Без повышения оплаты труда и занятости Россия погибнет
Александр Амосов
, доктор экономических наук
По официальной статистике, население России с 1992-го по 1998 год сократилось на 2 млн. человек. При этом около 3 млн. человек составили миграционный прирост, а умерло граждан России за указанные годы на 5 млн. больше, чем родилось. Демографический прогноз на ближайшие годы обещает резкое увеличение численности лиц пенсионного возраста. Государственная Дума предупреждает правительство, что в 2003 г. пенсионеров будет так много, что на выплаты пенсий придется потратить уже около 20 млрд. долларов. Правительство же предлагает реализовать такие меры по «углублению» рыночных реформ, которые позволят решить все проблемы за счет ускорения естественной убыли населения.
Основная причина сокращения численности населения, спада производства и снижения уровня жизни — дискриминация труда в ключевых отраслях экономики и беспрецедентное снижение реальной заработной платы рабочих, инженеров, врачей, учителей, ученых и других лиц, занятых производительным трудом. Нация обречена на вымирание, а государство на развал, если в стране производительный труд перестал быть источником богатства. Специалисты пишут о необходимости создания новых рабочих мест и проблеме инвестиций в наукоемкие технологии и в возмещение выбытия основных фондов. Но эти предложения будут востребованы, лишь если политика государства будет направлена на увеличение численности населения России и на сохранение ее в качестве великой державы. Пока же проводится иная политика — превращения России в сырьевой придаток мирового сообщества, когда не нужны развитые сельское хозяйство и промышленность, мощная наука, массовое здравоохранение, народное образование и культура. В конечном итоге у нас оказывается лишним и население в 140 млн. человек. В зарубежной печати специалисты и политики обсуждают вопрос о сокращении численности населения России до 70 или даже до 30 млн. Об этом свидетельствует и анализ рыночных реформ в России, который показывает, что они изначально были направлены не на создание конкурентных рынков товаров и условий развития производства, а на сокращение занятости и численности населения страны.
Рыночное провоцирование диспаритета цен
Директивное планирование в нашей стране отменено Законом о предприятии, принятым в 1988 году. По инерции централизованное планирование еще сохранялось некоторое время в виде индикативных планов, но с ликвидацией Госплана и других планирующих органов само понятие планирования в России оказалось под запретом. Начиная с осени 1991 г., когда сформировалось известное правительство Б. Ельцина—Е. Гайдара, хозяйственные субъекты и работники в России принимают решения, руководствуясь не разработанными на национальном или региональном уровне планами, а на основе рыночных сигналов со стороны цен.
Это означает, что в России управление экономикой полностью рыночное. Почему же правительственная пропаганда не объявляет об этом и даже затушевывает данный факт, называя нашу экономику переходной? Потому, что признать факт окончания перехода к рынку в момент ликвидации плановых органов — это значит признать ответственность рыночного управления за все провалы в экономике и в социальной сфере. Конечно, мы получили не ту рыночную экономику, какая функционирует в США, Германии и в других развитых странах. Но сознаться, что правительство сформировало плохой рынок в России, для него равносильно признанию своей ответственности за проводимую политику.
Либеральная пропаганда скрывает и то, что правительство в России, как и правительства развитых стран, управляет экономикой через регулирование цен. То есть ценовые сигналы, получаемые участниками товарных рынков или рынка труда,— это сигналы со стороны правительства, которое в рыночной экономике наряду с функцией «ночного сторожа» выполняет функции регулятора паритетов цен. Ниже мы остановимся на этом подробнее, а пока отметим: рынок принес в России иные результаты, чем в США, в Японии или в Германии именно потому, что правительство России в отличие от правительств названных стран нарушает ценовые паритеты таким образом, чтобы сократить занятость и оплату труда в ключевых отраслях.
