Леонид Иванович Грач — последний советский руководитель Крыма. После распада СССР возглавил Коммунистическую партию Крыма, с 1998-го по 2002 год был председателем Верховного совета Крыма, который при нем принял Конституцию Автономной Республики Крым, а в следующие десять лет, до 2012 года, был народным депутатом Украины и работал в Верховной раде.
«Медуза» публикует интервью своего спецкора Ильи Жегулева с Леонидом Грачом в рамках медиапроекта, посвященного третьей годовщине событий в Крыму, закончившихся его возвращением в Россию.
— Леонид Иванович, до 2014 года Россия участвовала в крымской политической жизни?
— Конечно. Без Москвы мы бы не выиграли Донузлав. Там мы заблокировали высадку американо-украинского десанта и поставили ему условие — уйти. Это был 2008 год. Конечно, мы не смогли бы сделать это в одиночку. На фоне этих событий мы провели Всекрымский одный референдум против вступления Украины в НАТО, и собрали более двух с половинной миллионов подписей под обращением «За вечное базирование Черноморского флота в Севастополе». К этому следует добавить, что мне посчастливилось возглавить работу по проведению 20 января 1991 года Всекрымского референдума по восстановлению Крымской Автономной Республики. Все это вместе объединило крымчан, дав им политическую, патриотическую и правовую базу для проведения референдума 16 марта 2014 года. Сейчас появилось очень много лжепатриотов, как я их называю, любителей Пушкина за деньги.
— И кто вам тогда помог?
— Патрушев Николай Платонович. Сегодня он секретарь Совета безопасности, тогда он был директором ФСБ. Это единственный человек в Москве, кто не пустые разговоры вел. Я имел доступ ко многим и имею право давать оценки. Николай Платонович — единственный, кто не только глубоко видел развитие событий, которые привели к тому, к чему привели, но и внес лично вклад, чтобы мы могли здесь восстать.
— Каким образом?
— Ну, есть методы и средства, как-нибудь позже о них расскажу.
— То есть вы с ним встречались?
— Конечно. В Москве, а также с его представителями на Кубани. Очень умные, хорошие, порядочные генералы, которые за матушку Россию стоят.
— А что он вам тогда советовал? Деньгами помогал?
— Моя позиция — я тогда был народным депутатом Украины — была широко известна, я не сходил с экранов телевидения. Я в открытую исповедовал пророссийские настроения. Более того, я их и реализовал. Я вам хочу сказать: если бы вот эту оппозицию, которую я возглавляю до сегодняшнего дня, не поддержал Николай Платонович, был бы здесь американский флот.
— Как он мог на расстоянии поддерживать? Что он конкретно делал?
— Как-нибудь в другом интервью расскажу как. Мог он. Это человек дела, это человек мозговитый, человек, понимающий, и человек государственный, в самом глубоком смысле слова.
— А когда это началось?
— В 2005-м.
— После «оранжевой революции»?
— Да. Он понял первый, а остальные в игры играли.
— Раз не хотите рассказывать про Патрушева, давайте вспомним, как, с вашей точки зрения, развивались события в феврале 2014 года.
— Янукович сдрейфил, предал всех. Как раз 23 февраля он ехал сюда, в Крым. А мне 23 февраля вечером позвонил бывший замкомандующего Черноморским флотом Юрий Халиуллин. Звонит он и говорит: «Я вот прилетел, можно к тебе заеду?». Я отвечаю — какие вопросы. Приезжает, звонит, я открываю… Заходит с небольшим человечком, не выглядящим тузово. Знакомимся. Говорит: так и так, это сотрудник «Славянки» Олег Белавенцев (тогда работал генеральным директором ОАО «Славянка» — прим. «Медузы»), который впоследствии стал полномочным представителем президента в Крыму, а сейчас полпред в Северо-Кавказском федеральном округе.
Сели. Жена чуть-чуть поворчала, что не предупредил ее. А я откуда ж знал? Ну, был там борщ, какая-то закуска, бутылка водки, и мы начали разговор. Я обрисовываю им всю ситуацию, говорю, что она взрывоопасная, потому что киевских здесь вояжеров более чем достаточно, от Кузьмуков до Порошенко, чего только не носилось. Говорю: дело худо будет, надо принимать меры по защите Крыма. На этом мы после разъехались, а через несколько дней, 26 февраля, эта компания в расширенном составе опять прибывает ко мне в дом.
