доктор экономических наук Время собирать камни К началу 1970-х геологической службой СССР в стране были открыты и разведаны богатейшие запасы разнообразных полезных ископаемых. Обнаружив в своих кладовых дарованные ему природой несметные богатства, Советский Союз раздвинул «железный занавес», открыв дорогу сверхрентабельному экспорту минерального сырья. За очень короткий срок, буквально за 10-15 лет, страна заняла лидирующее в мире положение по добыче основных, массово потребляемых полезных ископаемых.
Основной целью сырьевых отраслей являлась максимально возможная добыча минерального сырья и ее устойчивый рост, для чего необходимо было развивать как тяжелую промышленность для выпуска соответствующего оборудования, так и инфраструктурные отрасли, обеспечивавшие жизнедеятельность горно-добывающих комплексов. Также необходимо было поддерживать расширенное воспроизводство минерально-сырьевой базы.
Специфика планового хозяйства требовала централизованной организационно-управленческой системы, что привело к созданию узкоотраслевых министерств. Они по своей сущности являлись управляющими холдинговыми компаниями, объединявшими соответствующие предприятия. Яркий тому пример — Министерство газовой промышленности СССР, позже преобразованное в полугосударственный «Газпром».
Экономика нынешней России функционирует в непродуманной организационно-управленческой среде. В 1992 г. государственное плановое управление, в том числе добывающими отраслями, было заменено рыночным саморегулированием, и до 1998 г. в той или иной мере падала добыча всех полезных ископаемых. Этот феномен не поддается объяснениям с позиций экономической логики. Казалось бы, потребность и, соответственно, спрос на большую часть продукции минерально-сырьевого комплекса сохранялся. Тем не менее, добыча падала. Причиной явилась изменившаяся мотивация новых собственников: во главу угла были поставлены прибыль и ее возможное увеличение любой ценой.
В наследство от СССР новому рыночному укладу России достались не только прибыльные и сверхприбыльные эксплуатируемые месторождения, но также малорентабельные и нерентабельные месторождения, убыточная добыча на которых прежде дотировалась Советским государством. Естественно, на таких месторождениях добыча приостанавливалась. Более того, добыча останавливалась на отдельных нерентабельных пластах, блоках, залежах, частях месторождений и даже на отдельных скважинах. В первые годы реформ треть всех ранее действовавших скважин была законсервирована, и они остаются таковыми до сих пор.
В этот же период практически прекратились инвестиции в геологоразведочные работы, общий объем которых снизился в десятки раз по сравнению с 1990 годом. Это предопределило печальную судьбу отечественной, когда-то одной из лучших в мире, геологической службы, которая к 1998 году, можно сказать, перестала существовать. Были расформированы многие геологические объединения, крупные специализированные экспедиции. Одновременно с этим некогда лучшая в мире геологическая наука стала влачить жалкое существование. Многие российские научно-исследовательские институты, особенно периферийные, не имея заказов, были расформированы.
С 2001 г. государство начинает пока еще очень нерешительно вмешиваться в регулирование минерально-сырьевого комплекса, но постепенно оно усиливается. Для этого использовались разные экономические механизмы, как то, налогообложение, банкротство, лицензирование, реорганизация предприятий, купля-продажа пакетов акций и многое другое, что позволило государству усилить свое присутствие в нефтегазовой, алмазодобывающей и других минерально-сырьевых отраслях России. К 2006 г. государство стало контролировать почти 100% газовой отрасли и нефтегазопроводов, более трети нефтедобывающей отрасли. Концентрация активов ТЭК в руках государства продолжается и в настоящее время.
Попробуем на анализе нефтедобывающей отрасли вникнуть в существо происходящих в экономике России процессов. Она базируется на принципах, присущих странам с сырьевой ориентацией, где главенствующую роль играют производство и экспорт продукции первого товарного передела минерального сырья.
