От удвоения ВВП к национальным проектам
Живучесть российской экономики поражает. Она выстояла под шоковой дубиной 
Гайдара, пережила дефолт Кириенко и из последних сил сопротивляется объятиям удава радикального либерализма. Всплеск темпов экономического роста за счет благоприятной ценовой конъюнктуры на мировых рынках сырья и масштабной жертвы населения из-за последефолтовой инфляции создали мираж здоровой экономики, на фоне которого возникла задача удвоения ВВП.
Задача не ахти какая сложная, так как ее решение позволит лишь незначительно превзойти дореформенные показатели двадцатилетней давности. Сомнения высказывались лишь в отношении сроков удвоения. Однако темпы стали снижаться, а господин Греф так и не смог найти сценария, который бы позволил экономике приплыть к заветному рубежу в обозримой перспективе. Для сокрытия конфуза пришлось задачу стратегического характера разменять на несколько частных задач, присвоив им статус национальных проектов.
Проекты в области образования и здравоохранения не заслуживают внимания, так как не замахиваются на решение таких проблем, как обеспечение необходимого качества и доступности услуг этих отраслей социальной сферы для основной массы населения. Задачи этих проектов предусмотрительно включают только направления расходования бюджетных средств (закупка компьютеров для школ, машин скорой помощи, избирательное повышение оплаты труда нескольким процентам персонала и т.п.). Выделение денег на эти цели тождественно целям задач. К тому же намерения внедрить инновационные образовательные программы, конкретизировать гарантируемые объемы медицинской помощи на основе стандартизации медицинских технологий будут выполнены, хотя бы потому, что не поддаются проверке.
В рекламных целях или по недомыслию в проекты по АПК и жилью вкрались количественные оценки увеличения производства мяса, сбора зерна, ввода нового жилья и его доступности для населения. Достижение поставленных рубежей требует организации взаимодействия в технологически связанных отраслях хозяйства. Ждать подобных подвигов от нынешних чиновников, имеющих смутное представление о производстве и его планировании, бесполезно. Минэкономразвития вместо разработки механизмов реализации проектов традиционно рассчитывает на декларации типа «предполагается остановить тенденцию к сокращению машинного парка», или «обеспечить формирование профессионально подготовленного кадрового трудового ресурса».
Первым, кому придется пожалеть об отсутствии грамотных управленцев и утраченных навыках организации достижения поставленных целей, станет, видимо, первый вице-премьер Медведев, если он рассчитывает добиться реализации национальных проектов в области сельского хозяйства и строительства жилья.
Задачи национального проекта «Развитие АПК» выглядят внушительно. Они предусматривают увеличение за период 2004-2015 гг. производства мяса с 4,9 млн. до 8 млн. т (в 1,6 раза), а зерна с 78 млн. до 105 млн. т (в 1,3 раза). По рыбе и морепродуктам улов до 2010 г. намечено увеличить с 3 млн. до 4,7 млн. т (в 1,6 раза). Достижению целей, по замыслу авторов, поможет привлечение инвестиций извне и расширение доступа сельских производителей к кредитным ресурсам. При этом упор делается на создание системы земельно-ипотечного кредитования. Однако земельная ипотека лишь ускорит процессы обезземеливания крестьян и разрушения села, которые уже идут в плодородных регионах юга России, но не повысит кредитоспособность сельскохозяйственного производства, требующего радикального изменения сложившейся экономической конъюнктуры.
Рассмотрим эту проблему применительно к животноводству. За период с 1996-го по 2004 год поголовье крупного рогатого скота сократилось с 40 млн. до 23 млн., в том числе коров с 17,4 млн. до 10,3 млн. голов. Темпы снижения поголовья были высокими в годы экономического кризиса и сохраняются такими же в условиях экономического роста. В 2004 году общее поголовье скота и число коров снизилось на 8%, а за 9 месяцев 2005 года еще на 7%. За это время розничные цены на мясо выросли на 50%, что не остановило сокращение поголовья. Для повышения экономической привлекательности животноводства необходимо остановить рост цен на потребляемые сельским хозяйством ресурсы, прежде всего на нефтепродукты. Поскольку для объяснения роста цен на бензин и солярку Греф и Кудрин демонстрируют чудеса изобретательности, а не намерение ограничить аппетиты нефтяных королей, остается только опережающий рост цен на мясо.
