‘Реформы’ в экономике, осуществленные за последние 10 лет, привели не только к беспрецедентному по глубине спаду производства. При этом Россия поставила и абсолютный рекорд среди индустриальных стран по длительности спада. Между тем его продолжительность играет решающее значение. При краткосрочности спада, независимо от глубины, обычно удается избежать необратимого ухудшения структуры экономики. Иная картина наблюдается при длительном спаде, когда его продолжительность близка к срокам службы активной части основных фондов. За последние 10 лет износ производственных и непроизводственных фондов не восполнялся постоянно уменьшающимися капитальными вложениями. Следствием совместного действия глубины и продолжительности спада производства стало качественное ухудшение структуры экономики, которая утратила многие черты развитого индустриального хозяйства. Следует отметить: переход после этого к социально-экономическому развитию с масштабным обновлением производственных фондов может начаться лишь при радикальном изменении сложившейся за последнее десятилетие системы управления экономикой и внедрения в нее современных методов планирования.
Сейчас в России действует система управления, основанная на примитивной концепции либерализма. Однако либеральная модель рынка показала свою несостоятельность еще во время первого капиталистического кризиса 1826 г. в Англии и была отвергнута в ведущих странах частично в середине XIX века, а окончательно — после мирового кризиса 1929-1933 гг.
Надо сказать, что промышленные и научно-технические революции в эпоху индустриализации совершались тогда, когда они сопровождались революциями в управлении рыночным хозяйством. В частности, в 30-50-х годах XX века, при переходе от 3-го к 4-му технико-экономическому укладу, во всех индустриально развитых странах было внедрено планирование. Парадокс заключается в том, что в индустриальных странах с рыночным хозяйством плановые методы развивались затем вместе с рыночными механизмами по восходящей линии, а в СССР, где рыночные институты сохранялись в примитивных формах, планирование, не успев достигнуть пика зрелости, сначала прекратило свое развитие, затем было неудачно реформировано в 1987-1988 годах, и в конечном итоге ликвидировано в начале
90-х годов. Не будет преувеличением сделать вывод: ликвидация плановых органов и системы планирования были в числе основных институциональных причин неудачного хода рыночных реформ и их обреченности на провал. Теоретические корни концепции отмены нового перспективного института планирования в пользу отживших бесперспективных рыночных механизмов лежат, как ни странно, в догматическом использовании новоявленными российскими либералами марксистской теории отмирания государства.
Вопрос о революции в управлении экономикой в связи с научно-технической и технологической революцией остро стоял уже в 50-60-е годы. Тогда не очень грамотные партийные бюрократы, вместо того чтобы по примеру индустриально развитых стран обновлять управленческие институты, пошли по пути дополнения сложившихся методов управления либеральными. В программу строительства коммунизма, принятую в 1961 г., включили либеральные целевые установки о постепенном отмирании государства и о всестороннем развитии товарно-денежных отношений. Тем самым была совершена роковая институциональная ошибка. Товарно-денежные (рыночные) механизмы намного старше, чем институты государственного регулирования и планирования. По правилам эволюции старые институты обновляются или отмирают под воздействием новых, но рынок никак не может прийти на смену государственному управлению и планированию. Плановые и регулирующие институты возникли по требованию времени. Индустриальное развитие проходило в форме смены технико-экономических укладов, и на этапе крупной машинной индустрии возникла потребность в таком аккумулировании капиталов и их перераспределении, которые в принципе нельзя осуществить на уровне отдельных фирм и предприятий.
Рынок, опирающийся на стихийное саморегулирование, в принципе не способен регулировать спрос и предложение в условиях крупного индустриального производства. Поясним это на примере. Смена поколений легкового автомобиля связана с модернизацией или заменой примерно 400 крупных технологических процессов на тысячах предприятий. Стихийное согласование спроса и предложения чисто рыночным путем потребовало бы ненужных затрат в миллиарды долларов на выпуск невостребованной продукции по каждой из технологий. Консолидированные же субъекты рынка планируют инвестиции в обновление технологий с высокой точностью, соответственно планируется и рынок сбыта нового автомобиля.
В плановой экономике СССР мы не умели и не хотели планировать смену поколений тех же легковых автомобилей. По этой причине новые модели изготавливались без необходимого обновления всех значимых, так называемых критических технологий. В результате новый автомобиль содержал в себе большое число узлов и деталей предшествующей модели. Фактически нам не удавалось произвести смену поколений так, как это делают зарубежные конкуренты.
