«Проведена супероперация в интересах наших глобальных конкурентов, и нам предстоит разобраться, кто вверг нас в эту пучину с такой степенью некомпетентности. К 2010 г., когда будут разработаны какие-то технические регламенты, наши конкуренты со своими стандартами будут на Луне».
Михаил Фрадков Из выступления на заседании Правительства РФ 13 апреля 2006 при обсуждении вопроса об исполнении Закона «О техническом регулировании»
Вопреки Конституции и национальным интересам…
Вступивший с середины 2003 г. в силу Федеральный закон «О техническом регулировании» (далее – Закон) по сей день так и не заработал. На то есть принципиальные причины. Вызваны они в том числе безосновательными попытками придать статус федеральных законов сугубо отраслевым и производственным нормативно-техническим документам, из-за чего проистекают ошибочность, опасность и несостоятельность многих его основных положений.
Для этого Законом без какого-либо обоснования введены новые федеральные правовые 
акты – технические регламенты. Но так уже давным-давно называются совсем другие по содержанию документы. Впрочем, название самого Закона тоже не соответствует его содержанию, и авторы даже не указали его цель. Все это свидетельствует либо о непонимании проблемы и некомпетентности, либо о злом умысле и делает Закон, в том числе из-за отсутствия обоснованного предмета регулирования, юридически несостоятельным.
Но его юридическая несостоятельность имеет более серьезные причины. Федеральные законы – нормативные правовые акты высшей юридической силы принимаются, согласно п. 1 ст. 76 Конституции РФ, только по предметам ведения Российской Федерации или совместного с ее субъектами ведения, установленным Конституцией. Предметы ведения Российской Федерации регламентированы ст. 71, а предметы совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов — ст. 72 Конституции.
Однако в упомянутых статьях ни техническое регулирование, ни технические регламенты в качестве предметов ведения не значатся. Не означает ли это, что и Федеральный закон «О техническом регулировании», и технические регламенты, которые согласно этому же акту должны приниматься также в виде соответствующих федеральных законов, противоречат Конституции Российской Федерации?
Следует заметить, что статьей 71 Конституции к предметам федерального ведения отнесены стандарты. Но именно они Законом «О техническом регулировании» почему-то превращены в документы добровольного, то есть необязательного, применения, а сам Закон «О стандартизации» отменен. Тем самым стандарты «исключены» из конституционного перечня предметов ведения, что тоже противоречит Конституции.
Но дело не только в правовых коллизиях, требующих разъяснения Конституционного суда России. Закон еще и во многом ошибочен по своей сути, а потому опасен. Вместе с тем трактовка в нём ряда основных понятий и положений противоречит как общепринятым российским и международным нормам, так и семантике русского языка. Всё это внесло большую путаницу в практику правоприменения акта, сделав его невозможным, и в первую очередь из-за надуманных технических регламентов. Принятие Закона уже нанесло громадный ущерб экономике и национальным интересам страны (см. спецвыпуски “Промышленных ведомостей” № 9, сентябрь 2006 г., и № 2, февраль 2007 г.).
Все это еще раз наглядно иллюстрирует один из выводов директора ФСБ России Николая Патрушева в его статье «Особенности современных вызовов и угроз национальной безопасности России»:
«Результаты анализа законотворческой практики позволили выделить новый вид угроз на-циональной безопасности — в правовой сфере. Речь идет о возможности нанесения ущерба жизненно важным интересам Российской Федерации в результате принятия законода-тельных актов, «не до конца продуманных» с точки зрения правовых последствий либо разработанных в интересах определенных групп лиц.
Следует отметить, что если правовые последствия и их влияние на безопасность личности, общества и государства может оценить или спрогнозировать только высококва-лифицированный специалист (по-скольку такой анализ необходимо проводить с учетом влияния различных факторов, в том числе иногда весьма субъективных), то недопущение принятия «заказных» законов является обязанностью всех государственных структур, в той или иной степени участвующих в обеспечении безопасности Российской Федерации» (Журнал российского права № 7, 2007 г.).
Для чего сфальсифицировали техрегламенты
Согласно толковым словарям и учебникам, регламент – это правила, регулирующие (предписывающие) порядок какой-либо деятельности. Например, очередность выступлений на собрании. Что касается понятия «технический регламент», то это правила обслуживания техники. Но авторы Закона исказили суть понятия «технический регламент», записав в его определении общепринятые признаки стандартов.
