старший вице-президент Росбанка, доктор экономических наук Формирование условий устойчивого экономического развития, которое необходимо в современном высококонкурентном мире, значительно усложняет характер вопросов, которые предстоит решать стране. Речь уже идет не просто об экономическом росте как таковом, а о повышении качества этого роста, создающего конкурентную основу экономики. Речь идет о том, как в принципе эффективно совместить прогрессивные структурные изменения и рост, ведь глубокие структурные сдвиги обычно вызывают снижения темпов роста.
Спрашивается, должен ли рост, как и прежде, опираться на внешний спрос и 
осуществляться через расширение экспорта, что в наших условиях означает сохранение сырьевой основы роста экономики, или главным должен стать внутренний спрос? Наконец, какие риски — внутренние и внешние — могут нарушить складывающуюся экономическую стабильность и осложнить реализацию поставленных задач?
За последние годы российская экономика демонстрирует устойчивый рост, однако структура экономики не показывает значительных прогрессивных изменений. Так, доля отраслей ТЭК в ВВП постоянно увеличивается – с 20% в 2003 г. до 30% в 2005 г.
Аналогично, структура экспорта также демонстрирует постоянно растущую долю топливно-энергетических товаров, и если даже в далеко не самом благополучном 1997 г. доля ТЭК в экспорте составляла около 47%, то в 2006-м превысила 60%.
При столь устойчивых структурных перекосах уменьшение доли сырьевых производств и увеличение обрабатывающего сектора могут сопровождаться такими последствиями, как снижение темпов роста, повышение цен и т. д. В этой связи необходим очень тщательный и выверенный набор механизмов и рычагов, которые позволили бы осуществлять прогрессивные структурные сдвиги, минимизируя побочные негативные эффекты.
Финансовые рычаги
Налоги. Очевидно, как и любое другое снижение большинства налогов, снижение НДС должно стимулировать спрос, экономическую активность и, как следствие, рост. Основными плательщиками НДС являются производители с более высокой степенью обработки, то есть те, кто реально добавляет стоимость. Поэтому от такого снижения выиграют в первую очередь обрабатывающие производства, что может укрепить их позиции, то есть способствовать прогрессивным структурным изменениям и росту.
Валютный курс. Укажем, что различные взгляды по данной проблеме опираются на концептуальные различия в подходах, определяющих общий ход экономического развития. Что должно быть главным двигателем роста: внешний спрос и расширение экспорта – тогда для этого естественно желательно обесценение рубля, или, напротив, в качестве основных источников роста должны рассматриваться внутренние факторы, внутренний платежеспособный спрос, — тогда речь должна идти о превращении рубля в полноценную национальную валюту для сбережений и инвестиций, а также о формировании более устойчивого курса, объективно отражающего состояние экономики и формируемого в значительной степени под действием рыночных тенденций.
В нынешних условиях это будет означать постепенное повышение его реального курса, рост внутренних инвестиций и доходов домашних хозяйств, дедолларизацию и ряд других последствий.
Будем ли мы по-прежнему рассматривать валютный курс как универсальный и всеобъемлющий инструмент экономической политики, пытаясь с его помощью одновременно решить широкий диапазон часто трудно совместимых внешних и внутренних задач? Или, напротив, учитывая, что степень его универсальности ограничена и что его действие носит разнонаправленный характер (стимулируя одни процессы, он при этом сдерживает другие) для его эффективного использования мы будем дополнять его другими рычагами, позволяющими стимулировать или защищать приоритетные направления и способствующими формированию прогрессивных структурных изменений?
Привлечем внимание к некоторым тенденциям, которые начинают просматриваться. Так, в частности, одновременно с тенденцией повышения реального курса рубля мы наблюдаем некоторые изменения в формировании структуры роста и его источников.
По оценкам Мирового банка, если в 2003-м и 2004 г. локомотивами роста были нефтяной и ряд других промышленных секторов, то в дальнейшем экономический рост переместился в производство товаров для внутреннего рынка. При этом, если в 2004 г. темпы роста добычи полезных ископаемых даже незначительно опережали темпы роста обрабатывающих производств, то в 2005 г. (при общем замедлении темпов роста, как для всей экономики, так и для рассматриваемых отраслей) темп роста обрабатывающих производств более чем в 2 раза превысил темп роста добычи полезных ископаемых.
