Мы приближаемся к смене парадигмы глобального общественного развития. Эта смена, скорее всего, будет осуществляться чрезвычайно болезненно и нецивилизованно. И поэтому многие вопросы экономики и общественного развития в настоящее время не могут рассматриваться вне проблем глобализации. Сегодня имеется несколько десятков определений понятия «глобализация». Ряд из них грешит претензией на всеобъемлющее толкование и в итоге не дает никакого. Дж. Сорос — один из авторитетных специалистов в этой проблеме, считает, что «глобализация — это слишком часто употребляемый термин, которому можно придавать самые разные значения». Наиболее точным и удачным представляется определение М. Делягина, которое (несколько модифицируя его) можно сформулировать следующим образом: глобализация — это процесс формирования единого мирового военно-политического, финансово-экономического и информационного пространства, функционирующего почти исключительно на основе высоких и компьютерных технологий. По мнению ряда квалифицированных экспертов, с точки зрения технического прогресса глобализация знаменует собой качественно новый этап развития современной цивилизации и носит относительно закрытый характер, обусловленный концентрацией интеллектуальных ресурсов и высоких технологий лишь в нескольких странах — лидерах глобализации.
Новая цивилизация или закат нынешней?
Развитие цивилизаций приобрело социально-исторический характер, так как роль человеческого фактора неизмеримо возросла. Соответственно, возросла роль идей, определяющих решения планетарного масштаба. Попытаемся обобщить причины и следствия этого процесса, а также его противоречия. Качественное изменение роли высоких технологий, скорости распространения и форм передачи информации, а также ограничения возможностей практического использования последней даже при ее полной доступности приводят к тому, что финансы, как источник конкурентоспособности корпораций и стран, постепенно утрачивают свое значение. Накопление капитала и перемещение легко «утилизируемых» финансовых потоков (включая кредиты) становится вторичным по сравнению с формированием прорывных идей, созданием, передачей и использованием высоких технологий. Это обусловливается тем, что для создания и использования высоких технологий требуются ряд исходных условий, в частности наличие высоких технологий предшествующего уровня, а также соответствующего этим задачам количественно и качественно мощного научного и высококвалифицированного кадрового потенциала, объединенного единым информационным полем. В результате сама возможность создания новых высоких технологий приобретает закрытый или эксклюзивный характер, даже при полной открытости и доступности информации о них. Как следствие, в мире формируется ограниченное количество центров глобализации и расширяется число стран, не включенных в эти процессы. Одни становятся монопольными разработчиками новых научных идей и производителями высоких технологий, а другие — сырьевыми придатками или, в лучшем случае, потребителями продукции, полученной на основе высоких технологий. Ключевым в конкуренции стран и цивилизаций, отметим это еще раз, становится фактор формирования «прорывных» идей и их реализации на основе и в виде высоких технологий. В ближайшие десятилетия мир будет все более интенсивно разделяться на страны — производители интеллектуальных разработок и высоких технологий и страны — потребители продукции, полученной в результате применения этих технологий. При этом значительная часть стран не войдет ни в первую, ни во вторую категорию, так как главными барьерами для подключения к процессам глобализации (или даже условиями простого пользования ее продуктами) являются традиционно обозначаемый как «европейский» уровень образования и высокий уровень благосостояния населения в целом. Качественно изменится само понятие «освоение новых территорий». Если в предшествующий период это осуществлялось преимущественно через создание и развитие производственных мощностей, обеспечивающих заселение тех или иных регионов, то в период глобализации основным вариантом «освоения новых территорий» станет все более высокотехнологичное изъятие природных ресурсов, интеллектуального и кадрового потенциала с однонаправленным их движением в страны — лидеры глобализации. Таким образом, известная фраза о том, что «все мы в одной лодке, но некоторые — в качестве провианта», будет приобретать все более реальный смысл. При глобализации качественно изменятся представления о международной кооперации и сотрудничестве. Интенсивное развитие высоких технологий, системы образования подготовки научных кадров, а также рост благосостояния в странах — лидерах глобализации будет сопровождаться разрушительными и даже катастрофическими изъятиями ресурсов, финансов и интеллекта из стран-аутсайдеров и