Нужна ли России еще одна процедура шоковой терапии? / Сергей Уланов

Пышным банкетом и пошлым фарсом с продажей кресла Чубайса закончился очередной этап либеральных реформ в России – ликвидирована единая энергетическая система страны.

В связи с этим начинаешь острее понимать, что эти реформы свелись, по существу, к длинному перечню разрушений и потерь. Все что создано, имеет либо системные пороки – рынок, либо с точки зрения права несостоятельно – крупная частная собственность. Даже экономический рост последних лет достался в подарок от мирового рынка энергоносителей.

Началом либеральных реформ в 1992 г. явилось пятикратное повышение цен на энергоносители и грузовые железнодорожные перевозки. Академик РАН В. Полтерович считает, что результаты применения шоковой терапии, которая с той или иной жесткостью применялось во всех странах Восточной Европы и бывшего СССР, являются крупнейшей экономической катастрофой ХХ века.

Он приводит (со ссылкой на данные правительства США) поразительную динамику соотношения ВВП России/СССР/России и США, рассчитанных по паритету покупательной способности рубля и доллара:

1913 г. — 28%, 1950 г. — 30%, 1973 г. — 36%, 1992 г. — 20%, 2001 г. — 28%.

Вспомнить о «заслугах» Гайдара побудило принятое в начале мая этого года решение о повышении регулируемых цен и тарифов на период до 2011 г. По своим размерам — повышение цен на газ в 2,7 раза и на электроэнергию — в 2 раза — оно не принципиально отличается от осуществленного Гайдаром, начиная с 1 января 1992 г.

Не претерпела изменений и политика снятия инфляционного навеса в наборе применяемых Минфином и Центральным банком методов борьбы с монетарной инфляцией. Сочетание масштабного повышения цен со сдерживанием денежной массы позволяет считать совокупность намеченных решений повторением «шоковой терапии» 1992 г.

Политика Гайдара, как известно, привела к обвалу промышленного и сельскохозяйственного производства. Растянутость во времени нынешнего повышения цен не может принципиально повлиять на характер последствий, так как за 3 — 4 года существенных сдвигов в снижении энергоемкости и ресурсоемкости продукции в целом добиться невозможно. Дополнительную опасность содержит масштабная либерализация рынка электроэнергии.

Любопытно, что новый вариант «шоковой терапии» предложен одновременно с проработкой механизмов реализации Концепции социально-экономического развития на период до 2020 г. (далее — Концепция 2020). О том насколько совместима «шоковая терапия» с экономическим развитием, попробуем разобраться на основании данных Концепции 2020 (в редакции на июль 2007 г.) и материалах сценарных условий и бюджетных проектировок на период 2009-2011 годов. Отметим, что все приведенные ниже количественные оценки взяты из официальных документов или рассчитаны на их основе.

Начнем с предыстории вопроса. За год до ликвидации РАО «ЕЭС» принимается правительственное постановление «О совершенствовании государственного регулирования цен на газ» (28 мая 2007 г. № 333). В этом документе направления реформирования газовой отрасли копируют реформу энергетики.

Однако запускать реформу газовой отрасли, не дождавшись результатов реформы энергетики и подтверждения возможности и целесообразности реформирования естественных монополий, было, по крайней мере, опрометчиво. Масштабы этих инфраструктурных отраслей и их значение для экономики настолько велики, что при неблагоприятном в любой из них развитии событий дефолт 1998-го может оказаться детской игрушкой.

В качестве первого шага реформирования газовой отрасли постановлением предусмотрен переход после 2011 г. на цены, обеспечивающие «равнодоходность» поставок газа на внутренний рынок и на экспорт. В принципе, вопрос о выравнивании внутренних и экспортных цен на газ не имеет прямого отношения к реформе отрасли.

Выравнивание внутренних и мировых цен на энергоносители было выдвинуто ЕС в качестве условия присоединения России к ВТО. Такое требование было бы оправдано только в том случае, если бы низкая стоимость энергоносителей обеспечивалась за счет дотаций, налоговых льгот или другими подобными способами, а не за счет наличия больших природных запасов дешевого углеводородного сырья. В связи с этим совсем недавно власти заявляли, что вступление России в ВТО не будет сопряжено с принятием невыгодных для страны условий.

