Недавно концерну «Росэнергоатом» исполнилось 20 лет. Одним из инициаторов его создания был Евгений Иванович Игнатенко, который 13 мая 2001 года из-за множества смертельных травм, полученных в результате автомобильной катастрофы, скончался. Прожил он всего 61 год. Это был человек, которого многие любили и уважали за его доброе и внимательное отношение к людям, принципиальность, искренность и прямоту в обращении, и высочайший профессионализм. Он участвовал в проектировании, строительстве и вводах в эксплуатацию энергоблоков многих АЭС страны. И он же в мае 1996 года оказался в числе первых ликвидаторов чернобыльской катастрофы. А затем почти два года, получив немало доз радиации, возглавлял в Чернобыле производственное объединение «Комбинат», созданное для ликвидации последствий этой трагедии.
Незадолго до гибели Евгений Иванович руководил пуском первого блока Ростовской атомной электростанции. А смертельная для него автокатастрофа произошла по дороге на Калининскую АЭС, где он руководил достройкой третьего блока этой станции.
Смерть Евгения Игнатенко оказалась тогда в чем-то символичной для нашего времени. По мнению специалистов, из жизни ушел один из последних, еще остававшихся в отрасли людей, способных руководить пусками новых атомных электростанций. Ведь долгие годы блокирования развития атомной энергетики привели к потере многих специалистов-универсалов, знавших теорию и практику АЭС от А до Я, а новых «настройщиков» таких станций, из-за того что стройки законсервировали, выращивать было просто негде. Сегодня, во многом благодаря ресурсам, созданным в отрасли еще в советское время, положение меняется в лучшую сторону.
Так получилось, что за несколько дней до своей трагической кончины Евгений Иванович дал интервью главному редактору «Промышленных ведомостей», Интервью, которое оказалось последним в жизни этого замечательного человека, опубликовано в июльском номере газеты за 2001 год. При проведении 7 сентября 2012 года телемоста, посвященного юбилею Концерна, генеральный директор Евгений Романов особо отметил важную роль в становлении отрасли ветеранов атомной энергетики, первым среди которых он упомянул Евгения Игнатенко. Поэтому редакция газеты решила повторно опубликовать предсмертное интервью вице-президента Концерна «Росэнергоатом» Евгения Игнатенко, учитывая, что оно не потеряло актуальности по сей день.
***
«Промышленные ведомости», июль 2001 г.
Если исходить из декларируемых положений «Основных направлений социально-экономической политики Правительства Российской Федерации на долгосрочную перспективу», то, согласно прогнозам, уже через 3—4 года мощность потребления электроэнергии в стране превысит суммарную мощность электростанций, которая сохранится из ныне располагаемой, да и то в случае модернизации и продления ресурса этих станций. К тому же уже сейчас добыча газа в стране — основного топлива для производства электроэнергии — отстает от потребностей, и его приходится частично импортировать из Туркмении, чтобы обеспечить договорные поставки на экспорт. Можно сказать, газовой «паузой», длившейся около 15 лет, так и не воспользовались для коренной модернизации электроэнергетики за счет внедрения современных эффективных технологий производства электроэнергии и увеличения при этом доли атомной энергетики. Поэтому газовая «пауза» обернулась западней.
Следует заметить, сегодня растут общемировые тенденции снижения объемов сжигания органического горючего для производства тепла и электроэнергии с тем, чтобы снизить потребление необходимого для этого другой топливной компоненты — окислителя органики — атмосферного кислорода, а также уменьшить образующиеся при сгорании топлива громадные выбросы вредных веществ. Но не только они тому причины.
Углеводородные ресурсы все в большей мере и с гораздо большим эффектом используются в качестве исходного сырья в различных химических и нефтехимических производствах. Поэтому в ближайшем обозримом будущем, учитывая к тому же истощение природных невосполняемых запасов углеводородов, рост потребности в электроэнергии будет удовлетворяться главным образом за счет строительства новых атомных электростанций. Иной альтернативы для человечества, увы, пока нет.
Это хорошо понимают в США. Недавно новый американский президент заявил, что до 2020 г. в Соединенных Штатах будет построено около 1300 новых электростанций, значительную часть общей мощности которых составят АЭС. Сейчас в энергосистемах США действуют 103 атомных энергоблока, а в России — для сравнения — 30.
