советник мэра Москвы, д. т. н., профессор
В США можно услышать утверждение: “Хорошо Форду — хорошо Америке!”. Лично я не 
убеждён до конца, что это справедливо во всех случаях и без всяких условий и оговорок. Но полагаю, что счастлива страна, где хотя бы изредка встречаются люди, которые в этот тезис искренне верят. Ведь если у нас кто-то скажет: ”Хорошо Чубайсу – хорошо России”, то его, скорее всего, немедленно отправят к психиатру.
Действительно, если компания – естественная монополия — не отвечает в полном объёме за последствия некачественного и неполного исполнения своей основной функции, если она, будучи более чем наполовину в государственной собственности, может отключить военный объект, которому само же государство не обеспечило финансирование, то уже одно это заставляет усомниться в справедливости приведенного в российской интерпретации тезиса о Форде.
А если еще и доходы менеджмента компании тем больше, чем интенсивнее она проедает, не восстанавливая производственные фонды, доставшиеся ей в наследство от «развитого социализма»? А если наибольшие удельные доходы компания получает, когда электроэнергия покидает пределы страны? А если, ко всем этим “если”, менеджмент РАО «ЕЭС» главным своим достижением считает увеличение на вторичном рынке акций денежных потоков, текущих в карманы зарубежных портфельных инвесторов — по сути финансовых спекулянтов, — о чем свидетельствует увеличение капитализации компании, которым неоднократно хвастал А. Б. Чубайс?
Тогда вообще трудно будет опровергнуть диагноз, который, предположительно, последует за утверждением о тождественности интересов главного энергетика страны и России. Приношу глубокоуважаемому А. Б. Чубайсу извинения за избранную персонификацию, что сделано исключительно ради симметрии с приведенным выше американским высказыванием.
Я убеждён, однако, можно сделать так, что тезис ”Хорошо Чубайсу – хорошо России” перестанет быть бесстыдной ложью, а обернется истиной, причём от этого выгадают и Россия и Чубайс. Для этого нужно, чтобы большие доходы РАО «ЕЭС» формировались не за счёт проедания созданных в прежние времена производственных фондов, не за счёт присвоения скрытой части прибыли от пропускаемых через электроэнергетику российских природных ресурсов, не за счёт громадной разницы паритета покупательной способности и обменного курса рубля и доллара, а за счёт снижения издержек, совершенствования собственных технологий и роста производства в реальном секторе экономики России преимущественно за счёт наукоёмких технологий, за счёт инноваций и новых знаний.
Такое изменение системы стимулов и приоритетов окажется взаимовыгодным. Ведь в рамках существующих правил, чем выше доходы РАО «ЕЭС», тем сильнее его удушающее воздействие на реальный сектор экономики страны. При нынешних условиях предельный душевой ВВП в России не сможет, по оценкам, превзойти 6 тысяч долларов в год. Если же обеспечить эффективное развитие экономики, ориентированное на высокие технологии и инновационные решения, то и 30 тысяч долларов на душу в год не станет пределом. В богатой стране можно заработать много больше, чем в бедной, а значит, в казну поступит больше налогов, да и само богатство в богатой стране лучше защищено.
Какие же препятствия видятся на пути реализации таких взаимовыгодных отношений? На мой взгляд, никаких, кроме того, что называется «обезьяньей логикой». Имеется в виду логика, опираясь на которую ловят обезьян с помощью узкогорлого кувшина, куда кладут банан. Запустив руку в кувшин, обезьяна попадает в западню: рука с бананом не проходит через узкое горло, а отпустить банан и спастись обезьяна не может из-за своей обезьяньей логики.
История учит, что на проблемы нужно смотреть не через призму сиюминутной выгоды, а гораздо шире. Недавно в Европе был поставлен памятник бывшему госсекретарю США Джорджу Маршаллу. Он в своей лекции в Гарвардском университете 8 июля 1947 года сумел убедить лиц, принимавших решения, что европейцы никогда не отдадут американцам долги по ленд-лизу, если не сделать европейцев богатыми. И это по плану Маршалла было успешно осуществлено.