Горная рента и ее место в экономике
При эксплуатации любого природоресурсного объекта, будь то земля, лес, вода, недра и т.п., неизбежно возникает природная рента, являющаяся частью цены реализации соответствующего продукта природопользования. В классической экономической теории установлены принципы и условия образования природной ренты, основными из которых (на примере горной ренты) являются:
— неоднородность объектов недропользования, то есть наличие лучших из множества участков недр (месторождений), на которых добывается один вид полезных ископаемых; — ограниченность лучших участков недр, их недостаточность для удовлетворения потребностей в данном виде минерального сырья, что вызывает необходимость эксплуатации худших участков;
— появление дополнительной прибыли у собственников лучших участков недр вследствие высокой себестоимости добычи единицы минерального сырья на худших месторождениях.
Поскольку нефть является международным товаром и ее цена регулируется на мировых нефтяных биржах, возникло понятие «мирового замыкающего месторождения» и соответствующей цены. С одной стороны, замыкающая цена отражает себестоимость добычи нефти на худших месторождениях в странах, являющихся основными ее потребителями — сегодня это государства Азиатско-Тихоокеанского региона – Китай, Корея, Индия и др. С другой стороны, она отражает динамику спроса и предложения на мировых рынках, зависящую от политической конъюнктуры, локальных военных действий, экономических санкций, от договорной политики стран ОПЕК и многого другого.
Но так или иначе мировая цена одного барреля нефти предопределяет сумму мировой ренты, которая распределяется между странами-экспортерами нефти. Эту мировую ренту лучше называть ценовой рентой, так как ее величина определяется разностью мировой и внутригосударственных цена на товарную нефть.
Однако дело не в названии, а в непреложности того факта, что от экспортируемой части нефти, помимо горной ренты, объективно возникающей в каждой нефтедобывающей страны, все эти страны, в том числе и Россия, получают еще мировую (ценовую) нефтяную ренту (о ее размере в России сказано ниже).
Выбор худшего месторождения и соответствующей рыночной «замыкающей» цены, является, особенно в России, весьма сложной и неопределенной задачей. При всей простоте экономической трактовки ренты возникают многочисленные нюансы, связанные как с выбором худшего месторождения, так и с определением себестоимости (текущих эксплуатационных затрат и капитальных вложений) и размера нормальной прибыли.
В России в распределенном фонде недр находятся более 2500 нефтегазоконденсатных месторождений – на них выданы лицензии. Среди них есть уникальные, крупные, средние, мелкие и очень мелкие. На уникальных, крупных и средних месторождениях выделяются десятки (иногда до 30-40) объектов разработки (добычи): залежи, пласты, отдельные части месторождений.
Можно утверждать, что на сегодня имеется не менее 20 000 объектов добычи нефти на действующих месторождениях. Но только десятая их часть (примерно 2000) находится в эксплуатации, остальные законсервированы. То есть, налицо выборочная, селективная добыча нефти на лучших участках. Получается, что «худшее месторождение» надо выбирать из числа «лучших» действующих сегодня объектов (участков) добычи. Проблема усложняется еще и тем, что число лучших участков даже в течение года изменяется.
Следующий аспект, усложняющий выбор точки отсчета горной ренты («худшего месторождения»), связан с экстерриториальным расположением нефтегазоносных провинций, рассредоточенностью действующих объектов добычи нефти по всей территории России — на суше и на морском шельфе, в разных физико-географических, погодных и социально-экономических, в том числе инфраструктурных условиях.
Учитывая эти обстоятельства, можно говорить, что для такой страны, как Россия, должно быть не одно, а несколько «замыкающих месторождений». Это утверждение можно подкрепить еще одним аргументом, а именно тем, что в разных физико-географических условиях применяются разные технологии добычи нефти, что, в свою очередь, отражается на себестоимости добычи на «замыкающем месторождении».