Аналогично в структуре инвестиций в основной капитал (в % от общего объема инвестиций) доля сектора добычи полезных ископаемых сократилась с 17,4% в 2004 г до 15,2% в 2005 г., тогда как доля инвестиций в обрабатывающие производства,
по мнению экспертов Всемирного банка, возросла за тот же период с 17,3% до 17,6%. Наблюдаемые изменения в структуре промышленного роста (особенно в обрабатывающей промышленности) свидетельствуют о значительном влиянии укрепления рубля.
Характер указанных процессов сохранялся и в течение 2006 г. Так, по оценкам МЭРТа, темп роста обрабатывающих производств за январь-август 2006 г. относительно аналогичного периода 2005 г. составил 4,3%, тогда как темп роста добычи полезных ископаемых был 2,4%. Так же как и в 2005 г. продолжают сохранять ведущую роль факторы внутреннего спроса. По оценкам Банка России, в 2006 г., основным фактором, стимулирующим наращивание объемов производства, являлся спрос со стороны домашних хозяйств.
Таким образом, можно говорить о намечающейся тенденции к изменению качества и структуры роста и постепенной (пусть и медленной) переориентации «двигателей роста», во-первых, с внешнего экспортного спроса на спрос внутренний и, во-вторых, с добывающей сферы на перерабатывающие отрасли.
Пока об устойчивости указанных процессов говорить, как представляется, преждевременно. Более того, возникают новые риски, связанные с движением горячих денег и игрой «на повышение» в условиях либерализации трансграничных операций и др. (подробнее об этом ниже). Однако следовало бы активизировать все имеющиеся инструменты экономической политики, чтобы поддержать те процессы, которые могут способствовать решению стоящих перед экономикой задач и предусмотреть механизмы, которые уменьшат связанные с этим внешние риски.
В этой связи крайне важными представляются денежно-кредитные механизмы. Важнейший элемент денежной политики — формирование денежного предложения, которое осуществляется у нас под приток валюты. Валюта продается экспортерами или инвесторами Центральному банку, в результате они получают рубли, которые направляются в экономику. Но подобный механизм связан с рядом негативных последствий.
Во-первых, зависимость от мировой конъюнктуры становится преобладающей, поскольку обеспечение экономики рублевыми ресурсами зависит от внешней сферы.
Во-вторых, еще больше консервируется сырьевая ориентация нашей экономики.
Когда экспортер сырья продает свою валютную выручку и получает рубли, то он же и формирует рублевый спрос и предложение для всей остальной экономики, размещая заказы, субподряды и т. д. В результате другие отрасли начинают работать на обслуживание сырьевых интересов, вся экономика становится ориентированной на обслуживание сырьевого сектора, и его роль возрастает, что мы и наблюдаем за последние годы. В том случае, когда добавляются внешние займы, то здесь на первый план выходят свои риски, связанные с трансграничным движением средств, ростом внешнего долга и т. д.
Как следствие, в российских условиях ставка рефинансирования лишь идет за рынком, а не упреждает его, формируя его основные параметры, как это должно быть. Она фиксирует то, что на рынке уже сложилось. Поэтому практически не работают внутренние механизмы по формированию рублевой экономики, а они крайне важны для наших структурных преобразований, так как позволяли бы отраслям, не имеющим валютой выручки, получать ресурсы, необходимые для своих структурных и иных преобразований.
В материалах ЦБ РФ о денежно-кредитной политике на 2007 г. вновь предусматривается рост денежного предложения (денежной базы) на основе чистых международных резервов при одновременном сокращении чистых внутренних активов. Это означает, что главными источниками финансирования экономического роста по-прежнему будут внешние финансовые ресурсы, что чревато серьезными рисками. Масштабные и часто непредсказуемые перетоки финансовых ресурсов между странами уже не раз приводили к валютным и финансовым кризисам в мире.
Инструментов противодействия становится все меньше с учетом политики «глобальной открытости» многих стран и фактического демонтажа соответствующих механизмов регулирования. В таких условиях целесообразность опоры на внешние источники финансирования экономики представляется спорной.
Чтобы происходил экономический рост должны соответственно расти финансовые ресурсы. Этот постулат в развитых экономиках настолько не вызывает сомнения, что формулируется на уровне законов. В частности, в США в законе о Федеральной резервной системе говорится, что она «будет поддерживать долгосрочный рост денежных и кредитных агрегатов, соизмеримый с долгосрочным экономическим потенциалом увеличения производства».