Подобная ситуация была не только в автомобилестроении. Существовавшая в СССР система планирования и управления обеспечила в годы первых пятилеток успешный переход от 2-го к 3-му технико-экономическому укладу во многом благодаря относительно небольшому числу строек. В 50-е годы, когда встала проблема широкого распространения технологий 4-го уклада, масштабы экономики были уже иными. Требовалось осваивать новые методы планирования и управления. Нельзя сказать, что в 50-60-х годах в СССР вообще не было положительных трансформаций в системе управления. Они были и обеспечили тогда высокие темпы экономического роста. Однако стратегические просчеты в развитии управления и планирования в конечном итоге привели к застою и технологическому отставанию от ведущих индустриальных стран.
По количеству специалистов, занятых исследованием будущего, и по умению составлять и реализовывать планы СССР уже в 60-х годах существенно отставал от США. К тому же в СССР наблюдалось пренебрежение руководства страны к принятым в законодательном порядке планам. Вместо педантичного их исполнения и достижения намеченных целей партийные и советские органы принимали бесчисленные постановления по внеплановому перераспределению ресурсов, ненужным бюрократическим инициативам, организации «рапортоемких» строек и т. п. Бюрократии казалось, что дезорганизация планирования будет компенсироваться расширением сферы действия товарно-денежных отношений. Но либерализация в форме расширения экономической самостоятельности предприятий при несоблюдении плановой дисциплины приводила к монопольному завышению цен, растрате бюджетных средств, формированию теневой экономики. В результате ориентации плановых и товарно-денежных механизмов на перераспределение ресурсов, систематически не хватало средств на обновление структуры экономики. Нам так и не удалось создать тогда систему управления инновациями, обеспечивающую смену технико-экономических укладов.
При отмене в начале 90-х годов планирования нам обещали, что обновление структуры экономики осуществится стихийно, рыночным путем. Но оказалось, без планирования современный рынок не в состоянии эффективно функционировать. За 10 лет в России не только не создано ни одного нового крупного рынка, но и те рынки, которые функционировали прежде, оказались захвачены зарубежными конкурентами. Мы убедились в годы реформ: чтобы конкурировать с индустриальными странами даже не на мировом, а на своем внутреннем рынке, требуется учиться у них планированию и управлению экономикой.
Особый интерес в этой связи представляет опыт США. Планирование там промышленного производства осуществляется в увязке с планированием создания новых рынков. Плановые разработки в США выполняют специализированные исследовательские организации по заказам правительства, конгресса, университетов и корпораций. Первые крупные центры исследований, ориентированных в будущее, были созданы в США в 1946-1948 гг., и вначале они специализировались на прогнозировании перспективных военных технологий. Но уже в 50-х годах количество исследовательских организаций по изучению будущего существенно увеличилось, а их тематика стала включать все важнейшие сферы деятельности общества. Своего полного развития исследования будущего достигли в 60-х годах. В начале 70-х годов в США сотни тысяч ученых и конструкторов занимались исключительно систематическим исследованием будущих макротехнологий и крупных отраслевых технологий. Нынче стратегические центры исследований входят в общую систему управления НИОКР и распространения научной информации, которая в свою очередь связана со сложной системой инноваций, обеспечивающих смену технико-экономических укладов.
Что касается методологии планирования, то ничего принципиально нового за рубежом по сравнению с отечественной теорией планирования нет. При большом различии форм, суть планирования во всех странах одинаковая: исследуется проблема, вырабатываются целевые установки, определяются средства решения задач, разрабатывается программа, устанавливаются органы управления ее реализацией и формируются соответствующие механизмы.
В странах «большой семерки» осуществляется планирование внедрения 46 макротехнологий, обеспечивающих смену технико-экономических укладов и определяющих подавляющее превосходство этих стран на мировых рынках. Под макротехнологией понимается совокупность всех технологических процессов (НИР, ОКР, подготовка производства, производство, сбыт и сервисная поддержка проекта) по созданию определенного вида продукции с заданными параметрами. Внутри макротехнологий выделяются критические технологии, то есть такие, потеря или отсутствие которых не дает возможности реализовать макротехнологию. Например, при смене поколения современного самолета требуется создать от 80 до 170 новых технологий, а также модернизировать еще почти 400 процессов.