Отмеченные специфические условия оказывают решающее влияние на формирование внутрироссийских цен на товарную нефть, поставляемую на нефтеперерабатывающие заводы. При этом надо также учесть, что в России широко используются механизмы трансфертного ценообразования и действуют посредники – перекупщики. При этом нефть покупается у добывающих предприятий по себестоимости с небольшой надбавкой, после чего пропускается через несколько юридических лиц.
В последние годы широко дебатируется вопрос о собственности на товарную нефть или, в более широком плане, о собственности на добытые полезные ископаемые. Если принять бездоказательное, юридически необоснованное, но превалирующее сегодня среди недропользователей и почему-то поддерживаемое государственными органами власти мнение, что добытая в России нефть является собственностью недропользователя, то все разговоры о нефтяной (горной и ценовой) ренте носят сугубо теоретический и схоластический характер, поскольку в данном случае рента становится частной собственностью.
Нам представляется более доказательной другая точка зрения, согласно которой добытая нефть является собственностью российского государства, с разрешения которого в соответствии с действующим лицензионным механизмом недропользователь осуществляет добычу на участке государственного фонда недр. В этой связи отметим, что законодательством России установлена государственная собственность на недра.
Поэтому горная и ценовая нефтяная рента являются собственностью государства, точнее, гражданского общества и должны использоваться в его интересах после обсуждения и всенародного одобрения направлений расходования ренты. Также государство должно обеспечить финансовый и общественный контроль за исполнением баланса поступления и расходования ренты по принятым обществом целевым назначениям.
Выделим еще крайне важный аспект формирования горной нефтяной ренты, понимание которого необходимо при экономическом анализе нашей экономики. В отличие от земельной, водной и других видов природной ренты, имеющих годовой или краткосрочный (до 3-5 лет) цикл образования, общая сумма горной нефтяной ренты образуется в течение долгосрочного (до 50-100 лет) технологически рационального жизненного цикла всего месторождения, исходя из единой гидродинамической модели извлечения нефти из природной среды.
При этом в модель включаются все объекты (залежи, пласты и т.п.) разработки месторождения с учетом гидродинамической теории сообщающихся сосудов. Модель сообщающихся сосудов позволяет условно выделенные отдельные объекты добычи объединить в месторождение как единое целое. Далее на основе технико-экономических расчетов устанавливается рациональная (оптимальная на момент расчета) технология вытеснения нефти, точнее нефтеводяной жидкости из недр путем закачки воды в продуктивные пласты, использования химреагентов и т.п.
Таким образом, из многовариантного технологического моделирования устанавливается экономически рентабельный, максимально возможный (оптимальный) коэффициент извлечения нефти из месторождения в целом. Объем извлекаемой нефти в натуральном и стоимостном измерении за весь цикл жизни месторождения служит первым отправным параметром для расчета ренты.
Вторым параметром является установление годовой добычи нефти. Добыча в первые 7-10 лет растет по мере последовательного ввода эксплуатационных скважин, затем до 5-10 лет держится на достигнутом максимальном годовом уровне, после чего по мере обводнения начинает сперва (до 10-15 лет) резко снижаться, а потом медленно затухать до завершения разработки месторождения при обводненности до 95-98%.
Третьим параметром являются распределенные по годам капитальные и эксплуатационные затраты.
По этим трем параметрам подсчитывается годовой доход, который дисконтируется. Если при подсчете годового дохода не учитывать амортизационные отчисления и налоги, то уменьшенный на нормальную прибыль недропользователя суммарный дисконтированный годовой доход за весь цикл разработки месторождения в целом является нечем иным как суммарной величиной горной нефтяной ренты.
Таким образом, можно утверждать, что годовые объемы ренты на каждом отдельно взятом месторождении изменяются в зависимости от этапа и года цикла жизни этого месторождения. Соответственно в перспективе «лучшие» сегодня месторождения становятся «худшими», им на смену должны приходить новые «лучшие» месторождения, для чего необходимо постоянное расширенное воспроизводство минерально-сырьевой базы нефтяной промышленности. Поэтому нужны долгосрочные прогнозы образования горной ренты и государственное регулирование разведки, подготовки и ввода новых месторождений, чтобы не происходило замедления темпов роста ренты.
