«Правда-пять», сентябрь 1997 г.
«До развода было часа полтора времени — своего, не казенного, и кто знает лагерную жизнь, всегда может подработать: шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему босиком не топтаться вокруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптеркам, где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в столовую собирать миски со столов и сносить их в посудомойку — тоже накормят, но там охотников много, отбою нет, а главное — если в миске что осталось, не удержишься, начнешь миски лизать. А Шухову крепко запомнились слова его первого бригадира Кузёмина — старый был лагерный волк, сидел к девятьсот сорок третьему году уже двенадцать лет, и своему пополнению, привезенному с фронта, как-то на голой просеке у костра сказал:
— Здесь, ребята, закон — тайга. Но люди и здесь живут. В лагере кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется, да кто к куму (оперуполномоченному) ходит стучать.
Насчет кума — это, конечно, он загнул. Те-то (стукачи) себя сберегают. Только береженье их — на чужой крови».
Александр Солженицын
Из книги «Один день Ивана Денисовича»
Щемящая душу своей будничностью зарисовка лагерной жизни, которую автор процитированной повести знал не понаслышке и напоминающей теперешнюю, как бы по наследству, российскую рыночную действительность, невольно вспомнилась во время недавней беседы с генеральным директором Конаковской ГРЭС Вениамином Ивановичем Григорьевым. Его бесстрастный рассказ о том, как коллектив одной из крупнейших в стране тепловых электростанций пытается подобно многим сегодня выжить и тем спасти и себя, и своих потребителей от гибели, поражал своей безысходной обыденностью.
И подумалось, что под лагерем, лагерной жизнью, видимо, следует понимать любую создаваемую государством несвободу для своих граждан, ограничивающую или вовсе исключающую возможность вольного выбора заниматься той или иной созидательной деятельностью. При этом чтобы выжить, они вынуждены браться за случайную, далекую от их специальности и зачастую унижающую человеческое и профессиональное достоинство работу.
Однако изменить что-либо — не в их силах: можно только броситься на колючую проволоку, через которую пропущен электрический ток, вызвать на себя выстрелы танковых пушек или просто тихо и смиренно уйти в иной мир. Навязанные стране непродуманные экономические «реформы» загнали предприятия и большую часть российских граждан в резервацию, лукаво именуемую рынком, где закон — тайга. При этом их лишили основополагающего рыночного механизма — свободного денежного обращения, благодаря которому создается необходимый и достаточный для достойной жизни общественный продукт, а его производство позволяет людям свободно зарабатывать деньги, чем обеспечивается высокий платежеспособный спрос и развивается нормальное товарно-денежное обращение.
Искусственно создав в стране денежный дефицит, «реформаторы» отбросили страну в джунгли первобытного общества. Сейчас денежная масса в стране не превышает 1З процентов от создаваемого ВВП (для сравнения: в Германии это соотношение равно 70, а в США — 120 (!) процентам). Однако даже при столь мизерном количестве большая часть денег крутится на спекулятивных рынках — финансовом, валютном и ценных бумаг. А через счета промышленных и сельскохозяйственных предприятий в прошлом году прошла лишь примерно пятая часть денежной массы, или 64 трлн. рублей, что составило в обороте примерно 5 процентов от произведенной продукции в объеме … 1274 трлн. рублей. Поэтому «живыми» деньгами оплачивается всего 5-10 процентов товарооборота, и именно в искусственно созданном денежном дефиците кроется основная причина сворачивания производства, растущих в стране неплатежей, обнищания людей, пронизывающего всю экономику натурального обмена товарами и услугами, и нищеты бюджета (см. «Троянский конь для России»).
Из-за низкого платежеспособного спроса внутри страны и отсутствия средств на освоение конкурентоспособной продукции Россия все больше и больше превращается лишь в источник нефти и газа. Вместе с тем предприятия, владевшие высокоуровневыми технологиями, в нынешней «лагерной» жизни вынуждены были перепрофилировать свое производство на изготовление примитивной продукции. Так, например, завод «Ахтуба» в Волгоградской области, прежде выпускавший аппаратуру для подводных лодок, теперь, что весьма символично, производит «рыночные» фаллоимитаторы. Ими же из-за отсутствия спроса «выплачивается» и зарплата. Так что имитация получается двойной. В то же время вследствие обвального сворачивания производства многие высококвалифицированные работники, формально числясь на своих предприятиях, вынужденно подались в «челноки». Не редкость встретить в «каптерке» и посудомоечной кандидата или доктора наук, и таких же «остепененных», подметающих улицы, разносящих почту, убирающих со столов миски…
В том, что экономика страны из-за безденежья еще не развалилась окончательно, и внутри ее сохраняются кое-какие кооперационные связи, заслуга таких руководителей предприятий, как директор Конаковской ГРЭС. Зная «лагерную» жизнь, они начали «подрабатывать», для чего организовали динамично перестраивающуюся систему натурального товарообмена взаимного снабжения ресурсами и продукцией, поддерживающего остатки производства. Ведь если та же Конаковская тепловая электростанция (ТЭС) остановится, то окажутся парализованными многие регионы. Дело в том, что она подключена к линиям электропередачи, связывающим Северо-Запад страны с Центром и Уралом, и ее электроэнергией питается значительная часть народного хозяйства России, включая, естественно, и сам Конаковский район Тверской области.