Сделано это было либо умышленно, в расчете на неспециалистов, либо из-за неправильного, по безграмотности, перевода англоязычного термина «technical regulation», приведённого в Руководстве 2-1991 ИСО МЭК «Общие термины, касающиеся стандартизации и связанной с ней деятельности».
Термин использован в Соглашении ВТО по техническим барьерам в торговле и определяется как документ, устанавливающий (регламентирующий) определенные характеристики товара и процессов его производства, соблюдение которых обязательно. Это общепринятое в мире определение стандарта.
Однако «technical regulation» неправильно перевели как «технический регламент», хотя по смыслу, общепринятому в русскоязычной профессиональной литературе, он означает «техническая норма», то есть «стандарт». После чего в Законе подменили «правовое регулирование» и «техническое нормирование» или «нормирование технических характеристик» совершенно иным понятием — «техническим регулированием», а стандарты – соответственно техническими регламентами.
Видимо, на этом основании и закон назвали «О техническом регулировании», указав в нем, что это есть правовое регулирование. Однако правовое регулирование (нормирование) характеристик объектов вопреки толкованию авторов Закона — отнюдь не синоним технического регулирования. Техническое регулирование, согласно учебникам, — это целенаправленное изменение параметров процессов и объектов при помощи технических средств. Воистину, в огороде бузина, а в Киеве дядька!
Такая подмена была использована в качестве основы «новой концепции реформы технического регулирования» и предлога для написания и принятия соответствующего закона, которым фальсифицированные технические регламенты возвели в ранг надуманных федеральных законодательных актов. Мол, за рубежом якобы так, и поэтому нам прежние ГОСТы, как обязательные документы и «пережитки социалистического прошлого», тоже не нужны. Таким образом «обосновали» необходимость замены всей отечественной нормативно-технической базы на новые законодательные акты.
Со вступлением Закона в силу перестала действовать как обязательная для применения большая часть нормативно-технической базы страны, насчитывавшая около 170 000 документов, в числе которых примерно 25 000 национальных стандартов. А разработка вводимых вместо них новых законодательных актов – технических регламентов оказалась невозможной ввиду их надуманности и порочности самого Закона.
Замечу, пунктом 8 статьи 7 Закона отечественные стандарты позволено целиком и полностью использовать в качестве основы техрегламентов, включая в новые акты только обусловленные нормы. Но тогда спрашивается: почему в таком случае нельзя было обойтись просто корректировкой существующих нормативно-технических документов, не прибегая к революции, чреватой хаосом, и не вовлекая законодателя в сферу прикладной науки, продуктами которой являются те же стандарты? Ведь никому по сию пору не пришло в голову законодательно утверждать открываемые учёными законы, допустим, Ома или Ньютона.
Но стандарты, которые фактически переименовали в техрегламенты, тоже плоды научных изысканий, пусть и прикладных, требующих специальных знаний. Неспроста разработкой нормативно-технических документов за рубежом, как и у нас в советские времена, занимаются специальные НИИ и КБ. Зачем же аппарат правительства страны и Госдуму превращать в научные учреждения? К тому же технические регламенты, как отмечалось, — это документы совсем иного толка, предписывающие правила — требования, условия и порядок — обслуживания техники.
Однако дело не сводится только к надуманной смене вывески. Отсутствует в Законе и однозначное толкование новых актов и их содержимого, а также методики по их разработке и написанию, созданной в Минпромэнерго. К тому же Закон позволяет разрабатывать техрегламенты всем кому не лень, а победителями тендеров, проводимых Минпромэнерго для получения на то бюджетных средств, почему-то оказываются весьма сомнительные по компетентности лица.
Является ли это сговором или тоже следствием некомпетентности чиновников министерства? Поэтому неудивительно, что, к примеру, проект техрегламента «О пожарной безопасности» изложен на 580 страницах – пока его изучишь, сгорит не один населённый пункт. Проект, посвящённый безопасности в машиностроении, содержит 500 страниц (директива ЕС по этой проблеме объёмом в 10 раз меньше). Про безопасность трубопроводного транспорта представлено более 40 версий – столько оказалось толкований Закона — и т. д.