Говоря о технологическом режиме разработки месторождения, следует подчеркнуть, что при нарушении технологической схемы, к примеру, при выборочной добыче нефти на отдельных, более продуктивных залежах, пластах или отдельных скважинах, происходит непоправимое изменение первоначальной оптимальной гидродинамической модели. Это, в свою очередь, приводит к невозможности последующей добычи нефти на отдельных объектах, то есть, к необратимой потере нефти, снижению коэффициента извлечения нефти на данном месторождении и соответственно к уменьшению общей суммы (массы) горной ренты.
Годовая масса ценовой нефтяной ренты также подвержена постоянным колебаниям в зависимости от мировой конъюнктуры цен. Поэтому экономика России, зависящая от экспорта нефти и газа, должна иметь некоторую страховку от возможного резкого и продолжительного падения мировых цен на нефть.
Получается, что нефтегазовая экономика, ее темпы роста зависят, как от факторов формирования горной ренты внутри страны, так и от внешних факторов, формирующих массу ценовой ренты. Если на факторы внутри страны можно экономически воздействовать, то на внешние факторы нельзя. Опасно, если эти факторы сходятся в одном направлении, а именно на снижение и горной, и ценовой ренты.
Сопоставление СССР и России В СССР, когда говорили о доходах, не использовался термин «рента». Впрочем, в современной России тоже не акцентируют внимание на горной и ценовой нефтяной ренте, наполняющей и переполняющей федеральный бюджет.
Автору этой статьи довелось много лет сотрудничать с отделом геологии Госплана СССР, вплоть до его закрытия, выполнять научно-исследовательские работы и расчеты по обоснованию воспроизводства нефтегазового блока минерально-сырьевой базы страны, обосновывать капитальные вложения в нефтегазовую геологию, «прикидывать» капитальные вложения в добычу нефти и газа для технико-экономического обоснования коэффициентов извлечения нефти (КИН) и газа. Утверждавшиеся в СССР значения КИН были на уровне 0,5-0,55, а сегодня утверждаемые значения редко превышают 0,3, чаще всего принимаются на уровне 0,2-0,25. Это означает, что государство соглашается с тем, что на месторождении будет извлекаться всего 20-25% разведанных балансовых запасов нефти.
В советский период рентные доходы, поступавшие в государственный бюджет, составляли значительную его долю. Во времена расцвета нефтегазодобычи (1975-1985 годы), когда были введены на полную мощность несколько уникальных и десятки крупных месторождений нефти и газа, горная рента составляла до 50% государственного бюджета СССР. Механизм ее изъятия был очень простой, хотя в стране и отсутствовала налоговая система как таковая. Работа предприятий — тогда были созданы десятки крупных нефтедобывающих объединений — оплачивалась государством по нормативной сметной стоимости с прибавлением к ней восьми процентов плановых накоплений.
По каждому месторождению государство в лице соответствующего министерства разрабатывало и утверждало рациональную технологическую схему эксплуатации месторождения и добычи нефти. Аналогично оплачивалась транспортировка нефти на внутрисоюзные НПЗ и за рубеж. Все доходы от реализации нефти и газа, то есть нефтегазовая горная рента, поступали в государственную казну. В казну также поступали амортизационные отчисления от стоимости основных фондов этих предприятий. Обновление основных фондов осуществлялось за счет капитальных вложений в плановом порядке.
Работая по утвержденным технологическим схемам, предприятия были обязаны добывать нефть на всех месторождениях, на которые были выданы лицензии и запасы которых быль на балансе этих предприятий. На месторождениях отрабатывались все объекты, включенные в технологическую схему его разработки, независимо от рентабельности добычи на каждом отдельно взятом объекте.