На конкурентном рынке идеальное экономическое равновесие достигается тогда, когда цены предложения равны ценам массового спроса. В учебниках по рыночной экономике проблема равновесия предложения и спроса упрощена. Считается, что она решается при увеличении числа поставщиков, которое автоматически приведет к конкурентному поведению. Но спекулятивное завышение цен вполне возможно и при большом числе фирм, поставляющих какую-то продукцию или услуги. Кроме того, существуют естественные монополии, то есть сферы деятельности, где по технологии неизбежно централизованное установление цен предложения. На практике, начиная с 30-х годов, когда произошла революция управления в развитых индустриальных странах, правительства в рыночных экономиках осуществляют контроль за паритетами цен, регулирование паритетов и прямое (директивное) установление цен на равновесном уровне.
Что касается рынка труда, то здесь государственное вмешательство в установление равновесной цены в странах-лидерах осуществлялось еще на начальных этапах индустриального развития. Объясняется это тем, что конкурентный рынок труда вообще не в состоянии функционировать без государственного регулирования оплаты труда. Цена труда на таком рынке должна устанавливаться путем согласования интересов работодателей и работников. Равновесная оплата труда для работника должна обеспечивать его личное воспроизводство. Для работодателя издержки по заработной плате не могут превышать уровня, за которым начинается снижение эффективности его деятельности. Особенность рынка труда состоит в том, что стороны на нем не являются равноправными участниками обмена. Работодатель как собственник денег обладает гораздо большими возможностями навязать свою цену труда, чем наемный работник. Если работодатель занижает заработную плату ниже уровня, обеспечивающего нормальное существование работника, тот обычно вынужден соглашаться, чтобы вообще не остаться без работы. За рубежом интересы работников отдельных профессий защищают профсоюзы, но их усилий, как правило, недостаточно для установления равновесной оплаты труда.
Поэтому во всех индустриально развитых странах государство защищает интересы наемных работников, устанавливая директивно гарантированный уровень оплаты труда, обеспечивающий качественное воспроизводство рабочей силы. По российскому законодательству работодатель вправе установить заработную плату работникам на каком угодно низком уровне, что вызвано отсутствием в нашей стране цивилизованного рынка труда, а также ведет ко многим другим негативным последствиям.
Правительство России сняло с себя ответственность за регулирование оплаты труда, что позволяет проводить антинациональную политику в сфере занятости. Работникам бюджетной сферы правительство прямо устанавливает заработную плату намного ниже прожиточного минимума. В приватизированном секторе заработная плата занижается номинально или фактически также в результате общей ценовой политики правительства.
Дубина мировых цен
В соответствии с законом о либерализации цен публичное их планирование по утвержденной законом процедуре в России запрещено. Но это не мешает правительству осуществлять не регламентируемые законом планирование и регулирование цен, которые одинаково далеки как от решения проблем рыночного равновесия, так и от заботы о национально-государственных интересах. В соответствии со своими потаенными целями правительство официально провозгласило, что цены в России должны достичь мирового уровня. (Здесь и далее под мировыми следует понимать цены, в том числе спотовые, устанавливаемые на международных биржах. — Прим. ред.) Прежде чем детально рассмотреть этот узловой вопрос экономической политики и всего курса рыночных реформ, заметим: рыночный механизм государственного регулирования цен намного проще планового, предусматривающего научные обоснования ценовых пропорций. В рыночных условиях для повышения цен по инициативе правительства государству не нужно рассчитывать и устанавливать ценовые прейскуранты по широкой номенклатуре товаров и услуг. Достаточно повысить цены на энергоносители и увеличить транспортные тарифы, чтобы поднять волну инфляции издержек. Есть и другие способы повышения цен на товары и услуги. Например, можно провести девальвацию рубля, в результате чего денежные средства обесцениваются, а товарные цены растут вне зависимости от издержек. Этот прием был наглядно продемонстрирован правительством Б. Ельцина—С. Кириенко в 1998 году, но он применялся и при других составах правительства.
