Начало нынешнего экономического года складывается тяжело. Особенно контрастно это выглядит на фоне победных реляций прошлого года, вызывая критику действий кабинета. Население недовольно ростом цен на лекарства и коммунальные услуги. Предприниматели — изменением налогообложения прибыли, и в первую очередь тем, что для уплаты налога приходится брать кредит, так как налог надо вносить в бюджет до получения выручки. У нефтяников трудности со сбытом нефти на внутреннем рынке. Добровольно-принудительное ограничение экспорта нефти не оказало влияния на мировые цены, но вызвало ее перепроизводство для внутреннего потребления. Металлургов давят квотами и антидемпинговыми процедурами. Шлет «подарки» и прошлый год. Спад производства в октябре, который можно было выдать за эпизод, в ноябре принял скандальные размеры. Снижение на треть объемов производства сельского хозяйства потянуло вниз показатели всего реального сектора. Декабрь, по предварительным данным, чуть приподнялся над ноябрем, но и то из-за очень низкой инфляции в производственном секторе. Тем не менее все перечислен-ное не выходит за рамки текущих осложнений. Решений принципиального характера требуют проблемы, унаследованные от предшествующих правительств, начиная с Гайдара. К ним с полным основанием относятся проблемы, стоящие перед естественными монополиями и всей экономикой страны. 24 января с.г. правительство определилось с многострадальным «тарифным планом». За месяц с небольшим причастные к нему члены кабинета проявили удивительную гибкость, меняя свои позиции и наборы аргументов. В многочисленных комментариях акцент делался на выгодах правительства от повышения тарифов на электроэнергию и грузовые перевозки до уровней ниже заложенных в показатели консолидированного бюджета. При этом за счет уменьшения нагрузки на бюджеты территорий, испытывающих серьезные трудности при выполнении принятого решения о повышении заработной платы бюджетникам, Центр получает дополнительные аргументы, настаивая на поиске регионами внутренних резервов. Одновременно правительство рассчитывало и на ослабление инфляционных тенденций. Однако в январе инфляция составила 3,1%, превысив прошлогодний январский показатель и «съев» четверть от годового лимита. Ниже приведены индексы за январь по секторам потребительского рынка для двух последних лет. Сообщение Госкомстата о показателях январской инфляции вызвало шок у членов правительства. Ведь даже ранее опубликованные предварительные данные за первые три недели января (1,7%) вызвали серьезные нарекания со стороны президента страны, потребовавшего принять меры против роста цен. В.Путин дал также указание досрочно проиндексировать пенсии в связи с ростом цен на лекарства. Между тем попытки правительства обвинить Госкомстат в неумении подсчитать индекс роста цен на коммунальные платежи в связи с введением в Москве добровольной стопроцентной оплаты услуг ЖКХ не выдерживают критики. Январский рост потребительских цен в значительной степени спровоцирован решениями федерального правительства. Напомним их: • введение НДС в размере 10% на жизненно важные лекарственные препараты, печатные издания, включая школьные учебники, научно-методическую литературу и массовые периодические издания информационного характера; • повышение на 12% акцизных ставок на основные подакцизные товары, в том числе на табачные изделия, алкогольные напитки и пиво; • повышение тарифов на пассажирские междугородние перевозки и отдельные услуги связи. Правительство должно не ругать Госкомстат, а сказать ему спасибо за то, что из-за крайне ограниченного перечня лекарств, включенных в обсчитываемую потребительскую корзину, он вывел индекс по непродовольственным товарам всего в 1,2%. Рост цен на массовые виды лекарственных препаратов, входящих в эту группу, составляет, по данным ряда региональных органов ценообразования, до 20 и даже 30%. К тому же статистика не учитывает сжатие «сферы бесплатности», т.е. необходимости платить за лекарства в больнице и не получать в прежних количествах льготные рецепты. Несколько слов о якобы имевшем место влиянии московского эксперимента на январский индекс потребительских цен. Следует отметить, что Госкомстат скорее занижает рост тарифов. Это происходит по нескольким причинам. Во-первых, во многих местах тарифы дифференцированы (по качеству жилья и/или по соответствию площади занимаемого жилья установленным нормам, для второго жилья и т.