стран, которые были обозначены как «потребители» (в отличие от производителей) продукции. Понятие «конченые страны» будет приобретать все более конкретный смысл, особенно, если принять во внимание такие аспекты, как эпидемическая и экологическая ситуация, истощение запасов природных энергоносителей, продовольственных ресурсов и пресной воды. Понятие «конченые страны» появилось совсем недавно, и в первую очередь оно соотносится с утратой интеллектуальных ресурсов (научной и культурной элиты), но еще более — с утратой способности их воспроизводить. Однонаправленность миграционных процессов вышеупомянутых категорий в страны — лидеры глобализации уже сейчас достаточно очевидна. При этом для остальных категорий населения стран-аутсайдеров будут создаваться все новые и новые миграционные барьеры. Особое значение приобретут информационные технологии, связанные с производством информации, формированием сознания и воздействием на общественное сознание, а также противодействием этим технологиям. Последовательное ухудшение уровня жизни и условий существования значительной, наиболее активно растущей, преимущественно афро-азиатской, части населения планеты (до 85—90% планетарной популяции к концу ХХI века) на фоне постоянно увеличивающегося благосостояния меньшинства (до 10—15% планетарной популяции к концу ХХI века — так называемый «золотой миллиард»), вызовет кризис всех гуманитарных концепций, выработанных за предшествующие тысячелетия. По авторитетным прогнозам, предполагаемое увеличение количества населения в наиболее развитых странах к 2050 году составит 4%, в наименее развитых странах — 58%, а в беднейших странах Африки — 120%. В странах — потребителях и аутсайдерах будут нарастать антиглобалистские настроения и движения, включая террористические, враждебно настроенные к лидерам глобализации и населению стран-лидеров. Как следствие, возникнет объективная необходимость ужесточения визового режима, избирательного ограничения свобод передвижения и, возможно, создания своеобразных «резерваций» для целых стран или регионов. Даже если эти прогнозы оправдаются лишь частично, в любом случае существенно изменится роль и место стран и народов, рас и религий. Дополнительным и нарастающим противоречием будет являться неравномерность распределения природных ресурсов, особенно энергоносителей, пищевых продуктов и питьевой воды, дефицит которых начнет реально ощущаться уже в ХХI веке. В связи с чем основной станет стратегия выживания, возможности для реализации которой у большей части населения планеты весьма ограничены. При этом гуманитарные аспекты сохранятся либо в форме деклараций, либо вообще упразднятся, а ведущим императивом станет глобальная и бескомпромиссная конкуренция. Самостоятельное значение имеют такие факторы, как нарушение баланса между частными (транснациональными) и государственными интересами всех стран, отчасти «спекулятивный базис» современной мировой валюты, а также — хорошо известное из теории игр правило, что все объединяются против самого сильного игрока (появление евро можно рассматривать в качестве варианта такого объединения). Является ли глобализация новой цивилизацией или закатом европейской? Это пока вопрос. Предшествующие цивилизации развивались чрезвычайно медленно. Одной из причин этого являлась чрезвычайно низкая скорость распространения идей и вообще — информации, а также интроекции, то есть принятия, как своих собственных и незыблемых, новых идей населением. Интроекция предполагает также бессознательное «погружение» этих идей в подкорку, где формируются преобладающие мотивы поведения человека. В силу этого глобализационные процессы не могут рассматриваться без апелляции к новым технологиям воздействия на массовое сознание и бессознательное поведение человека. Развитие средств массовой информации будет последовательно способствовать модификации поведения как отдельных индивидуумов, так и больших масс людей, при этом воздействие на психику будет, скорее всего, принимать все более «интернациональный» характер. Но не в обычном смысле этого слова, а в смысле последовательного преобладания наднациональных и надгосударственных потоков распространения информации, направленной на «размывание» традиционных стереотипов поведения и отношений, включая суверенные проблемы государств, не входящих в число лидеров глобализации. Глобализация вызовет модификацию не только поведения, но и форм государственной власти, тем более что все существующие ее модели, включая демократию, безнадежно устарели и именно поэтому так массово подвергаются несанкционированной «коррекции» практически во всех, даже самых демократичных странах. В целом, как отмечалось рядом экспертов, мы приближаемся к смене парадигмы развития, и эта смена, скорее всего, будет осуществляться чрезвычайно болезненно и нецивилизованно.