В российских условиях отмечаются существенные отличия от подобных подходов. Как известно, у нас при величине монетизации экономики (отношение М2/ВВП), составляющей около 30%, что ниже уровня даже многих «переходных экономик», значительная часть ресурсов фактически выводится из оборота. Речь идет о средствах Стабилизационного фонда, о финансовых ресурсах, находящихся на счетах в Банке России и др., что еще больше снижает обеспеченность экономики деньгами.
Очевидно, что растущая экономика должна опираться на дополнительные финансовые ресурсы. И если таковые отсутствуют на внутреннем рынке и не формируются внутри страны, то становится необходимым их привлечение из-за рубежа. Такая тенденция во все большей степени отмечается за последние два года.
Именно в эти годы начали использоваться мощные стерилизационные механизмы, и был существенно либерализован Закон «О валютном регулировании», в результате чего стала быстро расти корпоративная задолженность иностранным кредиторам. Так, если на начало 2003 г. внешний долг предприятий нефинансового сектора составлял 33 млрд. долл., то к началу 2006 г. он достиг 130 млрд., а к 1 октября 2006 г. превысил 135 млрд. долл.
Более того, его долг перед нерезидентами уже почти сопоставим с долгом перед российскими банками (соотношение составляло примерно 45% и 55% соответственно).
Хотя и менее масштабно, растет внешний долг банков. Если к январю 2003 г. он составлял менее 20 млрд. долл., то к январю 2006 г. достиг 50 млрд., а к 1 октября 2006 г. превысил 78 млрд. долл.
При этом используются «скрытые стимулы» для привлечения внешних займов. Так нормы резервирования по ресурсам, привлеченным от нерезидентов, вплоть до осени 2006 г. составляли 2%, тогда как для привлекаемым с внутреннего рынка – 3,5%. Лишь с октября 2006 г. по внешним ресурсам была также введена норма в 3,5%. Это делало внешние ресурсы более дешевыми и фактически дискриминировало внутренний финансовый рынок.
В развитых экономиках для стимулирования внутреннего финансового рынка по ресурсам, привлеченным извне, начисляется более высокое резервирование, чем по средствам с внутреннего рынка.
Некоторые аналогии с 1998 годом
К 1998 г. сложились тенденции, в чем-то похожие на нынешние. Если в 1994 г. расходы бюджета более чем на 90% финансировались из внутренних источников и лишь 8% — из международных, то в 1998 г. это соотношение составило 42% и 58%, и также, как и сейчас, роль внешних источников устойчиво возрастала из года в год. Это, конечно, отразилось на компаниях и банках, внешний долг которых также неуклонно увеличивался, превысив к августу 1998 г. 57 млрд. долл.
Прослеживаются аналогии даже в технических аспектах. Уже упоминавшееся различие между нормами резервирования по иностранным и внутренним ресурсам, которое имело место до осени 2006г., также отмечалось и в середине 1990-х гг. (распространяясь на все валютные ресурсы и делая их более привлекательными). Оно выровнялось лишь к февралю 1998 г.
Вследствие всего сказанного, чистая международная инвестиционная позиция (отражающая разницу между иностранными активами и обязательствами) кредитных организаций устойчиво сокращалась в предкризисный период, говоря о росте внешней задолженности.
В настоящее время показатели чистой международной инвестиционной позиции банков также неуклонно переходят в сферу отрицательных значений (другими словами, растет их чистый внешний долг). Причем, если к началу 2005 г. эта величина составляла
«минус» 11 млрд. долл., то к началу 2006 г. — «минус» 20 млрд. долл., а к середине 2006 г. — «минус» 30 млрд. долл.
Еще более существенно растет чистый внешний долг нефинансового сектора — «минус» 116,5 и «минус» 202 млрд. долл. соответственно. Как следствие, ухудшаются значения чистой международной инвестиционной позиции РФ, по сути отражающей «нетто внешний долг» всей экономики на начало 2006 г. — 44 млрд. долл.
