ПРОИЗВОДСТВО РАСТЕТ. ТЕНДЕНЦИЯ ИЛИ..?
Специалисты с некоторой растерянностью взирают на продолжающийся рост промышленного производства, отмечая, однако, зыбкость оснований для сохранения этой тенденции. Это естественно, так как причины роста — масштабная девальвация рубля и подарок судьбы в виде повысившихся более чем в два раза мировых цен на энергоносители и энергоемкие виды сырья. Увеличение более чем в 4 раза рублевой выручки при обмене валюты позволило восстановить объемы экспорта тех товаров, вывоз которых при курсе 6 рублей за доллар приносил убытки. Прежде всего это продукция лесной и целлюлозно-бумажной промышленности (рост в 1,3—1,5 раза по сравнению с 1997 г.), уголь, минеральные удобрения, цветные металлы. Однако постепенно дополнительные доходы экспортеров, порожденные ножницами валютной стоимости готовой продукции и затрат на ее производство в рублях из отечественных сырья и материалов, улетучиваются. По сравнению с докризисным периодом цены на производственные ресурсы увеличились в 2,1 раза и тенденция выравнивания индексов валютного курса и цен внутреннего рынка сохраняется.
Нет смысла останавливаться на таком моменте, как “эффект девальвации”. Применительно к экономике в целом девальвация в разы (в отличие от незначительной корректировки курса, которая может быть компенсирована за счет внутрипроизводственных резервов) — явление крайне негативное. Ее можно сопоставить с масштабным переходом на демпинговые цены, так как происходит обесценение всех затрат. При этом обесценение заработной платы и амортизации вызывает сокращение емкости внутреннего рынка. Достаточно отметить, что потери населения от инфляции — неизбежного спутника девальвации — за полтора послекризисных года оцениваются примерно в 30 млрд. долларов при снижении физического объема потребления.
В отличие от девальвации рост мировых цен на товары российского экспорта позволил решить ряд текущих проблем. Существенно увеличились поступления в бюджет, своевременно идут платежи по внешним займам, создается запас прочности в валютных резервах Центрального банка. Временный характер этого фактора очевиден. За четыре месяца этого года цены на нефть снизились примерно на 30%. От того, произойдет ли их дальнейшее падение, или они стабилизируются на уровне 20—22 доллара за баррель, зависит многое. Пока же констатируем, что и прибыли ТЭКа оказались уже в зоне зависимости от роста цен внутреннего рынка.
РЕАЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ БЕЗ ДЕВАЛЬВАЦИОННЫХ ДЕКОРАЦИЙ
Согласно экономическому до 2015 года прогнозу РАН в ближайшие год-два начнется массовое выбытие производственных мощностей из-за их полного износа. Однако эта информация потерялась в громе фанфар двух подряд прошедших выборных кампаний. Старая, а теперь как бы новая администрация не отреагировала на эти предостережения.
Но спрятав голову в песок, не отвратишь новую глобальную угрозу. Возможно, что руководители страны не придают этому фактору особого значения в силу своей высочайшей компетентности и осведомленности о том, чего не знаем мы. Ведь за последние годы составители экономической программы В.Путина, а это все те же обанкротившиеся реформаторы вроде Е.Ясина, неоднократно утверждали, что кризисное положение в той или иной сфере объясняется отсутствием или непоследовательностью реформ: не дали, мол, реализовать задуманное.
Возьмем сельское хозяйство, доживающее, как отрасль с товарным производством, последние дни, и возвращающееся к лопатам и косам на приусадебных участках. В чем причина его бед? Все, по мнению реформаторов, просто: нет купли-продажи земли, бывшие колхозы не дают свободы фермерам, и на десерт вновь твердят о якобы присущих россиянам лени и пьянстве. Шума вокруг села много, особенно о диспаритете цен. Но никто не хочет разобраться в том, почему крестьянин нищ и гол, почему в такой же, как на удобрения, “свободной цене” на зерно, по которой отбирают его у крестьянина в счет кредитов на оплату солярки, даже стоимость примитивной запчасти к трактору втиснуть невозможно? Лишившееся сбыта сельхозмашиностроение как отрасль уже не существует. Металлурги погасили часть домен — металл оказался лишним. Зарастают поля чертополохом, но страна-то пока живет.
