе предшествующих кризисных периодов. При желании это можно представить как успехи реализации антикризисных мер, чем пользуются руководители страны. Рост же в отдельных отраслях промышленности базируется на подпорках. Так, автомобильное производство оживили заменой принадлежащих частным лицам старых автомобилей на новые с компенсацией их владельцам части затрат за счет бюджетных средств, то есть, за счет налогоплательщиков.
Определенный вклад в «антикризисные успехи» вносят бюджетные расходы представительского характера – олимпийское строительство в Сочи, подготовка к мировому футбольному чемпионату и строительство объектов к саммиту во Владивостоке. Однако самый большой вклад вносит рост мировых цен на сырье.
Ущербность показателей выборочного статистического наблюдения, смена методологии расчета показателей, старания Росстата ублажить материнское министерство занижением дефляторов, серьезно осложняют оценку реального положения. Поэтому официальную статистику приходится корректировать, учитывая знаковые тенденции.
Во-первых, отметим снижение ставок по депозитам при росте инфляции. Банкам, оказывается, не нужны деньги, так как нет надежных заемщиков. При этом напряженность в банковской сфере за счет угрозы невозврата пролонгированных кредитов нарастает. С похожими трудностями сталкиваются и власти. Заложенные в бюджете льготные кредитные ресурсы на перестройку экономики моногородов остаются невостребованными.
Вторым знаковым явлением является ускорившийся отток денег. Вывоз (невозврат) валютной выручки крупными российскими компаниями не вызывал беспокойства. Несмотря на нарастающий износ основных фондов на российских предприятиях этих компаний, экспансия на зарубежные рынки поддерживалась. Руководители страны на международных форумах подчеркивали: мы вам открыли свои рынки, откройте и вы нам свои. Встревожило финансовые власти массовое бегство средних и мелких капиталов в поисках более предсказуемой и разумной экономической политики.
Третье, на что необходимо обратить внимание, критика действий правительства. В тучные годы недостатки экономической политики не вызывали особого беспокойства. Кризис резко изменил ситуацию. Либеральная профессура на всех перекрестках кричит, что виной всему — непомерные социальные обязательства государства. Не очень понятно, почему вина возложена на бюджет, через который перераспределяется менее трети ВВП, независимо от того на какие цели идет бюджетное финансирование.
Более объективен Петр Авен, глава Альфа-банка, который обвиняет бизнес в пренебрежении инвестициями: «Основная причина всех наших трудностей, на мой взгляд, заключается в том, что последние годы мы жили в парадигме потребления. Это выражалось в росте потребительского спроса, в своеобразной моде на гламур и роскошную жизнь». Во всех перечисленных сигналах важен факт озабоченности, а не их содержательная часть.
Попытаемся снять с Л. А. Кудрина обвинения в избыточном человеколюбии. Вот несколько решений, малозначимых для федерального бюджета, но существенно ухудшающих положение значительной части населения. Новый, 2011 год будет третьим подряд, когда минимальный размер заработной платы (МРОТ) останется на уровне примерно 60% от официального ожидаемого прожиточного минимума трудоспособного человека. За три года долг государства перед работниками бюджетной системы увеличится до 200 млрд. рублей.
Любителей платить по своим обязательствам мало. Бизнес, шантажируя кредиторов угрозой банкротства, добивается отсрочки по обязательствам. Минфин поступает изящнее — он ликвидирует кредиторов. Для этого в пожарном порядке был подготовлен и принят закон о реформе бюджетных организаций. Не будем описывать декорации этой реформы, цель которой заключается в оптимизации (читай сокращении) численности бюджетных организаций и в переводе остающихся на самоокупаемость.
Закон еще в полном объеме не вступил в действие, но школы, больницы, фельдшерские пункты, очаги культуры, т.е. то, что называется социалкой, уже ликвидируются. При этом разного рода контролирующих и лицензирующих контор на федеральном, региональном и муниципальном уровнях меньше не становится, хотя они также должны подпадать под гильотину реформы.
Кроме того, предусмотрено снижение размера страховых выплат по временной нетрудоспособности и в связи с материнством, хотя это гроши по сравнению с объемом средств, выделенных на спасение банковской системы — какие-то жалкие 70 млрд. рублей в год. Такое решение находится в противофазе с декларируемой демографической политикой, так как основной удар приходится по молодым мамам. У них снижается уровень зарплаты для исчисления пособия по беременности, уходу за ребенком до 1,5 лет и по оплате больничных при болезни ребенка. Бесплатные земельные участки позволили бы многим перейти на подножный корм. Где-нибудь в вологодской глубинке пустующей земли хватает, а вот где найти свободную землю в Подмосковье или в республиках Северного Кавказа – большой вопрос.