Важное значение имеет и длина долга. В предкризисный период средневзвешенная длина бумаг составляла около 150 дней. В настоящее время на долг со сроками менее года, по оценкам, приходится не менее 30% всей суммы. И, наконец, то, что вызывает наибольшие неопределенность и обеспокоенность: в обоих случаях отменены практически все ограничения на движение капитала.
Конечно, нельзя говорить, что рассматриваемые ситуации в 1998 г. и 2006 г. полностью идентичны. Укажем на некоторые отличия. Первое – техническое. В 1998 г. долг был в форме облигаций, причем, коротких, и их продажа и репатриация средств могли сразу же отразиться на рынке. В настоящее время основной долг приходится на кредиты и фактор риска на первый взгляд кажется небольшим.
Однако следует иметь в виду такие обстоятельства как изменения мировой финансовой конъюнктуры, которые могут привести к удорожанию финансовых ресурсов. Шаги центральных банков ведущих стран по повышению ставок рефинансирования являются лишним подтверждением этой тенденции. В результате при получении новых кредитов их «экономика» может существенно отличаться от нынешних условий и при ухудшении ситуации поставит заемщиков в трудное положение.
Второе отличие более существенное: размер золотовалютных резервов в настоящее время на порядок выше чем в 1998 г. В то же время и степень зависимости от внешнего финансирования сейчас также многократно возросла. Если рынок ГКО составлял тогда около 60 млрд. долл. и доля нерезидентов на нем была около 20 млрд. долл. (сумма, которая фактически отражала финансирование из внешних источников), то на 1 октября 2006 г. международная корпоративная задолженность превысила 200 млрд. долл.
В-третьих, в кризисный период речь шла в первую очередь о государственном долге, а сейчас – о долге корпоративном – компаний и банков. И по идее, нынешние риски – это риски частного сектора, который должен будет сам все свои проблемы решать. Однако значительная часть средств привлекается компаниями с государственным участием.
Поэтому, если они будут неплатежеспособны, то государство будет вынуждено прийти им на помощь. Кроме того, и в случае с госкомпаниями, и в случае с частными компаниями, как правило, речь идет о важнейших системообразующих участниках экономики, трудности которых могут перекинуться на другие компании и спровоцировать масштабный кризис. Многие из них имеют стратегическое значение и допустить их дефолт и переход в иностранное владение вряд ли оправданно, что также потребует вмешательства государства и использования валютных ресурсов для недопущения кризиса.
В условиях финансовой волатильности очевидно необходим устойчивый банковский сектор, который был бы способен выдержать воздействие «внешних шоков». Степень устойчивости определяется и тем, какова у экономики «финансовая подушка». При отмечающемся за последние годы росте российской банковской системы ее роль остается недостаточной. Такие соотношения, как капитал/ВВП, активы/ВВП и кредиты/ВВП у российских банков существенно ниже, чем в развитых странах, и даже чем во многих странах с переходной экономикой, что показывает их ограниченную вовлеченность в экономику.
Финансовые показатели различных секторов в немалой степени определяются денежной сферой в целом. Между тем монетизация экономики, характеризуемая соотношением М2/ВВП, остается значительно более низкой, чем в большинстве не только развитых государств, но и стран с «переходной экономикой», хотя отрыв уже и не столь значительный, как имело место в преддверии 1998 г.
Стремительный рост цен в начале 1990-х годов, который существенно превысил рост денежной массы, привел к ее относительному сжатию – в 1995 г. уровень монетизации упал до 12%. Хотя в последние годы уровень монетизации и возрос до 30%, но одновременно усилились и риски вследствие качественно нового развития глобальных процессов, увеличения открытости экономик и масштаба перетока финансовых ресурсов, а также обострения глобальных дисбалансов. Тем не менее, при ограниченности денежной сферы ограничены и возможности банковского сектора по наращиванию капитальной базы и укреплению своих позиций.
С 2003-го по 2006 г. прирост кредитов нефинансовому сектору российской экономики постоянно увеличивается. Вместе с тем низкая капитализация банков и связанные с этим показателем нормативы не позволяют банкам адекватно обеспечивать спрос нефинансового сектора. Поэтому потребность предприятий в средствах компенсируется самофинансированием и внешними заимствованиями.