Как это ни покажется странным, но при принятии Закона депутаты не потребовали его объективного и всестороннего экономического обоснования, в том числе эффективности. Экономические же показатели во многом зависят от количества технических регламентов, которые предписывается разработать и принять. Однако объективного обоснования их требуемого количества нет по сей день – сначала толкователи говорили о нескольких десятках, сейчас – о сотнях.
Между тем если следовать положениям Закона, то вырисовывается апокалиптическая картина. Как известно, техрегламенты должны содержать только требования, имеющие отношение к обеспечению различного вида безопасности людей, продукции, процессов, окружающей среды и т.п. Почти во всех 170 000 российских нормативно-технических документов такие требования содержатся, так что неспроста стандарты позволено целиком переписывать в новые акты.
При этом требования безопасности не всегда выступают в одиночку – зачастую их выполнение должно быть обусловлено показателями качества той же продукции и ее конструктивным исполнением. Поэтому в технический регламент придётся переименовывать также Единую систему конструкторской документации (ЕСКД), что вовсе абсурдно.
Таким образом, получается, если в технические регламенты преобразуют даже треть всей нормативно-технической документации, имеющейся в стране, получится громадное число, превышающее 50 000. Госдума заседает примерно 150 дней в году. Если на каждом заседании будут принимать по одному техрегламенту и сразу в трёх чтениях, то для исполнения Закона в полном объёме понадобится свыше 330 лет!
Даже замена одних только российских стандартов, коих примерно 25 000, если исключить из них около тысячи стандартов по метрологии и обеспечению единства измерений, которые вопреки самому Закону не имеют к нему никакого отношения, потребует 160 лет! А ведь проекты новых актов надо еще разработать, обсудить в разных местах …
Конечно же, абсурдность положений самого Закона и то необходимое количество технических регламентов, для принятия которых потребуется не одно столетие, делают этот законодательный акт абсолютно невыполнимым. Поэтому к 2010 г., когда завершится переходный период, отпущенный на принятие техрегламентов, российская экономика останется без нормативно-технических документов и в ней начнётся хаос. Его признаки наблюдаются уже сегодня.
Так что надо признать: попытки реформировать эту сферу потерпели крах. Причём сам Закон не имеет аналогов в мире. И хотя его апологеты декларировали необходимость равняться в этом деле на Запад, они не удосужились хотя бы ознакомиться с тем, к чему призывали.
Акт против потребителей
Закон направлен якобы на защиту жизни людей, животных и растений, имущества любых лиц, охрану окружающей среды и предупреждение действий, вводящих в заблуждение приобретателей. Требования и нормы обеспечения их безопасности при различных видах воздействий должны излагаться в технических регламентах. Однако основополагающее понятие «безопасность» трактуется в Законе как состояние объекта.
На самом же деле безопасность объекта – это его свойство, которое является одним из отражений качества объекта. Но существует еще понятие безопасности человека, как его защищенности от поражающих воздействий, и соответствующие требования регламентированы другими законами.
Однако авторы Закона почему-то разделили взаимосвязанные понятия – качество и безопасность продукции, регламентировав обязательность только ее безопасности, да и то минимальной (?!). Хотя степень ее опасности зависит именно от качества ее изготовления. Поэтому утверждение, что потребитель сам должен отбирать на рынке качественные товары, – от лукавого.
Ведь их свойства обычно скрыты, и зачастую узнают, хорошая продукция или плохая, после того как ее приобретут, съев, допустим, некачественный пирожок или купив билет на самолет, обреченный из-за скрытых огрехов на катастрофу. Рост числа массовых отравлений и аварий на транспорте и в строительстве порожден именно отменой обязательности соответствующих ГОСТов качества продукции как «нерыночных».
Продукты питания должны изготавливаться обязательно безопасными для человека, что обеспечивается, в частности, соответствующим нормированием значений ПДК вредных веществ и сроков годности, но при этом качество их в целом может быть плохим – допустим, в сосисках вместо мяса окажутся безопасный крахмал и прочие наполнители. Ведь надеяться на порядочность и честность всех изготовителей продуктов питания в наших сегодняшних условиях не приходится.
