Кризис заказывали? / Борис Кагарлицкий

Астрологи предсказывали, что 2002 год будет удачным. При этом они почему-то добавляли, «в отличие от закончившегося», хотя аналитики дружно утверждали, что прошедший год был так хорош, что лучше не бывает. Жаль, однако, эксперты, гадающие по звездам, не уточнили, для кого именно будет удачным нынешний год: для чеченских боевиков или для наших генералов, для должников или кредиторов, для рабочих или капиталистов, для руководства Международного валютного фонда или для анархистов, протестующих против глобализации? Экономисты несколько менее оптимистичны, нежели астрологи. С большей или меньшей уверенностью все они предрекают в нынешнем году мировой спад. Разумеется, прогнозы экспертов от экономики не обязательно должны заслуживать большего доверия, чем пророчества астрологов, но скорее всего на сей раз они нас не обманывают. Ибо мысль о неизбежности экономического спада подсказывает нам не только анализ статистики, но и элементарный здравый смысл. Рыночная экономика циклична, а потому подъем не может продолжаться вечно. То, что периодически повторяющиеся кризисы являются нормой капитализма,- неприятный факт, о котором не хочется вспоминать, пока очередной кризис не случится. Ведь это не Карл Маркс придумал. Адам Смит знал о неизбежности периодических кризисов за сто лет до него. При этом каждый раз ищут конкретных виновников. И находят. Но здесь, как и в случае с Чернобылем: ошибается оператор, однако в конечном счете виновата все же система. После Великой депрессии 1929-32 годов все поняли, что дальше так продолжаться не может. А потому западный мир, ухватившись за идеи мудрого Дж. М. Кейнса, создал целую систему институтов, регулирующих рынок и ограничивающих буржуазную «экономическую свободу». Подтолкнула к этому не только сама депрессия, но и сопровождавшие ее политические и социальные последствия — фашизм, мировая война, классовая борьба, разворачивавшаяся прямо на улицах столичных городов. После победы над «коммунизмом» показалось, что все эти ограничители больше не нужны. Новые технологии создали иллюзию безграничных новых возможностей. Все институты и правила, сдерживавшие «свободу» рынка, ликвидированы. Все общественное — приватизировано. Россия, как нам и положено, оказалась в авангарде этого процесса. Восемь лет продолжался экономический рост на Западе. Достижения крупных корпораций превзошли самые смелые ожидания. Все противники были побеждены. Но ничто не длится вечно. «Первый звонок» прозвучал в 1997 году. Наступивший тогда азиатский кризис многим показался началом мирового краха. Страницы влиятельнейших мировых газет были полны паническими прогнозами и радикальными рекомендациями. Но кризис потянул за собой только Россию и некоторые страны Латинской Америки. Запад устоял, Соединенные Штаты продолжали расти. А подешевевший рубль неожиданно для многих подтолкнул к росту и нашу экономику. Точно так же как девальвации стимулировали рост в Бразилии и Южной Азии. Тогда показалось, что «пронесло». На сей раз неприятности начинаются именно с Соединенных Штатов, и это гораздо серьезнее. Именно устойчивость Америки предотвратила глобальный обвал в 1998 году. На сей раз ситуация качественно меняется. В Соединенных Штатах еще нет кризиса, но страна испытывает экономический дискомфорт. Причем плохие новости приходят оттуда, откуда их меньше всего ждут. «Новая экономика», основанная на компьютерных технологиях и Интернете, считалась флагманом экономического роста. Теперь она — основной источник проблем. Раньше фирмы и котировки их акций росли как грибы. Потом выяснилось, что именно этот бурный рост свидетельствовал о глубоком неблагополучии. Новый рынок открывал широкие возможности, а потому многие фирмы, «успешно» работавшие на нем, были чудовищно неэффективны, но тем не менее могли привлекать инвестиции, продавать свою продукцию, платить необоснованно высокие зарплаты. В 2000 году гордые победители в одночасье почувствовали себя униженными неудачниками. NASDAQ — биржевой индекс «новой экономики» — резко пошел вниз, а вместе с ним стали улетучиваться и сбережения американского среднего класса. После падения NASDAQ все взгляды были устремлены на биржу. Кто-то даже вспоминал биржевой крах, с которого началась Великая депрессия. Но опять жизнь сыграла злую шутку с аналитиками. Биржи устояли — по крайней мере пока. Зато кризис переместился на потребительский рынок. Люди стали меньше покупать. Настроение потребителей самое плохое за последние 4 года. Компании, обслуживающие нужды среднего класса, стали сокращать производство. Автомобильные компании, производящие престижные машины, увольняют рабочих. Nokia принимает меры в связи с кризисом на рынке мобильной связи. Уволенные работники Крайслера или Nokia не умрут с голоду. Но покупать они будут меньше. А