Смысл приближения внутренних цен к мировым можно объяснить на таком примере. Если цена на бензин устанавливается на мировом уровне, это значит, что автомобилисты, получающие заработную плату ниже мирового уровня, должны либо уменьшить потребление бензина, либо сократить другие покупки. Те лица, доходы которых в десятки раз ниже мировых стандартов, при мировой цене на бензин вообще не в состоянии пользоваться автомобилем, если таковой у них имеется. Мы пока говорили о прямых последствиях повышения цен на бензин, но не менее важно и влияние роста цен на бензин и другие энергоносители на общее повышение цен на товары и услуги. Установление их на уровне мировых означает, что внутренний рынок сокращается, покупки на нем не в состоянии совершать предприятия и лица, чьи доходы намного меньше мировых стандартов.
Во всех странах со смешанной, открытой или социально ориентированной рыночной экономикой правительства и законодательные органы, в отличие от России, проводят политику сдерживания роста цен на товары и услуги и централизованного повышения оплаты труда и социальных выплат. Например, в США правительство контролирует цены на энергоносители, сельскохозяйственную продукцию, важнейшие виды машин и оборудования, бытовые услуги. Это позволяет сдерживать рост цен, но остановить его невозможно, а в случае появления новых товаров и услуг и не нужно. Поэтому в США, как и в других индустриально развитых странах, как предлагал Кейнс, осуществляется директивное (прямое) повышение оплаты труда и социальных выплат. Для этого в законодательном порядке устанавливаются гарантированные ставки почасовой оплаты труда, принимаются другие меры. Существуют и международные стандарты оплаты труда, которые «не писаны» лишь для российского правительства.
Планирование и регулирование паритета цены труда осуществляется за рубежом весьма успешно. По статистике МВФ в 23 индустриально развитых странах (без социалистических стран) в 1965—1994 гг. потребительские цены возросли в 5,4 раза, а среднемесячная оплата труда увеличилась в 8,2 раза. В последующие годы наблюдалось опережение темпов роста потребительских цен по отношению к темпам оплаты труда. Но если брать соотношение темпов за долгосрочный период, то указанное опережение 90-х годов далеко не компенсировало отставание роста товарных цен в прошлом. Политика опережающего роста оплаты труда и социальных выплат в долгосрочном плане создает благоприятные условия для решения проблем занятости, повышения благосостояния и воспроизводства населения.
В России же правительство, ставя задачу повышения до уровня мировых цен на товары и услуги, одновременно проводит политику снижения оплаты труда и социальных выплат по отношению к мировым стандартам.
Регулируемые правительством цены на энергоносители в 1992—1998 годах возрастали опережающими темпами (см. табл.). Статистические данные (см. табл.) наглядно иллюстрируют, как правительство управляет экономикой через регулирование цен. Индекс роста цен на энергоносители в 2,2—2,6 раза выше индекса роста потребительских цен. При этом правительство России вопреки достижениям современной цивилизации проводило политику снижения денежных доходов граждан, занятых в обрабатывающей промышленности, сельском хозяйстве, науке и других ключевых отраслях. Среднечасовая оплата наемного труда в США в 1998 г. составляла от 13 до 20 долларов. В России, по данным статистического ежегодника, средняя номинальная начисленная заработная плата составляла 74,2 доллара в месяц, что соответствует почасовой оплате при 40-часовой рабочей неделе в размере 0,46 доллара. Таким образом, официальная заработная плата в России оказалась, как минимум, в 28 раз ниже условной мировой. Этот показатель не учитывает теневые доходы, но когда речь идет о формировании доходов ВВП, необходимо брать именно учитываемую статистикой зарплату, с которой платятся налоги.