О проблемах отечественной атомной энергетики главный редактор «Промышленных ведомостей» Моисей Гельман беседовал с вице-президентом концерна «Росэнергоатом», доктором технических наук Евгением Игнатенко. Беседа состоялась за несколько дней до трагической гибели этого замечательного человека и крупнейшего специалиста отрасли.
— Евгений Иванович, какими принципиальными соображениями руководствовались в 70-е годы прошлого столетия при планировании в Советском Союзе масштабного строительства АЭС и придерживаются ли их в настоящее время?
— Как известно, экономика Советского Союза развивалась согласно долгосрочным планам, которыми, что было важно, развитию минерально-сырьевой базы и производства электроэнергии придавалось определенное ускорение по сравнению с другими отраслями промышленности. Атомная энергетика являлась составной частью единой энергосистемы страны, и поэтому строительство новых АЭС определялось в том числе планировавшейся структурой топливного баланса, размещением топливных ресурсов и потребителей электроэнергии, распределением узловых точек пересечения магистральных линий электропередачи и др.
По запасам органического топлива СССР не имел равных себе в мире. Но эти ресурсы были в основном расположены в восточных районах страны, в то время как боґльшая доля электрической и тепловой энергии производилась и потреблялась в европейской части. И по мере увеличения объемов промышленного производства росли затраты на транспортировку топлива для электростанций. Причем росли значительно, достигнув, в частности, 40% в цене угля. Строительство АЭС в местах наибольшего потребления электроэнергии должно было разрешить это противоречие. Кроме того, для уменьшения себестоимости электроэнергии и загрузки железных дорог перевозками угля его на тепловых станциях стали замещать газом. Доля использования газа в производстве электроэнергии в пересчете на условное топливо сейчас достигла примерно 65% от общих затрат углеводородного топлива, а в европейской части страны превышает 70%, что явно ненормально, так как дефицит газа будет возрастать.
Атомные электростанции предназначены для обеспечения базисной части нагрузки энергосистемы, чему соответствует годовая продолжительность использования установленной мощности в 6500—7000 часов. При этом производство электроэнергии на АЭС оказывается примерно на 20—30% дешевле чем на тепловых электростанциях.
Согласно государственным планам, которым не суждено было сбыться по известным причинам, к 2000 г. суммарная мощность АЭС в Советском Союзе должна была возрасти до 72 ГВт, из них на территории РСФСР намечалось довести мощность атомных станций до 50 ГВт (см. рис.). Однако чернобыльская катастрофа и развал СССР надолго притормозили развитие в России атомной энергетики. Если в советские времена строительство новых атомных энергоблоков финансировалось за счет государственных средств, то последние 10 лет атомная энергетика выживала за счет нищенского самофинансирования. При этом, как известно, деньги за отпущенную электроэнергию до АЭС доходят далеко не полностью.
Мощность АЭС составляет 10% от общей установленной мощности электростанций России, а вырабатывают атомные станции 15% всего потребляемого в стране количества электроэнергии. В то же время в Западной Европе доля выработки энергии АЭС достигает 43%, а во Франции — 76%. Но такие капиталоемкие отрасли, как энергетика, не могут и не должны развиваться за счет собственных средств, так как их накопление неизбежно связано с увеличением тарифов на электроэнергию, приводит к удорожанию основных фондов, а значит, и себестоимости производства. Капитальное строительство в электроэнергетике вообще и атомной, в частности, должно финансироваться за счет дешевых кредитов под 1—2% годовых. Именно таким образом финансировалось строительство АЭС во Франции, которые являются самыми дешевыми в Европе. Причем французское правительство давало свои гарантии под кредиты банков.
После строительства АЭС во Франции закрыли все угольные электростанции, и благодаря множеству ГЭС там обеспечивается оперативное регулирование мощности единой энергосистемы в течение суток. Французская электроэнергия в больших количествах продается и на оптовом рынке Европейского Союза. И не потому, что она самая дешевая. Дело в том, что для реализации на этом рынке в первую очередь принимается электроэнергия с наименьшими в структуре цены затратами на органическое топливо. Сделано это по экологическим соображениям. Поэтому АЭС Франции намного опережают своих конкурентов из других европейских стран.