Есть ли какие-либо шансы у села на этом направлении? Программа предусматривает, что объем потребления мяса за счет внутреннего производства и импорта увеличится в 1,5 раза — с 7,1 млн. до 10,5 млн. тонн. Прирост стоимости годового объема потребления мяса к 2015 году должен составить 220-250 млрд. рублей при оценке по действующим ценам, а с учетом ожидаемой инфляции и обеспечения минимальной рентабельности животноводства — не менее 500-600 млрд. рублей. Такое увеличение предложения предполагает рост спроса бедного населения, которое вынуждено сегодня ограничивать потребление мяса (богатые вряд ли смогут есть больше). Но в среднесрочной программе не планируются радикальные подвижки с денежными доходами основной массы населения.
А ведь на кошелек населения претендуют рыбаки, планирующие увеличить вылов рыбы, 
а также авторы реформ ЖКХ, здравоохранения и образования, ориентирующиеся, как минимум, на самоокупаемость этих отраслей социальной сферы. Запросы любителей денег населения никто не суммировал. Сможет ли население больше покупать мяса, если ему придется больше платить за коммунальные услуги и за медицинскую помощь? Вряд ли. Из этого можно сделать вывод, что испытания спросом проект не выдерживает.
Рассмотрим кадровые ограничения.
До последнего времени катастрофическое снижение поголовья скота несколько скрашивал рост поголовья на личных подворьях. Однако рост поголовья в этой категории хозяйств прекратился, что связано с ростом цен на комбикорма, высокой трудоемкостью содержания скота стареющим сельским населением, с трудностями сбыта молока и с другими причинами. Национальный проект, упоминая о необходимости строительства и модернизации животноводческих комплексов, продолжает, тем не менее, делать ставку на мелкотоварные фермерские хозяйства. В отличие от комплексов с высоким уровнем механизации фермерские хозяйства требуют резервов рабочей силы. Таких резервов нет. Увеличению занятости препятствует низкая заработная плата в АПК (по среднесрочной программе в 2008 г. доля сельского населения с доходами ниже прожиточного минимума будет составлять почти 40%), а обостряющийся дефицит рабочей силы в отраслях с более высокой заработной платой стимулирует отток рабочих рук из села.
Есть еще одна неувязка в действиях правой и левой руки правительства. Национальный проект включает намерение создать экономические стимулы для привлечения в село молодых специалистов. Как будто не было пресловутого 122-го закона, известного как закон о монетизации льгот, аннулировавшего льготы для сельских специалистов. К тому же погонит из села еще оставшуюся там молодежь намечаемая ликвидация малоформатных школ и фельдшерских пунктов в селах в соответствии с концепциями реформ здравоохранения и образования.
По зерну проект предполагает повышение урожайности до 23-25 центнеров с гектара (в настоящее время менее 20 центнеров) и/или расширение площади пашни. В среднесрочной программе упоминается необходимость увеличения поставок сельхозтехники (по лизингу) и минеральных удобрений. На конец 2004 года парк тракторов и зерноуборочных комбайнов составил 40% от дореформенного уровня, а ежегодное выбытие их из-за износа в разы превышает объем производства на отечественных заводах. Увеличение производства сельхозтехники неизбежно упрется в низкую платежеспособность предприятий АПК, которая в свое время погубила сельхозмашиностроение.