Это позволяло почти полностью исключать выборочную селективную отработку месторождений и их частей. Хотя, конечно, для выполнения плана по годовой добыче и снижения себестоимости в определенные периоды производилась селективная отработка отдельных частей и объектов на крупных и уникальных месторождениях. Тем не менее, добыча велась на всех введенных в эксплуатацию месторождениях вне зависимости от того, на каком этапе жизненного цикла они находились. При этом контролировались достигнутый КИН и уровень добычи на каждой эксплуатационной скважине, причины консервации и выбытия каждой скважины из действующего фонда и др.
Таким образом, в советской экономике в условиях безналоговой системы почти вся сумма нефтяной и ценовой горной ренты, в том числе дифференциальной ренты I рода, изымалась в виде не заработанного нефтедобывающими предприятиями дохода. Предприятиям доставалась плановая прибыль и вся экономия текущих эксплуатационных затрат, которая достигалась за счет внедрения новых технических и инновационных решений, то есть дифференциальная горная рента II рода.
Рассмотрим особенности, связанные с формированием, изъятием и распределением горной и ценовой ренты.
Особенности формирования горной и ценовой ренты. Важнейшим принципом экономики является рачительное природопользование. Нефтегазовое недропользование должно основываться на следующих условиях:
— разработке всех рентабельных месторождений вне зависимости от того, на каком этапе жизненного цикла они находятся; — добыче на всех без исключения объектах каждого рентабельного в целом месторождения, даже если отдельные объекты являются нерентабельными;
— строгом соблюдении утвержденных технологий разработки месторождения, годовых уровней добычи, заданных в технологической схеме разработки, и установленных значений коэффициентов извлечения нефти;
— применении современных методов увеличения нефтеотдачи; — недопустимости интенсификации добычи на отдельных скважинах, нарушающей и ухудшающей гидродинамическую модель и снижающей КИН в целом по месторождению; — воспроизводстве (желательно расширенном) минерально-сырьевой базы нефтедобывающей промышленности.
Если в советской экономике указанные требования соблюдались, то в российской действительности они почти полностью и повсеместно нарушаются. Отчетливо наблюдается селективная, а нередко хищническая добыча нефти и газа за счет, к примеру, использования недопустимых методов её интенсификации. Оно и понятно, так как преобладающей мотивацией недропользователей в условиях рынка становится стремление к получению максимального дохода сегодня, сейчас.
Такая мотивация приводит, с одной стороны, к росту сиюминутной горной ренты в пересчете на единицу добываемого сырья, с другой – к потере и снижению общей массы ренты в будущем.
В развитых государствах принимаются законы и нормативные документы, препятствующие нарушению указанных выше требований. Так, по каждому месторождению устанавливается нижний предел годового темпа отбора нефти из извлекаемых запасов, что исключает выборочную отработку более производительных и более легких объектов добычи. Причем, для каждой скважины устанавливается верхний предел ее суточного дебита, чем не допускается излишняя интенсификация притока нефти.
Изъятие горной и ценовой ренты. Для централизованной советской экономики проблемы изъятия ренты практически не существовало, поскольку в безналоговой системе государство устанавливало правила оплаты хозяйственной деятельности нефтегазодобывающих предприятий. В рыночной экономике рента изымается через налоговую систему. В мировой практике применяются различные налоговые схемы изъятия ренты:
— устанавливаются специальные налоги на добычу нефти с плавающей налоговой ставкой, которая варьируется в заданных пределах — минимальном и максимальном — в зависимости от текущей рентабельности разработки месторождения; — устанавливается дополнительная или увеличенная ставка налога на доходы (прибыль) предприятия;
— применяется специальный налоговый режим раздела продукции, при котором государство получает свою, установленную в концессионном соглашении долю продукции в виде товарной нефти, либо ее стоимостном выражении. Доля государства зависит, как правило, от потока наличности предприятия-концессионера.