Отвечая на вторую половину вашего вопроса, можно сказать, что российское правительство, неоднократно принимая стратегии развития энергетики, в том числе атомной, пренебрегало основополагающим фактором — государственной поддержкой в финансировании капитального строительства электростанций. А так как в стране по сию пору отсутствует нормальная система кредитования, то громадье планов оказывалось декларациями о несбыточных намерениях.
— Согласно последней энергетической стратегии и стратегии развития атомной энергетики России должен быть обеспечен рост доли АЭС в выработке электроэнергии с нынешних 15% до 21% в 2020 г., что соответствует 40% всего намечаемого прироста выработки, причем суммарная мощность АЭС должна увеличиться с нынешних 21 до 52 ГВт. Как этого можно достичь?
— Этого можно достичь при соответствующем финансировании за счет увеличения коэффициента использования установленной мощности (КИУМ), продления срока службы энергоблоков и ускорения ввода новых мощностей.
Еще несколько лет назад средневзвешенное значение КИУМ станций концерна ненамного превышало 50%, сейчас мы приблизились к 70. КИУМ был близок к 50% в том числе из-за того, что РАО «ЕЭС» выплачивало нам тогда «живыми» деньгами около 4% объема продававшейся концерном электроэнергии и поэтому не на что было покупать топливо, а кроме того, ограничивало атомным станциям выработку электроэнергии, хотя она при номинальной загрузке АЭС дешевле, чем у тепловых, и тем РАО добивалось для себя большей выручки. Как в те годы мы выжили — объяснить трудно. Еще одна из причин снижения КИУМ — наличие на АЭС старых энергоблоков, которые мы вынуждены теперь чаще останавливать для контроля их состояния.
Что кроется за указанными значениями КИУМ? Российские АЭС способны вырабатывать ежегодно 140 млрд. кВт•ч. Но только в последние четыре года их выработка стала превышать 100 млрд. кВт•ч, а в 2000 г. достигла с некоторым превышением уровня 1989 г.— 129 млрд. кВт•ч, что позволило сэкономить 39 млрд. кубометров газа на сумму примерно в 3 млрд. долларов. Для сравнения: на тепловых электростанциях в европейской части России ежегодно сжигается около 30 млрд. кубометров газа. В 2005 г. потенциал годовой выработки электроэнергии атомными станциями должен возрасти до 174 млрд. кВт•ч при увеличении их мощности до 26,2 ГВт, что позволит заместить 52 млрд. кубометров газа. И в стратегии развития атомной энергетики, одобренной российским правительством в 2000 г., рекомендуется затраты на замещение газовых тепловых станций новыми АЭС частично компенсировать кредитами за счет соответствующего увеличения выручки от экспортной продажи высвобожденного при этом газа.
Правда, неясно пойдет ли на это тот же «Газпром». Хотя гораздо проще мы могли бы зарабатывать часть средств за счет экспорта невостребуемой по прихоти РАО «ЕЭС» электроэнергии атомных станций. Но ее экспорт с ведома правительства почему-то также монополизирован РАО «ЕЭС». Мы могли бы и «живыми» деньгами получать почти сполна, если работали бы по государственному заказу, снабжая электроэнергией «бюджетников». Ведь наш концерн является собственностью государства. При этом можно было бы экономить часть бюджетных средств, установив дифференцированные тарифы для таких поставок. А капстроительство АЭС выгодно частично оплачивать взаимозачетами между бюджетом, нашим концерном и нашими поставщиками оборудования, что привело бы и к ускорению оборота бюджетных денег. Есть еще одна возможность финансирования капстроительства.
В 1997 г. некоторые металлургические предприятия Центрального Черноземья намеревались предоставить товарные кредиты для достройки пятого блока Курской АЭС с их погашением будущей электроэнергией этого блока по фиксированному тарифу. Но выгодную сделку «пробить» не удалось: блок так недостроенным и простаивает, что увеличивает стоимость его будущего завершения.