На станции установлено восемь энергоблоков (котел — паровая турбина — электрогенератор), каждый из которых обладает выходной электрической мощностью в 300 МВт. По своей общей мощности среди тепловых электростанций Конаковская ТЭС занимает после Костромской и Рязанской третье место в стране. Однако сегодня из-за отсутствия вследствие безденежья должного количества топлива на ней работают всего два энергоблока.
Для производства электроэнергии на станции сжигаются мазут и газ, причем себестоимость «газовой» электроэнергии оказывается вдвое меньше себестоимости электроэнергии, полученной из более дорогого мазута. Отпускную же цену Федеральная энергетическая комиссия устанавливает исходя из предположения, что оба вида топлива будут использованы примерно поровну. Однако на самом деле на Конаковской ТЭС мазута вынуждены сжигать значительно больше («Газпром» с меньшей охотой отпускает свою продукцию в долг), и потому станция несет на этом немалые убытки. Нынешним летом ежемесячно они составляли в среднем около 10 млрд. рублей при том, что производилось электроэнергии в месяц на 100 млрд. рублей. А вот «живыми» деньгами от энергосистем станции доставалось в месяц в среднем 2,8 млрд. рублей, которых едва хватает даже на половину зарплаты, и потому долги по ней тянутся с апреля.
Примерно половина отпущенной электроэнергии «проплачивается» бартером, а за остальную потребители остаются должны. К 1 июля их неплатежи возросли до 970 млрд. рублей, а долги самой станции составили около 980 млрд. рублей, из которых около 100 млрд. — в бюджеты, а остальное — за топливо. В последнее время эти задолженности ТЭС дебиторская и кредиторская — ежемесячно нарастают в среднем на 50 млрд. рублей. Причем на задолженность бюджетам начисляется громадная пеня, существенно превышающая процентную ставку за банковский кредит. Пеню как проценты за якобы выданный кредит начальники «лагеря» начинают начислять сразу же после оформления бартерной сделки, то есть взаимозачета.
Таким образом создана патовая ситуация: проводишь бартерный взаимозачет — платишь штрафы из-за отсутствия денег на налоги, а без бартера окончательно лишаешься топлива, что чревато и остановкой станции, и прекращением энергоснабжения потребителей. Но и в том и в другом случае государство остается без денежных доходов в консолидированный бюджет.
Сейчас весь поставляемый мазут с «колес» подается в топки котлов, и его настолько мало, что даже при двух работающих энергоблоках не удается хоть как-то накопить топлива впрок. Нормой же является 20-суточный запас, причем на всю станцию. В прошлом году дела с накоплением топлива обстояли намного лучше: помогла «мамаша» — РАО «ЕЭС России», чьим дочерним предприятием является Конаковская ГРЭС. Между тем холода не за горами. Правда, на станции хранится НЗ — государственный резерв. Но и его хватит ненадолго. А ведь в начале лета хранилища станции стали пополняться топливом. Но из-за отсутствия его на многих других тепловых станциях из Центрального диспетчерского управления была дана команда увеличить мощность в Конакове. Все запасы тогда и сожгли.
Вениамин Иванович, зная нынешнюю «лагерную» жизнь, чтобы «подработать» на пропитание станции, старается «богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку». Выглядит это следующим образом. Нефтяные компании, в которые входят и нефтеперерабатывающие заводы, нуждаются в различных трубах для скважин. Чтобы взамен труб получать мазут, Конаковская ТЭС берет в оплату за электроэнергию у Череповецкого металлургического комбината трубные заготовки. Они переадресуются на трубопрокатные заводы, которые также в счет потребляемой электроэнергии изготавливают из заготовок трубы. Далее они отгружаются нефтяным компаниям, поставляющим станции за это мазут. Трубами, но только большего диаметра, а также различной арматурой расплачиваются и с другим «богатым бригадником» — за газ. И здесь бартерная цепочка начинается с металла и стальных окатышей.