Аспекты глобализации ИНФОРМАЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ. Как показывает современная практика, информация становится сырьем, подвергающимся все более высокотехнологической обработке. При этом прежняя, традиционная культура, которая, по сути, сейчас лишь манифестируется и существует в рамках коммуникативных процессов, постепенно утрачивается и замещается символическим отражением объективной и виртуальной реальности. ГУМАНИТАРНЫЕ АСПЕКТЫ. Практически все предшествующие эпохи опирались на реальные или иллюзорные гуманитарные концепции. В некотором смысле гуманизм был стержнем развития европейской цивилизации. Поддержка слабых, забота о сирых и убогих, борьба за справедливость, равенство и братство наполняли человечество духовными силами, даже несмотря на то, что осуществление этих гуманитарных проектов часто граничило с расточительностью огромных человеческих и иных ресурсов и нерациональностью. Глобализация, скорее всего, в первую очередь подвергнет сомнению именно эти аспекты поведения и именно гуманитарные проекты. Современные достижения в сфере духовной жизни не могут быть сформулированы в терминах технических систем и уже поэтому чужды глобализации. При этом одновременно с кризисом гуманитарных идей будут становиться под сомнения традиционные понятия смысла жизни, духовных ценностей и веры, которые входят в число важнейших механизмов «социальной механики» системы власти и управления. ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ. Смысл, цели и ценности жизни, как стержневые структуры бытия, подвергнутся переосмыслению и деформации. Их трансформация и утрата уже сейчас наблюдаются во всех развитых странах. Поиск ощущений и удовольствий (положительных или условно положительных), как заместителей утраченного смысла, приведет к новому витку преступности, наркомании, алкоголизма и насилия, а также развитию так называемых «экстремальных» видов отдыха и развлечений, которые уже сейчас заявили о себе в полный голос. Самостоятельным направлением станет «индустрия страха», призванная показать, что все происходящее в реальной жизни менее страшно. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ. Еще весьма трудно представимые для большинства населения планеты высокие технологии («High–Tech») — это отчасти уже вчерашний день. Передний край наступающей глобализации последовательно смещается в области нейрокомпьютерной и генной инженерии, при этом приоритетными для обеих сфер являются разработки технологий воздействия на общественное и индивидуальное сознание («High–Hume»). Подойдя к некоторому пределу возможностей воздействия на окружающий мир и использования его ресурсов, а также некой границе его познания с помощью точных наук, ведущие умы человечества обратились к еще менее познанным процессам сознания и подсознания. При этом целью современных разработок является не столько познание этих процессов, сколько создание методов и технологий воздействия на них. ПСИХИАТРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ. Психиатрические и психотерапевтические аспекты проблемы пока даже не осмысливались. Предварительные оценки позволяют предполагать, что в силу безусловных эмоционально-психологических аспектов глобализма, а также кризиса гуманитарных ценностей во всем мире следует ожидать роста психопатологии, особенно депрессивно-агрессивного, фобического и шизоидного «регистра». В среднем прогнозируемый рост составит, по разным оценкам, от 50% до 150% в каждые последующие 50 лет. Этот рост будет достаточно асимметричным, но в равной степени затронет и население стран — лидеров глобализации, чувство вины которого (за случайную принадлежность к «золотому миллиарду») уже сейчас проявляется в мощной волне антиглобализма, пока преимущественно деструктивной и левоэкстремистской направленности. Но цивилизованный антиглобализм уже существует. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ. Возможности срочного перемещения мобильных капиталов в любую страну, где есть реальные возможности для получения сверхприбылей, и столь же быстрый уход с «использованной территории», безусловно, будет провоцировать рост социальной напряженности во всем мире. Более того, в силу изложенного выше социальный прогресс в конкретных странах будет все более утрачивать смыслообразующий вектор, национально-культурную идентичность и динамику. «Расцвет» глобализации будет сопровождаться чередой глобальных энергетических, экономических, экологических и и в перспективе продовольственных кризисов на самых обширных территориях. Это самый мрачный аспект проблемы, о котором даже не хочется писать, ввиду его очевидности.