п.), и повышение происходит, как правило, по высшим категориям. Такой рост в статистический учет не попадает. Во-вторых, статистика не учитывает ряд платежей (вывоз мусора, обслуживание домофонов и т.п.), которые увеличиваются с завидным постоянством. Теперь о Москве, которая отнюдь не безгрешна в повышении тарифов. Речь при этом идет не о добровольной оплате полного тарифа по новым образцам «жировок». С января в Москве повышены в 2,5 раза тарифы за «техническое обслуживание», занимающие заметный удельный вес в обязательной плате за жилье. Еще одна деталь. Правительственные чиновники рассуждают о московском эксперименте, как о плохой самодеятельности. Напрасно. Стандарты оплаты услуг ЖКХ и сроки выхода на стопроцентную оплату установлены федеральным правительством. При этом сроки сокращены по сравнению с предусмотренными в действующем законодательстве. Январь «съел» четверть годового лимита роста цен. В феврале не стоит ждать снижения темпов инфляции, так как вступают в действие решения правительства по повышению цен в естественных монополиях. Вот как складывается (см. табл. роста индексов цен) ситуация с ростом стоимости продукции естественных монополий на общем народнохозяйственном фоне. Приведенные цифры очень красноречивы. Обратим внимание лишь на некоторые срезы проблемы. Усиление базовых диспропорций. Поскольку за последние десять лет революционных прорывов в технологии не происходило, отрасли должны были подниматься по инфляционной лестнице с примерно одинаковой скоростью. Однако различия в динамике носят качественный характер. Из отстающих в гонке цен только газовая промышленность имеет резерв в виде экспортных доходов. Промышленность и сельское хозяйство хотели бы повышать цены на свою продукцию пропорционально росту цен в инфраструктурных монопольных отраслях, но упирались в искусственно созданный барьер платежеспособного спроса населения. Реакция аутсайдеров на диспропорции выражалась спадом объемов производства, который для отраслей, ориентированных на внутренний рынок, был беспрецедентным по своим масштабам. Относительно небольшое, на 16-20%, повышение стоимости продукции и услуг естественных монополий тем не менее резко усиливает диспропорции и угрожает новым сокращением производства. Вопросительные знаки в таблице поставлены в связи с тем, что ситуация будет развиваться в зависимости от политики в области заработной платы. В том случае, если рост номинальной заработной платы сможет повторить показатели двух последних лет, то удорожания от «тарифного плана» будут компенсированы ростом цен без заметного влияния на объемы производства. Если рост зарплаты замедлится, то снижение объемов производства гарантировано. Решение инвестиционных проблем. Программы восстановления и модернизации изношенных фондов, разработанные естественными монополистами, требовали для своей реализации повышения цен и тарифов: по газу — на 37,5, электроэнергии — на 44 и железнодорожным перевозкам — на 66 процентов. Даже если «заявки» готовились с резервами на неизбежное урезание в процессе утверждения, очевидно, что цифры в «тарифном плане» не обеспечат реанимацию производственных мощностей. Необходимо остановиться на комментариях Я.Уринсона в отношении того, что тарифы советского периода якобы не учитывали инвестиционную составляющую, так как капиталовложения осуществлялись государством. Это утверждение — либо результат некомпетентности доктора от экономики и бывшего министра, либо преднамеренное искажение фактов. Советские «затратные» цены обеспечивали «самофинансирование» и в этой части не отличались от рыночных. Более того, лидерство в гонке цен монополисты захватили в 1992-1993гг., когда цены устанавливались Комитетом по политике цен России с обязательным включением воспроизводственных затрат. Это уже потом, в бытность Е.Ясина и Я.Уринсона министрами экономики, за счет «экономии» на инвестиционной составляющей ФЭК безуспешно боролась с инфляцией. Если лидеры ценовой гонки не имеют средств для простого воспроизводства, то можно получить представление о масштабах инвестиционной недостаточности в других отраслях. Этот вывод подтверждается состоянием парка сельхозтехники в аграрном секторе и снижением рождаемости. Каким будет реальный рост тарифов? Вопросительный знак не предполагает пересмотра «тарифного плана» правительством во втором полугодии. Не следует забывать о ружье, повешенном на стену, при утверждении планов реформирования электроэнергетики и железнодорожной отрасли. Похоже, что пришла пора ему выстрелить. По каким сценариям могут развиваться события? В энергетике при предстоящей перегруппировке электростанций между вновь создаваемыми генерирующими компаниями РАО «ЕЭС России» постарается передать проблемные мощности государству в счет его доли в уставном капитале энергетики. Повысив за счет этого экономические показатели «своих станций», А.