Похожую философию задолго до Маршалла применил Генри Форд, который и сам убедился, и убедил других, что рабочий с нищенской зарплатой не сможет покупать автомобили и его нельзя заставить продуктивно работать, а государство при этом не сможет собирать больших налогов.
По существу сейчас, в том числе и в отношениях РАО «ЕЭС» с остальной Россией, мы ждём своего Джорджа Маршалла или Генри Форда, который поймёт, что с душевым ВВП на уровне 30 тысяч долларов в год доходы абсолютно всех будут существенно выше, чем в полунищей стране. Конечно, при этом доходы РАО «ЕЭС» возрастут всего примерно вдвое, зато доходы граждан – раз в десять. Но это минимальная «жертва», которую необходимо принести ради обеспечения устойчивого развития нашего государства. Тем более, что и сегодняшние заработки менеджмента РАО «ЕЭС», даже на международном уровне, смотрятся более чем престижно.
Давайте разберемся, как возник конфликт интересов энергетиков с остальными субъектами российской экономики и как перейти от конфликта интересов к их балансу. Чубайс был прав, когда сказал, что коренной причиной аварии 2005 года являются стратегические ошибки, но они были сделаны гораздо раньше, чем он думает.
Дело в том, что при реформировании российской электроэнергетики, начавшемся в 1992 году акционированием и приватизацией отрасли, были приняты решения, исказившие мотивацию субъектов предпринимательской деятельности. Направить их инициативу и предприимчивость на снижение издержек и повышение надёжности энергосистем не удалось. Распределение источников доходов оказалось таким, что заблокировало развитие реального сектора экономики и стимулирует проедание производственных фондов.
Дело в том, что приватизация российской электроэнергетики началась не с приватизации осуществления ее функций, а с приватизации собственности. Очевидно, что колоссальная стоимость ее основных производственных фондов исключала возможность сразу продать их по настоящей цене. В результате получилось, что балансовая стоимость имущества РАО «ЕЭС» составляет всего 54 млрд. рублей. Просто смехотворная цифра! Но государство за это имущество не получило даже половины указанной суммы – почти 52% акций компании осталось у него, а 33% продали иностранцам, но как распорядились вырученными деньгами общественности не известно.
Такая расправа с имущественным комплексом электроэнергетики явилась фатальной стратегической ошибкой. Дело не только и не столько в том, что это оказалось несправедливым и нарушило священные права собственности граждан России. Эта операция уничтожила значительную часть платежеспособного спроса на электрическую энергию со стороны реального сектора экономики и обрекла энергетический комплекс страны на деградацию.
Получив за бесценок такое колоссальное имущество, новые владельцы, по-хорошему говоря, должны были бы взять на себя обязательства по обеспечению его сохранности, воспроизводству и развитию, чего не произошло. Подчеркну, речь идёт не о призывах к филантропии новых собственников, а о необходимости с помощью экономико-правовых методов поставить новых собственников в условия, когда без их выполнения они не смогут сохранить свой статус.
Поддержание в работоспособном состоянии и развитие электроэнергетики сегодня стоит колоссальных денег. Но получить их сполна от хозяйствующих субъектов и других потребителей электроэнергии ни сейчас, ни в обозримой перспективе будет невозможно. Поясню причины.
Во-первых, большинство предприятий и население уже один раз обобрали, лишив права собственности на соответствующие доли производственных фондов энергетики, созданных их трудом, при этом с недоданных им денег они не получают доходов. Та же участь постигла оборотные средства предприятий и личные сбережения граждан. Одновременно население и предприятия лишили также и косвенных, скрытых доходов от производственных фондов и природных ресурсов, которые они получали, пользуясь дешевой электрической и тепловой энергией. Лишившись всех этих доходов, оплатить второй раз стоимость производственных фондов электроэнергетики в условиях конкуренции с внешним рынком абсолютно невозможно.