Изменений в этом плане нет. Просроченная кредиторская задолженность села составляет более 80 млрд. рублей и не имеет тенденции к сокращению. Проблему увеличивающегося дефицита техники не решить за счет доступности кредитных ресурсов, так как кредиты необходимо возвращать. Следовательно, и здесь вопрос упирается в цены на зерно и хлеб и в платежеспособный спрос населения. Упоминающаяся в проекте потребительская кооперация не поправит положение, так как не сможет составить конкуренцию монополистам зернового рынка, обирающим село, попавшее в долговую кабалу.
Не меньше разрыв между рекламными посулами и ожидаемыми результатами в национальном проекте «Доступное и комфортное жилье — гражданам России». За период с 2006-го по 2010 год предполагается построить 320 млн. кв. метров нового жилья с увеличением годового ввода с 44 — 45 млн. до 80 млн. кв. метров. Цифры впечатляют, но чудеса впереди. При объеме строительства примерно 40 млн. кв. метров в год прирост жилищного фонда в последние годы составлял около 30 млн. кв. метров с тенденцией к снижению из-за резкого увеличения площади ветхого и аварийного жилья. В настоящее время продолжают эксплуатироваться 92 млн. кв. метров жилья, документально признанного ветхим и аварийным.
В дополнение к ним следует приплюсовать часть площади панельных домов первых лет массовой застройки, превышающей 600 млн. кв. метров. «Хрущобам» сейчас 40-50 лет, что значительно превышает расчетные сроки их безопасной эксплуатации. С учетом необходимости их замены намеченный ввод 320 млн. кв. метров не компенсирует выбытие аварийного жилья. Однако программа обещает рост обеспеченности жильем в расчете на 1 жителя с 20,2 до 21,7 кв. м. Видимо, глава Росстроя Круглик думает, что сможет уговорить аварийное жилье простоять до его выхода на пенсию, или рассчитывает на то, что число россиян к 2010 году сократится на 25-30 млн. человек.
Аварийное жилье надо бы сносить, но куда и за чей счет переселять жителей из аварийных домов? Для владельцев приватизированных квартир ответ дает новый Жилищный кодекс, который возлагает затраты на снос ветхих домов и обеспечение себя новым жилищем на собственников, то есть на самих жильцов. Отселение нанимателей жилья из ветхих муниципальных домов — забота муниципальных образований. Федеральную власть эти проблемы не волнуют и она с «чистой» совестью исключает из национального проекта подпрограмму по переселению населения из ветхого жилья. Поскольку амортизационного фонда для восстановления жилого фонда в природе не существует, приватизация квартир в домах, доживающих свой век, приобретает дурной запашок. В связи с этим можно было бы рекомендовать жителям домов, построенных 30 лет назад, пока не поздно реприватизировать свои квартиры. Однако вряд ли стоит взваливать на себя дополнительные хлопоты — государство очень находчиво, когда лезет в карманы населения.
Намечаемое удвоение объемов ввода нового жилья вызывает большое сомнение, так как для этого требуется такое же увеличение производства цемента, кирпича, сантехники, оконного стекла и других материалов, а также численности строителей и занятых в промышленности производством строительных материалов. Вопросы обеспечения жилищного строительства и коммунального хозяйства материалами, оборудованием, мощностями строительно-монтажных организаций и т.п. вряд ли рассматривались предметно. Анализ причин прошлогоднего повышения цен на цемент выявил проблемы в поддержании даже достигнутых объемов его производства, не говоря об увеличении для наращивания объемов строительства.
Однако такое же положение у других поставщиков материальных ресурсов для ЖКХ. Приток дополнительных финансовых ресурсов в отрасль за счет расширения доступности ипотечных кредитов и бюджетных вливаний (оплата жилищных сертификатов на получение жилья отдельными категориями населения, прямые инвестиции) усилит дефицит материальных ресурсов для строительства жилья и объектов коммунального хозяйства, что станет новой серьезной причиной роста цен.