Ценовая политика по снижению относительной величины заработной платы приводит к вытеснению работников из ключевых отраслей, труд в которых, по существу, перестал оплачиваться. В частности, цены на сельскохозяйственную продукцию росли вдвое медленнее, чем потребительские цены, и соответственно в 4—5 раз медленнее, чем цены на энергоносители (см. табл.). С учетом снижения доли оплаты труда в структуре цены сельскохозяйственной продукции работать в сельском хозяйстве стали за символическую плату. Это изменило в худшую сторону мотивацию труда и привело к абсолютному снижению занятости в данной базовой отрасли продовольственного комплекса страны. В целом по экономике сокращение занятости достигло в 1998 г. по отношению к 1991 г. беспрецедентно большой величины — 10,2 млн. человек. С учетом того, что в торговле, управлении и финансовой сфере был прирост занятости, сокращение занятости в производстве товаров и услуг вместе с инновационной сферой составило огромную величину — около 15 млн. человек. Трудоспособное население России сейчас реально составляет около 50 млн. человек. Это количество получается, если из числа лиц трудоспособного возраста вычесть безнадежно больных, алкоголиков, наркоманов, страдающих другими тяжкими заболеваниями. Таким образом, статистически регистрируемое снижение занятости, произошедшее в результате ценовой политики правительства, составляет 20% от реально трудоспособного населения по всей экономике и 33,3% от числа лиц, которые могли быть заняты производительным трудом, включая труд в науке, культуре, образовании и т. п.
А был ли прирост?
Пропагандисты проводимого курса реформ применяют ряд приемов по дезинформации общества относительно катастрофического положения дел в экономике и трудовой сфере. Во-первых, статистические данные публикуются к предыдущему месяцу или к соответствующему месяцу предшествующего года. Во-вторых, говорится о том, что статистика не учитывает теневую экономику, якобы очень эффективную. В-третьих, статистика представляется в «художественной» обработке: плохое замалчивается, относительно хорошее широко тиражируется.
По первому пункту следует отметить, что вопрос выбора базы при построении динамики показателей имеет в статистике и планировании принципиальное значение. В 1999—2000 гг. благодаря благоприятной мировой конъюнктуре цен на энергоносители у хозяйственных субъектов России и правительства появились дополнительные платежные средства. За счет этого в 1999 г. по отношению к 1998 г. был обеспечен прирост ВВП в 3,2%, продукции промышленности — 8,1%, сельского хозяйства — 2,4%, инвестиций в основной капитал — 4,5%. В 2000 г. прирост к 1999 г. по ВВП составил 7,6%, по промышленности — 9%, сельскому хозяйству — 5%, инвестициям в основной капитал — 17,7%. Есть сомнения по поводу достоверности темпов 2000 г., но принципиальным является другой вопрос: можно ли считать указанные темпы прироста свидетельством начала экономического роста и подъема экономики? Ответ на этот вопрос можно дать, лишь сопоставляя темпы 2000 г. с глубиной спада в 1992—1998 гг.
Темпы роста в 1999 г. не компенсировали спад, произошедший в 1998 г., и потому правомерно считать, что 1999 г. был потрачен лишь на частичную ликвидацию последствий спада предыдущего года, чего недостаточно для экономического развития. К концу 1999 г. ВВП страны, как и в 1997 г. и в 1996 г., по официальной статистике, был равен 60% от ВВП 1991 года. Это означает, что для достижения объема ВВП 1991 г. требуется увеличить ВВП в 1,67 раза по сравнению с 1999 г. По известным таблицам исчисления темпов роста, составленным А. М. Айрапетовым, находим, что при темпах прироста ВВП 2000 г. в 7,6% мы достигнем уровня 1991 г. через 8 лет. Это слишком большой срок с учетом предшествующего десятилетнего спада. Чтобы объяснить, почему нельзя считать прирост ВВП 2000 г. началом экономического развития, произведем подобные расчеты по основным отраслям. К концу 1999 г. объем промышленной продукции составлял лишь 0,46 от уровня 1991 г. При темпе прироста 2000 г. в 9% мы достигнем объемов промышленного производства 1991 г. через 9 лет. Аналогичный расчет по сельскому хозяйству показывает: при темпах роста 2000 г. (года благоприятного по погодным условиям) мы выйдем на уровень 1991 г. лишь через 11 лет. И, наконец, объем инвестиций в основной капитал, даже при таких высоких темпах, как в 2000 г. — 17,7%, достигнет величины, сопоставимой с 1991 г. лишь через 9 лет.