Защитники либерализма громят бюджетную политику не за перечисленные мелочи, о которых, скорее всего, и не ведают. Бельмом в глазу является сокращение дотаций Пенсионному фонду (ПФР) за счет повышения страховых платежей. О том, насколько своевременна эта мера, поговорим ниже. Сейчас, не злоупотребляя подробностями, попробуем разобраться в причинах дефицита пенсионной системы.
Действующую пенсионную систему ввели в 2002 году, и страховые взносы (ЕСН) составляли 26% от фонда заработной платы. Уже при создании в пенсионную систему были вмонтированы условия ее неизбежного дефицита. Первое из них – введение накопительного элемента — 6% из 26% исключались из текущего оборота пенсионных средств. Второе – регрессивная шкала ЕСН, сокращавшая поступления от зарплат высокооплачиваемых работников. Дальше, больше.
Пенсионная система стала главным фактором снижения налоговой нагрузки, хотя ЕСН является не налогом, а частью цены рабочей силы. Через несколько лет базовая ставка для ПФР была снижена с 26 до 20%, а для разных категорий малого бизнеса были введены налоговые льготы по ЕСН (в настоящее время в организациях с льготными налоговыми режимами занято более 20% участников пенсионной системы).
Итог реформы и ее последующего «совершенствования» привел к тому, что ресурсы для выплаты пенсий сократились с 26% от фонда заработной платы до 12% (26% — 6% накопительной части – 6% снижения ЕСН – 2% за счет регрессии). Вот это более чем двукратное сокращение приходится компенсировать бюджетными дотациями.
Старение населения не более чем словесная завеса. К тому же миллионы безработных не формируют доходы Пенсионного фонда, но они со временем превращаются в пенсионеров. Потери доходов в расчете на 1 млн. безработных составляют примерно 40 млрд. рублей. До кризиса в стране было 12 млн. работающих пенсионеров и до трети их пенсий покрывались отчислениями от их же зарплаты.
Бизнес в результате получил налоговые послабления за счет наемных работников и естественно его желание сохранить завоеванное. Отсюда поддержка увеличения пенсионного возраста. Однако самым радикальным решением проблемы бизнес считает увеличение продолжительности рабочей недели до 60 часов. В результате средняя продолжительность жизни наемного работника от непомерной нагрузки будет такой же, как в начале прошлого века – около 40 лет, а до пенсии будут доживать единицы.
Ликвидация бюджетного дефицита стала главной целью экономической политики, ради достижения которой власти готовы жертвовать всем. Ликвидировать бюджетный дефицит можно несколькими путями. Лучший – повышение эффективности экономики, включая сокращение непроизводительных расходов и необоснованных трат, и расширение за счет этого доходной базы. Еще один – укрепление налоговой дисциплины и повышение собираемости налогов.
В упоминавшемся выше высказывании П. О. Авена приводятся такие данные. В 2001 году бюджет балансировался при цене нефти $18 за баррель, в 2007-м — $34, а в 2010 году — при цене $123. Акцент банкир сделал на усилении зависимости от внешнего рынка. Можно сделать и другой вывод — о катастрофическом снижении эффективности экономики и, прежде всего, ее несырьевой части.
Примеры бессмысленности расходов бюджета и фактов разворовывания бюджетных средств уже примелькались. Упомянем лишь любовь чиновников к самым дорогим иномаркам, закупку медицинского оборудования, на котором некому работать, и официальную оценку коррупционной составляющей при госзакупках в 1 трлн. рублей. Можно долго всплескивать руками по поводу недостатков закона о процедуре проведения закупок для государственных нужд и ничего не делать. Закон чиновники сотворили под себя, а сил, которые заставят их же зарубить курицу, несущую им золотые яйца, в стране не видно.
Лучший министр финансов мира избрал самый примитивный путь преодоления дефицита бюджета: повышение налоговой нагрузки, распродажа госсобственности и займы. И все это для того, чтобы поскорее выйти в ноль и приступить к вожделенному накоплению резервов. Другая цель не просматривается в многолетней практике исполнения бюджета. За 11 месяцев 2010 года все расходы профинансированы на 81,5% от задания, а расходы на экономику всего на 67,2%. К израсходованным 8,3 трлн. рублей декабрь добавит примерно триллион, а 800-900 млрд. останутся невостребованными.