Не менее сложно обеспечить новые дома коммунальными услугами. В настоящее время стоимость подключения домов к электроснабжению и коммунальным системам составляет примерно 20% от затрат на строительство. Однако трудности связаны не столько с удорожанием строительства при подключении, сколько с возможностью увеличения объема услуг котельными, водопроводом, станциями водоочистки. Вот как оценил в одном из интервью состояние инженерной инфраструктуры ЖКХ руководитель Росстроя Круглик: «Наиболее изношены тепловые сети и отопительное оборудование. Водяной сектор более консервативен, туда больше вкладывалось средств в советское время. В некоторых муниципальных образованиях износ инженерной инфраструктуры достигает 80%. Около 30% основных фондов ЖКХ уже полностью отслужили нормативные сроки. В среднем по России уровень износа — 60-65%».
По данным Росстроя в 2006 г. на модернизацию объектов ЖКХ планируется выделить около 2 млрд. руб. прямых инвестиций. Пару лет назад бывший глава бывшего Госстроя Кошман «озвучил» потребность ЖКХ в средствах на восстановление инженерных систем в объеме 5000 млрд. руб. У Круглика другое отношение к проблеме. В цитировавшемся выше интервью он также сообщил, что, досчитав потребность до 2000 млрд. рублей, решили не продолжать, чтобы не нагнетать страхи. В программе «Жилище» есть утверждение, что доля частных инвестиций в общем объеме инвестиций на эти цели увеличится с 17% в 2006 г. до 50% в 2010 г. С какой потребностью в средствах сочетаются эти проценты программа стыдливо умалчивает, очевидно лишь, что не с 5 трлн. и даже не с 2 трлн. рублей.
В связи с миражами жилищного проекта следует вспомнить о крупной энергетической аварии в Москве и в ряде смежных областей в мае прошлого года, а также о трудностях выдерживания нагрузок в январские морозы нынешнего. Энергетики поставили Москву и окружающие области «на счетчик»: или москвичи сокращают электроаппетиты, или оказываются в темноте. У организационно разобщенных коммунальщиков нет такого «атамана в законе», как у энергетиков, но их возможности обеспечить своими услугами 320 млн. квадратных метров нового жилья еще ниже. В связи с этим намечаемая подготовка «пятен» застройки с подготовленными коммуникациями — из области благих пожеланий. Хорошо, если на 2 млрд. рублей удастся «запятнать» площадь под 2-3 квартала.
Хотелось бы остановится еще на одном обстоятельстве. Ликвидация дефицита электроэнергии в Центральном федеральном округе требует значительных средств и времени. В связи с этим объемы строительства в Москве и смежных областях вряд ли могут поддерживаться на достигнутом уровне. А как раз здесь создана мощная индустрия строительства жилья и сконцентрирован платежеспособный спрос. Ограниченные возможности наращивания строительства в центральных областях вряд ли могут быть восполнены за счет других регионов, тем более что и там могут быть всякого рода ограничители.
Зачем удваивать ВВП?
Очевидные пробелы в подготовке национальных проектов убеждают в полной утрате федеральными ведомствами навыков системного подхода к решению возникающих задач. Если при реализации маломасштабных проектов они будут восстановлены хотя бы частично, можно будет вернуться к задаче удвоения ВВП. Однако для этого необходимо найти ответ на простенький вопрос, а нужно ли увеличивать ВВП? Вопрос представляется праздным, так как изложенное выше дает представление о бедственном положении в отраслях социальной сферы и в сельском хозяйстве. Но это только на первый взгляд. Есть и второй.
По предварительным данным Росстата ВВП за 2005 г. составил 21665 млрд. рублей, увеличившись в сопоставимых ценах на 6,4% или на 1380 млрд. рублей. Из этого прироста только небольшая часть использована на нужды страны, а примерно 1000 млрд. рублей господин Кудрин запер в стабилизационном фонде. В 2006 г. в полном соответствии с утвержденным бюджетом экономика будет «защищена» еще от одного триллиона рублей. Для удвоения ВВП должен расти на 7,5-8% в год, но господин Кудрин считает, что рост не должен быть более 1,5-2% в год. В сумме за прошлый и этот год в стабилизационном фонде осядет свыше 9% «лишнего» ВВП.