Условия производства не изменились, изменилась позиция под нажимом западных партнеров и отечественных либерал-реформаторов, повторяющих на все лады тезис о том, что дешевые энергоносители – якобы беда для России. Дешевые производственные ресурсы – приватизированные за символическую плату основные фонды, рабочая сила и сырье, снижают стимулы к их эффективному использованию.

Однако попробуйте поставить вопрос о повышении заработной платы в разы, до уровня ее в развитых странах. Согласимся с тем, что неизбежный при этом крик о несоответствии зарплаты и производительности труда имеет под собой основания, хотя не от получателей заработной платы, а от авторов либеральных реформ зависят сложившаяся отраслевая структура экономики, моральный и физический износ оборудования и допотопные технологии, определяющие уровень производительности труда.

Необходимость учета объективных факторов отвергается только при решении вопроса о стоимости энергоносителей, хотя повышение их стоимости на внутреннем рынке до уровня мировых цен ставит российские компании в заведомо проигрышные условия. В числе объективных факторов — худшие природно-климатические условия, требующие повышенных затрат на защиту зданий и сооружений от отрицательных температур даже при самом передовом техническом уровне производства.

Отрицательное влияние принятого решения на конкурентоспособность российской экономики очевидно. Нет отраслей, которые и непосредственно и через технологических смежников не испытывают давления из-за кратного повышения стоимости энергоносителей. Влияние целенаправленного инфляционного удара будет многоплановым и отразится на перспективах экономического развития страны в целом.

Отметим также, что повторение «шоковой терапии» будет происходить в более сложной обстановке. В отличие от 1992 г. на внутреннем рынке сложился дефицит газа, электроэнергии, конструкционных материалов, товаров инвестиционного назначения, продовольствия. Инфляционный импульс в условиях дефицита ресурсов и отсутствия у правительства действенных инструментов сдерживания инфляции вызовет высокие темпы роста цен в производственной сфере, которые станут повышаться с каждым оборотом ресурсов (эффект домино).

Обостряющийся дефицит материальных ресурсов не выдумка. Он подтолкнул крупные корпорации к активной скупке активов технологических смежников. Сильнейшие из них стали собственниками частей раздробленной энергетики, металлурги усилили контроль в угольных и горнорудных предприятиях, высокотехнологичные госкорпорации скупают производства качественных конструкционных материалов, «Газпром» развивает трубные производства и т.д.

Это повышает надежность обеспечения «дефицитом» мощных компаний, но за счет ограничения доступа к нему других потребителей. Производства, ориентированные на внутренний рынок, не выдержат ценовой конкуренции за дефицитные ресурсы с экспортерами из-за худшего финансового положения и будут вынуждены снижать объемы производства. Вместо желанной и необходимой диверсификации производства произойдет усиление экспортного сектора и зависимости экономики от мировых цен на российское сырье.

В подтверждение этого сошлемся на данные Концепции 2020. В ней размеры повышения цен на газ детализированы по сценариям (таблица 1). Принятые решения для 2011 г. с последующим повышением цены на газ еще примерно в 2 раза кардинально меняют ценовую политику.

Таблица 1.  Рост тарифов при различных сценариях развития

Приведенные данные убедительно говорят о том, что инновационный сценарий очень чувствителен к размерам повышения цен на топливо и энергию. В процессе доработки Концепции 2020 Минэкономразвития должен ускорить переход к инновационному сценарию развития, чего на протяжении нескольких последних месяцев требовал В. Путин. Вопреки этому решение о повышении регулируемых цен работает на укрепление инерционного сценария.

Посмотрим на выбор сценария развития с другой стороны. Переход к инновационному сценарию требует увеличения вложений в развитие современных наукоемких производств и техническое перевооружение инфраструктурных отраслей. Рост цен на товары инвестиционного назначения в ответ на стремительное удорожание товаров и услуг естественных монополий отрицательно скажется на эффективности вложений и сроках окупаемости проектов.

