эксперт Всероссийского фонда образования, кандидат технических наук
Нынешнее образование в России, по мысли академика В. А. Легасова, отражает уходящий «технический», а не наступивший «технологический» период истории: раньше думали «что сделать», а теперь «как сделать». Однако административный зуд российских чиновников от образования сводится к искусственному объединению и ранжированию вузов, региональным «зачисткам» и открытию фантомных, существующих только на бумаге, «академий» и «университетов», упорному продвижению нежизнеспособных и затратных, подобных ЕГЭ, прожектов…
Системным пороком российского образования является утрата традиций воспитания, 
раскрывающего индивидуальность каждой профессии: физика, математика, врача, инженера, педагога или юриста. Кроме того, его «реформаторам», надо полагать, неведомо, что источником профессионального роста специалистов служит интеллектуальный потенциал содержания образования, весьма чувствительный к системности целей и средств высшей школы, к профессорско-преподавательскому составу, методологии и программам обучения.
К сожалению, для отечественных «реформаторов» и «системных проектантов» понятия план, проект, перечень и программа равнозначны. В то же время программно — целевой подход, гарантирующий фокусирование ресурсов на цель, остается для них тайной за семью печатями. Дьявол кроется в типичной мелочи — подмене цели средством. Но и это не все.
На совещании с ректорами вузов в Новосибирске министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко объявил: нужна национальная программа улучшения качества образования, и мы ею занимаемся. Ключевая идея нового Песталоцци состоит в реализации модели подготовки компьютерных «пользователей» — юзеров (от use – использование, применение), избавленных от созидательных мыслей и выполняющих известные предписания. Это нечто подобное зомбированию. В данной модели педагог не нужен.
Оценку подготовки новых зомби дает автомат с тестами ЕГЭ по простому алгоритму вида «знаешь – не знаешь», «да – нет», усекающему, как скальпель, мыслительный аппарат учеников. Потенциал некомпетентности высокопоставленных «пользователей» перманентно служит причиной аварийных ситуаций. В очередной раз сей факт подтвердился при повреждении батискафа «Мир» на Байкале.
Вне системы “цель-средство” теряется заинтересованность субъектов образования в совершенствовании программы, ее обогащении новыми знаниями, стимулируется избыточность информации и сроков обучения. Так, Федеральный закон РФ “О высшем и послевузовском специальном образовании”, ограничивая минимальные, сохраняет максимальные сроки обучения, что поощряет затратность и снижает доступность образования.
Но образование без цели перестает быть ресурсом производства, превращаясь в услугу, финансируемую по принципу “деньги идут за учеником”. В этом случае «структура государственного сектора образования ставится в зависимость не от государственных интересов, а от взглядов потребителей услуги, которые не несут за свой выбор никакой ответственности, так как распоряжаются чужими деньгами» — считает вице-президент РАН Александр Никипелов.
Вирус денег, идущих за студентами, стимулирует укрупнение вузов и подготовку массы узких специалистов для мобилизационной экономики. Рост при этом числа выпускающих кафедр создает нелепую ситуацию: большинство выпускников либо работает не по специальности, либо по специальности, но за рубежом.
Опережающее развитие инноваций, как стандарт конкурентоспособного специалиста, не реализуется фокусированием знаний на известные конечные продукты. Директор НТЦ по ядерной и радиационной безопасности, профессор МИФИ Борис Гордон свидетельствует:
«Отсутствие у профессоров новых идей и недостаточность внимания к оригинальным разработкам, свободным от недостатков действующих реакторов, закрепляется, начиная с высшей школы, где дипломные проекты до сих пор посвящены ВВЭР и РБМК, а не новым типам реакторов». Выход ему видится «в наукоемкости и наукостойкости отрасли, сберегающей имеющиеся и стимулирующая новые знания».
Вспомним историю: в СССР, при попытке широкого технологического прорыва был допущен стратегический просчет, когда с целью обеспечить рост контингента рабочих профессий были занижены требования к школьному образованию. Посредственные рабочие не создали прослойки “синих воротничков” для выхода творческого потенциала инженеров и техников. Поэтому персонаж Гоши из фильма «Москва слезам не верит» всегда был мечтой ученых и инженеров. Без среднего медперсонала задыхается сегодня и здравоохранение. Напомню, прародителями японского «экономического чуда» стали вчерашние школьники, подготовленные для работы в «кружках контроля качества».