— Это в каком расширенном составе?
— Добавился еще замкомандующего военно-морскими силами Александр Федотенков, он был недолго командующим Черноморским флотом, и сейчас он замкомандующего ВМФ России.
Заходят и разговор начался, как говорится, с места в карьер. Это было вечерком уже, часиков в 9 вечера. Так, мол, и так, мы по поручению. Ссылаются на министра обороны РФ Сергея Шойгу: мол, Шойгу согласовал, просит, чтобы ты завтра дал согласие на назначение тебя премьер-министром Крыма, мы понимаем, что ситуация тяжелейшая. Я говорю: «Ребята, у меня нет никаких проблем. Я с Крымом в могилу пойду. У вас есть проблема». «Какая?» «Ну, — говорю, — как какая? Вы же понимаете, что председатель Верховного совета Крыма Константинов и вся компашка Партии регионов люто меня ненавидят, они не проголосуют за меня ни при каких условиях». — «Да нет, Леонид Иванович, не волнуйся, все будет нормально». Я говорю: «Ну, пожалуйста, смотрите». А в это время мне по телефону звонят: генерал ФСБ просит встречи, прилетел их сотрудник, и крайне важно встретиться с ним сегодня. Я говорю: хорошо, сейчас закончу только другую встречу.
— Что за сотрудник?
— Скажем так, это был человек Службы, генерал, который по поручению Патрушева, начиная с 2005 года, занимался Крымом. Надо отдать должное его профессионализму — мы встречались в Москве, на Кубани, но он ни разу сюда не ездил. А сотрудника, который приехал в Крым, я не знал. Я говорю: «Хорошо, чуть позже встречусь». В этот момент ко мне в дом в прихожую заносят специальный аппарат правительственной связи — такую коробку с антенной и трубкой — и соединяют меня с министром обороны Шойгу.
Мы начинаем разговор: привет-привет, все такое. Я ему говорю: я хорошо вас помню еще со времен, когда первый секретарь заходил в отдел оборонной промышленности ЦК КПСС и с инструктором Шойгу знакомился. (Смеется.) Шойгу мне говорит: «Я вас прошу, дайте согласие…». Я отвечаю, никаких сомнений, надо только решить одну проблему, и повторяю ему то же, что остальным. Он говорит: «Это не проблема». Мы расстаемся с этой компанией, а мне звонит в очередной раз человек из ФСБ, с которым надо встретиться. Он говорит: «Я здесь, в соборе Петра и Павла».
Вызываю свою машину, еду к собору. Там справа есть небольшая пожарная часть, а рядом с ней гостиница «Европейская». Подъехал, смотрю — что такое? Стоят Федотенков и Халиуллин, с которым мы час назад расстались. А водитель мне говорит: «О, смотри, охрана и водитель Константинова». Я говорю: «Так, не понял».
— То есть Константинов уже был в тот момент на переговорах с тем же Федотенковым и Белавенцевым?
— Да. И я говорю: «А что такое?» Они говорят: «Да пошли там разговаривать. И Аксенова (лидер партии «Русское единство») позвали». Я говорю: «Я что-то не понял, ребята. Ну ладно». Хотя сердце екнуло, как говорится.
Пошел встречаться с эфэсбэшником. Подходит человек: «Я полковник такой-то, пойдем, я вас с генералом соединю». А он снял там временно жилье, у них все законспирировано. Мы пошли в квартиру, у них своя связь, он меня соединяет с генералом. И опять мне говорят: «Ты должен дать согласие… Завтра собери утром митинг и заяви, что ты даешь согласие быть премьер-министром».
Я говорю: «Ребята, это какое-то детство, херня по большому счету. Я соберу, но это детство». Забегая вперед, скажу, что собрал людей. А время шло — это же все было на фоне событий 26 февраля.
— Тогда как раз были столкновения между участниками митинга меджлиса и пророссийски настроенными сторонниками «Русского единства».