Подобных многоступенчатых цепочек с участием станции, чтобы ублажить всех «бригадников», а также «начальников», создано около 200. Когда, например, на ТЭС понадобилось обновить компьютерную базу, продавцы ЭВМ в обмен, взаимозачетом, взяли … спички. При бартере цену продукции ее поставщики увеличивают на 20-50 процентов, а вот в обмен за получаемую электроэнергию сами платят по твердым тарифам. Поэтому станция на таком многоступенчатом товарообмене несет дополнительные убытки, так как при этом соответственно возрастает стоимость топлива. Но нередко и сама его продажная цена оказывается более высокой в сравнении с той, которая заложена в тариф. Из-за этих и других убытков, а также пени за долги в бюджеты предусмотренная в тарифе рентабельность в 18 процентов падает до 2-3.
Электроэнергия потребителям продается через соответствующие региональные энергосистемы, и они же расплачиваются со станцией. Однако у них есть интересы в своих регионах, не всегда совпадающие с интересами станции. Ведь энергосистемы, как и Конаковская ТЭС, должны платить налоги в местные бюджеты. И платят их в основном натурой, необходимой местным администрациям для поддержания хозяйственной деятельности на подведомственных территориях.
Налоги Конаковской ГРЭС составляют почти 40 процентов от продажной цены установленного тарифа на электроэнергию. В федеральный бюджет они обычно засчитываются вместо соответствующей оплаты электроэнергии, потребленной госбюджетными организациями. А в областной и местный бюджеты налоги станция отдает в основном натурой — продуктами питания, сельскохозяйственной техникой, удобрениями, автомашинами, бензином, соляркой и др.
С избранием нового главы Конаковской администрации Владимира Рассказова, к слову, весьма компетентного и прагматичного руководителя – я с ним встречался, — зачеты налогов в местные бюджеты товарами приняли более организованный и целенаправленный характер. Ведь доля платежей Конаковской ТЭС в бюджете района из-за обвального спада производства возросла почти до 80 процентов, и станция оказалась его основным кормильцем. Сейчас Конаковская администрация активно помогает станции выстраивать такие бартерные цепочки, которые позволяют получать хозяйству района нужную продукцию. Тем самым поддерживаются остатки жизнедеятельности других местных предприятий, и достигается выплата ими хоть каких-то налогов.
Вениамин Иванович твердо уверен в том, что, если правительство не ликвидирует денежный дефицит и не нормализует денежный оборот, промышленное производство будет сворачиваться и дальше. Соответственно будет снижаться потребность в электроэнергии, что, естественно, отнюдь не стимулирует притока инвестиций в обновление и развитие российской электроэнергетики, ресурсы основных фондов которой выработаны примерно наполовину. Ведь ту же Конаковскую ТЭС начали строить еще в 1961 г., первый энергоблок заработал в 1965 г., а на проектную мощность с пуском восьмого блока станция вышла в 1969 г. На сегодня расчетный износ оборудования превысил 75 процентов, однако благодаря постоянной профилактике и ремонту пока обеспечивается его безопасная эксплуатация.
ТЭС нуждается в модернизации, и разработан бизнес-план по замене нынешних энергоблоков на более эффективные, в том числе четыре из них намечено заменить на парогазовые установки. Но для этого требуется позаимствовать около 2 млрд. долларов сроком примерно на 10 лет. Надежды пока только на консолидированный «материнский» источник РАО «ЕЭС России». Поэтому, если станцию, как намечено новым руководством РАО «ЕЭС России», выгонят на «свободу», она постепенно умрет. Новые независимые хозяева при нынешних неплатежах и бартере, приобретя за бесценок акции ТЭС, будут ее только выдаивать до конца, пока она, словно голодная корова, висящая на ремнях, не свалится с ног. А нынче за счет «материнских» средств разрабатывается проект реконструкции станции. Будет ли он доведен до конца и затем осуществлен, одному Богу известно.
Сейчас в преддверии намечаемой самостийности электростанций началась ажиотажная скупка их акций. Номинал акций Конаковской ТЭС равен 1000 рублей. В начале года на рынке они котировались по 100-150 рублей, а недавно цена подскочила до 20 тысяч рублей за штуку. Ведется их массовая скупка у работников станции иностранными компаниями, завладевшими уже примерно пятой частью пакета. Естественно, проку от этих продаж для станции никакого. И никто не гарантирует, что контрольный в 51 процент пакет акций Конаковской ТЭС, принадлежащий РАО «ЕЭС России», также не будет пущен в распродажу: правительство нуждается в деньгах, и «реформаторы» следуют намеченному курсу.