При ограниченной платежеспособности потребителей конечной продукции риски инвестиционных вложений в развитие обрабатывающих отраслей и сельское хозяйство существенно возрастут. Но возникает угроза не только роста инвестиционных рисков. В сценарных условиях темпы инвестиций снижаются в 2 раза — с 21,1% в 2007-м до 10% в 2011 г. Причины того, что и 10-процентный рост в 2011 г. не гарантирован, видны из данных таблицы 2.

Таблица 2  Прогнозные размеры инвестиций

В сценарных условиях и в бюджетных проектировках на следующие 3 года учтена заниженная цена на нефть (92 для 2008-го, 78 для 2009-го и 72$ за баррель для 2011 года). Реальный уровень экспортных цен повысит прогнозируемый объем прибыли, но только в экспортном секторе экономики. Поскольку инфраструктурные отрасли и обрабатывающие отрасли промышленности к экспортному сектору не относятся, совокупность подготовленных решений — еще один толчок экономики к инерционному сценарию.

Как отмечалось, повышение цен на газ обусловлено политическими соображениями. Цена на газ, определяемая затратами на добычу и транспортировку (включая затраты на освоение новых месторождений), не должна превышать 40 долл. за 1000 кубометров. С учетом затрат на транспорт газа уровень внутренней цены для потребителей можно ограничить 70 долл.

Потребность в инвестициях для прироста добычи (две трети прироста предназначаются для выполнения экспортных обязательств) и строительства экспортных газопроводов, а также в средствах для обслуживания внешнего долга перекрывается экспортной выручкой «Газпрома». Несмотря на это, цена для внутреннего рынка в соответствии с принятым решением в 2011 г. превысит 120 долл. по текущему курсу, а равновесная цена, рассчитываемая ФСТ применительно к сложившейся ныне экспортной цене, составляет 150 долл. и более в зависимости от региона.

При решении вопроса о цене на газ необходимо учитывать не требования западных конкурентов российских предприятий, а необходимость оптимизации топливного баланса страны по критериям минимизации затрат газа. «Газовые каникулы» гипертрофировали долю газа в топливном балансе. Газовая промышленность при низких ценах на экспортируемое сырье дотировала энергетику, металлургию и другие энергоемкие производства.

Нормальное, исходя из энергетической ценности, соотношение цен на уголь, газ и мазут составляет 1:1,4:1,7. В плановой экономике такое соотношение обеспечивалось дотацией потребителей угля через систему двух прейскурантов с разными ценами для угольщиков и потребителей.

Но в материалах Минэкономразвития нет даже намека на наличие этой проблемы, так как параллельное регулирование цен на все энергоносители не предполагается.

К равновыгодным ценам на топливо рано или поздно придет и свободный рынок. На сегодня важно то, что новая цена на газ создает ориентир повышения цен для угольщиков. Таким ориентиром являются 80 долл., а с учетом ужесточения требований к экологичности топлива и трудностей с увеличением объема перевозок можно говорить об интервале 60-80 долл. У ценообразования на уголь есть и свои проблемы. Жертвами импорта инфляционных тенденций стали потребители коксующихся углей, что сказывается на ценовой конъюнктуре для каменных углей в целом.

Если цель повышения цен на газ — в равной доходности поставок, то ее можно обеспечить даже при действующих ценах, установив в соответствующем размере экспортную пошлину. Если она обусловлена требованиями европейцев, то внутреннюю цену предстоит в последующем повысить еще в несколько раз. Нельзя не обратить внимание на следующее обстоятельство.

Переговоры о цене газа с Туркменией и импортерами из СНГ ведутся на основе реальных оценок, то есть с учетом того, что европейская цена будет расти, тогда как в проектировки бюджета закладывается снижение цен на российские энергоносители. Выше приводились бюджетные ориентиры цены на нефть, контрактная цена на газ для 2009 г. определена в размере 340 долл. за 1000 кубометров, но тоже со снижением против текущего года. Возникает вопрос, почему бюджет – единственный директивный документ превратился в подобие страхового полиса от ошибок Кудрина и Набиулиной?