Лидер
Безусловным лидером глобализации являются США, которые внесли в этот объективный процесс значительный субъективный фактор. При этом главным является не экономический и военный потенциал США, безусловно имеющий чрезвычайно важное значение, а интеллектуальный. Обращаясь к проблеме лидера глобализации, следует выделить два исторических периода: до 11 сентября 2001 года и после. Одним из ведущих принципов американской внешней политики на протяжении всего ХХ века являлась и продолжает оставаться «поддержание нестабильности», причем не только в развивающихся странах, но и гораздо более изощренно в регионах интересов стратегических союзников, например, в Западной Европе. Вторым не всегда достаточно очевидным принципом политики США является довлеющая установка — проблемы остального мира должны качественно отличаться от проблем американской экономики и общества. Эта стратегия «прагматического эгоизма» вовсе не основана на неком злом умысле, а является составной частью ментальности большинства населения США, отношение которого к мировым проблемам определяется, по сути, только одним: затрагивают или не затрагивают они интересы США. Как заявил госсекретарь США К. Пауэлл при обсуждении проекта войны против Ирака: «Даже если наши союзники не согласны, мы будем делать то, что отвечает нашим интересам». В сформировавшемся после 1991 года униполярном мире Америке больше не нужны союзники. Надолго ли? Другим неочевидным «новшеством» американской политики является систематическая апелляция к гуманитарным ценностям, носящая в ряде случаев сугубо декларативный характер в сочетании с пренебрежением и постоянным манипулированием этими ценностями с помощью хорошо отработанных информационных технологий. Эти технологии ориентированы в первую очередь на общественное мнение национальной элиты США, которая затем их «слепо транслирует». Следует отметить, что в соответствии с западными пособиями по политической пропаганде успешная военная операция рассматривается как одно из ее средств. Многие из современных западных информационных разработок США проводятся на стыке психологии, психиатрии и психоанализа, апеллируя к бессознательным мотивам и чувствам массовой аудитории, что позволяет легко исключить точность и адекватность их восприятия или придать то или иное ситуационно выгодное направление для оценок реальной ситуации общественным мнением. Фактор безусловного экономического и военно-стратегического доминирования в мире уже давно не является для рядового американца предметом какой бы то ни было дискуссии. Этот фактор на протяжении многих десятилетий подавался и широко пропагандировался как единственный залог личной безопасности каждого гражданина США перед лицом внешнего врага — СССР. Разрушение образа внешнего врага значительно ослабило национальный дух. Этот пока недооцениваемый в современной России мировоззренческий фактор неизбежно влиял на состояние американской экономики и общества США. Теракт 11 сентября 2001 года оказал мощное мобилизующее влияние и способствовал как решению ряда стратегических проблем США, так и снятию с повестки дня их значительной части, особенно во внутренней политике. Перечислим основные из них: в геополитике: поставленная Западом под сомнение после распада СССР необходимость всемирного военного доминирования США вновь получила веское и долговременное оправдание. США вновь подтвердили свою особую роль главного защитника интересов их союзников, которые будут вынуждены в обмен ограничивать любые сколько-нибудь антиамериканские проекты и экономическую конкуренцию; в морально-политическом аспекте: получено право если не монополии, то, во всяком случае, индульгенции на определение без доказательств, которые, как показывает опыт, могут быть отложены и найдены позднее, «кто есть враг?». При этом в отношении врага (человека, народа или страны) единоличным решением США приостанавливается действие международного права; в экономике: найдено веское оправдание структурного кризиса экономики США, который «оказался» не связанным с внутренними причинами. Продемонстрирована устойчивость мировой экономики под руководством США и лидирующие позиции доллара, «автоматически» снижены обязательства государства по социальным программам, усилилось бегство капиталов из азиатского региона в США; во внутренней политике: достигнуто сплочение нации вокруг ранее не имевшего такой популярности президента. Есть повод для «чистки», в том числе этнической, во всех силовых структурах, есть возможность для усиления репрессивного аппарата государства и потенциального ограничения гражданских свобод; во внешней политике: появилась реальная причина для оправдания выхода из договора по ПРО и создания новых систем обороны, разработка которых имеет не столько военное значение, сколько станет важнейшим фактором поддержания технологического лидерства уже не в отношении СССР или России, а западно-европейских партнеров США и Китая.