Почему важно выйти на объем хотя бы 1991 года? Потому, что это был последний год, когда объемы ВВП, производства промышленной и сельскохозяйственной продукции, инвестиций в основной капитал обеспечивали хотя уже и не расширенное, но близкое к простому воспроизводство. Чтобы вступить в стадию экономического развития, надо как минимум осуществлять простое воспроизводство товаров и факторов производства. Мы до сих пор работаем на основных фондах, созданных на 80—95% до рыночных реформ. В ближайшие годы начнется массовое выбытие фондов в электроэнергетике, сельском и коммунальном хозяйстве, на транспорте и в других ключевых отраслях. Это значит, что нам нужен гораздо больший ввод основных фондов, чем в 1991 году. Мы же лишь через 9 лет выйдем на уровень инвестиций 1991 года.
В такой ситуации нужно искать пути повышения темпов роста по сравнению с 2000 годом. Вместо этого правительство одобряет в 2000 г. программу ускорения рыночных реформ, ведущих к новому спаду производства.
Принципиальное отличие правительственной программы от целевых программ цивилизованных стран в том, что всю стратегию правительства России можно выразить одной фразой: повысить внутренние цены до уровня мировых. Пока эта голубая мечта Е. Ясина, Е. Гайдара, А. Чубайса и других конструкторов рыночных реформ не осуществлена и полного краха экономики России не наступило. Этому помешало, прежде всего, сопротивление хозяйственных субъектов и бюджетных потребителей, ответивших на рост цен на энергоносители и повышение транспортных тарифов массовыми неплатежами. По сути, правительство, навязав потребителям цены предложения выше цен спроса, не оставило последним иного пути, кроме просрочки платежей, до тех пор, пока их не обесценит инфляция. Следует отметить и положительное воздействие на сдерживание роста цен — их «замораживание» правительством В. Черномырдина в 1994 г. и 1997 г., а также правительством Е. Примакова после дефолта 1998 г.
От роста зарплаты к снижению энергоемкости ВВП
Экономика выживала ценой разрушения платежной системы, пока за дело не взялся А. Чубайс. Встав во главе РАО «ЕЭС», он принудил потребителей к своевременным платежам, отключая их от энергоснабжения. Но мы не станем спешить с выражением благодарности Чубайсу за восстановление платежей за энергоносители. Эти платежи оказались возможны по двум причинам. Благоприятно сложившаяся мировая конъюнктура цен на нефть и газ дала дополнительные средства бюджетным и небюджетным потребителям. Кроме того (об этом предпочитают умалчивать), после дефолта 1998 г. из-за беспрецедентной девальвации рубля внутренние цены на энергоносители снова «отдалились» от мировых, что произошло вопреки целевым установкам А. Чубайса и его единомышленников.
Правительство и лично А. Чубайс разработали экстренные меры по исправлению ситуации с решением сверхзадачи. В 2000 г. правительство одобрило Энергетическую стратегию России, главным пунктом которой является повышение до 2007 г. цен на энергоносители до уровня мировых. Но энергетическая стратегия — это не директивный документ, поэтому правительство пытается принять программу реструктуризации энергетики России. Формально в ней предлагается создать в России рынок электроэнергии. Вообще-то плохой рынок электроэнергии у нас уже есть. Нам говорят: мы создадим конкурентный рынок. Выше говорилось, что любой конкурентный рынок предполагает равноправие продавцов и покупателей. Что касается рынка электроэнергии, то он, кроме того, не может существовать, если нет избытка мощностей по производству электроэнергии и, что не менее важно, избытка линий электропередач и прочих распределительных мощностей. Эти условия есть в Дании, Германии, Голландии, но их нет в России. Потребители в России не только не имеют возможностей для переключения от одного поставщика электроэнергии к другому, они и с одним-то поставщиком в лице Единой энергетической системы не всегда соединены. При российских энергетических сетях общий избыток мощностей не гарантирует их избыток для муниципальных энергосистем. К тому же формальный избыток мощностей через 2—3 года сменится на их абсолютный дефицит.