Под стать обоснованности бюджетных проектировок оценка последствий повышения регулируемых цен и тарифов. Начнем с размеров повышения тарифов на электроэнергию в сопоставлении с размерами внешних удорожающих факторов (таблица 3).

Таблица 3 Прогнозы тарифов

Рост цен на топливо и затрат на его транспортировку плохо согласуется с размерами повышения тарифов. Очевидно, что Минэкономразвития не учитывал рост цен на уголь и другие удорожающие факторы (повышение цен на материалы, потребляемые энергетикой, например, для ремонта оборудования, а также роста зарплаты и т.п.). В связи с намечаемым на этот период почти полным переходом на свободные тарифы (исключение принято для нескольких изолированных территорий и населения) такие «мелочи» должен отрегулировать рынок.

Прогноз роста рыночных тарифов в материалах Минэкономразвития не приводится, однако он легко рассчитывается на основании приведенных выше данных. Для 2008 г. расчет дал повышение свободных тарифов на 46%, для 2009-го – 34, для 2010-го — 23 и 2011 г. лишь 20%. Рост цен на газ идет по нарастающей, дефицит электроэнергии сохраняется для всего периода, а конкурирующие между собой «дети Чубайса» начинают проявлять неслыханную щедрость.

Естественнее предположить, что рост тарифов на свободном рынке будет существенно выше расчетного. Ясно это и разработчикам предложений. Но, решая задачу доведения внутренних цен на газ до уровня экспортных, они всячески старались не напугать принимающих решение масштабами спровоцированной инфляции.

К аналогичному выводу приводит анализ предложений по размерам повышения тарифов на теплоэнергию, железнодорожные перевозки, услуги ЖКХ и степени их влияния на темпы инфляции на потребительском рынке. Преднамеренный недоучет прямых внешних удорожаний подается как задание производственной сфере по снижению расхода энергетических и других ресурсов (для защиты населения предусматривается адресная поддержка в виде продовольственных карточек для неимущих).

Минэкономразвития говорит новое слово в планировании. Оно устанавливает задания по снижению энергоемкости и одновременно создает препятствия для их реализации (см. расчет по обеспеченности инвестиций финансовыми ресурсами). Не отстает от него и Минфин. Дополнительного дохода от повышения цен на газ в трехлетнем финансовом плане обнаружить не удалось.

Его, по всей вероятности, «съело» увеличение затрат из-за роста свободных тарифов на электроэнергию, возрастающей стоимости труб, промыслового и транспортного оборудования, роста заработной платы. Задания по экономии ресурсов для «Газпрома», как для других отраслей, не установили. Не стоит связывать это с прошлым и нынешним составом совета директоров «Газпрома», это плод любви Кудрина к разного рода «загашникам» в бюджете.

В этой связи необходимо остановиться еще на одном вопросе. Выше были рассмотрены отдельные (далеко не все) негативные последствия повышения цен на газ, о которых не могли не знать разработчики прогнозов. Вместо объективного рассмотрения проблем и мер по их решению экономические ведомства в прогнозах дают препарированное описание ожидаемых результатов, в которых возникающие угрозы либо замалчиваются, либо искажаются.

Этому способствует технология скользящих трехлеток, в которой показатели отчетного года подаются как единственно возможные (проехали и забыли), хотя если очистить их от влияния прироста мировых цен на товары российского экспорта эффективность управленческих решений предстанет совсем не в радужном свете.
В подтверждение приведем прием интерпретации обоснованности предложений о повышении регулируемых цен. Минэкономразвития предположило, что субъекты рыночных отношений готовы к самопожертвованию, то есть к отказу от повышения цен на свою продукцию в целях компенсации дополнительных затрат.

«Согласно прогнозу, по отраслям (потребителям) отмечается негативное влияние дополнительного повышения тарифов на уровень рентабельности. Так, по низкорентабельным отраслям (обработка древесины, сельское хозяйство, химическое производство и др.) повышение тарифов приведет к сокращению нормы прибыли к 2011-му в среднем на 0,7 п.п., по высокорентабельным отраслям (производство кокса, неметаллических и минеральных продуктов, металлургия) аналогичный показатель составит 0,8 п.п.» (из доклада главы МЭРТ Э. Набиуллиной на заседании правительства).