Во-вторых, получить средства на воспроизводство, а тем более, на расширенное воспроизводство производственных фондов только путём прибыльной продажи электроэнергии и тепла будет ещё долго невозможно потому, что такой способ получения средств на компенсацию амортизации и на развитие нарушает системное, кооперационное единство экономики. Поясним сказанное примером из американской практики.
В одном американском городе муниципалитет был собственником прекрасного Конгресс-центра, переоборудованного из огромного вокзала. Проведенное нами изучение экономики этого центра показало, что затраты города на его обслуживание значительно выше, чем доходы от сдачи этого здания в аренду для проведения соответствующих мероприятий. На наш недоумённый вопрос о целесообразности владения этим имуществом, руководители города пояснили, что они сознательно идут на такой «убыток» и что он только кажущийся.
Благодаря наличию такого учреждения в городе постоянно живёт дополнительно порядка 2-2,5 тысячи человек относительно высокого социального статуса. Помимо компенсации части расходов на эксплуатацию Конгресс-центра они платят также значительный гостиничный налог и налог на продажи, так как много покупают, чем вызывают рост платежеспособного спроса в городе, улучшая в нем экономическую конъюнктуру и увеличивая общую налоговую базу за счёт увеличения капитализации производственных фондов реального сектора.
Если бы муниципалитет, испугавшись указанного «убытка», продал Конгресс-центр, то он никогда бы не получал этих косвенных доходов от его эксплуатации. Действительно, частному владельцу совершенно безразлично каковы косвенные доходы города от работы Центра. Поэтому, покупая этот Конгресс-центр, он никогда не заплатит настоящей цены, соответствующей его капитализации с учетом упомянутых дополнительных доходов. Иначе говоря, приватизация центра противоречила системным интересам муниципалитета и жителей города.
Этот пример наглядно поясняет суть ошибки с приватизацией производственных фондов российской электроэнергетики. Новые собственники, если сохранить сложившиеся отношения собственности, никогда не будут учитывать системные выгоды российской экономики от надёжного и малозатратного функционирования электроэнергетики. А поскольку выколотить необходимые средства у покупателей электроэнергии, не учитывая системные связи, абсолютно невозможно, «оптимальная», мотивированная этими правилами, стратегия менеджмента РАО «ЕЭС» состоит в том, чтобы выколотить из потребителей как можно больше и смириться с деградацией производственных фондов. Это мы сейчас и наблюдаем. Печальным тому примером может служить недавняя катастрофа в теперь уже расчлененном «Мосэнерго».
Энергетики говорят, что им для расширенного воспроизводства фондов нужно поднять тарифы в шесть раз, но увеличивают их втрое. Если поднять больше — задушим всякое производство в стране и вызовем социальный взрыв. Если поднять меньше — есть риск слишком быстро проесть всё наследство «развитого социализма». Но всё-таки тарифы увеличивают, чтобы урвать как можно больше. Легко оценить к каким последствиям может привести дальнейшая, не привязанная к системным факторам, погоня энергетиков за прибылью.
Во-первых, рыночные регуляторы, работающие по критерию максимизации прибыли, не в состоянии обеспечить правильную мотивацию и системно необходимое экономическое поведение людей, обеспечивающих страну электроэнергией. Если электроэнергоснабжение превращается главным образом в источник обогащения, то, прежде всего, энергетики максимально используют свой естественный монополизм. Все попытки воспрепятствовать этому с помощью государственного регулирования тарифов, обречены в конечном итоге на неудачу, так как успешно торпедируются коррупцией и трудно выявляемыми махинациями с отчетностью. Появление в тарифных комиссиях безукоризненно добросовестных людей также весьма успешно торпедируется с помощью элементарных подставок или «переводом на другую работу».