Поэтому пока концерн строит новые мощности за счет собственных накоплений. Сначала в ближайшие 5—6 лет мы намерены ввести в эксплуатацию несколько энергоблоков, строительство которых начали еще в советское время. Недавно поставлен под нагрузку первый блок Ростовской АЭС. Он был почти готов, мы собрали все какие могли средства концерна и ввели его в эксплуатацию. На очереди третий блок Калининской АЭС, достроить который можно за 2—3 года. На это требуется примерно 250 млн. долларов. Потом будем завершать строительство пятого блока Курской АЭС, на что потребуется около 500 млн. долларов, и пятого блока Балаковской АЭС.
Конечно, лучше эти работы вести параллельно, но необходимых средств нет. А затем мы приступим к строительству новых блоков по 1000 МВт на других станциях, включая второй блок Ростовской АЭС, каждый из которых потребует по 800—900 млн. долларов. Мы же можем накапливать за счет инвестиционной компоненты в тарифе до 400 млн. долларов год. Учитывая, что деньги помимо новостроек требуются также на реконструкцию и продление ресурса действующих АЭС, за счет потребителей мы способны вводить лишь по одному новому блоку в три года.
Но, помимо дефицита финансовых средств, у нас сегодня нет и достаточного количества строителей и монтажников, а также материально-технических ресурсов, что позволило бы вести полномасштабные работы одновременно на нескольких объектах.
— А пытается ли руководство РАО «ЕЭС России» как-то согласовывать с «Росэнергоатомом» строительство новых блоков АЭС с учетом выбывающих мощностей тепловых электростанций, в том числе предлагая финансирование, с тем чтобы предотвратить энергокризис в том или ином регионе?
— Нет, этого не происходит. Но мы, как я уже отметил, отобрали для первоочередного строительства ряд блоков на европейской части страны, в той или иной степени завершенных. Следует заметить, что наши действующие и строящиеся АЭС размещаются в населенных пунктах, в которых пересекаются по нескольку магистральных линий электропередачи, связывающих между собой территории различных федеральных округов. Поэтому, учитывая к тому же предстоящее выбытие мощностей на станциях РАО «ЕЭС», пуск в эксплуатацию любого нового ядерного энергоблока принесет несомненную пользу. А вот государство за 10 лет реформ так и не создало систему кредитования, ориентированную на долгосрочное финансирование капитального строительства.
Любые энергетические стратегии, принимаемые правительством, но лишенные государственной стратегии финансирования и поддержки, остаются, как я уже сказал, пустыми декларациями. Ведь ввод в эксплуатацию того же блока Ростовской АЭС нужен был не «Росэнергоатому», а государству, которое является ко всему прочему и владельцем всех атомных станций. И оно могло бы частично прокредитовать достройку блока, хотя бы предоставив отсрочку выплат налогов. Ведь с вводом Ростовской АЭС расширяется и налогооблагаемая база. Но в правительстве и не подумали о необходимости государственной поддержки достройки блока станции.
— Не объясняется ли такое слабое внимание к нуждам концерна со стороны властей и РАО «ЕЭС» тем, что атомные станции, будучи технологически составной частью единой энергосистемы страны, организационно отделены от РАО «ЕЭС»? В чем причины такой разобщенности? Ведь глядя на «Росэнергоатом», следовало бы подчинить Минатому также атомные ледоколы и подводные лодки, объединив их в соответствующие корпоративные структуры.
— В начале восьмидесятых годов генерирующие объекты атомной энергетики Советского Союза были распределены между Минсредмашем — это Ленинградская и Игналинская атомные станции, а также технологические и экспериментальные энергоблоки при горнохимических комбинатах и научно-исследовательских институтах,— и Минэнерго СССР, куда входило большинство АЭС, объединенных в ВПО «Союзатомэнерго». Такое разделение породило ряд существенных недостатков и трагических последствий для безопасности и экономики страны. Так как исходные причины и последствия аварии с массовым повреждением каналов на первом блоке Ленинградской АЭС в семидесятые годы, прообраз исходных событий, повлекших аварию на блоке № 4 Чернобыльской АЭС, не были доведены до руководства и персонала аналогичных станций Минэнерго СССР, то такая авария была законсервирована на будущее.
Атомные станции различных ведомств проектировались по различным стандартам различными проектными институтами, а аналогичное оборудование поручалось конструировать и изготавливать различным КБ и заводам, что не способствовало применению эффективных методов серийного и поточного строительства. Поэтому атомные энергоблоки одинаковой мощности, построенные ВПО «Союзатомэнерго» с применением упомянутых методов, оказались в полтора—два раза более дешевыми, чем построенные Минсредмашем.