Следует также учитывать, что многие виды технической (промышленной) продукции в работающем состоянии всегда потенциально опасны для человека. Например, энергоустановки высокого напряжения. Или движущийся по дороге автомобиль – он тоже потенциально опасен для неосторожных пешеходов и бездумных водителей.
Разумеется, подобные технические объекты должны обладать определённой надёжностью в работе и быть относительно безопасными, в том числе для окружающей среды, что обеспечивается их конструктивным исполнением. А для их безопасной эксплуатации необходимо соблюдать определённые правила.
К примеру, в правилах эксплуатации энергоустановок высокого напряжения регламентируется, в частности, обязательная их защищенность от доступа посторонних людей. Предупредительный плакат на опорах смертельно опасных линий электропередачи «Не влезай, убьёт!» – тоже одно из подобных правил. Для водителей транспорта и пешеходов действуют правила дорожного движения.
Требования к качеству потенциально опасной технической продукции, в том числе надёжности, указываются заказчиками в ТЗ на её изготовление и обеспечиваются выполнением соответствующих технических условий и технологических регламентов. Принимать все эти чисто производственные документы, смешав их в кучу, в виде федеральных законов совершенно бессмысленно. К тому же их нельзя согласно Закону назвать техническими регламентами, так как они не только про безопасность. Поэтому многие намеченные к разработке техрегламенты о безопасности различных технических и технологических установок и систем, в частности, высоковольтного оборудования, являются совершенно надуманными.
Но существует, как отмечалось, еще понятие безопасности человека, как его защищенности от поражающих воздействий. А в Законе эти понятия не разделены. Поэтому появился законопроект о безопасности средств индивидуальной защиты. Хотя речь должна идти о нормировании требований к качеству таких средств, чтобы они надежно защищали человека от всякого рода опасных воздействий.
Ошибочно распространение в Законе норм безопасности и на многие другие объекты, в том числе являющиеся виртуальными или относящиеся к совершенно другим сферам права, например, охраны труда, никак не связанным с нормированием характеристик продукции. Причём требования по безопасности регламентируются Законом даже для метрологической политики – единства измерений, что тоже совершенно абсурдно.
Замечу, в рамках ВТО — чтобы вступить в нее и принимался Закон — технические нормативы введены только для товаров, то есть функционально и потребительски завершенной продукции, находящейся в обороте на рынке. Но Закон, вопреки декларировавшейся гармонизации с нормативно-техническими документами ВТО и ЕС, распространили почти на все сферы экономики, кроме разве что связи, и на продукцию, то есть все ее переделы. Это понадобилось, по всей видимости, чтобы определенные заказчики техрегламентов могли диктовать свою волю остальным товаропроизводителям.
Хотя, к примеру, атомная энергетика или космическая отрасль – отнюдь не рыночные сферы, и к их объектам предъявляются совсем иные требования, нежели, допустим, к электрическому чайнику. Неспроста американская правительственная организация, контролирующая атомную промышленность США, дала негативную оценку первоначальной редакции Закона, который разрушит систему ядерной и радиационной безопасности России и нарушает международные соглашения в этой области.
Надо сказать, что не являются товарами и все недвижимые средства транспортных коммуникаций, в том числе трубопроводы, для которых по Закону, но безуспешно, пытаются создать техрегламент по безопасности (см. в этом номере газеты статью “Закон “О техническом регулировании” не вписывается в габариты трубопроводного транспорта”).
Идея замены стандартов их фальсифицированными отображениями оказалась нежизнеспособной. И дело отнюдь не в подмене названий, а в подмене и искажении многих понятий, положенных в основу техрегламентов, о чем подробней сказано ниже. Поэтому неудивительно, что, руководствуясь положениями Закона и соответствующей методикой Минпромэнерго, ни один техрегламент в облике законопроекта в Госдуму за первые четыре года представить не удалось.
Значительную их часть из случайно составленного перечня просто невозможно написать. А пара десятков «законопроектов», невзирая на беспрецедентное лоббирование, пока не проходит сквозь правительственное сито благодаря правительственным чиновникам, которых модно нынче всячески поносить. Исключение составили четыре документа, грубо нарушающие многие законодательные нормы (см. в этом номере газеты статью “ Суждено ли состояться реформе технического регулирования? Первые законопроекты технических регламентов игнорируют права потребителей и многое другое»).