В результате инфляционное цунами на словах превращается в ласковую волну. Для этого в докладе вместо оценки влияния повышения регулируемых цен в 2 – 3 раза, говорится о последствиях корректировки показателей предшествующей трехлетки. Естественно, что последствиями от дополнительного повышения цены газа на 13 п.п. (рост цены в предыдущей трехлетке для периода с 2008-го по 2010 год составлял 191%, а по принятому решению для того же периода 204%), можно пренебречь.

О последствиях роста цен на 191% в базовом варианте и на 270% в новом прогнозе (в новом появился 2011 г. с повышением на 40%) в докладе нет ни слова. Согласимся и с тем, что для инерционного сценария (см. табл. 1) корректировка прогноза не очень существенна, однако дополнительный рост для инновационного сценария снижением рентабельности компенсировать невозможно.

Вернемся к вопросу о недостатках прогноза, как базы для выработки решений в области экономической стратегии. В сценарных условиях макроэкономические показатели рассчитаны применительно к разным вариантам исходных данных. При этом в состав исходных данных включены только разные уровни мировых цен на нефть и газ.

Значимость ошибки в исходных данных можно проиллюстрировать на примере показателей 5 месяцев текущего года. Рост экспортной цены на нефть составил 70% по сравнению с первым полугодием прошлого года вместо 33% в прогнозе. Это привело к росту экспорта в 1,5 раза даже при снижении физического объема вывоза нефти на 4%.

Соответствующий сдвиг в лучшую сторону от прогноза произошел по другим показателям. В результате рост ВВП по итогам года будет не 7,6%, а примерно 8,0 — 8,5%. Поскольку снижение цены российской нефти до 78 долларов в следующем году маловероятно, все показатели прогноза оказываются перечеркнутыми.

Бюджет переполнится экспортными доходами, а так как возможность получения дополнительных доходов не запланирована, вопрос об их рациональном использовании не ставится, и соответствующие проекты не разрабатываются. В конце года, по факту, в закон о бюджете внесут очередные изменения, а незапланированные доходы отправят в стабилизационные фонды для размещения в иностранные ценные бумаги с низкой доходностью.

Допустим, что угадать уровень мировых цен трудно, но кто мешает предусмотреть варианты изменения внутренних условий. Не принято окончательное решение по ставке НДС, не учтен в прогнозе новый размер МРОТ, а также общий рост заработной платы, компенсирующий высокие темпы инфляции на потребительском рынке.

Повышение регулируемых цен целесообразно учесть в виде широкой вилки размеров их роста. Влияние перечисленных и других факторов, таких как темпы инфляции, валютный курс, рост импорта, денежная масса и других в различных комбинациях будет формировать угрозы и риски, требующие соответствующей реакции (комплекса мер) от экономических ведомств. Это потребует от министерств отказа от синекуры созерцания процессов и перехода к воздействию на их траекторию. Очевидно, что другого не дано. Кому нужны прогнозы, стареющие к моменту публикации, и сценарные условия, в которых один пишем, семь на ум пошло.

Чтобы не попасть в ситуацию, вынесенную в заголовок, еще есть время. Окончательный вариант бюджета должен появиться в августе. В связи с этим представляется целесообразным следующее:

— провести детальные расчеты последствий расширения доли свободного рынка электроэнергии и размеров повышения регулируемых цен, обратив особое внимание на целесообразность размеров повышения цен на сетевой газ, с использованием современного инструментария прогнозирования (предполагается, что Минэкономразвития, Минфин, Центральный банк и отраслевые министерства располагают необходимой информацией для проведения таких расчетов);

— осуществить комплексный анализ системы цен, включая цену рабочей силы, таможенных регуляторов, разрыва между паритетным и официальным валютным курсом для устранения неэквивалентного обмена между отраслями и секторами экономики, препятствующих переходу к инновационному пути развития;

— разработать механизмы для предотвращения и преодоления кризисных ситуаций, возникающих под влиянием ценовой нестабильности на мировых рынках.