У нас было достаточно мощностей для прежнего централизованного распределения энергоносителей, той структуры энергопотребления и того уровня потребления энергоносителей, которые необходимы были в СССР. Но на нужды рыночного потребления этих энергетических мощностей недостаточно. По данным Всемирного банка за 1995 г., в США в расчете на душу населения потреблялось 11571 кВт.ч электроэнергии, а в странах с более близкими к России климатическими условиями еще больше: в Канаде — 15147, в Норвегии — 23892 кВт.ч. В России с ее климатом и территорией в 1995 г. потреблялось на душу населения 4172 кВт.ч. Для конкурентного распределения электроэнергии нам нужно увеличить мощности электроэнергетики в разы. При существующих мощностях и сетях, чтобы отстоять интересы потребителей электроэнергии и не принуждать их прибегать к неплатежам, необходимо участие государства в установлении цены равновесия спроса и предложения электроэнергии. Реструктуризация же энергетики, предлагаемая Чубайсом, направлена не на создание конкурентного рынка с равноправными участниками, а на предоставление приватизированным энергетическим системам права повышать цены на энергоносители до уровня мировых вне зависимости от цены массового спроса на энергоносители. Поэтому дискуссия вокруг энергетики — это, по сути, дискуссия о судьбе России.
Если бы правительству удалось установить цены на энергоносители на уровне мировых, это означало бы крах всех видов деятельности, продукция которых не реализуется на мировом рынке. Жилищно-коммунальное хозяйство, сельское хозяйство и другие отрасли жизнеобеспечения не в состоянии потреблять энергоносители по мировым ценам потому, что потребителями их продукции и услуг являются граждане России, доходы которых далеки от мировых стандартов.
При всех реальных вариантах перехода на энергосберегающие технологии, Россия не сможет существовать как единое государство, если транспортные тарифы будут установлены на уровне мировых: средние расстояния перевозок грузов в России втрое длиннее, чем в США. Значит, при прочих равных условиях, наша экономика будет конкурентоспособна по сравнению с американской лишь если транспортные тарифы у нас будут ниже американских в три раза. Уже при том повышении транспортных тарифов, которое состоялось, мы несем огромные экономические и социальные потери из-за дороговизны перевозок. Повышение цен на энергоресурсы до уровня мировых означало бы установление транспортных тарифов тоже на уровне ведущих стран, осуществляющих внутренние перевозки на гораздо меньшие расстояния, чем в России. По таким тарифам будут неэффективными перевозки зерна, угля и других массовых грузов по сложившимся в период индустриального развития связям между регионами России. Это приведет к полной ликвидации единого национального рынка сельскохозяйственной продукции, угля, металла, многих других продуктов, включая энергоносители. А ведь граждане России уже сейчас не в состоянии свободно передвигаться по стране из-за высоких транспортных тарифов. Дальнейшее их повышение буквально разорвет социальные связи между регионами.