Высокие темпы роста ВВП последних лет обеспечиваются в основном за счет валютной выручки. Высокопоставленные экономисты считают, что высокие мировые цены на нефть угрожают экономической стабильности России. Господин Мау даже изобрел для этого случая термин «незаработанные» деньги. Интересно как бы назвал этот ученый российский ВВП, если бы знал, что Росстат включает в его объем доходы от наркоторговли, порноиндустрии и проституции?
Борьба со сверхдоходами нефтяников у денежных властей превратилась в фобию, не позволяя им разобраться в ситуации и принять адекватное решение. Пока выручка лежит на валютных счетах экспортеров она, по их мнению, не представляет угрозы, и они подумывают о снятии каких-либо ограничений на объем обязательной продажи валюты. Однако независимо от норматива продажи валюты, экспортеры вынуждены ее конвертировать в рубли для расчетов за товары российского производства, выплаты зарплаты, налогов и дивидендов.
Часть валюты покупают импортеры, а в борьбу с ее избытком, угрожающим стабильности курса, включается Центральный банк. Он скупает дополнительное предложение валюты за счет эмиссии рублей, увеличивая золотовалютные резервы. В 2005 г. ЦБ увеличил резервы на 53 млрд. долларов, выбросив в денежное обращение дополнительно 1,5 трлн. рублей. После чего наступает очередь Минфина, который через налог на добычу полезных ископаемых и таможенные пошлины собирает дополнительные эмиссионные рубли и набивает ими чулок стабилизационного фонда.
Следует сказать, что найденный Минфином механизм стерилизации денежной массы в действительности является лишь отсрочкой от их последующего вброса в обращение. Разговоры о поиске способа размещения средств стабилизационного фонда в зарубежных ценных бумагах, исключающих возможность атак со стороны «Ноги» и обиженных миноритарев ЮКОСа, прикрывают растерянность финансистов. Для того, чтобы купить американские ценные бумаги, потребуется на рубли купить доллары. У ЦБ их покупать бессмысленно, так как они и так уже размещены в иностранных банках и никакой прибавки доходности денежным властям это не принесет – просто произойдет рокировка валютных активов, а покупка у экспортеров вернет на российский рынок запас стерилизованных рублей. Вариантов решения этого ребуса в формате правил денежного обращения нет.
О том, как раздобыть иностранную валюту, не тратя рублей стабилизационного фонда, пусть ломает голову Минфин. Мы хотим обратить внимание на принципиальный порок курсовой политики и монетарного способа борьбы с инфляцией. Конвертация в рубли экспортной выручки осуществляется по валютному курсу, который в 2 — 2,5 раза выше паритета рубля с долларом. В результате сверхдоходы экспортеров практически не страдают, так как для оплаты потребленных отечественных ресурсов им надо потратить валютной выручки в 2 — 2,5 раза меньше, чем в случае расчетов по эквивалентным ценам.
Сверхдоходы экспортеров остаются на валютных счетах и используются для покупки иностранных предприятий, футбольных клубов и других активов. ЦБ, препятствуя укреплению рубля, то есть сближению официального и паритетного курса, способствует перераспределению доходов в пользу экспортного сектора от сектора, ориентированного на внутренний рынок. Минфин, собирая рубли в стабилизационном фонде, думает, что это доходы нефтяников, не понимая, что после конвертации экспортной выручки в рубли это экспроприированная часть выручки экспортеров от поставки им отечественных ресурсов по заниженным ценам. Так что борьба с инфляцией денежных властей, по существу, является борьбой за сохранение губительной для экономики диспропорции.