Каждая из этих налоговых схем дополняется системой штрафов и налоговых льгот, стимулирующих инвестиции в геологоразведку и добычу и обеспечивающих соблюдение природоохранного законодательства. Также устанавливаются различные скидки при добыче трудно извлекаемых запасов, на истощенных месторождениях и т.п.
После перехода на рыночные условия в России действовали две налоговые схемы в недропользовании (и соответственно в нефтедобыче), кардинально отличавшиеся друг от друга. В дальнейших рассуждениях не рассматриваются общие налоги, установленные для всех юридических лиц (налоги на прибыль, на имущество, социальные налоги, НДС и др.). Налоговая система определяет, какую долю ренты государство, как собственник недр, решило изъять в бюджет.
Первая схема налогообложения недропользователей в России была введена в 1992 г. федеральным законом «О недрах» и просуществовала до 2001 г. Основными платежами в этой схеме были: — разовые и регулярные платежи за право добычи полезных ископаемых. Регулярные платежи устанавливались при выдаче лицензии в виде процентной налоговой ставки (в заданных минимальном и максимальном пределах) от стоимости первых товарных продуктов, получаемых из добываемого минерального сырья. Для нефти это была сама товарная нефть, предельные ставки платежа от 6 до 16%;
— отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы, которые устанавливались в виде твердой процентной ставки. Для нефти она равнялась 10%.
Казалось бы, нефтедобывающие предприятия должны были тогда платить налогов до четверти (от 16 до 26%) от стоимости товарной нефти. Однако платили они в лучшем случае 2-3%, поскольку законодательство позволяло вводить трансфертные внутрифирменные цены на добытую нефть на устье скважины, которые были на порядок и более ниже фактических цен реализации. Было множество и других легальных механизмов так называемой «оптимизации» налогообложения. Правительство об этом знало, но «оптимизация» сохранялась.
Представляется, что целью первой схемы налогообложения недропользователей (1992-2001 гг.) было не изъятие ренты в бюджет, а ее передача узкому кругу лиц — владельцам добывающих компаний с тем, чтобы в переходный к рынку период за короткое время создать в России финансовую олигархию.
Вторая схема налогообложения готовилась долго. Почти целый год ее обсуждали на всевозможных совещаниях, парламентских слушаниях и т.п., где она, как правило, подвергалась обструкции. Но Правительство РФ настаивало на ее введении, и она была принята и введена с 1 января 2002 г. Началась, по существу, новая эра в нефтегазовой экономике России. В чем её новизна?
Во-первых, были отменены отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы (МСБ), что еще более осложнило проблему финансирования геолого-разведочных работ из федерального бюджета. Был отменен целевой фонд воспроизводства МСБ, что сразу же снизило финансирование геологоразведки из федерального бюджета с 18 млрд. до 6 млрд. рублей в год.
Во-вторых, исключили из закона «О недрах» платежи за право добычи. Вместо них ввели налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Тем самым Правительство РФ решило, что горную ренту оно может не собирать в бюджет. Поэтому вместо горной ренты в виде дифференцированных платежей за добычу была принята плоская шкала НДПИ, что противоречит мировой практике.
В-третьих, особые правила формирования НДПИ были установлены для нефти. Потонную ставку накрепко «привязали» к мировым ценам на нефть. При цене 1 барреля нефти в 17 долларов коэффициент «привязки» равен единице. Но он стремительно растет при росте мировой цены. Так, при цене 1 барреля, равной 55$, коэффициент равняется 5,0. При действующей ставке 419 руб. с 1 тонны добытой нефти НДПИ составляет 419 х 5,0 = 2095 руб./т.