Живет потому, что за импортные куриные ножки течет потоком из России сырье по демпинговым ценам. Можно подумать, что поток этот неиссякаем. В недавней президентской гонке кандидаты демонстрировали редкое единодушие, утверждая, что Россия располагает богатейшими запасами природных ресурсов. Недра, может быть, и богаты, но страна их взять уже не может. Даже в условиях восьмикратного роста выручки от экспорта нефти (рост мировой цены вдвое и валютного курса в 4 раза) нефтяные генералы о геологоразведке и не вспомнили, эксплуатационное бурение не увеличили. Может быть, запасы настолько велики, что геологоразведка — вредная привычка “затратной” советской экономики? Нет, с запасами дело обстоит скверно. Погоня за наживой новоявленных собственников недр приводит лишь к снятию пенок с советского наследства. По оценкам Минтопэнерго, в ближайшие годы доля трудноизвлекаемых запасов, т. е. тех, которые должны быть брошены при действующих порядках эксплуатации недр, превысит 70%, что приведет к острому дефициту нефтепродуктов в стране. Чем ниже будет мировая цена, тем быстрее будет происходить этот процесс, тем больше станет убыточных участков, на которых добыча будет прекращена, и тем круче в гору полезут внутренние цены на бензин и мазут.
ЧТО ГРОЗИТ “ЛАМПОЧКЕ ИЛЬИЧА”?
Положение в других, менее благополучных отраслях, еще хуже. Тревога, которую давно бьют специалисты, проявилась в недавнем публичном скандале вокруг РАО “ЕЭС”. В рамках сложившихся критериев оценки деятельности тех или иных сфер производства, угроза “электрического” голода представляется неотвратимой. Проблемы в энергетике такие же, как в других отраслях. За десятилетие реформ основные фонды обветшали, и, если не принять срочных мер, скоро начнется масштабное выбытие мощностей или их аварийный отказ. В прошлом году от провала отрасль спасали совместными усилиями теплая зима в европейской части, атомные станции и ГЭС. Тепловые станции не смогли увеличить выработку электроэнергии и снизили отпуск тепла. Для сокрытия дефицита электроэнергии широко практиковалось отключение потребителей, тем более что к предлогу — долг по оплате, не придерешься. Спасает и то, что промышленность при бодрых рапортах о росте производства работает пока на уровне первого полугодия 1998 года. Однако и при этом энергетика уже лимитирует потребление энергии.
Предстоящая замена выбывающих мощностей требует серьезных финансовых затрат в размере примерно 75 млрд. долларов, или 2 трлн. рублей. Этот накопившийся долг (“проеденные” за время реформ основные фонды) перед отраслью должен возвращаться на протяжении многих лет. Годовая потребность оценивается в 130—160 млрд. рублей. За этими цифрами стоит целый ряд вопросов.
Во-первых, каковы возможности освоения таких сумм? Отечественные машиностроители будут, конечно, приветствовать стабильно высокую загрузку производства, но вряд ли смогут обеспечить выполнение заказов в таких объемах. У них свои проблемы. Оставаясь годами без заказов, они демонтировали часть оборудования, отправили “челночить” квалифицированных рабочих и инженеров, сдали под офисы конструкторские бюро. Помогут им провалить заказы и металлурги, забывшие, как выплавляется металл для турбинных лопаток, как производятся котельные трубы и катается трансформаторный лист. Строители и монтажники тоже разбрелись по стране в поисках работы. Если же ориентироваться на поставки оборудования зарубежных фирм, то и затраты придется значительно увеличить и изыскать дополнительные ресурсы продукции для продажи на внешних рынках.
Во-вторых, где взять деньги? Источник только один — повышение тарифов как минимум вдвое. Это должно вроде бы обеспечить получение отраслью дополнительных средств и гарантировать возвратность средств для инвесторов. Рассматривая этот вопрос, следует иметь в виду, что приведенная выше сумма потребности энергетиков в финансовых средствах не учитывает возвратного, после повышения тарифов, роста цен на потребляемые энергетиками ресурсы для эксплуатационных нужд и на заменяемое оборудование. Рост тарифов на энергию — мощный инфляционный фактор. Достаточно вспомнить, что гиперинфляция 1992—1993 годов была спровоцирована повышением цен на энергоносители на старте “реформ” всего в 5 раз.
В-третьих, если потребители не оплачивают энергию по действующим тарифам, то откуда они возьмут дополнительные средства для оплаты повышенных? Чубайс, напоминающий гоголевского Ноздрева генетической заряженностью на торговлю чем ни попадя, полагает, что, окажись генерирующие компании в частных руках, вопрос о многократном повышении тарифов решится якобы сам собой. Лукавит, однако. Тарифы-то повысятся, только оплата останется практически прежней. Казахстанские и украинские “чубайсы” уже отдали мощности в частные руки, и тарифы, естественно, сразу повысились. Но вот незадача — сидят там без электричества. Экономическая политика у них строилась под диктовку тех же специалистов из МВФ, что и в России. По этой причине денег на оплату энергии не оказалось, к чему и нам следует подготовиться.