Вместе с тем экономические ведомства утверждают, что дополнительные 1,5 триллиона эмиссионных рублей превышают возможности российских предприятий по товарному покрытию, а, следовательно, могут привести к всплеску инфляции. Если искать причины отторжения экономикой «лишних» денег, а не «пилить гирю» подобно денежным властям, то не трудно разглядеть прямую связь сложившегося положения с политикой подавления платежеспособного спроса, проводившейся на протяжении всего периода реформ. Слепая вера в объективность свободных цен оборачивается неизбежными поражениями в борьбе с инфляцией, а сама эта борьба приводит к накоплению кризисного потенциала, так как дефицит денег за 15 лет господства вульгарного монетаризма трансформировался в дефицит материальных ресурсов.
Витринное изобилие потребительского рынка пока сохраняется, но в значительной степени за счет импорта и поразительной способности населения выживать при запредельно низких нормах потребления. По товарам производственно-технического назначения дефицит замаскировать невозможно. Чиновники Минэкономразвития уже жалуются на то, что январский рост цен на нефтепродукты съел годовой лимит их прогноза. Причина в дефиците мазута, восполняющего дефицит природного газа. По какому поводу будут раздаваться их ахи в дальнейшем гадать не стоит, но они неизбежны.
В 2004 г. рост промышленного производства на 8,3% обошелся в 22,2% повышения цен производителей. В прошлом году повышение цен на 18,2% позволило вырасти производству только на 4%. В текущем году рост производства обойдется еще дороже, так как антиинфляционный план Минэкономразвития демонстрирует полное непонимание природы сложившихся инфляционных тенденций.
Справедливость сказанного может быть прослежена на примере электроэнергетики. Исчерпание запаса мощностей в этой отрасли, по общему признанию, становится ограничителем экономического роста страны. Для их восстановления и увеличения наличие финансовых ресурсов вторично, трудности ждут при размещении заказов на котлы, турбины, трансформаторы, опоры ЛЭП и т.д. Сложно предположить, что предприятия энергетического машиностроения сохраняли мощности в ожидании дозревания Чубайса до понимания, что энергетика — не только сфера манипулирования финансовыми потоками. Восстановление производственного потенциала энергомашиностроения (если оно еще возможно) потребует затрат и соответствующего роста цен. Второй вариант — импорт, за которым потянется потребность в дополнительной валюте и повышении тарифов на электроэнергию.
Такое же, как в энергомаше, положение наблюдается в авиационной промышленности, атомном и космическом машиностроении, потеря которых перечеркнет претензии России на место среди технологических лидеров. Примечательно, что на поверхности, как правило, судьба финишных предприятий, тогда как современное производство объединяет в цепочки тысячи технологических смежников, в равной степени ответственных за качество и конкурентные преимущества конечной продукции.
Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования отмечает усиливающееся стремление отечественного бизнеса к кооперации с зарубежными партнерами.
Это вынужденная реакция на бреши в технологических цепях, образовавшихся за время реформ. Это дорогостоящий, но возможно единственный способ спасения отечественного производства. За разрывами в цепях технологических смежников стоит дисбаланс мощностей и дефицит материалов, комплектующих, других производственных ресурсов.
Дефицит — мощнейший инфляционный фактор, непобедимый в условиях рыночной экономики. Смежники не заинтересованы в разорении друг друга, но российские предприятия находятся в осаде агрессивной прослойки коммерческих посредников, которые в погоне за прибылью могут погубить своего нынешнего донора и паразитировать на другом. Поскольку хозяйственное законодательство наделяет правом формирования ценовой политики собственника, не делая разницы между товаропроизводителем и торговой фирмой, возникновение дефицита в российских условиях может довести инфляцию до десятков процентов и более.