Именно дешевые энергоблоки, созданные в Минэнерго СССР, были приняты к сооружению во многих — около 30 — странах за рубежом, а в настоящее время сооружаются в Иране, Китае и Индии.
Успехи, достигнутые при эксплуатации и строительстве атомных электростанций в начале восьмидесятых годов (в год тогда вводилось по 3—4 новых энергоблока), а также значительные денежные средства, направлявшиеся в тот период на их сооружение, привели к появлению множества завистников и противников централизации атомной энергетики под эгидой Минэнерго СССР. Эти люди, не осознавая своего несоответствия требуемым знаниям и подготовке для управления ядерно-энергетическими объектами, настаивали на расчленении ВПО «Союзатомэнерго». Этот вопрос неоднократно рассматривался на многолюдных форумах в Минэнерго СССР. Им занимались и работники аппарата ЦК КПСС.
Такие дискуссии, в которые были втянуты руководство и персонал большинства атомных станций, а происходили они в 1985 — начале 1986 гг., породили резкое падение дисциплины на предприятиях и явились не последней причиной аварии на блоке № 4 Чернобыльской АЭС. После этой аварии отрасль была централизована, в ней навели жесткий порядок, перешедший по наследству в концерн «Росэнергоатом», в результате чего по удельной частоте внеплановых остановов энергоблоков, являющейся основной характеристикой уровня безопасности при эксплуатации атомных станций, российская атомная энергетика многие годы входит в тройку лучших в мире вместе с германской и японской. Ленинградская АЭС, долгое время являвшаяся лучшей в Минсредмаше СССР, в силу субъективных причин оказавшаяся вне объединения (однако опирающаяся на его инфраструктуру), отставала по указанному показателю и эффективности работы от большинства станций концерна.
Примером аналогичного российскому централизованному управлению атомной энергетикой может служить Франция, где достигнуты феноменальные по масштабам и эффективности результаты в применении атомной энергии в мирных целях. Во Франции в еще более широких масштабах чем в бывшем СССР применяется стандартизация, серийность и поточное строительство АЭС. В результате энергия французских атомных станций является, как отмечалось, самой дешевой в ЕС и в больших объемах экспортируется в соседние страны. АЭС по французским проектам сооружаются во многих странах мира, благодаря чему созданы многочисленные рабочие места в проектно-конструкторских организациях и промышленности самой Франции.
Идеологи расчленения российской атомной энергетики, полностью ориентированные на американские или английские методы управления, игнорируют успехи энергетики во Франции. Кроме того, при рассмотрении их предложений нельзя не учитывать разницу в структуре построения и управлении энергомашиностроительными комплексами в США, Германии и Японии по сравнению с Россией. В указанных странах атомная станция создается «под ключ» и в течение всего жизненного цикла, включая снятие с эксплуатации, обеспечивается необходимым научно-техническим надзором, заменой топлива и ремонтным сервисом, включая поставки запасных частей и агрегатов такими фирмами-монстрами (до 50—80 млрд. долларов оборота в год) как Вестингауз, Сименс, Мицубиси, Хитачи, что, однако значительно удорожает стоимость производимой АЭС электроэнергии.
В России нет таких фирм и неизвестно, когда они у нас появятся (да и нужны ли они?). Их не было и в СССР, нет в полном смысле этого слова и во Франции. Оборудование для наших АЭС поставлялось более чем 1000 предприятиями 11 министерств. Это сейчас позволяет проводить тендеры на поставки оборудования и таким образом снижать цену на сооружение атомной станции, а следовательно, и стоимость киловатт-часа.
Следует также иметь в виду, что в развитых странах с первого дня работы атомной станции накапливается фонд средств на ее снятие с эксплуатации. У нас таких накоплений по разным причинам не было. К настоящему времени они должны были бы составить около 8 млрд. долларов.