Чубайс будет форсировать выход их на «свободный рынок». Напомним, что правительство разрешает реализовать 15% электроэнергии по свободным тарифам. Но если сегодня энергомонополия, не боясь ответственности, отключает стра- тегические объекты Министерства обороны, то можно представить, как развернется Чубайс, получив формальное право на «свободные» тарифы. В РАО «Железные дороги России» тоже все готово для самостийного добывания денег. Тарифы могут остаться как бы старыми, а вот услуги «независимых» перевозчиков резко подорожают. Как при этом железнодорожники отрегулируют свои взаимоотношения с перевозчиками, не суть важно. Переговоры на песке. Приняв ничего не решающий и тем не менее грозящий осложнениями «тарифный план», правительство рассчитывает, что все утрясется само собой. Не утрясется. Сохранение «заповедника» ценовых диспропорций — вопрос времени. Вспомним о предстоящем вступлении в ВТО. Наши оппоненты требуют от России отказа от регулирования цен на энергоносители и приближения их к уровню мировых цен. Это приведет к росту против действующего уровня цен на газ примерно в 6 раз, сырую нефть и мазут в 2-3 раза и т.д. Выход тарифов на электроэнергию на среднеевропейский уровень приведет к их повышению не менее чем в 2 раза. Выполнение этих требований или даже движение цен в этом направлении принципиально отразится на экономических показателях всех отраслей хозяйства и конкурентоспособности их продукции. Возникает вопрос: на чем строят свои предложения наши переговорщики, обсуждая уровни таможенных пошлин по отдельным отраслям промышленности и сельского хозяйства? Тупик курса на повышение цен и тарифов виден невооруженным глазом. Проблемы реального сектора и, если шире, внутреннего рынка заключаются в заниженности заработной платы. Пока правительство только обозначило свою озабоченность тем, что рост тарифов в естественных монополиях может негативно отразиться на уровне жизни населения. До понимания ключевой роли заработной платы в решении проблем экономики сегодня и в ближайшей перспективе дело пока не дошло.
В заключение о заголовке. Сравнение с незадачливым биатлонистом навеяно тем, что кабинет в гонке цен преуспел и имеет резервы, но вот с мишенями дело плохо: сплошные промахи, а самую важную цель даже не увидел.
Комментарий редакции
Губительная трасса и ложные цели белодомовских биатлонистов
Повышение тарифов на электроэнергию ведет к нарушению бюджетного законодательства и дальнейшему сворачиванию производства
Бытует расхожее мнение, будто бы почти все налоги в казну, кроме подоходного, платят предприятия. На самом же деле все, абсолютно все налоги, даже импортные пошлины, в конечном итоге изымаются из доходов населения, когда оно покупает продукты питания, обувь и одежду, бытовую технику и автомашины, оплачивает коммунальные, транспортные и иные услуги. Ведь производимая разнообразная промышленная продукция — станки, комбайны, тракторы и др.,— исключая военную технику, боеприпасы и вооружение, не является конечной целью, а предназначена для последующего изготовления различной потребительской продукции и оказания людям услуг. Приобретая, к примеру, хлеб, население страны оплачивает абсолютно все затраты на его производство — от сельхозтехники и металла с энергоресурсами, использованными для ее изготовления, до удобрений и топлива, затраченного на сельскохозяйственные работы, перевозку зерна на элеваторы и самой выпечки в магазины. Естественно, помимо производственных затрат, т. е. себестоимости, в цены потребительской продукции входят прибыль и суммарно все налоги в пересчете на единицу продукции, к примеру, на тот же батон хлеба, изымавшиеся в консолидированный бюджет по мере производства ресурсов, технологического оборудования и проведения прочих работ, необходимых для выпечки того же хлеба. Ведь изготовителю, допустим, зерноуборочных комбайнов на выплату налогов больше неоткуда взять на это денег, кроме как с потребителя своей продукции. И так происходит по всем