Далее, при выторговывании тарифов энергетики обязательно завышают свои предполагаемые расходы на компенсацию амортизации и на цели развития энергетики, но делают всё от них зависящее, чтобы эти расходы не осуществлять. Оптимальным для таких «субъектов рыночных отношений» становится, как уже указывалось, проедание доставшихся им за гроши производственных фондов. Дело доходит до того, что соответствующая часть доходов в виде инвестиционной компоненты в тарифах не направляется на развитие, а распределяется как прибыль.
Еще одной, также естественной реакцией на чисто коммерческий подход к энергообеспечению является стремление к максимально возможному увеличению экспорта. Дело в том, что ресурсная рента в цены конкурентов российских экспортёров на внешних рынках включена, а в цену экспортируемого из России сырья включена не полностью. Это дает возможность российским экспортерам получать сверхприбыли.
Возможность обогащения за счет присвоения ресурсной ренты неизбежно ведет к гипертрофированному развитию недобросовестного посредничества. Недобросовестным будем считать такое посредничество, которое приводит к искусственному увеличению издержек на продвижение товаров к покупателям. Если исходить не из системных интересов страны, а только из максимизации собственной прибыли, то необходимый эффект от недобросовестного посредничества достигается включением между производителями и потребителями электроэнергии дополнительного промежуточного звена и введением искусственных ограничений на возможности заключения между ними прямых договоров.
Именно с этой целью между Единой энергосистемой страны и входящими в нее региональными энергосистемами, через которые осуществляется электроэнергоснабжение потребителей, создана совершенно излишняя посредническая структура в виде так называемого оптового рынка электроэнергии.
Этот оптовый рынок не нужен, так как уже более полувека назад доказано, что при правильной организации оперативно-диспетчерского управления принципы, стимулирующие снижение цены вырабатываемой и поставляемой в сеть электроэнергии, могут быть заложены в алгоритмы обеспечения баланса ее производства и потребления. Более того, их нельзя не включать, если действительно стремиться к минимизации издержек. Причем оператор региональной энергосистемы может работать с поставщиками электроэнергии, а также с крупными и мелкими потребителями по прямым договорам, особенно при современном уровне информационных технологий.
Конкурентные стимулы автоматически обеспечиваются тем, что при превышении потребления над производством система по заложенному в ней алгоритму подключает самые экономически выгодные генераторы с учётом транспортных издержек. При превышении производства над потреблением, наоборот, отключаются в первую очередь самые невыгодные производители. Чтобы продать больше электроэнергии ее производитель должен предложить конкурентоспособную цену.
Если мы хотим иметь электроэнергетику, которая опирается на частную инициативу и одновременно удовлетворяет системным требованиям по надёжности и тарифам, то нужно радикально изменить мотивацию всех участников этого сложнейшего технологического процесса. Перечислим, не вдаваясь в детали, основные принципы.
Прежде всего, необходимо чётко различать частный менеджмент и частную собственность на производственные фонды. Мировая практика показывает, что частный менеджмент при управлении общественным имуществом вполне эффективен. В тех случаях, когда производственные фонды имеют очень большую стоимость, и они весьма значимы для государства и общества, на сегодня лучше их иметь в общественной собственности и создавать в основном на бюджетные средства. Поэтому электросетевое хозяйство должно быть единым и являться государственным имуществом. Генерирующие мощности могут быть и государственными и частными.
При государственной собственности на сетевое хозяйство обязательно наличие достаточного резерва государственных генерирующих мощностей. Менеджмент почти во всех случаях может быть частным, но наниматься обязательно на конкурсной основе. Важно, однако, не принимать за догму ни одно решение. Если кто-то захочет создать в каком-то регионе частную распределительную сеть, он должен иметь право это сделать, разумеется, при выполнении определённых условий и ограничений. При этом необходимо исключить заинтересованность менеджмента в росте тарифов. Деньги за пользование электроэнергией должны поступать в бюджет, а расчёты с менеджментом за покупаемую энергию, страховку и инвестиции тоже должны идти из бюджета.