Временщик — он и есть временщик, его мало волнует, что государство уже сейчас в значительной мере потеряло контроль над стратегически и жизненно значимой для страны единой энергосистемой. Вот и распродает за бесценок остатки народного добра. К слову, в США иностранцам запрещено скупать акции американских энергетических компаний, а во Франции единая энергосистема находится в государственной собственности.
На Конаковской станции работает около 2,5 тысячи человек, средняя зарплата составляет в среднем 1,5 млн. рублей. При акционировании на ней сохранили социальную сферу, за исключением жилого фонда. Но дома, в которых живут энергетики, местной администрацией переданы временно в полное хозяйственное ведение станции. Однако длится это «временно» уже четвертый год. А куда деваться? Благие намерения федерального правительства избавиться от так называемого «перекрестного субсидирования» населения построены на песке, и вместо него местным властям не выделяются средства на дотирование социальной сферы. Поэтому порочный круг обходят за счет потребителей. Дотирование социальной сферы в тарифе на электроэнергию для Конаковской ТЭС составляет около 5 процентов. Однако энергетики — не исключение. Так вынужденно поступают многие российские товаропроизводители.
Следует заметить, что лечебный профилакторий и базу отдыха той же Конаковской ТЭС не следует формально относить к социальным объектам. Они скорее являются звеньями технологии производства, где, подобно основным фондам, обновляется, т.е. воспроизводится, рабочая сила. Это весьма важно для безопасности таких предприятий, как электростанции. Видимо, не осознавая огромной значимости человеческого фактора в обеспечении надежности энергоснабжения страны, новый «начальник» РАО «ЕЭС России» Борис Бревнов недавно распорядился ускорить передачу соцкультбыта местным властям, что означает также команду поскорее избавиться от всех лечебно-профилактических и оздоровительных учреждений, принадлежащих энергетикам. Тем самым базы оздоровления обрекаются на уничтожение.
Так что у директора Конаковской ТЭС появилась еще одна головная боль: нищие местные власти вряд ли возьмут на себя заботу и об этих объектах, и о соцкулыбыте вообще, на чем многократно настаивали и настаивают федеральное правительство и его новые трубадуры. А ведь сегодня у подавляющего большинства энергетиков ведомственные профилактории и базы отдыха остались единственной возможностью как-то поправить свое здоровье. Они, в отличие от председателя правления РАО «ЕЭС России» Бориса Бревнова, которому положен ежемесячный оклад почти в 90 млн. рублей и сдается задарма госдача, не могут поехать на курорт. Воистину гусь свинье не товарищ.
Однако они не товарищи не только из-за существенного различия их материального благополучия, но и в силу некомпетентности нового, 29 лет от роду, «начальника» в делах единой энергосистемы страны (подробнее смотри упомянутую выше статью «Троянский конь для России»). Получив 2-3 года тому назад диплом электромеханика, и не проработав по этой специальности ни одного дня, Борис Бревнов, глава небольшого нижегородского банка, занимавшегося мелким ростовщичеством, недавно был посажен в кресло руководителя жизненно важной для страны энергетической компании, к слову, самой крупной в мире. Это все равно, что молодого неоперившегося лейтенанта, окончившего финансовое училище, поставить во главе министерства обороны.
Я поинтересовался у Вениамина Ивановича, а как и когда он стал директором Конаковской ТЭС. Оказалось, что в 1988 г., предварительно пройдя через все ступени производства и управления на этой же станции. А начинал свою работу на Конаковской ТЭС в 1964 г., когда она только строилась: молодого инженера, окончившего Московский энергетический институт, приняли для начала … монтером. Надо сказать, что неписанная традиция начинать карьеру с должности рабочего позволяет будущим руководителям всех уровней в энергосистемах на своей шкуре познать груз огромной ответственности и за жизнь каждого члена коллектива энергетиков, и за надежность энергоснабжения потребителей.
Однако вернемся к делам ТЭС. Зарплата на станции выплачивается примерно на 50 процентов деньгами, а остальная часть — продуктами питания и потребительскими товарами, также получаемыми по бартеру. Часть продуктов — мясо, рыба, овощи — из подсобного хозяйства ТЭС, в котором мяса в месяц получают около 4 тонн, рыбы из промышленных прудов — 1 тонну. До прошлого года Конаковская ТЭС брала кредиты на зарплату в некоторых московских банках, так как местные не имеют достаточных средств. А сейчас, хотя банковские ставки и снижены до 23 процентов годовых, кредиты оказались недоступными: банки перестали ссужать деньги ТЭС из-за отсутствия гарантий их возврата.