Синдром вируса простых административных решений напоминает о себе судорожными попытками Минобрнауки преодолеть дефицит рабочих кадров сокращением числа университетов и превращением вузов в колледжи и ПТУ. Лишена также какого-либо здравого смысла идея Высшей школы экономики (ныне федеральный университет) о всеобщем высшем образовании.
Весьма глупо и утверждение, что современное производство якобы «не нуждается в разнорабочих, обученных в системе начального профессионального образования». Их предлагается заменить мигрантами, а техникумы перевести на вузовский «формат прикладного бакалавриата». Создается впечатление, что наш так называемый менеджмент далек от понимания задач интеграции образования, науки и производства и непрерывности образования.
Вирус невежества не позволяет правильно оценить опыт прежних заводов-втузов и роль инженерно-педагогического образования в качественной подготовке рабочих кадров, а также понять, что интеграционные процессы не сводятся к механическому слиянию научных и образовательных учреждений и производств. Об этом красноречиво свидетельствует такой факт: люди с высшим образованием поступают в техникумы и училища, чтобы получить необходимую профессию.
Подъемная сила образования – наука, она не бывает университетской, федеральной или национальной. Гении космонавтики Циолковский и Кондратюк творили в средней школе, не получив степеней и званий. Опыт физико-математической школы МФТИ свидетельствует: научные исследования составляют основу образования только при опоре на потенциал научных учреждений, внедряющих инновационный продукт.
Формальное слияние этих функций – путь к масштабному экономическому «блек-ауту».
Подготовленная на концептуально вредной основе ВШЭ административная реформа закончилась провалом. Главным источником коррупции стали надзорные органы, в том числе Рособрнадзор, где Генеральной прокуратурой РФ были вскрыты грубейшие нарушения законодательства. Потери из-за дезорганизации управления экономикой только в 2004 году составили 1,9% ВВП или 250 млрд. рублей.
Факт провала реформы признал и сам ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов: «Мы получили ситуацию, в которой самое лучшее и логичное, что можно сделать, — вернуться в старое состояние». Участь эта постигла и другие «интеллектуальные» продукты ВШЭ, — 122 ФЗ, ЕГЭ, нормативно – подушевое финансирование, ставящее крест на сельской школе не хуже грузинских снарядов в Южной Осетии.
Вектор непрерывного образования, которое сопровождает человека всю жизнь, задается содержанием базового образования, которым баланс между практическим знанием и теорией определяет уникальное для каждого вуза полезное знание, независимое от динамики рынка труда, ниши карьерного и профессионального роста выпускников.
Ответ на вопрос о конкурентоспособном содержании образования дает 300-летняя петровская военно-морская система, ведущая начало от Навигацкой школы — стартовой площадки всех образовательных заведений России. Ее продукты — Ломоносов и Крылов, Колчак и Берг, Римский-Корсаков и Верещагин. Свою конкурентоспособность эта система подтвердила в послевоенный период при реализации ракетно — космического и атомного проекта.
Феномен энергосбережения этапных процессов познания, — бакалавр и магистр, его частный случай, сопровождает все школьное и вузовское образование. Подобно разгонным ступеням ракеты, выводящим в заданную точку космоса блоки индивидуального наведения, так и бакалавриат — точка самостоятельного выбора траектории специализации. Здесь утрачивается разгонная сила знаний и требуется перезагрузить память новой информацией.
Без учета специфики этих явлений ни одна программа обучения не гарантирует получение полезного знания. Поэтому умер, не породив “быстрых разумом Невтонов”, проект фундаментального образования 1980-х — целевой интенсивной подготовки специалистов (ЦИПС). Пагубная идея ограничить траектории бакалавриата магистратурой — путь к дефициту специалистов — производственников и к безработице среди лаборантов и ученых. Кибернетику и академику Акселю Бергу повезло — после Морского корпуса ему не пришлось ждать столетие открытия магистратуры ВШЭ.
В прошлом вектор реформ задавали катастрофы, подобные Чернобылю и АПЛ “Комсомолец”. А критерием совершенствования после этого подготовки специалистов явилась аксиома К. Д. Ушинского: “Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна узнать его во всех отношениях. В противном случае она превращается в простой набор практических советов и рецептов и перестает быть подлинной наукой, способной помочь учителю”.
Ныне трагедии «Курска» и «Аквапарка», «блек-ауты» и «самолетопады», провалы крупнейших проектов и многое другое усугубляют разрушительные пробелы в образовании ученых, инженеров, управленцев, проектантов и эксплуатационников, в частности, летного и инженерно-технического персонала военной и гражданской авиации.
Рисунок Игоря Кийко