К счастью для страны, среди госслужащих после многочисленных реформ и чисток сохранились ещё порядочные, государственно мыслящие и компетентные люди, не пропускающие поделки в Госдуму. Если примут хотя бы одну из них, то в соответствующем сегменте российской экономики может наступить коллапс.
Так полагают многие эксперты, и это прекрасно осознают некоторые специалисты правительственных департаментов, профильных федеральных министерств и агентств. Упомянутые четыре законопроекта удалось, всеми правдами и неправдами, пропихнуть в Госдуму, где они уже приняты в первом чтении. Но, по всей видимости, второго чтения они не переживут ввиду принципиальных огрехов.
Заказчики и «пятая колонна»
Создаётся впечатление, что Закон изначально замышлялся неработающим, по принципу «чем хуже, тем лучше». И вот почему.
Если, как справедливо заявил Михаил Фрадков, «проведена супероперация в интересах наших глобальных конкурентов», то её очевидная цель – оставить нашу экономику в правовом отношении не защищённой перед экспансией конкурентов на наши рынки после вступления России в ВТО.
Но, что называется, «в лоб» этого сделать нельзя. Зато, прикрываясь дефектным законодательным актом, можно было сначала запретить обязательность применения большей части нормативно-технических документов и их корректировку, а также прекратить действие законов о стандартизации и сертификации.
После чего, сделав невозможной или специально затягивая разработку надуманных техрегламентов, 1 июля 2010 года, т. е. по окончании семилетнего «переходного периода», удастся законно поставить крест на обязательности выполнения всех прежних нормативных требований к продукции, процессам её производства и пр. Что и записано в п. 7 ст. 46 Закона. Причём после «переходного периода» согласно этой же статье 46 техрегламенты нельзя будет уже принимать, а прежние документы уже перестанут действовать.
Вряд ли подобные законодательные нормы появились только по чьей-то дурости. Об этом свидетельствуют и попытки в дополнение протолкнуть законопроект «Об обеспечении единства измерений», который превратит сертификаты российских товаров и подтверждения их соответствия нормативным требованиям в ничего не значащие бумажки (см. в этом номере газеты статью «Законопроект по развалу отечественной системы измерений. Очередная диверсия против страны под прикрытием «реформы технического регулирования»).
После вступления в ВТО нормативно-правовая незащищённость отечественной продукции вызовет масштабный приток импорта по демпинговым ценам, чему поспособствует и политика ослабления рубля. В результате разрушатся остатки нашей лёгкой промышленности и машиностроения, которые не смогут противостоять дешёвой импортной продукции, что вызовет масштабную безработицу. При этом из-за развала отечественного промышленного производства сырьевые отрасли и ТЭК окажутся в полной зависимости от западных технологий и оборудования.
Их сначала тоже будут предлагать по низким ценам. А когда «крючок заглотнут», цены подскочат до «мировых», в том числе и за счет девальвации рубля. Поэтому бюджет страны существенно сократится, и его не удастся пополнить усохшим из-за инфляции содержимым Стабилизационного фонда. А многие российские предприятия окажутся банкротами, чему в немалой степени должно будет поспособствовать принятие упомянутого закона с лукавым названием «Об обеспечении единства измерений».
О разрушительных замыслах апологетов «реформы технического регулирования» свидетельствуют и бессмысленное содержание самого Закона, а потому отсутствие по сей день каких-либо техрегламентов в виде законодательных актов, и скандальные события последнего времени, связанные с попытками промышленников и предпринимателей хоть как-то исправить Закон при нарастающем организованном сопротивлении внесению в него поправок.
В среде сопротивляющихся вынужденно высветились и некоторые представители возможных заказчиков этой масштабной авантюры. Один из них – президент Американской торговой палаты в России Эндрю Соммерс, чья «нота» Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву в форме письма от 30 января этого года напоминает о нравах и отношениях времен метрополий и колоний.
Почему-то полагая, что ему дано право вмешиваться во внутренние дела нашей страны, Соммерс настоятельно рекомендовал Путину не менять Закон и его концепцию, иначе это «затормозит интеграцию России в передовое международное экономическое сообщество» и «ущерб имиджу России в глазах мировой общественности будет огромен». Конечно же, то была не скрытая угроза, а всего лишь дружеское предупреждение, на которое президента Американской торговой палаты, видимо, уполномочила вся «мировая общественность», но скорее всего — лоббисты Закона.