Збигнев Бжезинский в своей «Великой шахматной доске» предлагает разделить Россию на три государства: Европейскую часть, Сибирскую республику и Дальневосточную республику. Только «дипломатическая» вежливость не позволила ему сказать, что на самом деле и Европейская часть не в состоянии будет сохраниться как единое государство. Бжезинский успокаивает проамерикански настроенных политиков России, что «потеря территорий не является главной проблемой для России» и «со временем не имеющая имперских амбиций Россия могла бы получить признание в качестве самого удобного экономического партнера». Что же ожидает экономику России в случае реализации энергетической стратегии, одобренной правительством в 2000 г., и программы, предусматривающей полную приватизацию энергетики страны? Согласно энергетической стратегии цены на энергоносители уже начиная с 2001 г. должны расти на 15—20% в год без учета инфляции. Правительство ставит цель обеспечить опережающие, по сравнению с темпами роста цен на товары и факторы производства, темпы роста цен на энергоносители. При этом на газ цены должны расти в 2,5 раза быстрее, чем на остальные энергоносители, и первое повышение цен на газ уже состоялось в январе 2001 г. Очевидно, что опережающий рост цен на энергоносители автоматически приведет к отключению от системы энергоснабжения тех потребителей, которые не в состоянии платить за энергоносители. Выход из положения правительственные стратеги видят в сокращении расхода энергоресурсов в стране на 40—48%. Формально в правительственном документе сокращение потребления энергоресурсов в таких масштабах представлено не как директивный показатель, а как возможная величина при условии инвестиций в 500—600 миллиардов долларов в энергосбережение. Вопрос об энергосбережении — это вопрос не только об обновлении технологий, но и о численности населения и уровне его жизни. Авторы энергетической стратегии утверждают, что благодаря обновлению технологий можно обеспечить абсолютное сокращение потребления энергоресурсов в самом ТЭК и в промышленности. С этим можно согласиться, об этом отечественные экономисты пишут уже 30—40 лет. Но нельзя согласиться с тем, что Россия должна сокращать потребление энергоресурсов на транспорте, в сельском и жилищно-коммунальном хозяйстве. В этих отраслях, наоборот, нужно наращивать потребление энергоресурсов к уровню, достигнутому в 1990 г. Чтобы выйти на сегодняшние мировые стандарты потребления электроэнергии на душу населения, Россия должна увеличить ее потребление в 4—5 раз к нынешнему уровню. Если электроэнергии будет произведено лишь на 12% больше, чем в 1990 г., это будет означать следующее: либо население России надо к 2020 году сократить в 4—5 раз, либо уровень жизни в России в 2020 году, в лучшем случае, останется в 4—5 раз более низким по сравнению с сегодняшним уровнем развитых стран. Что будет в худшем случае, мы скажем ниже. Прежде чем это сделать, отметим, что энергосбережение в развитых индустриальных странах сопровождалось повышением абсолютного уровня потребления электроэнергии или сохранением ранее достигнутого высокого уровня. Поясним этот феномен на примере США. В этой стране повышение уровня жизни населения было тесно связано с ростом потребления электроэнергии и других энергоносителей на нужды населения. Уже в 60-х годах 80% электроэнергии в США потреблялось в непроизводственной сфере. Поэтому переход на энергосберегающие технологии в металлургии, химической промышленности и других отраслях, несмотря на большой отраслевой эффект, не мог оказать решающего влияния на снижение потребления электроэнергии в целом. Определенное сокращение энергопотребления в США было достигнуто благодаря переводу в другие страны энергоемких производств, а также увеличению в структуре экономики доли услуг и наукоемких производств. Но наряду с этими тенденциями действовали и другие, связанные с абсолютным ростом энергопотребления. В целом эффект энергосберегающей политики оценивается в США не по абсолютному объему потребления энергоносителей, а по показателю снижения энергоемкости ВВП. При абсолютном росте потребления энергоносителей энергоемкость ВВП снижается, если растет оплата труда. В США и других странах, где оплата труда росла опережающими темпами, основной эффект снижения энергоемкости ВВП был получен именно за счет повышения оплаты труда и общего увеличения размеров ВВП.