Подготовка эта уже началась. Упреждая неизбежный рост тарифов, правительство ввело лимиты по расходам бюджетной сферы на оплату энергии, снизив их сумму против сложившегося уровня примерно на 25—30%. Нет дополнительных средств на оплату энергии у промышленников и предпринимателей, тем более что они тоже “проели” свои основные фонды и не менее энергетиков нуждаются в деньгах для поддержания их в работоспособном состоянии. Их реакция будет такой же, как в бюджетной сфере, но, кроме того, они попытаются переложить дополнительные затраты на потребителей своей продукции путем повышения цен. Как говорит известный кукольный персонаж, совершенно понятно, что рост тарифов не дает гарантии соответствующего роста выручки.
ФЭК: ЭТО НЕ ИМПОРТНАЯ НЕЦЕНЗУРЩИНА, НО ТОЖЕ НЕ САМОЕ ХОРОШЕЕ
У разворачивающегося энергетического кризиса много авторов. Роль одного из них — Федеральной энергетической комиссии (ФЭК) заслуживает освещения. Ее задача проста — регулирование цен в топливно-энергетическом комплексе. Пока ФЭК возглавлялась специалистами в области цен, этот межведомственный координирующий орган с задачей справлялся. Эти люди хорошо представляли, что цены (тарифы) должны покрывать наряду с текущими эксплуатационными еще и затраты на воспроизводство фондов. По мере продвижения реформ ФЭК “пошла по рукам”. В “сухом остатке” компетентности ее руководителей — начиная с Чубайса до нынешнего Задернюка — много выдающихся “достижений”. Это не только критический износ фондов во всех отраслях ТЭКа, но прежде всего изуродованная структура топливного баланса.
Регулирование цен ФЭК спутала с борьбой с инфляцией. И поскольку сфера влияния этой комиссии ограничена естественными монополистами — газовой отраслью и энергетикой, то ее деятельность свелась к держимордовскому “не пущать” применительно к ценам на газ и тарифам на электроэнергию. В результате энергетики платят за природный газ примерно в 3—4 раза меньше, чем за отечественный уголь с такой же калорийностью при несравнимо лучшей технологичности газа: не требует размола, сложных систем шлако- и пылеудаления, складирования золошлаковых отходов и т. п. По существу, ФЭК воздвигла экономическую преграду использованию угля в качестве котельного топлива во всех газифицированных регионах страны. Этим объясняются проблемы сбыта угля и закрывающиеся шахты, стремление энергетиков окончательно заменить уголь в топливном балансе мазутом, а также острейшие экономические проблемы энергосистем в безгазовых районах страны.
Дело дошло до маразма. Пользуясь тем, что внутренняя цена на газ ниже европейской примерно в десять раз, А.Чубайс вынашивает планы экспорта электроэнергии. При этом Р.Вяхирев, как и сейчас, должен будет отпускать ему газ задарма, а прибыль от скрытого экспорта газа в экспортируемой электроэнергии пойдет на личные нужды энергетических администраторов? Вяхирев, может бы, и уступил, кому охота связываться с Чубайсом, но нет у него уже лишнего газа. Поэтому он ездил кланяться к туркмен-баши, чтобы тот продал хоть сколько-нибудь, а то своего не хватает для выполнения экспортных обязательств и растущих аппетитов потребителей дармового газа. Видимо, не велики оказались успехи в поисках чужого газа, вот и приходится идти на открытую схватку с Чубайсом.
Бросовая внутренняя цена на газ отнюдь не свидетельствует о великолепном экономическом положении Газпрома. У него 18 ниток советских экспортных газопроводов тоже на ладан дышат. А каждый километр трубопровода тянет на 1,5 млн. долларов. Следует упомянуть еще об одном важном обстоятельстве. Чем меньше цена, тем ниже порог, за которым бурение скважин, обустройство новых участков становятся убыточными. Каким-то чудом Газпром пока не действует по рыночным законам и страна не теряет запасов газа в недрах ускоренными темпами. Однако уже давно последователи Чубайса хотят реформировать и газовую отрасль. Тогда и здесь начнутся массовый вывод низкодебитных скважин и отказ от эксплуатации бедных участков месторождений, что нам давно демонстрируют “нефтяные генералы”, прикарманившие большую часть общенародных запасов нефти.
Надвигающаяся угроза энергетического голода заставила вспомнить про энергосбережение. Даже в советские времена при плановом хозяйстве возникали проблемы утилизации ВЭРов (вторичных энергоресурсов) в районах с дешевым топливом. В хозрасчетном плане предприятия в районе поставок дешевого угля кузнецкого бассейна и тогда испытывали проблемы с установкой котлов-утилизаторов. Сегодня, когда отказ от энергосбережения — себе дороже, инвестиции в энергосбережение оказались заблокированы низкой ценой газа и низкими тарифами на электро- и теплоэнергию.