Как рулить экономикой? Какие же условия необходимы для устойчивого развития рыночной экосистемы? Во-первых, в ней должен поддерживаться баланс товарно-денежного обращения для возможности выкупа всей востребуемой продукции. Известно, что суммарная стоимость товарной массы непрерывно меняется случайным образом, причем не столько вследствие увеличения ее физического объема, сколько из-за хаотичного роста цен. Ведь цель бизнеса — получение как можно большей прибыли. Поэтому товаропроизводители не только не озабочены соблюдением макроэкономического баланса товарно-денежного обращения, но, руководствуясь частными интересами, не хотят этого делать добровольно, а если бы даже захотели, то не смогут. Одни, как, например, экспортеры нефти, для уменьшения платежеспособного спроса на нефтепродукты внутри страны и тем самым увеличения более выгодного для них вывоза нефти за рубеж искусственно взвинчивают на внутреннем рынке цены на свою продукцию. Подорожанию электроэнергии способствует само государство. А потребители энергоресурсов, затраты которых непрерывно растут, вынуждены поддерживать и развивать эти «инициативы». В результате растет ценовая инфляция. И так как передача ценовых сигналов между этажами рыночной экосистемы происходит не одновременно, а с задержками, по мере завершения соответствующих этапов производства (переделов) той или иной продукции, процесс инфляции носит характер случайных самовозбуждающихся колебаний с непрерывным возрастанием их амплитуды. Как при раскачивании моста в ногу шагающими солдатами. Пока он не развалится. Прекратить рост или существенно замедлить темпы инфляции, как процесса случайного, можно лишь волевым, директивным образом. Для этого необходимо контролировать и ограничивать цены их регулированием, в первую очередь за счет ограничения прибыли, а также регулировать денежную массу, поддерживая ее баланс с меняющимся физическим объемом товарной массы с учетом их оборота. Совершенно очевидно, такое под силу лишь государственным органам и Центробанку в сотрудничестве с крупными корпоративными промышленными объединениями. Вторым условием устойчивости развития экономики является эквивалентность товарообмена по стоимости, что обеспечивается соблюдением паритетности цен, включая зарплату, устанавливаемых исходя из объективных текущих и воспроизводственных затрат и нормы прибыли. Это требование необходимо как для поддержания баланса товарно-денежного обращения, так и для выравнивания эффективности использования капитала при различных условиях хозяйствования, т. е. для создания примерно равных возможностей для конкуренции. Для достижения паритетности цен как внутренних, так и экспортируемой продукции в пересчете на рубли, необходимо контролировать структуры себестоимости продукции, дифференцировать налогообложение с учетом взимания различных видов ренты и превышения регламентируемой нормы прибыли, а также превратить рубль в свободно конвертируемую валюту с обменным курсом, близким к его паритету покупательной способности с евро и долларом. С целью обеспечения свободной конвертации рубля экспортируемые товары необходимо начать продавать за рубли, «заморозив» на некоторое время их нынешний базарный обменный курс. Одновременно для устранения диспаритетности внешних и внутренних цен необходимо начать регулируемую инфляцию, дифференцированно подтягивая наши внутренние цены к «мировым» по нынешнему обменному курсу рубля, который будет сохраняться неизменным до выравнивания цен, с индексацией — в качестве «пряника» — оборотных средств предприятий, заработной платы, стипендий и пенсий (подробнее см. «Как вместо лагерной зоны создать цивилизованную экономику». — «ПВ» №1, 2000 г.). Ведь нынешние цены внутри страны никто снижать не станет. «Кнутом» для их дифференцированного увеличения может стать налоговая ставка на прибыль, прогрессивно изменяющаяся при отклонениях цен от рекомендованных значений. Регулировать цены директивно и экономическими мерами реально возможно только на конечную функционально и потребительски завершенную продукцию, номенклатура которой ограничена, а также на энергоресурсы, что вынужденно приведет к установлению соответствующих паритетных цен на сырье, материалы и комплектацию во всех кооперационных цепочках. Для этого целесообразно создавать соответствующие вертикально интегрированные компании, включающие все звенья технологии производства той или иной конечной