В-четвертых, были резко увеличены вывозные таможенные пошлины на нефть. Россия является первенцем по введению таможенных пошлин на нефть. До этого никто в мире ещё не додумался. Пошлины начали вводить в 1999 г., но до 2002 г. их размер был небольшим — от 2 до 30 евро за одну тонну. С 2002 г. механизм расчета пошлин прочно привязали к мировым ценам на нефть. С 1 апреля 2006 г. размер вывозной пошлины на нефть составляет 186,5$ за тонну, или 5222 руб. (при курсе 1$ = 28 руб.).
За период с 2003-го по 2005 год доля платежей и налогов за недропользование в сумме доходов, поступивших в федеральный бюджет, возросла с 21,6% до 44,5%. Из этой динамики можно сделать вывод, что целью нового налогообложения является изъятие у нефтяников как можно больше средств в федеральный бюджет. Поэтому денежные потоки нефтяников существенно сократились. Это позволило в какой-то мере уменьшить ставки других налогов (НДС, налога на прибыль и т.п.). Кстати, именно замещение рентой налогов на труд и капитал предлагалось в статье «Механизм налогозамещения, как главное условие экономического роста. Обеспечение ускоренного экономического роста России на основе эффективного использования ресурсной ренты», авторы Д. С. Львов, А. А. Гусев, С. А. Кимельман и др. («Экономика природопользования», выпуск № 2, 2003, ВИНИТИ).
И это налогозамещение Правительство РФ успешно реализовало. Однако в этой же статье предлагались также и социально ориентированные направления использования рентных доходов. Но Правительство РФ пошло своим путем.
Использование рентных доходов. В Советском Союзе сумма ренты распределялась на следующие основные цели: обеспечение бесплатного образования и медицинского обслуживания, усиление обороноспособности, капитальные вложения как в нефтегазодобычу и воспроизводство МСБ, так и во все обслуживающие и инфраструктурные отрасли, в том числе в тяжелую промышленность, машиностроение, и пр.
В рыночной России сумма нефтяных рентных доходов и ценовой ренты изымается, главным образом, в Стабилизационный фонд, то есть направляется на поддержание экономики развитых капиталистических стран.
В этой связи заметим, что федеральный бюджет – это баланс доходов и расходов государства. Однако в России горная и ценовая рента поступает в федеральный бюджет в виде доходов, но не направляется на расходы, а отчисляется в Стабилизационный фонд. Какой же это баланс? Но если рента не расходуется, то это не есть доходы бюджета государства, а доходы общества, которое и должно ими распоряжаться.
Чтобы оправдать изъятие ренты из бюджетных расходов и складирование ее в Стабилизационном фонде, придуманы красивые аргументы. Говорят, что доходы от высоких мировых цен на нефть — незаработанные доходы, а значит, их нельзя расходовать, что приведет к высокой инфляции, а это, якобы, очень плохо; что лишние валютные средства, поступающие в страну, могут привести к «голландской болезни» и подорвать стабильность национальной валюты; что это дарованные природой доходы, получаемые на дармовщину, а посему нельзя приучать народ к дармовым деньгам; что это необходимая для российской экономики «заначка» на черный день и даже установлен её минимальный размер.
Вышеприведенные доводы – не что иное, как политические декларации, направленные на отвлечение общества от истинных причин и целей изменения потоков горной и ценовой ренты. Главной нам видится следующая причина. Нефтегазовые олигархи «переполнились» рентой и начали вызывающе тратить ее за рубежом на дворцы, яхты, драгоценные яйца, спортклубы и т.п. Этим были недовольны и российские власти, и мировые финансовые круги, которые совместно решили использовать российскую горную и ценовую ренту в зарубежной экономике.
Итогом этих недовольств и явилась новая схема налогообложения, разработанная по рекомендациям американских и западных консультантов Правительства РФ, экономическая сущность и фискальная направленность которой наглядно видна из таблицы, отражающей затраты нефтяной отрасти в расчете на 1 тонну при экспорте нефти за рубеж.
Структура затрат нефтедобывающих предприятий при экспорте нефти за рубеж