На днях в прессе (“НГ”, 07.04.2000) был разрекламирован опыт нового управляющего “Самараэнерго”, инициировавшего 200 (!) дел о банкротстве против должников энергосистемы. К слову, почему бы этим опытом не воспользоваться Рэму Вяхиреву и не заменить Чубайса внешним управляющим? Полагаю, что хуже бы не стало. Так вот, в упомянутой публикации обратила на себя внимание такая деталь. “Сибалюминий”, используя опыт получения скидок с энергетического тарифа для своих предприятий в энергоблагополучном енисейско-ангарском районе, добился скидки и для своего Самарского метзавода. В число получателей скидок входят также ЮКОС и АвтоВАЗ. При таком подходе настаивать энергетикам на повышении тарифов для села и населения (проблема перекрестного субсидирования) просто грешно. Транспортники в этом отношении ведут себя диаметрально противоположно: повышают тарифы для экспортеров, в том числе и на перевозки алюминия, 94% которого идет на экспорт. О причинах, по которым ФЭК не пресекает порочную практику дотирования экспортеров за счет других потребителей, можно строить всякие догадки.
Зачем сегодня существует ФЭК, не ответит никто. Как следует из изложенного, его антиинфляционные успехи — не победа, а лишь отсрочка энергетического кризиса. К тому же с инфляцией, зачастую по принципу заставь дурака Богу молиться, у нас сражаются все экономические ведомства. Думается, функции ФЭК следовало бы передать Минтопэнерго, единственному из органов управления, озабоченному проблемами топливного баланса и энергоснабжения страны. Захват же органов управления крупнейших структур ТЭКа финансовыми менеджерами, которым абсолютно безразлично, где управлять финансовыми потоками — в энергетике, алюминиевой промышленности, торговле цветами или в свиноводстве, грозит погрузить страну в мрак и холод.
КАК НЕ ВСПОМНИТЬ Е.ГАЙДАРА?
Сельское хозяйство, ТЭК, другие отрасли имеют признаки одной и той же дурной болезни: в России полностью нарушен, а скорее разрушен, воспроизводственный цикл. За предельный износ фондов, инженерной инфраструктуры предприятий реального сектора и систем жизнеобеспечения населения благодарить следует Гайдара и того же Чубайса, которые на старте реформ расставили волчьи капканы монетаристской политики “снятия инфляционного навеса”. Вслед за энергетикой выяснится, что не менее остро проблема замены фондов стоит перед железнодорожным и трубопроводным транспортом, другими отраслями. Однако вместо реальных решений проблем нам подсовывают очередные извращения, подобные намерениям Чубайса перекроить организационную структуру энергетики в целях демонополизации (!) естественного монополиста. Обратите внимание на то, что, когда из-за неумения справиться с делами готовится очередная пакость, ее обязательно называют реформой. Для оценки этой ситуации в равной степени подходят и поговорка про бузину в огороде и киевского дядьку, и крыловская басня про квартет…
Мы попытались показать, что во всех отраслях вопрос упирается в цены, изуродованные порочной денежно-кредитной политикой. В сочетании с чисто рыночной погоней за личными доходами они создали гремучую смесь, взрывающую все новые и новые связи между технологическими смежниками и сужающие внутренний рынок страны. Сравните доходность спекуляции валютой и акциями на финансовых рынках с отдачей отраслей реального сектора, и вам станет понятно, почему на корсчетах в Центральном банке остатки свободных средств превышают 2 млрд. долларов. Ведь они ждут очередной халявы в виде новых ГКО. И до тех пор, пока уровень цен и тарифов не будет обеспечивать производству сопоставимую прибыль при окупаемости всех затрат, включая затраты на воспроизводство, развернуть эти средства в сторону реального сектора не сможет даже автомат Калашникова.
Баталии, разворачивающиеся сегодня вокруг РАО “ЕЭС”, а завтра — вокруг любой другой отрасли по большому счету сводятся к выбору судьбы экономики страны. Стратегических курсов два. Первый — разобраться в том, что наворочено за десятилетие реформ, и, засучив рукава, спасать уцелевшее. Второй — имитировать бурную псевдореформаторскую деятельность, за которой можно прятать некомпетентность новой генерации чиновников и до конца разбазаривать национальное достояние, естественно, не бескорыстно для “реформаторов”.
Сергей Уланов
, генеральный директор Центра по ценообразованию и экономическому анализу