В СССР новые атомные станции в основном строились на Украине. Большинство российских АЭС — старые. Обновление выведенных из работы блоков ведется за счет средств, заработанных на более «молодых» атомных станциях. За счет подобным образом централизованно концентрируемых средств ведутся также реконструкция старых станций с целью продления их ресурса и сооружение новых. Поэтому предлагаемое разделение российской атомной энергетики на несколько генерирующих компаний может привести к прекращению проведения в этой отрасли единой технической политики.
Так как у нас нет крупных фирм, способных комплексно технически обслуживать АЭС, то при «Росэнергоатоме» было создано предприятие, обеспечивающее такое обслуживание, которое сотрудничает с многочисленными поставщиками комплектации и оборудования. Кроме того, имеется институт, который анализирует работу всех АЭС и доводит результаты анализа и свои рекомендации до руководства всех станций. Ведь у нас эксплуатируются самые мощные в стране турбины и генераторы в 1 млн. кВт. Сейчас ведутся переговоры о создании турбогенератора на 1,5 млн. кВт. Разве какой-либо одной АЭС осилить финансирование такого заказа? А консолидация средств позволяет это сделать.
Повторю, сторонники внедрения в нашей стране американской или английской модели децентрализованной атомной энергетики не учитывают существующего в других странах централизованного комплексного обслуживания АЭС фирмами-гигантами, которых нет в России. А создаются такие фирмы-корпорации десятилетиями. Поэтому все разговоры о необходимости рыночной конкуренции в атомной энергетике и немедленной для этого ее реструктуризации, т. е. децентрализации,— от лукавого.
— Сегодня на так называемом федеральном оптовом рынке электроэнергии востребуется лишь треть потребляемой в стране электроэнергии. При этом на всю «катушку» используются станции, входящие в региональные энергосистемы, а более эффективные мощные федеральные станции, включая АЭС, в среднем за год загружаются менее чем наполовину своих возможностей. Во имя ложных рыночных лозунгов нарушен прежний порядок приоритетности использования электростанций: в первую очередь — с более дешевой электроэнергией. Как известно, издержки регионального монополизма оплачивает потребитель. К тому же из-за недогрузки мощных, более эффективных станций, включая АЭС, возрастают удельные затраты на производство кВт•часа и он дорожает. Каким вам видится выход из создавшейся ситуации? Не ухудшится ли она еще больше, если осуществятся намерения нынешнего руководства РАО «ЕЭС России» создать помимо «Росэнергоатома», который также предлагается поделить на две-три части, независимые компании из крупных тепловых станций для конкуренции между ними? Допустима и возможна ли конкуренция электростанций в отечественной энергосистеме в ее нынешнем состоянии?
— Про конкуренцию, можете так прямо и написать,— это дурь. О какой конкуренции можно говорить при дефиците мощностей из-за нехватки топлива? А его не хватает вследствие неплатежей потребителей в силу общеэкономических причин. Кроме того, сама единая энергосистема страны проектировалась с минимальной избыточностью, чтобы уменьшить себестоимость электроэнергии. А для конкуренции необходим избыток мощностей на 30—40% превышающий нагрузку потребителей.
Между тем, уже через 2—3 года при нынешних темпах выбытия генерирующих мощностей и строительства новых электростанций растущая нагрузка потребителей сравняется с установленной суммарной мощностью станций страны. На самом деле принципиальные причины регресса энергетики — общеэкономические, в первую очередь — развал в стране денежного обращения. А внутри самой отрасли необходимо качественно улучшить управление естественной монополией, составной технологической частью которой является атомная энергетика. При этом организационно атомная энергетика может входить или не входить в РАО «ЕЭС».
Важно сохранить организационную целостность объединения АЭС по причинам, о которых я уже говорил, в первую очередь, во имя надежности и безопасности реакторов. Но при этом развитие атомной энергетики необходимо координировать в рамках всей электроэнергетики страны.
— Какие меры предприняты в последние годы для повышения надежности и безопасности работы АЭС и недопущения катастрофы, подобной чернобыльской?
— Повышение надежности — это постоянная изнурительная, почти камеральная работа. За всем оборудованием на АЭС, отдельными узлами и всеми сварными швами ведется непрерывный всесторонний контроль, в том числе автоматизированный, и централизованно собирается информация о всех, даже маломальских нарушениях и отказах. И если где-то, к примеру, дала небольшую течь какая-то прокладка, то после тщательного изучения причин протечки такие прокладки меняют на всех подобных узлах на всех АЭС. При этом, если потребуется, меняют даже материал тех же прокладок. Подобные нарушения моделируют с опережением во времени возможные массовые отказы аналогичного оборудования в других местах, что позволяет своевременно принимать меры и избегать аварий.