продукции. Предприятия, чья продукция используется в различных кооперационных цепочках, например станкостроительные или металлургические, смогут входить в несколько соответствующих «кооперативов». Форма их организации может быть любой — от акционерного общества с единым бюджетом до товарищества или некоммерческого партнерства с участием малых и средних предприятий. Таким образом будет создана сеть множества пересекающихся кооперационных производств, что обеспечит также благоприятные возможности перетоков капиталов для инвестиций и инноваций. Перетокам будут способствовать консолидация ресурсов и их централизованные вливания в «слабые» звенья технологических цепей, а также консолидированные выплаты налогов «кооперативами», что позволит сохранять оборотные средства на промежуточных этапах производства. Вместе с тем в подобной сети можно внедрить клиринговую систему рассчетов, что позволит использовать меньше денег в обращении и ускорить его. Все это, конечно же, потребует внесения соответствующих корректив в законодательство. Как следует из описанной модели рыночной экономики, сигналы об изменении спроса на ту или иную продукцию поступают с различным запазданием на разные производственные этажи экосистемы. Поэтому на рынке невозможно мгновенно балансировать спрос и предложение. Впрочем, рынок вопреки расхожему представлению вовсе не регулятор, а является индикатором спроса и предложения подобно, например, поплавку в водяном бачке унитаза. Регулятором же выступает товаропроизводитель, нажимающий на ручку «бачка». И если заранее централизованно и комплексно не изучать потребительский спрос и не составлять балансы всех ресурсов, необходимых для производства по всем кооперационным цепочкам востребуемой продукции, то в условиях хаоса свободной конкуренции будут возникать кризисы. Тогда при снижении спроса на ту или иную продукцию придется останавливать не только соответствующие предприятия, но и уменьшать производство различных потребительских товаров и услуг, так как у оставшихся без работы людей не будет денег на их приобретение. Примером является остановка в конце прошлого года всех российских заводов легковых автомобилей: на складах скопились десятки тысяч машин из-за низкого на них платежеспособного спроса. А возникновение дефицита той или иной продукции чревато ценовой инфляцией. Сказанное означает, что поддержание баланса товарно-денежного обращения,помимо регулирования цен и денежной массы, требует также общегосударственного планирования экономики — отраслевого и межотраслевого. К примеру, в производстве автомобилей или авиалайнеров используются тысячи технологий и участвуют тысячи предприятий большинства промышленных отраслей. Кто-то же должен координировать и балансировать их кооперацию? Прежде за это отвечали Госплан и соответствующие министерства и ведомства. Сегодня в правительстве некому отвечать, а ни одно корпоративное объединение в России такое дело не потянет. Не говоря уже о проектах производства новейшей техники, требующей создания уникальных технологий, окупаться которые будут только после продаж изготовленной с их использованием конечной продукции. Кто будет координировать и финансировать такие сложные проекты? Рыночные отношения не способствуют их реализации ввиду больших рисков, в том числе из-за отсутствия предыстории спроса. На Западе, как прежде в Советском Союзе, подобные проекты осуществляются при поддержке и координации государства. У нас же либерал-реформаторы выталкивают государство из экономики куда подальше. Описанная модель рыночной экосистемы не плод больного воображения, она отображает экономические реалии в развитых странах мира. Вопреки наивным (а может быть, заказным?) представлениям наших доморощенных либерал-реформаторов в США, Китае и странах ЕС проводится активная государственная политика, направленная на развитие внутренних рынков и осуществление целевых программ по развитию национальных экономик и отраслей за счет бюджетного финансирования. Расходы эти составляют по отношению к соответствующим ВВП не менее половины, в то время как у нас все расходы консолидированного бюджета не превышают 26%, а на промышленные нужды — 2% относительно ВВП, будучи в абсолютном исчислении на порядки меньше, чем в США. Тем не менее раздаются бездумные призывы сократить госрасходы еще больше, невзирая на зачаточность в стране банковского кредитования товарного производства.