В рамках данной статьи нет необходимости рассматривать методические вопросы разработки и увязки планов развития макротехнологий, инноваций и производственного аппарата. Отметим лишь, что, хотя инновации возникают независимо от состояния того или иного существующего производственного комплекса, само их появление дает информацию для планирования обновления этого объекта. Благодаря планированию инвестиций в новые технологии существенно сокращаются сроки от появления инноваций до их внедрения в практику. Планирование обновления производственных комплексов во многих случаях стало соединяться с планированием инноваций.
Тесная зависимость наблюдается также между проблемами обновления промышленного производства и освоения соответствующих макротехнологий. По данным исследований специалистов РАН, из 50 новейших макротехнологий, определяющих передовое промышленное развитие и обеспечивающих подавляющее конкурентное превосходство на мировых рынках, Россия могла бы до 2025 г. освоить 12-16 лидирующих из них (США сейчас освоили 22), а до 2010 г.- 6-7 макротехнологий (авиация, космос, ядерная энергетика, судостроение, спецметаллургия, энергетическое машиностроение). Это дало бы по экспорту 140-180 млрд. долларов в год.
Способность российских ученых, инженеров и конструкторов освоить эти макротехнологии не подвергается сомнению. Проблема в другом. Выход России на мировой рынок наукоемкой продукции не входит в планы господствующих на этом рынке стран. Как пишет З. Бжезинский, «концепция зрелого стратегического партнера, хотя и ласкает взор и слух, обманчива. Америка никогда не намеревалась делить власть на земном шаре с Россией» (Бжезинский З., Великая шахматная доска, М. «Международные отношения», 1999, с. 123).
Можно провести анализ различных способов завоевания рынков сбыта наукоемкой продукции и услуг, используемых странами «большой семерки», южноазиатскими «драконами» и др. Но и без такого анализа ясно, что Россия, погрязнув в проедании и переделе собственности, отстала от стран-лидеров в самой важной технологии — управления рынками, включая рынки наукоемкой и традиционной продукции. Когда произойдет неизбежное отстранение от власти представителей сырьевого экспорта и у руководства экономикой встанут сторонники экспорта продукции лидирующих макротехнологий, рассчитывать на выручку от него в размере 140-180 млрд. долларов в год будет нереально. Ведь мы не умеем завоевывать не только мировой рынок, но и внутренний не способны пока сохранить за собой.
Из всего этого следует принципиальный вывод: Россия не должна повторять стратегические ошибки СССР. Кроме того, у нее нет оснований для получения какого-либо значимого эффекта от функционирования национальной экономики в максимально открытом режиме для других стран. Собственно, ни одна страна в таком режиме и не функционирует, о чем свидетельствует протекционизм США, Японии и других государств. При освоении наукоемких макротехнологий приоритетом должен быть не экспорт, а завоевание своего внутреннего рынка, на котором сейчас господствуют зарубежные импортеры.
Ориентация на импортозамещение важна по многим причинам. Отметим основные. Во-первых, при оживлении и укреплении внутреннего рынка восстановятся источники финансирования имеющихся и новых наукоградов. Превращение их в современные технополисы во многом зависит от создания российского рынка инноваций. И формирование такого рынка должно планироваться и управляться, как это делается в развитых индустриальных странах.
Во-вторых, для России требуется не только освоение некоторого числа лидирующих макротехнологий 5-го и 6-го технико-экономического укладов, но и широкое внедрение макротехнологий 4-го и 5-го укладов в топливно-энергетический комплекс, гражданское машиностроение, сельское хозяйство, жилищно-коммунальный сектор, транспорт и другие жизненно важные отрасли, чтобы преодолеть их технологическую отсталость. Пока бывшее министерство науки разрабатывало сужающийся с каждым годом круг научно-технических программ, эта отсталость лишь увеличивалась. В-третьих, выбытие основных фондов в ведущих отраслях достигло критической величины и вопрос сейчас стоит уже о спасении индустриального производства.
Рассмотрим ситуацию, сложившуюся в важнейших отраслях экономики.