это означает новую цепную реакцию сокращения спроса и занятости. Причем больше всего увольняют людей именно в США. Оказывается, что европейские рабочие — организованные в профсоюзы и требующие более высокой, а главное более стабильной зарплаты — выгоднее. Это как вложенный капитал: уволишь человека сегодня, потеряешь все деньги, которые затратил на него вчера. Между тем Америку поразило нечто, до сих пор им совершенно неизвестное. Правда, хорошо знакомое нам. В Калифорнии разразился энергетический кризис. Американские журналисты даже придумали собственный термин, соответствующий нашим «веерным отключениям электроэнергии»: «rolling blackouts» (буквально — «перекатывающееся затемнение»). Знакомая из Сан-Франциско с ужасом рассказывала про внезапно отключающееся электричество. Теперь они могут понять, что такое Приморье. Ясное дело, их кризис для нас просто шутка. Ну, отключили на полчаса электричество, а они уже паникуют. Ведь не сорокаградусный мороз на улице! Ну, вырубились компьютеры. Ну, информацию потеряли. Ну, Интернет отключился. Не велика беда. Главное — в Америке нет Наздратенко. Он, наверно, даже в Калифорнии смог бы людей заморозить, окажись там губернатором. Но зато Чубайсов собственных там более чем достаточно. Собственно, их план реструктуризации энергосистемы штата и привел к катастрофе. Не склонное к радикализму агентство Reuters прямо сообщает, что проблемы вызваны политикой либерализации, переведшей производство электричества на рыночную основу. В итоге обе конкурирующие компании, обеспечивающие Калифорнию электроэнергией, фактически обанкротились. Одновременно обнаружился и дефицит денег и нехватка производственных мощностей. Прибыли, которые были раньше получены, оказались инвестированы в других штатах или вообще в других отраслях, где прибыль была выше. Бесперебойно работают лишь генераторы в Лос-Анджелесе и Сакраменто, где электростанции не были приватизированы. Сейчас эти города продают электричество соседям. Из близлежащих штатов перебрасывают электроэнергию в Калифорнию, но, ясное дело, там жалуются, что это приведет к новому всплеску кризиса — уже у них. Знакомая картина? Как бы ни разрешился энергетический кризис, уже ясно, что в Калифорнии начнется череда банкротств — опять в сфере высоких технологий. Или электричество подорожает, а вместе с ним и их продукция, или энергии на всех не хватит, а тогда никакой продукции вообще не будет. Все это, однако, еще не настоящий кризис. Речь идет о цепочке неурядиц. Если бы не Калифорния, случилось бы что-то другое, в другом месте. Просто период экономического подъема закончился и выявляются все ошибки, все диспропорции и глупости, накопившиеся за долгие годы и, казалось, сходившие с рук. Алан Гринспен, руководитель Федеральной резервной системы и, возможно, самый лучший знаток американской экономики, говорит: это еще не спад, это только застой. Но именно нынешняя неопределенная ситуация по-своему невыносима. То нефть быстро дешевеет, то начинает опять дорожать. То акции падают в цене, то вновь приподнимаются. Как в анекдоте про человека, ждущего среди ночи, когда же сосед сверху бросит на пол второй башмак. Пусть уж лучше начнется кризис! Апокалиптические прогнозы обычно оказываются столь же поверхностными, как и сверхоптимистические. Наших «патриотических» интеллектуалов, которые сейчас мечтают о «полном и окончательном» крушении Запада, ждет жестокое разочарование. Почему-то из всех возможных сценариев наши «патриотические» издания предвидят только один — крах доллара. То есть как раз наименее вероятный. Неприязнь ревнителей отечественных традиций к зеленым бумажкам с портретами иностранных президентов вполне понятна. Но их заявления о том, что доллар плохо обеспечен, свидетельствуют о полном непонимании сегодняшнего положения дел в глобальной экономике. Ибо доллар — это давно уже не только американские деньги, но и мировые. И обеспечен он достоянием экономик многих стран, а не только запасами золота и товаров в США. Американцы пользуются изрядным, не заработанным преимуществом. Это, конечно, очень несправедливо, но что есть — то есть. Поскольку же евро пока не стал резервной мировой валютой, от доллара нам бежать некуда, и его крах, в случае чего, придется предотвращать всем вместе, независимо от того, любим мы американцев или нет. Конец экономического бума в Америке — еще не конец света. Мы пока не знаем, насколько глубоким и затяжным будет спад. Вполне возможно, что впереди не крах, подобный 1929 году, а просто затяжная стагнация. Но России, как и большинству стран «долларового альянса», в любом случае придется заплатить дважды: за ошибки и просчеты собственных лидеров и за безответственность американцев, надувших грандиозный финансовый пузырь. Мало кто любит кризисы, а для России возможные глобальные неурядицы вдвойне