Любопытно, обращался ли г-н Соммерс к президенту Бушу и американским конгрессменам с дружеским советом отменить наконец реликт времен «холодной войны» — поправку Джексона-Веника, ограничивающую нашу страну в торговле с США?
Соммерса, в частности, очень обеспокоило, что «поправки исключают возможность принятия технических регламентов федеральными законами и предполагают их принятие постановлениями Правительства РФ. Такой подход, — утверждает Соммерс, — противоречит общепринятой мировой практике установления обязательных норм законодательными актами».
Чего здесь больше – лукавства или некомпетентности – не суть важно. Дело даже не в искажении в письме смысла поправки: правительственными постановлениями предлагается принимать только часть регламентов – специальных. К слову, такая возможность предусмотрена и самим Законом. Но, утверждая, что «такой подход противоречит общепринятой мировой практике», Соммерс, если это не наивная попытка ввести в заблуждение, продемонстрировал полную неосведомлённость, как принимаются нормативные документы у него в стране.
А в США имеется около сотни правительственных агентств, которые уполномочены принимать обязательные нормы – государственные стандарты, содержащие технические требования к различной продукции, и делают это отнюдь не законодательными актами. Причём в США действуют свыше 44 000 обязательных для применения государственных стандартов, в законодательных актах содержатся ссылки на 10 000 стандартов, а всего стандартов 93 000. Иначе говоря, там, как прежде в Советском Союзе, а затем в России, выстроено научно обоснованное дерево стандартизации по принципу от общего к частному. И это помимо других нормативно-технических документов.
В письме содержались ещё некоторые неверные утверждения. Видимо, Соммерс подписал его, не глядя. Удивительно, как ему доверяют представлять свои интересы свыше 800 американских компаний! Впрочем, они, похоже, самостоятельно вершат у нас свои дела. Соммерс сообщил, что члены Палаты активно участвуют в разработке новых российских технических регламентов. Подробности одного такого «сотрудничества» — в разработке регламента «О безопасности строительных, дорожных и коммунальных машин» — описаны в статье «Новые толкователи Конституции России» (см. “Промышленные ведомости” № 2, февраль 2007 г.).
Поэтому искать «кто вверг нас в эту пучину с такой степенью некомпетентности», не приходится. Это заказчики, авторы и прочие апологеты «новой концепции техрегулирования» и самого закона о нём, заинтересованные в полном устранении российских товаропроизводителей, как конкурентов западным, и освобождении российского рынка для внешней экспансии. Специалист, если он не враг своей стране, такого не предложит. Некомпетентный же человек, будучи зомбирован либеральной псевдорыночной идеологией, запросто становится проводником её догм и под их прикрытием опасных новаций.
Подобное уже происходило неоднократно начиная с 1990-х годов, при осуществлении псевдорыночных реформ в нашей экономике с участием американских советников и по их рецептам. Некоторые из них вместе с российскими коллегами занимались тогда противоправными делами, за что на родине были привлечены к суду.
Можно напомнить, как масштабно — из-за рубежа и «пятой колонной» внутри страны — лоббировалось принятие Закона «О разделе продукции», и какой ущерб нанес он стране. Опасность Закона «О техническом регулировании» несоразмерно больше, так как он фактически взаимосвязан с планами НАТО, напоминающими «Дранг нах Остен».
Причем его лоббисты действуют нахраписто и нагло. Им, в частности, удалось трижды сорвать парламентские слушания по этой проблеме и заблокировать часть одобренных в правительстве поправок к Закону, в том числе учитывавших требования обеспечения национальной безопасности. Главный из аргументов необходимости сохранения незыблемости этого уникального в мире творения – мол, в противном случае нас якобы не пустят в ВТО.
А чтобы легче осуществлялось задуманное, решено было надолго заблокировать либо существенно затруднить работу Госдумы, а также Правительства России, навязав его аппарату рассмотрение непредсказуемого множества надуманных техрегламентов. Такая тактика напоминает заказную хакерскую атаку на какой-нибудь интернет-сайт, который необходимо вывести из строя. Для этого по его адресу организуется одновременное и непрерывное обращение тысяч специально запрограммированных компьютеров, и сайт глохнет.