Основа американского лидерства
Основа этого лидерства носит сугубо прагматический и научно обоснованный характер. Еще в 30-е годы прошедшего столетия, исходя из достижений психологической науки того времени, Конгресс США принял специальное постановление, суть которого сводилась к проведению специальной политики по привлечению в страну со всех континентов одаренной молодежи и научной элиты, независимо от национальности, расы и т. д., включая создание особых условий, чтобы они оставались в США. В основу этого и ряда других постановлений Конгресса об одаренных детях и научной элите были положены результаты исследований, проведенных в ХХ веке. В частности, было установлено, что количество людей, способных к формированию новых прорывных идей в науке, культуре, управлении и т. д. в любой национальной популяции, весьма ограничено и не превышает 3—5%. Причем здесь нельзя путать человеческий и интеллектуальный потенциал: 5%, потенциально способных делать новые открытия, создавать новые технологии, новые изобретения, шедевры литературы и искусства,— это от качественно высокой и количественно широкой интеллектуальной элиты, а не от всего населения. А интеллектуальная элита общества формируется столетиями и тысячелетиями и является самовоспроизводящейся и чрезвычайно хрупкой системой. Интеллектуал — это особый, в определенной степени искусственный тип личности, для проявления которого именно в этом его качестве требуются ряд особых условий: наличие задатков и среди них генетический фактор — абсолютное большинство интеллектуалов — прямые потомки столь же интеллектуальных родителей; максимально раннее, в 3—5 лет, погружение в высокоинтеллектуальную семейную или профессиональную среду определенной направленности (химия, физика, медицина, законотворчество и т. д.), что получило наименование фактора «специфически социального наследования»; максимально раннее (до 5—7 лет) выявление преобладающих способностей и склонностей, которые имеют свои периоды «манифестации». Если не начато их развитие в этот период, они могут быть утрачены навсегда; наличие талантливых учителей — одаренный ребенок, погруженный в обычную образовательную среду, в большинстве случаев очень быстро усредняется и как талант утрачивается навсегда; для самораскрытия и проявления творческого потенциала одаренной личности весьма существенным способствующим фактором является отсутствие у нее (или ограждение ее) от озабоченности материальными и бытовыми проблемами. Абсолютное большинство одаренных личностей отличается высоким уровнем самоуважения, чрезмерно чувствительно к любым психотравмирующим факторам, аполитичны, не склонны к сотрудничеству, в том числе с коллегами, представителями власти и т. д. Значительная часть высокоодаренных личностей отличается специфической моральной динамичностью — отсутствием склонности следовать принятым в обществе нормам и правилам, в том числе в сфере сексуального поведения и т. д. Исходя именно из этих обоснованных положений, в США на протяжении почти 70 лет чрезвычайно активно работала система приглашений и обеспечения солидными грантами талантливых учащихся школ, стажеров, аспирантов и докторантов из зарубежных стран, государственная система выявления детей с «ранним умственным подъемом», которые, как показали 40-летние исследования, в своих достижениях опережают сверстников на протяжении всей последующей жизни, государственная система школьного тестирования и создания специализированных колледжей по важнейшим направлениям науки и техники для особо одаренных детей с полным и очень высоким государственным финансированием. Исключением на протяжении длительного периода был только СССР. Россия же значительно пострадала от этой политики в последние десять лет. Самостоятельным фактором в стимуляции творческой научной элиты является эффективно действующие авторское право и соответствующее ему вознаграждение.
Где Россия проигрывает больше всего?
Отношения интеллигенции и власти на протяжении всей истории российского государства, и особенно в течение двух последних столетий, по образному выражению Д. Лихачева, характеризовались некой «таинственностью». Но главным оставалось одно: власть с неизменной закономерностью уделяла внимание почти исключительно оппозиционной и послушной интеллигенции. Критически настроенная государственно-ориентированная интеллигенция всегда оставалась невостребованной. Поэтому на протяжении практически всей истории России у нее не было просвещенного правящего класса. И до сегодняшнего дня не произошло существенных перемен, что может иметь далеко идущие негативные последствия. Исход культурной и научной элиты из России начался задолго до Октябрьского переворота. Герцен, Сеченов, Брюллов, Тургенев, Сикорский — лишь наиболее известные имена. Этот исход пока не имеет тенденций к снижению. Только за последнее десятилетие из России выехало более 200 тысяч ученых, и пока нет никакой политики для предотвращения этой губительной для страны тенденции. Мы можем обогнать весь мир по количеству компьютеров, как раньше были впереди по танкам и ракетам, но это не даст качественных перемен в жизни общества: 80% нобелевских лауреатов будет, по-прежнему, в США, где действует принципиально иной финансовый, и, прежде всего, социально-психологический климат для интеллектуалов.
Михаил Решетников
, ректор Восточно-Европейского института психоанализа, доктор психологических наук, профессор