— Да. И противостояние такое было, что не поймешь, для чего. На следующий день Халиуллин и Федотенков заходят ко мне в офис, а вслед за ними и Белавенцев. Названивают кому-то, шушукаются. Потом еще два человека приходят. А я уже получаю информацию по своим каналам, что проголосовали за Аксенова, что меня удивило. У человека головы нет, ничего не умеет. А эти разводят руками и говорят: «Понимаешь, не получилось». И тихонько сбежали.
Оставшиеся у меня сотрудники ФСБ затянули новый сериал — Леонид Иванович, с завтрашнего дня организуем митинги в поддержку референдума и нового крымского правительства. Тут уж я разозлился. Говорю: «Ребята, без меня. Свое лицо не продам. Одно дело — пророссийские силы, а другое — поддержка бандитов». На том и расстались.
Проходит несколько часов. Белавенцев ходит по Верховному совету, руководит. И уже к вечеру появляются по всему Крыму «вежливые человечки». Что само по себе является абсолютно оправданным. Если бы этого не было, мы бы не сидели здесь и не беседовали.
— Как «человечки» приехали?
— Это десант был. Транспортные самолеты садились. Ну и силы Черноморского флота подняли. Самолетов было с десяток. Дальше локализовали воинские подразделения украинской армии, морского флота и так далее без единого выстрела. Если бы их не локализовали, пошла бы стрельба и было бы большущее горе для всех. А так взяли их по большому счету умом и на испуг.
— Вы ожидали, что дальше так быстро все это произойдет — с референдумом и входом в состав России? Помните, все эти заседания с Чалым…
— Меня туда уже никто не звал. Я уже не нужен был.
— Какие эмоции испытывали?
— Прямо скажу: обида была. Взяли, кого попало. Ну, Чалый [глава Севастополя] ладно — время показало, что он не к месту был. Но я переживал. Я понимал, кто такие Аксенов и Константинов, и у меня была тревога. Проходит несколько месяцев и вдруг заместитель полпреда президента в Крыму обо мне вспоминает. Звонит: не могли бы вы придти к нам в представительство? Иду, там куча охраны. Паспорт просят, документы. Я им говорю: Грач в Крыму один. Они куда-то позвонили и пропустили. Меня заводят в кабинет Белавенцева. Самого Белавенцева нет, встречает его зам, тоже генерал, эфэсбэшник. Поет мне оды, вручает медаль «За освобождение Крыма», удостоверение за подписью Белавенцева.
В сентябре 2014-го начинается подготовка к выборам в Госсовет Крыма. А я тогда уже легализовался политически. В зюгановскую партию не пошел, пошел в партию «Коммунисты России» Сурайкина. Решил участвовать в выборах, хотя уже знал, что дана команда. Председатель Центризбиркома, с бородой — Чуров, да, — дал команду: Грачу не больше двух процентов. Этим же всем руководил Володин…
В общем, пошел я к заместителю Белавенцева и говорю: «Вы же видите, что это одна шайка-лейка. Разделят Госсовет пополам. Часть Аксенов приведет, часть Константинов. И почти все они из бывшей Партии регионов. Самые порочные, которых все знают. Что же вы будете делать?» Отвечает: «Иванович, да мы не допустим». Что вы не допустите, когда я знаю, что уже есть команда Володина (тогдашнего замглавы администрации президента)? Эта информация уже разошлось по городским, районным избирательным комиссиям, а там свои люди, и все говорили: «Как можно?! У Грача такой авторитет. Он только за счет авторитета возьмет нужные 5%». Но команда была — рубить.
А затем последовало то, что последовало. Высокого патриотического уровня настроение подавляющей части населения Крыма столкнулось с самой махровой российской бюрократией, которая является фундаментом коррупции в стране. Я сегодня всем — и Путину, и Чайке, и Бастрыкину — пишу письма с доказательствами коррупции в Крыму во всех сферах.
— А Патрушеву?
— И ему пишу.
— Но он уже не звонит?
— Нет. Теперь уже нет. «Мавр сделал свое дело»…
Meduza
21 марта 2017 г.