В СССР функционировала Единая энергосистема страны (ЕЭС), которая по эффективности не имела себе равных в мире. И дело было не только в самых низких тарифах на электроэнергию, хотя это вполне рыночный критерий эффективности. Огромный эффект давало централизованное перераспределение энергии. По мере падения нагрузки в одних регионах ночью энергия перераспределялась по оптимальным маршрутам в регионы других часовых поясов. Не меньший эффект давала первоочередная загрузка крупных электростанций, производивших наиболее дешевую электроэнергию. При таком распределении загрузки маломощные станции, имевшиеся в каждом регионе, использовались как резервные и включались в пиковые периоды осенью и зимой. К характеристикам эффективности советской энергосистемы следует добавить постоянное возмещение выбывающих мощностей и их наращивание.
Однако акционирование ЕЭС было проведено по всем критериям неверно и необоснованно, что привело к резкому снижению ее эффективности. Центральная диспетчерская ЕЭС лишилась возможности оптимизировать энергопотоки. Было создано 89 региональных акционерных обществ, которые стали загружать, в первую очередь, свои местные маломощные электростанции с высоким удельным расходом топлива. Мощные же электростанции, способные вырабатывать самую дешевую электроэнергию, остались в собственности материнской компании, и их электроэнергия не востребуется в полной мере на безденежном ‘рынке’ электроэнергии. Поэтому мощности наиболее эффективных станций в последние годы загружены в среднем на одну треть (Гельман М. Бестопливные турбогенераторы против диктатуры монополии. Промышленные ведомости, № 3, апрель, 2000).
Ориентация приватизированной электроэнергетики на получение максимума прибыли привела к превращению прежней естественной монополии с немонопольным поведением в субъект рынка с ярко выраженными проявлениями монополизма. Мотивация повышения тарифов и получения спекулятивной прибыли полностью подавила у РАО ‘ЕЭС России’ мотивы экономической эффективности. Но, что еще опаснее, электроэнергетика утратила способность к воспроизводству основных фондов. Поэтому к 2004 г. около 40% мощностей электростанций потребуется демонтировать по причине износа. Учитывая длительные сроки службы основных фондов в электроэнергетике, возмещение выбытия в таких масштабах представляет собой крайне сложную задачу, особенно в условиях, когда либеральное руководство РАО ‘ЕЭС России’ поглощено спекулятивными заботами.
Тяжелая ситуация складывается также в нефтяной промышленности. Износ основных фондов в нефтедобыче достиг 56%. Сети нефтепроводов изношены на 63%. В 2005 г. потребуется обновить 42% мощностей нефтеперерабатывающих заводов. Добыча нефти к этому году может упасть до 225 млн. т. Государство и нефтяные компании не вкладывают необходимые средства в воспроизводство минерально-сырьевой базы.
На железнодорожном транспорте наблюдается износ подвижного состава и путей. Уже сейчас подвижной состав изношен более чем на 50%. Если не принять мер по их обновлению, поезда через какое-то время остановятся.
На первый взгляд, в 1999 г. произошел некоторый рост прибыли в черной металлургии. Но состояние основных фондов в этой отрасли также близко к критическому. Предприятия стали специализироваться на производстве дешевых заготовок. В случае оживления отечественного машиностроения отечественная металлургия вряд ли справится с поставками качественного металла, проката и изделий спецметаллургии. Износ основных средств в металлургии составляет более 50%, объем производства стали-сырца снизился в 1999 г. до уровня сопоставимого с Южной Кореей — 49,8 млн. т, производительность труда на металлургических заводах упала до 15-20% от уровня США.