Дело в том, что станция не может предложить что-либо стоящее в залог, так как значительная часть ее имущества заблаговременно, из-за долгов в бюджеты, описана налоговой полицией. По сути, имущество посажено под домашний арест ввиду искусственно созданного «реформаторами» предбанкротного состояния этого энергетического гиганта, исправно снабжающего своих потребителей энергией. Хотя описывать надо в первую очередь имущество потребителей-должников поневоле. А они подавляющая часть доведенной до ручки экономики страны.
Поэтому у Вениамина Ивановича появилась еще одна забота. Чтобы получить «живые» деньги, станция, видимо, начнет в убыток себе распродавать имеющиеся у нее ценные бумаги. Потом проведет вторичную эмиссию своих акций и тоже их продаст. Ну а дальше на чем зарабатывать деньги, если основная деятельность не позволяет получать их в «лагерной» жизни? Так что хлеб директорский, как заметил Вениамин Иванович, не сладок. С одной стороны, рабочий коллектив, справедливо требующий заработанное, с другой — налоговая инспекция с ВЧК, из-за невыплат налогов деньгами подозревающие директора во всех смертных грехах.
Правда, недавно и районная, и областная ВЧК с помощью налоговой инспекции и полиции внимательно разобрались во всем и вынесли вердикт о невиновности Вениамина Ивановича в денежных неплатежах в бюджеты. Чекисты выяснили, что денег он, как и многие другие директора, не прячет, и вообще кругом денежная засуха. ВЧК, что в Москве, что в Твери и Конакове, вынуждены просто надувать щеки, так как в обмелевшем пруду, из которого браконьеры спустили воду, рыба дохнет.
Таковы, далеко не все, будничные дела и проблемы, из которых складывается день директора ТЭС. А начинается он с «развода», т. е. оперативки, где решаются горящие вопросы. Больше всего забот с организацией и поддержанием бартерных цепочек, а также добыванием денег. Поэтому Вениамин Иванович нередко превращается в толкачаснабженца. Иначе в этой «лагерной» жизни не выжить. На станции налажен непрерывный финансовый контроль за денежными выплатами энергосистем и взаимозачетами с ними, а также с бюджетами. Получая «живыми» деньгами до 10-15 процентов от стоимости отпущенной электроэнергии, энергосистемы выделяют из них станциям лишь 1-2 процента по принципу: «своя рубашка ближе к телу».
К сожалению, руководство РАО «ЕЭС России» и Минфин до сих пор не удосужились внедрить уже давно подготовленную систему пропорциональных выплат. Ведь концентрация денег в энергосистемах позволяет собирать больше налогов в бюджеты, а с зарплатой на станциях можно и повременить. К слову, благодаря такому сосредоточению платежей, Борис Бревнов недавно, выполняя поручение своего «крестного» Бориса Немцова, полностью рассчитался с атомными станциями. Опять же в ущерб прочим, «нечистым».
Нередко на станции возникают чрезвычайные ситуации, когда из-за долгов ограничивается или прекращается подача газа. Тогда директор ТЭС бьет во все колокола, пока газ вновь не начинает поступать в топки котлов. А в последнее время его поставляют столь мало, что им обеспечивается лишь шестнадцатая часть мощности ТЭС. Хотя требуется впятеро больше.
И все же, несмотря на многочисленные тяготы «лагерного» житья-бытья, Вениамин Иванович считает, что и у него самого, и у коллектива станции пока сохраняются шансы выжить, а у Конаковской ГРЭС, как и у всей российской экономики, — заработать на полную катушку. Но произойдет это только в том случае, если правительство, для начала, изменит свою порочную финансовую политику и нормализует в стране денежное обращение, что позволит и энергетикам, и потребителям электроэнергии приобрести желанную рыночную свободу.
С надеждой на такие перемены он вполне удовлетворенный и засыпает после трудового дня, радуясь, что не упекли после ВЧК в карцер, топлива на завтра хватит, осень обещает быть теплой и потому есть немного времени поднакопить мазут, зарплату за май скоро выдадут, рыба нагуляла вес, восстановили подачу газа, от очередного судебного иска налоговой инспекции отбились…
Прошел день, ничем почти не омраченный, почти счастливый. И таких дней в его сроке набежало уже более чем на 5,5 года — по числу «реформенных» лет. Из-за високосных годов два дня лишних прибавилось…
***
«Засыпал Шухов вполне удовлетворенный. На дню у него выдалось сегодня много удач: в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед закосил (съел дополнительно) кашу, бригадир хорошо закрыл процентовку, стену Шухов клал весело, с ножевкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся.
Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось…».
Из книги Александра Солженицына
«Один день Ивана Денисовича»