Нельзя переоценивать возможности преодоления дефицита за счет импорта. Пора задуматься над тем, хватит ли на это экспортной выручки, поскольку экспортные отрасли тоже находятся в воспроизводственной воронке. Известно о срабатывании разведанных запасов нефти, об износе нефтеперерабатывающего оборудования, меньше говорится об исчерпании ресурса трубопроводного транспорта. Основные объекты трубопроводного транспорта (газонефтепроводы, компрессорные станции) вводились в период освоения тюменских месторождений. Даже при мощной защите коррозия снижает эксплуатационные характеристики, требуя замены труб. На строительство трубопроводов в год шло до 5 млн. т. труб.
Примерно такие же объемы потребуются для их замены. Однако согласно прогнозам трубников к 2010 году они смогут увеличить производство труб больших диаметров на 1,5 млн. тонн, что совершенно недостаточно для прокладки новых трубопроводов на востоке и замены изношенных экспортных ниток на западе. К тому же этот прирост не обеспечен ростом производства качественных штрипсов. В этих условиях сохранение объемов экспорта нефти и газа проблематично.
Критичная оценка надежности поставок российского газа инициировала создание международного консорциума по обновлению самых старых экспортных газопроводов. Но провал идеи консорциума и газовая война между Россией и Украиной потребовали корректировки энергетической стратегии Евросоюза и изучения возможности ввоза энергоносителей из других стран. Заслуживают внимания планы наращивания мощности атомной энергетики в США, Европе и в других странах, способные переломить ценовую тенденцию на мировом рынке нефти.
Оценивая нарастающую потребность в импорте для ликвидации дефицита материальных ресурсов при сомнительной устойчивости доходов от экспорта, неизбежно возникает мысль о недостаточности запаса прочности платежного баланса.
Делали программу, а получился прогноз.
Попытки найти реакцию правительства на складывающуюся ситуацию в его среднесрочной программе оказались безрезультатными. Впрочем, этот разбухший прогноз назван программой по недоразумению. За перечислением лежащих на поверхности угроз нет оценки их совокупного влияния на экономику, а также способов и механизмов их нейтрализации. А многоцелевые программы деятельности министерств можно уподобить обрыванию лепестков у сорняков, а не прополке.
В этой связи необходимо остановиться на критическом положении с рабочей силой. Несмотря на то, что труд является важнейшим фактором производства, а в его состоянии фокусируются ключевые проблемы российской экономики, раздел программы «Развитие человеческого капитала» поражает поверхностными оценками и убожеством задач.
Шоковая терапия Гайдара отучила рожать ограбленное население, а его последователи, развернувшие борьбу с инфляцией ограничением денежных доходов основной массы населения, усугубили ситуацию. Средняя заработная плата, несмотря на существенный рост в последние годы, по имеющимся оценкам примерно в три раза ниже затрат на воспроизводство рабочей силы.
Расплачиваться за эту политику придется десятилетиями, и дороги в этом винить нельзя. Уже со следующего года начнет сокращаться численность молодежи, вступающей в трудоспособный возраст. В последующие годы ежегодное сокращение рабочих достигнет миллиона человек. При численности наемных работников 50 млн. человек сокращение на 1 млн. равнозначно спаду в 2%. Можно сколько угодно рассуждать о том, что демографическая ситуация в России ничем не отличается от ситуации в развитых странах. Рассуждениями брешь не заткнуть. При уровне российской зарплаты бесперспективно использование опыта богатых стран, решающих демографические проблемы за счет мигрантов.
Для сохранения уровня ВВП при снижении численности работающих необходимо повышение производительности за счет модернизации производства и внедрения малолюдных технологий. Но необходимое для страны не является обязательным для бизнеса, так как модернизация обходится дорого, а нищенская зарплата позволяет получать доход на физически и морально изношенном оборудовании. Удивляет, что эта необходимость не осознана и авторами правительственной программы. Образчиком забот о развитии человеческого капитала является доведение гарантируемого минимума заработной платы к 2008 г. до 1450 рублей в месяц. Это меньше норматива расходов на питание заключенного и примерно в 3 раза меньше потребного чтобы выжить на воле.