В свою очередь, у самих банков темп прироста активов опережает темп прироста совокупного капитала, который отстаёт и от темпа прироста вкладов физических лиц, и от темпа прироста кредитов нефинансовому сектору. При сохранении подобной тенденции банковская система в ближайшие годы подойдёт к пределу своего роста — 10%-ному уровню достаточности капитала, т. е. пределу, когда Банк России должен будет принимать предупредительные меры, а при 8% станет отзывать лицензии. Тогда банки уже не смогут расширять свои операции в соответствии с потребностями растущей экономики, в том числе из-за нормативных ограничений.
Следует подчеркнуть, что мы начинаем, наконец, говорить о социальных компонентах роста, на повестку дня ставятся вопросы регионального развития, широко обсуждаются задачи формирования и реализации национальных проектов. При решении столь важных и масштабных проблем целесообразно внимательно рассмотреть возможные подходы более широкой вовлеченности деловых кругов в решение национальных экономических задач. Важную роль в таких процессах должна играть банковская система.
Какие меры необходимы?
Очевидно, что поддержание условий устойчивого экономического развития, эффективная интеграция в глобальную экономику, устойчивость к внешним рискам возможны только при наличии надежных экономических основ – прочного реального сектора, емкого и динамичного финансового сектора, эффективной экономической политики.
Чтобы вновь не войти в полосу рисков, аналогичных периоду 1998 г., следовало бы предусмотреть ряд подходов и механизмов, которые, с одной стороны, уменьшили бы сами риски, а с другой – сделали бы экономику более устойчивой даже при негативном воздействии глобальных процессов.
В этой связи укажем на ряд основополагающих факторов.
Структурная политика должна отвечать новым конкурентным вызовам глобальной экономики. В ее основу должны быть положены принципы развития на основе передовых технологий и «экономики знаний», создающие условия для долгосрочного, устойчивого экономического развития и роста и уменьшающие зависимость от мировой конъюнктуры.
С учетом сложности и масштабности задач в условиях глобального «прессинга», когда современная конкуренция – это не просто соперничество отдельных компаний за рынки сбыта и финансовые ресурсы, а конкуренция экономических систем, обеспечивающая прочные позиции страны и ее бизнеса в мире, необходима активизация всех механизмов экономической политики и всех участников «экономического пространства» для скоординированного решения стоящих задач.
При растущих глобальных геополитических и экономических рисках, действие которых может существенно затормозить решение системных проблем, стоящих перед российской экономикой, крайне актуальным представляется выбор экономических механизмов и подходов, которые обеспечили бы устойчивый рост, минимизируя внешние риски.
Основу экономического роста в таких условиях должны представлять внутренние «точки опоры», стимулируя спрос, необходимый уровень инвестиций и структуру производства. Это, в свою очередь, должно опираться на емкую и прочную финансовую основу, где внешние источники финансирования постепенно вытеснялись бы внутренними финансовыми ресурсами.
В этой связи необходима скоординированная денежно-кредитная и финансовая политика, направленная на решение структурных задач и создающая условия для поддержания адекватного уровня финансовых ресурсов, необходимых для их решения.
Важно, чтобы начали играть свою системообразующую роль специализированные институты (банки развития и т. д.). Большое значение имеют налоговые механизмы, стимулирующие соответствующие направления развития, механизмы гарантий, которые, начав реально работать, существенно уменьшат кредитные риски и активизируют финансирование в целом, а также некоторые другие инструменты и рычаги.
Следует еще раз оценить целесообразность политики, при которой средства, зарабатываемые российской экономикой и необходимые для ее развития, в экономику не поступают, а «замораживаются» либо инвестируются за рубеж, по сути поддерживая экономический рост других экономик. Причем, сначала такая поддержка происходит посредством наших сырьевых поставок, удовлетворяющих внешний спрос, а затем это завершается размещением там же полученных нами финансовых ресурсов.
При этом финансирование российских внутриэкономических процессов происходит с внешних рынков, что, отметим, влияет на инфляцию ничуть не меньше, чем возможное использование внутренних средств. Для полноты картины важно сопоставить цену размещений наших средств и цену привлечения внешних ресурсов, оценив возможные доходы Стабфонда в случае если бы средства размещались внутри страны. Причем, речь может идти и о непосредственном сравнении доходности, и о системных оценках с точки зрения возможности укрепления экономики, роста доходов и как следствие, налоговых поступлений.