кооперационным цепочкам производства и потребления товаров и услуг. Казалось бы, для наполнения казны до уровня, при котором обеспечиваются и национальные интересы страны, и достойная жизнь населения, властям необходимо и законодательно, и экономическими методами добиваться увеличения цены труда, т. е. зарплаты, до размеров, способствующих значительному росту платежеспособности населения и, следовательно, расширенному товарному воспроизводству, а значит, увеличению налогооблагаемой базы. Но все делается ровно наоборот. В новый Трудовой кодекс включена норма, согласно которой минимальная зарплата должна быть не меньше величины прожиточного минимума. Однако норма эта начнет действовать лишь после принятия специального закона. А когда сие произойдет, неизвестно. Между тем величина месячного прожиточного минимума на душу населения в конце прошлого года установлена правительством в размере 1524 рублей. Из этой суммы на продукты питания правительство «выделило» 756 рублей. Следует заметить, в столовой Белого дома весьма непрезентабельный обед обходится примерно в 70 рублей. Но члены правительственного кабинета питаются, как известно, в спецбуфетах. А там их, надо полагать, кто-то вводит в заблуждение сверхнизкими ценами на подаваемую им еду. Поэтому они и думают, что на 756 рублей в месяц можно не помереть с голоду. Однако почти у трети населения страны среднедушевой денежный доход ниже даже официального прожиточного минимума. Между тем, по оценкам специалистов Института социальной политики, действительный прожиточный минимум составляет никак не меньше 5000 рублей, а таким и большим доходом, по официальным данным, располагает менее 20% населения страны. Причем реальные доходы населения пока остаются ниже уровня 1997 года. Как видно из приведенных в комментируемой статье С. Уланова значений роста индексов цен, темпы относительного увеличения зарплаты и цен на сельскохозяйственную продукцию почти в 2,5 раза отстали от темпов относительного прироста цен на промышленную продукцию и, примерно в 1,8 раза (в комментируемой статье эти данные отсутствуют) отстали от индекса цен потребительской продукции и продуктов питания. Поэтому не приходится удивляться развалу экономики страны: искусственно вызванное значительное, почти вдвое, отставание по темпам реальных денежных доходов у основной массы населения от нарастания стоимости потребительской продукции привело к соответствующему падению платежеспособного спроса на нее на внутреннем рынке и существенному сокращению ее производства. А снижение из-за этого доходов производителей потребительской продукции и их платежеспособного спроса повлекло за собой еще большее сворачивание — вполовину — общего объема промышленной продукции. Ведь ее подорожание существенно превысило рост цен потребительских товаров и услуг, причем в немалой степени из-за значительного, не сбалансированного с остальными ценами роста тарифов на электроэнергию и железнодорожные перевозки. Вместе с тем снижение платежеспособного спроса населения, приведшее к снижению платежеспособного спроса товаропроизводителей, повлекло за собой сворачивание воспроизводства и «проедание» запасов сырьевых ресурсов и ресурсов основных фондов, на должное восстановление которых нет необходимых средств. Поэтому некоторое в последние годы увеличение выпуска продукции происходит главным образом за счет «проедания» остатков основных фондов, что вряд ли можно считать «подъемом экономики», которым так хвастают в правительстве. Но и этот «подъем» без должных инвестиций в основной капитал уже тормозится. Одними из при чин происшедшего в экономике явились потеря контроля над ценами и развал в стране денежного обращения из-за искусственно созданного дефицита денежной массы. Сокращение вследствие этого товарного производства привело к значительному сжатию налогооблагаемой базы, и правительство для покрытия бюджетного дефицита вместо нормализации товарно-денежного обращения стало заимствовать повсюду деньги. Если до августа 1998 года они выкачивались в основном через МВФ и правительственные, в конце концов рухнувшие финансовые пирамиды, то сейчас добываются провоцированием роста ценовой инфляции и искусственной девальвацией рубля, что позволяет сиюминутно получать в бюджет дополнительные доходы из теряющих покупательную способность рублей (см. «Карету доллару, карету!». — «ПВ», 2001 г., № 18—19). Девальвация достигается сокращением предложения