Торможение роста заработной платы не хотелось бы объяснять пошлой скаредностью Минфина, но других объяснений нет. Дело в том, что главными жертвами политики в области заработной платы являются 15 млн. занятых в бюджетной сфере. Вместо решения застарелой болезни «экономической бедности», из бюджетного профицита под фанфары национальных проектов выделяются подачки врачам общей практики, медсестрам и классным руководителям в школах.
Но если государство платит специалистам с высшим образованием зарплату, которой не хватает на оплату жилья и проезда к месту работы, что можно требовать от коммерсантов? Даже в богатых экспортных отраслях зарплата рядовых рабочих не всегда достигает прожиточного минимума, а высокие средние показатели обеспечиваются миллионными зарплатами высших менеджеров компаний.
Выше упоминалось, что реализация национальных проектов, рыночных преобразований в отраслях социальной сферы, решение воспроизводственных проблем инфраструктурных отраслей торпедируются низким (искусственно ограничиваемым) платежеспособным спросом основной массы населения. Однако правительственная программа, напичканная стратегиями с декларативными обещаниями, не замечает фундаментальной диспропорции российской экономики. В развитых (и в не очень развитых, но со стабильной динамикой и сбалансированным производством) странах удельный вес оплаты труда в ВВП колеблется в пределах 60-70%.
В дореформенный период, в СССР зарплата и средства из общественных фондов потребления составляли по разным оценкам 63-68% ВВП. В настоящее время доля зарплаты без учета скрытой и пенсий составляет примерно 30% ВВП. При этом следует иметь в виду, что до 40% потребительского спроса удовлетворяется за счет импорта. Таким образом, ниша для товаров отечественных производителей крайне узка.
По предыдущим вариантам правительственного прогноза (в утвержденной программе этого показателя нет) доля оплаты труда в ВВП практически не увеличивалась. Из этого следует, что прогнозируемый экономический рост зависит полностью от увеличения внешнего спроса. Понимая ограниченность наращивания экспорта сырья, авторы прогноза делают безосновательные предположения о возможности экспорта продукции обрабатывающих отраслей. В то же время огромный объем отложенного спроса населения страны игнорируется.
Возможно, такое отношение объясняется тем, что реализация потенциала внутреннего рынка невозможна в режиме нерегулируемой рыночной самостоятельности экономических агентов. А усиление роли государства несовместимо с догматами либерализма. К тому же необходимое влияние государства на экономику невозможно без серьезной организационной проработки и применения набора инструментов, способных доводить без искажения управляющий сигнал до исполнителей, чему нынешняя команда управленцев не обучена.
Хочется это Кудрину или нет, но без существенного, до 5-6 тысяч рублей в месяц повышения минимального размера оплаты труда экономика из рукотворного тупика не выберется. Такая мера потребует перераспределения доходов внутри компаний, попутно оздоровив ситуацию с критическим уровнем дифференциации доходов. Существенно повысится эффективность мер по повышению производительности труда. Опасность подстерегает с другой стороны. Предприятиям, производящим товары и услуги для населения, потребуется время для наращивания поставок на рынок. Если не прибегнуть при этом к регулированию цен и не ограничить аппетиты торговцев задача будет провалена.
Экономика обладает инерционной устойчивостью. При продолжении пассивной фиксации происходящих изменений она еще какое-то время сможет сопротивляться разрушительным процессам, но не избежит их. Цена, которую придется заплатить за восстановление производственного аппарата, растет в геометрической прогрессии по мере роста потребности и одновременного сокращения ресурсного потенциала. Это снижает веру в возможность оздоровления о чем говорят продажа крупного и пока доходного бизнеса Абрамовичем, активизация предпринимателей по приобретению зарубежного бизнеса и отсутствие реакции на призыв к репатриации незаконно вывезенных активов. Поэтому недопустимое затягивание поиска нового курса ставит ребром вопрос о профпригодности руководителей экономических ведомств.