Необходимость прогрессивных структурных преобразований и реализации инновационных проектов делает еще более актуальным вопрос о формировании долгосрочных финансовых ресурсов, без наличия которых стоящие задачи не могут быть адекватно решены. Напомним, что в ведущих странах до 40-50% всей денежной базы (денежного предложения) формируется на основе покупки их центральными банками длинных государственных бумаг, что по сути означает «длинный кредит» экономике.
Это, во-первых, обеспечивает поступление ликвидности в экономику с учетом приоритетов экономической политики, более тесно увязывая денежно-кредитную и структурную политику, а во-вторых, обеспечивает поступление длинных ресурсов в экономику.
Важное место должны в перспективе иметь пенсионные накопления с учетом их долгосрочного характера и ряд других мер, таких, например, как более низкие налоги для вкладчиков по процентным начислениям за длинные депозиты, более низкие нормы резервирования по длинным пассивам и др.
Необходимо увеличение роли такого важнейшего института экономической политики, как Центральный банк, который должен начать выполнять функцию кредитора последней инстанции. На сам ЦБ должны быть возложены задачи, соответствующие мощному потенциалу, который заключен в его инструментах: помимо чисто финансовых задач — контроля за инфляцией и валютным курсом, — необходимо поставить перед ним задачи, приближающие его к реальной экономике — поддержание экономического роста и занятости.
При этом следует выработать комплексные подходы к формированию денежного предложения (монетизации), увязывающие политику ЦБ с задачами бюджетной, промышленной и структурной политики.
В этой связи, помимо общего развития механизмов рефинансирования, как важнейшего инструмента для обеспечения текущей ликвидности, следует рассмотреть возможности их использования в увязке с задачами структурной и региональной политики. Таким образом, важнейшие для экономики денежно-кредитные рычаги будут сфокусированно использоваться в соответствии с экономическими приоритетами, как это происходит в развитых странах.
Для реализации таких подходов к рефинансированию должны, в частности, приниматься бумаги, обеспеченные кредитными требованиями к соответствующим приоритетным отраслям и направлениям развития (малый бизнес и др.), а также региональные бумаги высокого рейтинга, что будет способствовать как более равномерному территориальному распределению финансовых ресурсов, так и их притоку в приоритетные отрасли.
Для формирования длинной ресурсной базы целесообразно оценить возможности принятия в качестве залога кредитных требований по длинным кредитам со стороны коммерческих банков. Эта мера будет способствовать уменьшению длинных кредитных рисков, стимулируя кредитование на более длинные сроки.
Необходимо также укрепление банковского сектора и рост его капитализации. Мировой опыт повышения капитализации банков дает большое количество возможных решений. В ряде стран основным источником роста капитала является собственная прибыль банков в сочетании с иностранным капиталом. А, к примеру, в Японии, Норвегии, Чили государство проводит активную политику по укреплению своих финансовых систем и проблема капитализации решалась главным образом в увязке с такими важными системообразующими мерами как санация банков, ресурсообеспечение и т. д.
Так, в Японии правительство выкупало у банков проблемные долги, и входило, таким образом, в капитал банков. При этом оговаривались условия последующего выхода государства из капиталов при нормализации положения.
Предоставлялись также чрезвычайные кредиты для обеспечения ресурсами общих экономических целей в соответствии с задачами структурной политики, использовались возможности снижения норм резервирования, введения налоговых льгот на прибыль банков, а также на прибыль их акционеров и иных инвесторов, в случае, если она направлялась на увеличение капитала.
Следует также более полно использовать потенциал, заключенный в системе государственных банков, способствуя направлению части их ресурсов на образование основ фондового и денежного рынков (ипотека, секъюритизация, долгосрочные субординированные кредиты). Одновременно с этим необходим жесткий мониторинг качества кредитного портфеля, использования регулятивных и иных рычагов, способствующих повышению стабильности финансовой и банковской системы.
Вместе с тем необходим более тщательный мониторинг за движением капиталов, причем не только из страны, но, что не менее важно, притекающих в страну. При этом важно уделять внимание качеству капитала, срокам, характеру и направлениям его использования, создавая стимулы, обеспечивающие указанные показатели в соответствии с экономическими приоритетами и формирующие необходимую структуру капитала.