плохи. Ведь только два года назад, вследствие девальвации рубля и роста мировых цен на нефть, наша экономика тоже начала расти. Этот рост на самом деле не решал проблем, ибо инвестиций все равно хронически не хватает, чтобы заменить устаревающее оборудование. А бегство капиталов из страны продолжается. Кто-то из западных журналистов ехидно заметил, что в России чем лучше идут дела, тем больше страну грабят. Недавний рост производства был основан и на нищенской зарплате, а потому не привел к заметному улучшению жизни большинства людей. И, наконец, структура экономики остается крайне отсталой, в ней доминируют крупные сырьевые монополии, не заинтересованные непосредственно ни в развитии внутреннего рынка, ни в повышении жизненного уровня населения. И все же трудно отрицать, что даже «плохой» экономический рост лучше «хорошего» спада. При стабильной мировой ситуации Россия могла бы по инерции на остатках советского наследства еще как-то протянуть до 2005-2006 годов. В условиях же мирового кризиса это будет маловероятно. В 1998 году, объясняя крах рубля, английский экономист Джон Росс заметил, что в условиях общего подъема на мировом рынке цены на сырье растут быстрее, чем на готовую продукцию. Потому российская сырьевая экономика могла чувствовать себя относительно комфортно до тех пор, пока на Западе дела шли хорошо. Но в условиях спада все наоборот: цены на сырье снижаются быстрее, нежели на готовую продукцию. Если, кроме сырья, вам продать нечего, если ваша собственная технологическая база разрушена и разворована, вам грозят крупные неприятности. Сейчас становится ясно, что кризис 1997-98 годов был лишь «первым звоночком», предостережением. А заодно и шансом исправиться. Как часто бывает, этим шансом не воспользовались. Плоды неожиданного экономического роста были промотаны, разворованы. Никаких структурных реформ не произошло, ничего не было сделано, чтобы преодолеть технологическую отсталость России. Теперь придется платить по счетам. Платить ужасно не хочется. И это понятно. Тем более, что если кризис начнется, нам и вправду не расплатиться с долгами. Проблема, однако, не в самой попытке российского правительства добиться списания долгов, а в том, что попытка эта осуществляется заведомо негодными средствами. Долги списывают довольно часто, и не только самым бедным. Сравнительно недавно этой чести удостоилась Польша. К тому же кредиты МВФ предоставлялись России под определенные условия. То есть это не коммерческие кредиты, а «политические», подобные по сути военным кредитам, предоставляемым воюющей стране. Такие долги очень часто остаются невыплаченными. Парадокс в том, что Касьянов потребовал скостить не политическую, а именно коммерческую часть долга, советские займы, которые ни с какими обязательствами не были связаны. Сознательно или нет, он пытался повторить трюк перуанского президента Анана Гарсиа, который сначала заявил, что полностью долги не оплатит, а затем тайком начал торговаться с кредиторами, обещая вернуть долг, если его хоть немного скостят. Гарсиа не был ни революционером, ни даже радикалом. Он, в отличие от Касьянова, пришел к власти на честных выборах. Он был обычным некомпетентным оппортунистом, и в этом очень похож на людей, которые сегодня правят Россией. И все же Гарсиа, в отличие от Касьянова, понимал элементарные правила игры. Прежде чем требовать списания долга, он долго всему миру рассказывал о бедственном положении своей экономики. Касьянов же, напротив, сначала долго хвастался, как у него все хорошо, как много в казне денег, как мы стремительно разбогатели, а затем заявил, что платить не будет. Это действительно оригинально. Если бы Касьянов призвал к солидарности с бедными странами, пообещал простить им их долги в случае, если нам простят наши, можно было бы говорить о принципиальной позиции. Но наше начальство и слов таких не знает. Некоторым утешением служит то, что политические и деловые лидеры нашей страны оказываются далеко не в одиночестве. На бирже падают в цене не только акции российских компаний. Сладкий сон глобализации грозит обернуться неприятным пробуждением в мире, где нарастают национализм, социальные и этнические конфликты. Свободный рынок оборачивается системой, где ликвидированы элементарно необходимые механизмы для поддержания стабильности и социальной ответственности. И все же, может статься, что астрологи в чем-то правы. Ведь кризис — это не только неприятности. Китайцы обозначают слово «кризис» двумя иероглифами, один из которых означает «опасность», а другой «возможность». Трудности, переживаемые экономической системой в мире и России, подтолкнут к поиску новых подходов, заставят прислушаться к альтернативным идеям. Самоуверенность и самодовольство элит будут поколеблены. И быть может, в конечном счете, это пойдет на пользу обществу.