Оказывается, при наличии огромного числа проблемных городов в стране имеются лишние деньги. В списке специально созданной правительственной комиссии их 335. В докладе Всемирного банка к проблемным отнесено 800 городов России с 900 градообразующими предприятиями и 25 млн. жителей. Проектов реконструкции, видите ли, нет. Но могут ли муниципалитеты решить что делать с градообразующими предприятиями, если правительственная комиссия из-за отсутствия стратегии развития не знает, то ли начинать переселение людей, то ли вдохнуть жизнь в завод. И по традиции ждет, что проблема решится сама по себе.
Мертвый город – это социальная беда, мертвый завод – это сломанный зуб в шестерне многоступенчатой системы технологической кооперации. Последнему обстоятельству почти не уделяется внимание, тогда как при обострении кризиса число «лысых» шестерен может расти в геометрической прогрессии.
О том, что действия Минфина способствуют усилению кризисных тенденций весьма убедительно изложено в письме «Деловой России» председателю правительства В. В. Путину, где, в частности, говорится: «Как показывает анализ «Деловой России» и Института экономики переходного периода (ИЭПП), повышение ставки обязательных страховых платежей приведет в среднем к замедлению темпов роста ВВП на 0,7% в год и нулевому фискальному эффекту для бюджета, что делает такое повышение в целом неоправданным. От повышения страховых платежей наиболее пострадают несырьевые сектора экономики и малый бизнес, снизится конкурентоспособность российской юрисдикции».
Базовая ставка страховых взносов в 2011 году повышается с 26 до 34% к фонду заработной платы (из нее в ПФР — с 20 до 26%) или примерно на 1 трлн. рублей. Повышение страховых платежей лишь на короткий промежуток времени ликвидирует дефицит бюджетов внебюджетных фондов. Проблемы финансовой сбалансированности системы социального страхования (пенсионный фонд, фонд социального страхования, фонд обязательного медицинского страхования) решать необходимо, но не разовой заплаткой. Дополнительная нагрузка на затраты предприятий в 1 триллион рублей в условиях кризиса крайне опасна. Однако авторы процитированного письма не учли, что беда не приходит одна.
От Минфина в подготовке «подарков» не отстает Минэкономразвития. Подарочный набор от Э. С. Набиулиной включает повышение цены на газ, тарифов на электроэнергию, железнодорожные перевозки, услуги ЖКХ и еще кое-что по мелочи. Стержнем новогодней елки является цена на газ. Экономической необходимости в ее повышении нет. Газпром по объему валовой прибыли занимает 3 место среди мировых монстров. Высокую рентабельность после повышения цены годичной давности обеспечивают поставки отечественным потребителям. Легендой акции является обеспечение равновыгодности поставок на внешний и внутренний рынок.
Равновыгодность может быть обеспечена путем введения таможенной пошлины. Разрушительный вариант равновыгодности в действительности является уступкой требованиям европейцев по условиям вступления в ВТО, а также стремлением Газпрома компенсировать потери на европейском рынке за счет отечественных потребителей. Доминирующий «свободный» рынок электроэнергии ответит существенным ростом тарифов на повышение стоимости газа и затрат на перевозку угля и мазута. Не забудут энергетики и о повышении страховых взносов.
Между тем, независимые исследователи отмечают, что наряду с влиянием внешних факторов (снижение экспортных цен и спроса) кризисные явления усиливают необоснованные повышения цен на электроэнергию и железнодорожные перевозки, занимающие значительный удельный вес в затратах потребителей. Если вычленить из тарифов на железнодорожные перевозки и услуги ЖКХ топливно-энергетическую составляющую, то окажется, что они выступают в роли ретрансляторов. Железнодорожники требуют дополнительного повышения тарифов, а коммунальщики грозят авариями из-за износа сетей.
В материалах Минэкономразвития разработчики очередного этапа повышения цен на продукцию и услуги естественных монополий учитывают только прямые затраты на них у основных потребителей. Возможно, они знают, что топливно-энергетические ресурсы и транспортная составляющая являются сильнейшими мультипликаторами, но никак не демонстрируют свои знания. Не выгодно им учитывать и аналогичные действия коллег из Минфина – каждый пропалывает свою грядку.