Следует также рассмотреть возможность введения требований, регулирующих объемы корпоративных внешних заимствований. Основной акцент при этом должен быть сделан не столько на административную (ограничительную) сторону вопроса, сколько на то, чтобы посредством рычагов денежно-кредитной и финансовой политики заинтересовать участников рынка в работе с рублевым инструментами, сделав ее более экономически целесообразной.
Осуществляемые меры по валютной либерализации должны сопровождаться разработкой механизмов «чрезвычайного» характера, которые можно было бы быстро привести в действие при наступлении кризисных событий. Важно и использование рычагов валютного регулирования, чтобы формирующаяся финансовая стабильность не была подорвана спекулятивными операциями или колебаниями мировой конъюнктуры.
Следует уменьшить риски «игры на повышение», когда международные спекулянты будут покупать рубли лишь на короткий срок, чтобы затем использовать подорожавший рубль для продажи, капитализировать полученную прибыль и уйти с рынка, подорвав его стабильность.
Опыт финансовых кризисов последних лет, показал, что «глобальные правила игры», предполагающие быстрые и огромные по своим масштабам переливы капиталов, могут серьезно подорвать экономическую стабильность и спровоцировать масштабные кризисы. Поэтому при всей важности валютной и финансовой либерализации она должна проводиться постепенно, по мере укрепления рынка и увеличения его устойчивости к «внешним шокам».
Даже страны с мощными экономическими и финансовыми системами (США, Япония) были вынуждены использовать широкий набор регулирующих мер, чтобы поддерживать стабильность своих финансовых и валютных рынков. А либерализация во многих из них стала осуществляться лишь в конце 1980-х (Западная Европа, США) или в конце 1990-х гг. (Япония), когда они заняли прочные позиции в мировой экономике.
Заметим, что, например, в случае с Японией валютная либерализация и либерализация движения капиталов произошли более чем через 30 лет (!) после либерализации текущих операций в середине 1960-х годов.
Как показывает мировой опыт, набор технических регулятивных рычагов как долгосрочного, так и краткосрочного действия по предотвращению дестабилизации на финансовом рынке достаточно велик — от ставок налогообложения в зависимости от сроков нахождения средств или норм резервирования в увязке со сроками привлекаемых внешних ресурсов, до прямых количественных ограничений на ввод коротких средств.
Чтобы не допустить расшатывающего валютный рынок притока валюты использовались и квоты на объемы обмениваемой иностранной валюты в национальную, и более жесткие размеры валютной позиции для иностранных банков. При необходимости поддерживать баланс регулировалась структура активов и использовались количественные параметры, предписывающие банкам процентные соотношения вложений в иностранную и национальную валюты в структуре активов. Также регулировалась и структура пассивов.
Из практики российского рынка хотелось бы напомнить и о введении в конце 1998 г. в целях предотвращения расшатывания валютного рынка, так называемой «нулевой валютной позиции по конверсионным операциям», которая резко ограничила спекулятивные сделки и позволила сохранить относительную стабильность на рынке в условиях кризиса. Нечто похожее применялось и в 2000-х годах в США, когда для предотвращения дестабилизирующей роли ряда фондовых операций вводились ограничения на «короткие» сделки.
Учитывая, что российская экономика уже в большой мере либерализована, основной акцент в данном круге вопросов, как представляется, теперь должен делаться на разработку антикризисных механизмов, способных нейтрализовать воздействие «внешних шоков».
В целом, важное значение должны играть меры, стимулирующие развитие внутреннего финансового рынка и делающие операции на нем более привлекательными по сравнению с внешними инвестициями.
Важную роль должны играть резервные требования, устанавливаемые балансовые нормативы и налоговые рычаги, которые будут трактовать внутренние рублевые операции как более предпочтительные по сравнению с внешними валютными ресурсами — их привлечение в условиях нестабильности может быть связано с большим кругом геоэкономических и политических рисков.
***
Очевидно, все эти задачи не могут быть решены сразу, для этого нужна и консолидированная заинтересованность экономических участников, и воля экономических властей, и объективные экономические условия, и многое другое. Но уже сейчас, пока экономическое положение дает нам запас прочности и гибкости при осуществлении изменений, нужно начинать системную работу по созданию прочных основ для устойчивого и долгосрочного развития страны. Они должны позволить эффективно интегрироваться нам в глобальную экономику и укреплять позиции национальных рынков и национального бизнеса.
Рисунок Вячеслава Шилова