Прозрачность взаиморасчётов позволит обеспечить высокую эффективность управления, а установление тарифов государством даст возможность учесть системные составляющие. Если какая-то сетевая компания будет создана частным сектором, её тарифы не смогут быть выше, чем государственные, но она имеет право на определённые дотации, сопоставимые с теми, которые получает государственная сеть.
Очевидно, что для реализации предлагаемой структуры электроэнергетики необходима масштабная передача собственности РАО «ЕЭС» государству, региональным администрациям и предприятиям — потребителям электроэнергии.
Для краткости будем употреблять термин “переприватизация энергохолдинга”. Но, разумеется, речь идёт не об «экспроприации экспроприаторов», а предлагается значительный пакет акций РАО «ЕЭС» передать им на компенсационной основе. Иначе говоря, следует компенсировать все расходы государства, регионов и предприятий на содержание и обновление основных фондов энергохолдинга, а также стоимость добавленного капитала, созданного на их средства, причем в полном объёме и даже с разумными процентами. Если против такого подхода возникнут возражения, это будет доказывать, что выбранная методика приватизации являлась не ошибкой, а злым умыслом.
Кстати говоря, такое решение будет выгодным и для самого энергохолдинга, если устранить явные ляпсусы в системе налогообложения имущества РАО «ЕЭС», цена которого сильно занижена. Если проведут его переоценку, то имущественные налоги должны быть увеличены. Более того, появятся основания потребовать ещё и уплаты соответствующего НДС.
Переприватизация подобно национализации может проводиться по разным известным и апробированным во многих странах схемам — это прямой возврат вложенных средств с процентами, либо капитализация в пользу государства и потребителей их дотаций электроэнергетике. Речь не только о прямых, но и о косвенных дотациях через налоговые льготы. Эти механизмы настолько отработаны в мире, что не требуют слишком детального рассмотрения. В частности, если использовать известные хитрости фондового рынка, можно просто скупить обесцененные акции.
Эксплуатация переприватизированных производственных фондов электроэнергетики может проводиться государственными и частными компаниями на основе застрахованных контрактов о доверительном управлении по типу американских REIT — компаний (REIT — Real Estate Investment Trust). Такой способ апробирован на практике и даёт хорошие системные результаты.
Например, во многих европейских странах метро является собственностью города, который берёт на свой бюджет капитальные затраты. А эксплуатация метро, проводимая конкурирующими между собой управляющими компаниями, покрывается из тарифов. Кстати говоря, волнующий сейчас страну вопрос о приватизации железных дорог должен решаться точно таким же образом. Иначе будет то же самое, что сейчас происходит с электроэнергетикой. Об этом писал ещё С. Ю. Витте.
Наконец, для энергетики необходимо реализовать особую, стимулирующую снижение издержек, систему налогообложения. На сегодня ясно как такая система должна выглядеть, однако здесь она детализироваться не будет. Ограничимся только ее схематическим описанием. Главное в ней, чтобы эксплуатирующие организации получали доходы не по затратам, а за счёт снижения издержек. Представляется, что из всех разработанных методов подобного стимулирующего налогообложения в нашем случае всего более подходит прогрессивное нелинейное налогообложение добавленной стоимости.
Если добавленная стоимость ниже некоторого, установленного для данного вида продукции, предела, то НДС вообще не взимается и прибыль компании освобождается от этого налога. Если же добавленная стоимость превосходит этот уровень, то значительная часть избытка изымается в качестве налога. Величина порогового значения добавленной стоимости определяется специальными расчётами с коррекцией на региональную специфику.
Проведенный специальный анализ подобного налогообложения показывает, что компании, снизившие издержки ниже среднего уровня, получают значительно больший доход, чем те, у которых за счёт издержек общественно необходимая добавленная стоимость увеличивается. Это по существу тождественно конкурентному стимулу снижения издержек, если, разумеется, не пересматривать слишком часто нормативную добавленную стоимость.
Формат статьи не позволяет углубляться во все детали предложения, но хотелось бы заверить читателя, что необходимая детализация может быть представлена.