Минэкономразвития в последнее время сконцентрировал внимание на улучшении инвестиционного климата с целью привлечения иностранного капитала к программе модернизации и инновационного развития. Неужели в министерстве не понимают, что даже полная отмена регламентных процедур открытия и ведения бизнеса в России не компенсирует ущерба от ценового удара по внутреннему рынку? Зато это хорошо понимает бизнес, реагируя вывозом капитала.
О понимании свидетельствуют и знаковые решения иностранных компаний — Россию покидают мировые лидеры ритейла, которые скептически оценивают платежеспособность массового потребителя. В 2009 году свернула российский бизнес французская Carrefour, закрывает в России свое представительство американский лидер розничной торговли Wal-Mart.
***
Подведем итоги. Последствия действий Минфина и Минэкономразвития, усиливающие друг друга, будут многогранными. По-существу, экономика страны испытает шок, аналогичный случившемуся на старте реформ, но при меньшем запасе прочности у хозяйственной системы. Остановимся на последствиях очевидных и наиболее значимых для социально-экономической обстановки.
1. Произойдет снижение и перераспределение покупательского спроса. В бюджетной сфере и в отраслях, ориентированных на внутренний рынок, снизится реальная зарплата за счет замораживания номинальной зарплаты и быстрого роста цен на основные продукты питания и услуги ЖКХ.
Возрастет уровень безработицы в результате намеченных сокращений численности управленцев, милиционеров, младших армейских офицеров, персонала учреждений социальной сферы и производственных предприятий, столкнувшихся со снижением спроса. Поэтому в сочетании с ужесточением санкций за неоплату коммунальных услуг, можно предположить критический рост социальной напряженности.
2. Мультипликативный эффект от повышения цен на базовые виды товаров производственного назначения приведет к резкому росту инфляции в реальном секторе. Металлурги уже объявили о повышении цен на свою продукцию, что серьезно осложнит ситуацию в машиностроении, строительстве и приведет к росту стоимости инвестиционных проектов. Аналогичные попытки будут предприниматься предприятиями отраслей, в затратах которых велика составляющая энергоносителей, конструкционных материалов и заработной платы. При невозможности компенсации возросших затрат за счет повышения цен (отсутствие платежеспособного спроса) неизбежен спад производства, захватывающий технологических смежников.
3. Вместо сокращения бюджетного дефицита весьма вероятен рост дефицита консолидированного бюджета за счет сокращения поступления налогов на прибыль, НДС и НДФЛ.
4. Серьезно ухудшится платежная дисциплина вплоть до частичного возврата к бартеру. Особенно вырастут неплатежи в жилищно-коммунальной сфере и задолженность коммунальных организаций за потребляемые ресурсы.
5. Обострятся проблемы в банковской сфере — вырастет сумма безнадежных долгов, резко сократятся объемы кредитования из-за отсутствия надежных заемщиков.
6. Нельзя исключить возникновение внешних угроз (снижение цен и спроса на товары российского экспорта /вторая волна мирового кризиса/, неблагоприятные изменения курсов конвертируемых валют, рост затрат на обслуживание внешнего долга российских компаний), которые приведут к усилению кризисных явлений в российской экономике.
Серьезность сложившейся ситуации требует принятия экстренных мер. Необходимо отменить повышение тарифов страховых взносов, заморозить на действующем уровне цены и тарифы на продукцию и услуги естественных монополий до полного восстановления докризисных показателей во всех отраслях реального сектора.
Представляется необходимым направить на ликвидацию дефицита бюджетов внебюджетных фондов дополнительные доходы бюджетной системы и средства от экономии на расходах, а решения об изменении регулируемых цен принимать лишь по мере острой необходимости. Кроме того, надо навести порядок в расчетах в жилищно-коммунальном хозяйстве и ликвидировать институт управляющих компаний, как не оправдавший себя.
P.S. Есть две новости хорошая и плохая. Хорошая — обещание президента Д. А. Медведева учесть жалобы беременных и пересмотреть для них размеры страховых выплат. Плохая – очередное латание тришкиного кафтана вместо системного пересмотра экономической политики. Как выяснилось, за пару недель до конца 2010 года ни министр финансов, ни министр экономического развития не знали, с каким дефицитом бюджета он закончится. О таких профессионалах остальной мир может только мечтать.