Следует обратить внимание на гармонизацию интересов заказчиков и исполнителей «реформы», то есть всех тех, «кто вверг нас в эту пучину с такой степенью некомпетентности». Разработка проектов специально придуманных под Закон «техрегламентов» для определённой группы лиц стала своеобразным шабашничеством, в смысле халтурой, за которую платят немалые бюджетные деньги.
Оплачивают такую работу также некоторые российские и зарубежные компании, прямо заинтересованные в нужных для них законах (см. «Бизнес шабашников на ниве технического регулирования». – «Промыщленные ведомости» № 2, февраль 2007 г.). По оценкам, на «реформу технического регулирования» уже израсходовано свыше 5,3 млрд. рублей, которых хватило бы, чтобы скорректировать всю нормативно-техническую базу страны.
Обратно к конституционным стандартам
Очевидно, для выполнения упомянутых выше норм Конституции РФ и предотвращения хаоса в экономике страны действие Закона необходимо приостановить, одновременно восстановив отменённые законы «О стандартизации» и «О сертификации». Иначе возникнет правовой вакуум.
Сам Закон требуется концептуально изменить, превратив в рамочный, и сформулировать его цель. Целью новой версии Закона должно быть установление общих требований к качеству, в том числе безопасности продукции, зданий и сооружений, а также условий правоприменения — обязательного или добровольного — нормативно-технических документов, регламентирующих конкретные нормы качества перечисленных объектов и их сертификацию.
Для отдельных групп объектов нормативного регулирования должны быть оговорены рамочные требования к их качеству, в том числе безопасности, в специальных законах, гармонизированных с соответствующими Директивами ЕС. Эти требования должны также обеспечивать выполнение норм российского законодательства.
Таким образом, нормативно-техническая база страны получит недостававшую ей правоприменительную надстройку, из чего следует новое название Закона: «О правовом регулировании (нормировании) характеристик продукции, зданий и сооружений, и правоприменении нормативно-технических документов по их стандартизации и сертификации».
Специальные рамочные акты должны именоваться законами о нормировании показателей качества соответствующих объектов. При этом термин «технический регламент» должен быть исключён, так как имеет совсем иной смысл.
Одновременно с разработкой новой версии Закона необходимо срочно скорректировать прежние законы «О стандартизации» и «О сертификации» и начать корректировку нормативно-технических документов, в том числе с целью их гармонизации с зарубежными, учитывая наши национальные интересы.
Учитывая общенациональный характер правоприменения нормативно-технической базы, необходимо координацию её ведения и разработки документов, а также их утверждение и контроль за стандартизацией и сертификацией продукции возложить на специальный федеральный орган, которого сейчас нет. Очевидно, для этого потребуется воссоздать Госстандарт, но с сетью специализированных агентств, подчинив его главе правительства страны.
Агентства, как и в США, получат полномочия разрабатывать, принимать и обновлять государственные стандарты и иные, обязательные для применения нормативно-технические документы. Их можно образовать на базе профильных НИИ и нынешних общественных технических комитетов по стандартизации при Ростехрегулировании, куда входят представители заинтересованных министерств и ведомств, различных корпораций, бизнеса и научных организаций. При этом в министерствах должны быть созданы соответствующие отраслевые службы.
Сам будущий Госстандарт, как симбиоз директивного органа исполнительной власти и комплексной научно-исследовательской организации, объективно может быть законодательно уполномочен регулировать правоприменение – добровольное или обязательное — всех нормативно-технических документов.
Кроме того, столь компетентной будущей экспертной организации следует также поручить разрабатывать и предлагать от имени правительства проекты необходимых рамочных законодательных актов. Что же касается департамента технического регулирования и метрологии Минпромэнерго, некомпетентная и потому опасная деятельность которого выходит за рамки министерства, то его, даже с измененным названием, потребуется упразднить.
Так что осталось только проявить политическую волю, передав, как это принято во всем мире, решение стратегически важных и весьма специфических проблем нормативно-технического регулирования специалистам, и выделить необходимые средства. Пока еще не совсем поздно. Ведь совсем не дело президента страны, правительства и депутатов устанавливать конкретные технологические и технические нормы для товарного производства и строительства различных объектов.
Модель реформы технического регулирования
Рисунок Игоря КИЙКО