Что касается сварных швов, то все они каждые несколько лет фотографируются рентгеновскими лучами, и снимки сравниваются, что позволяет выявлять малейшие дефекты. Как я упоминал, по уровню надежности АЭС мы входим в первую тройку стран в мире вместе с Японией и Германией.
Что касается безопасности, то причиной аварии на Чернобыльской АЭС явились, на мой взгляд, конструктивные дефекты старых водо-графитовых реакторов (РБМК), давшие о себе знать при одновременном стечении определенных обстоятельств. После катастрофы эти блоки существенно доработали, что исключает повторение аварий, подобных чернобыльской. Одновременно велись и ведутся работы по продлению ресурса большинства действующих реакторов РБМК и ВВЭР (водо-водяных реакторов), срок службы которых после их модернизации мы сможем продлить лет на 10—15. Это позволит выиграть время для развертывания строительства новых АЭС. Сегодня в эксплуатации находится 30 блоков, 11 из которых — РБМК, причем 4 РБМК — первых выпусков, но их после чернобыльской катастрофы модернизировали.
— Как известно, в стране для снабжения теплом промышленных, бытовых и коммунальных потребителей расходуется значительно больше топлива, чем для производства электроэнергии. Каковы перспективы применения ядерной энергии для централизованного теплоснабжения городов?
— Для теплоснабжения можно отбирать пар с конденсационных турбин АЭС, строить АЭС с использованием, помимо конденсационных, также и теплофикационных турбин, сооружать атомные станции, вырабатывающие только тепловую энергию — атомные станции теплоснабжения (АСТ) и, наконец, строить специализированные атомные ТЭЦ.
Отбором пара с конденсационных турбин на действующих АЭС сейчас обеспечивают теплом близрасположенных потребителей, включая собственные нужды станций. Хотя снабжать теплом таким образом можно и более удаленных потребителей. Так, в свое время велись проектные разработки подключения к Курской АЭС системы теплоснабжения Курска.
После развала Советского Союза развитие теплоснабжения в России путем использования ядерной энергии прекратилось. В 70—80-е гг. начали строить АСТ в Горьком и Воронеже. В 90-х с ведома тогдашнего губернатора Бориса Немцова недостроенную АСТ в Нижнем превратили в спирто-водочный завод. Что касается Воронежской АСТ, мы могли бы ее достроить, но не сможем ввести ее в эксплуатацию. Дело в том, что АСТ требует коренной реконструкции муниципальной сети теплоснабжения, на что нет средств.
Два котла АСТ позволяют получать тепловую энергию, для производства которой традиционным способом требуется сжечь 950 тысяч тонн органического топлива. К тому же, используя ядерную энергию для теплоснабжения, равно как и для производства электроэнергии, можно исключить загрязнение воздушного бассейна в городах.
— Какой вам видится стратегия комплексного развития электроэнергетики и электроснабжения страны?
— Мы об этом подробно поговорим через несколько дней (Евгений Иванович должен был уехать на Калининскую АЭС). Но для ее разработки необходим Госплан, так как стратегия электроснабжения страны должна определяться, исходя из долгосрочной перспективы развития национальной экономики. Однако сегодня такая стратегия подменяется мало обоснованными прогнозами, напоминающими гадание на кофейной гуще. Ведь государство потеряло почти все рычаги воздействия на развитие экономики, в первую очередь кредитные. Правда, уже появились некоторые проблески в восстановлении такого влияния. Руководство Федеральной энергетической комиссии предложило абонентную плату за передачу электроэнергии РАО «ЕЭС» накапливать в едином государственном фонде развития энергетики. Туда же, на мой взгляд, можно передавать и те инвестиционные надбавки к тарифу, которые получает «Росэнергоатом». Тогда такая концентрация средств позволит вести ускоренное капитальное строительство энергоблоков с учетом национальных, а не узкокорпоративных интересов.
***
Беседу завершить не удалось. Евгений Иванович погиб.