валюты на рынке за счет уменьшения обязательных продаж внутри страны валютной выручки. Валюты в 2000 г. вместо обязательных 75% было продано чуть больше 40%, а в 2001 г. обязательную сумму законодательно скостили до 50%. Что же касается провоцирования новых витков инфляции, то для этого время от времени увеличиваются тарифы на продукцию и услуги естественных монополий. Делается это якобы для финансирования обновления их основных фондов. Однако спрашивается: на каком основании потребителей заставляют дополнительно безвозмездно кредитовать ту же электроэнергетику? Ведь в тарифе на электроэнергию уже заложены отчисления на амортизацию в размере примерно 10% и в добавление к ним — инвестиционная компонента в 3,5% от тарифа, незаконно причисляемая к прибыли и облагаемая соответствующим налогом. К тому же и многие региональные энергетические комиссии оказываются за чужой счет благодетелями для своих энергосистем, добавляя к местным тарифам по 2—3% на инвестиции. Но как тратятся эти деньги? В 2001 году за отпущенную электроэнергию потребители заплатили энергохолдингу РАО «ЕЭС России» примерно 435 млрд. рублей. Следовательно, на инвестиции в РАО «ЕЭС» из этой суммы полагалось израсходовать, даже с учетом налога на «прибыль», около 65 млрд. рублей! А израсходовали 45 млрд., хотя планировалось 56 млрд. рублей. Спрашивается, куда делись остальные примерно 20 млрд. рублей? В правительстве, когда в январе этого года принималось решение об очередном повышении тарифов на электроэнергию, видимо, не задавались подобным вопросом. Впрочем, как не задумывались, а нужно ли вообще повышать тарифы, если в РАО «ЕЭС» из уже имевшихся для инвестиций 65 млрд. рублей способны были освоить за год менее 70% этой суммы. Следует заметить, на нужды финансируемых из консолидированного бюджета организаций непосредственно тратится примерно 20% производимой в стране электроэнергии, а еще 10% расходуется опосредованно — при выполнении госзаказов. Таким образом, из 20 млрд. рублей, вместо инвестиций потраченных в РАО «ЕЭС» не известно на что, примерно треть этой суммы, т. е. около 7 млрд. рублей, были бюджетными и можно говорить о нецелевом их расходовании. Поэтому, приняв недавно решение об очередном повышении тарифов на электроэнергию, правительство фактически нарушило бюджетное законодательство, так как тем самым еще больше увеличило сумму нецелевым образом расходуемых бюджетных средств. Следует заметить, что в незаконно взимаемом налоге в виде инвестиционной компоненты в тарифе на электроэнергию бюджетные средства также составляют треть и тем самым из консолидированного бюджета скрытым образом и тоже незаконно финансируется негосударственная организация РАО «ЕЭС». В прошлом году сумма такого незаконного «кредитования» составила примерно 4 млрд. рублей. Однако никакие денежные вливания за счет потребителей и бюджета при нынешних громадных нецелевых затратах не спасут РАО «ЕЭС» от банкротства, половина предприятий которого убыточна. Официально показанная прибыль энергохолдинга за прошлый год составила около 33 млрд. рублей. Но из них свыше 28 млрд. рублей получено за счет инвестиционной компоненты, которая, как отмечалось, незаконно с 1997 г. приписывается к прибыли, а нынче «узаконена» Налоговым кодексом. Но, как говорится, не в коня корм. В РАО «ЕЭС» за несколько лет в результате увода денег на сторону и непроизводительных затрат образовалась громадная разница между кредиторской и дебиторской задолженностью. На 1.01.01 кредиторская задолженность энергохолдинга, согласно заключению аудиторской фирмы «Прайсвотерхаус-Куперс», составила 317,322 млрд. рублей и более чем на 217 млрд. рублей превысила дебиторскую задолженность (100,018 млрд. рублей). Причем в заключении аудиторов недвусмысленно сказано об их большом сомнении относительно способности РАО «ЕЭС» продолжать свою деятельность. Следует заметить, ко времени назначения Чубайса летом 1998 г. руководителем правления кредиторская задолженность энергохолдинга превышала дебиторскую всего на несколько миллиардов рублей. Не исключено, что ничем не обоснованное намеченное «реформирование» электроэнергетики направлено на сокрытие последствий деятельности нынешних управляющих РАО «ЕЭС». Сейчас к его проверке приступила Счетная палата, и для получения объективных результатов представляется необходимым временно приостановить какое-либо преобразование этого объекта внимания аудиторов.
Моисей Гельман