Правительственная программа аграрной реформы, активно осуществлявшаяся, начиная с 1992 года делала упор на институциональные преобразования, которые, в свою очередь, сводились к ликвидации колхозов и совхозов и разделу их земли и имущества по паям. В части раздела земли аграрная реформа была выполнена: сельскохозяйственные угодья сейчас принадлежат 12 млн. владельцев. Сложнее оказалось разделить технику и производственные помещения. Дело в том, что основные фонды российского сельского хозяйства создавались в расчете на крупные индустриальные предприятия. Поэтому отечественное сельское хозяйство обходилось на единицу сельхозугодий меньшим числом техники, чем семейное фермерское хозяйство зарубежных стран. Перед началом рыночных реформ на 1000 га пашни в РСФСР имелось меньше чем в США, тракторов в 3 раза, зерноуборочных комбайнов — в 2,1 раза (при более низком качестве и соответственно производительности наших комбайнов). Следовательно, при переходе к фермерским хозяйствам требовалось увеличить поставки техники селу в 2-3 раза. Но уже в 1992 г. они сократились в 2 раза, а затем в течение последующих рыночных реформ — в десятки раз. В подобных условиях переход к массовому фермерству невозможен в течение обозримой перспективы. Под угрозой оказалось и индустриальное производство в крупных сельскохозяйственных предприятиях. В частности, в 1999 г. обеспеченность зернового производства комбайнами составляла в расчете на 1000 га посевных площадей лишь 27% от технологических норм (Лезина М. Перекуем тракторы на орала? Промышленные ведомости, апрель, 2000 г.). В 2000-2003 гг. истекают сроки службы тракторов, комбайнов, грузовых автомобилей и другой техники, поставлявшейся колхозам и совхозам в нормальных количествах еще до ‘рыночных’ реформ. В 1999 г. произошло некоторое увеличение производства тракторов и комбайнов на отечественных заводах. Но в абсолютном исчислении поставки остаются незначительными. По нашим расчетам, при инерционном продолжении нынешней аграрной политики, в 2003 г. техники останется для возделывания лишь 30% площадей зерновых от уровня 1997 г., а продовольственные ресурсы России с учетом импорта сократятся
вдвое по сравнению с 1997 г. Для восстановления прежнего уровня сельского хозяйства требуется на порядок увеличить поставки тракторов и продукции сельскохозяйственного машиностроения. Сделать это за счет импорта невозможно, так как импортная техника в 2-3 раза дороже производимой в России. Советский Союз располагал самым мощным в мире сельскохозяйственным машиностроением. Правда, качество техники во многих случаях уступало зарубежным аналогам. Но это во многом объяснялось запретом для конструкторов АПК использовать высококачественные металлы, узлы и изделия, которые направлялись в привилегированный военно-промышленный комплекс. При создании соответствующих усло-
вий макротехнологии по выпуску машин и оборудования для АПК могут быть подняты на современный уровень. Главная проблема в данном случае, как и сфере наукоемких макротехнологий,- освоение современных методов планирования и управления рынком сбыта продукции. Отечественная техника должна быть дешевле импортной, не уступая ей по качеству. Очевидно, также, что необходимо восстановить кооперацию в сельскохозяйственном машиностроении с Беларусью, Украиной и другими странами бывшего СССР, имеющими соответствующие заводы.
Восстановление и обновление ведущих отраслей экономики зависит от того, сумеет ли Россия поднять на современный уровень свое машиностроение. Как известно, попытка ускоренного развития гражданского машиностроения, предпринятая в период горбачевской ‘перестройки’, закончилась неудачей. Этому способствовали чрезмерное отделение военного машиностроения от гражданского, отсутствие должного контроля со стороны общества за расходованием средств на военные программы, излишнее засекречивание военных программ. Технологическая и информационная изолированность военного производства и оборонных НИОКР в конечном итоге привела к технологическому тупику не только гражданские отрасли, но и сам ВПК. Многие машиностроительные заводы ВПК оказались неспособны к разработке и освоению гражданских машин и оборудования высокого качества по рыночным ценам, не воспринимали конверсию всерьез и ‘проели’ десятки миллиардов рублей, выделенные на нее в 12-й пятилетке. При фактически неограниченном финансировании и привилегированном доступе к качественным ресурсам не было понимания необходимости осваивать экономичные технологии производства продукции массового спроса.
Между тем, в ведущих индустриальных странах ‘военные’ макротехнологии осваиваются в тесной связи с ‘гражданскими’, что создает немалую экономию за счет кооперации. В отличие от нас, все американские военные проекты стоимостью более 1 млрд. долларов обсуждаются в комиссиях Конгресса США с публикацией соответствующей информации в открытой печати. Тем самым, планирование развития американского ВПК выведено из узких коридоров военных ведомств под контроль общества. Вместе с тем правительство США держит под контролем и важнейшие программы отраслей гражданского машиностроения. Даже в такой сугубо рыночной отрасли, как автомобилестроение, правительства ведущих автомобилестроительных стран осуществляют единую техническую политику, включающую государственную стандартизацию деталей и узлов, нормативы по качеству, надежности, экологическим параметрам. Благодаря централизованному планированию в этих странах была проведена реконструкция металлургии, обеспечившая повышение качества металла для автомобилей, и осуществлены изменения других технологий, входящих в автомобильную макротехнологию. Все это необходимо сделать и нам. Но для этого надо отказаться от ожидания небесного чуда и приступить к целенаправленному строительству рыночной экономики.
,
д. э. н., профессор, Институт экономики РАН