В России, как говорилось выше, проводится иная политика — опережающего роста цен на энергоносители и снижения оплаты труда. Ни в энергетической стратегии, ни в иных документах правительства даже не ставится вопрос об использовании основного фактора снижения энергоемкости ВВП — повышения оплаты труда и опережающего роста ВВП. В структуре доходов ВВП России на оплату труда наемных работников приходилось в 1998 году лишь 48,2% включая и скрытую оплату, оценить точно которую невозможно, да и приходится она на сравнительно небольшую группу людей.
Если проводить политику, принятую в цивилизованных странах, то мы должны поднять удельный вес оплаты труда в доходах ВВП до мирового уровня и одновременно увеличить долю занятых в неэнергоемких видах деятельности. Что касается размера оплаты труда, то экспертные оценки показывают: паритетную цену труда в России в соответствии с общим, более низким уровнем равновесных цен достаточно повысить в перспективе до уровня 0,5 от мировой. Это означает увеличение цены труда в 15 раз по отношению к уровню 1998 г. Поскольку потребление электроэнергии и других энергоресурсов при любых вариантах стратегии увеличится в гораздо меньшей степени, подобная политика приведет к автоматическому снижению энергоемкости ВВП в значительных размерах. В результате будут созданы условия для нормального воспроизводства населения России и сохранения российской цивилизации не в качестве «удобного», а в качестве равноправного партнера американской цивилизации.
Россия — не Америка
Объективная необходимость иметь цены в России ниже мировых имеет фундаментальное значение для формирования новой структуры экономики, включающей в себя структуру занятости. Россия не может подобно США и Японии переместить в другие страны традиционные отрасли индустрии по той причине, что она не покупает по импорту энергоносители, металл, продукты основной химии и т. п. Из этого следует, что нам нужно вкладывать крупные средства в обновление технологий в ТЭК, металлургии, основной химии, на транспорте и в других традиционных отраслях. Структура занятости в промышленности должна измениться в пользу обрабатывающих отраслей, но общую занятость в обозримой перспективе требуется сохранить на высоком уровне.
В США и других ведущих странах в настоящее время развитие наукоемкого производства планируется не по отраслям, а по макротехнологиям. Исключение составляют наука и венчурное предпринимательство, развитие которых планируют как единую отрасль. Под макротехнологией понимается совокупность всех технологических процессов, начиная от НИИ и ОКР и заканчивая производством, маркетингом, сбытом продукции и сервисным обслуживанием. Ведущие страны осуществляют централизованное планирование и государственную поддержку инвестициям в развитие тех макротехнологий, которые обеспечивают им конкурентное преимущество на мировом рынке. Впрочем, государство там поддерживает все макротехнологии, имеющие жизненно важное значение, например, сельское хозяйство и в целом продовольственный комплекс.
Макротехнология производства современного самолета включает около 600 технологий, из них при смене поколений самолетов нужно заново создавать от 90 до 170 процессов. Россия сейчас еще сохраняет возможность быстро освоить выпуск конкурентной наукоемкой продукции по 6—7 макротехнологиям в авиакосмической промышленности, ядерной энергетике и смецметаллургии. До 2020 года мы могли бы поставить задачу развить 12—16 макротехнологий из общего числа 50 макротехнологий, обеспечивающих лидерство на мировом рынке. Но не менее важно для нас сохранить и обновить макротехнологии, обеспечивающие внутренний рынок. В частности, нам требуется возродить и обновить гражданское машиностроение и прежде всего сельскохозяйственное и тракторное. Нужно модернизировать и оборонное машиностроение, осуществить его диверсификацию по примеру развитых стран. В целом занятость в машиностроении следует увеличить. У России нет оснований отказываться и от других отраслей промышленности. Целесообразно обновить технологии не только в экспортно ориентированных отраслях ТЭК, но и в химической, легкой и пищевой промышленности. В целом занятость в промышленности должна сначала восстановиться до дореформенного уровня и лишь затем, по мере освоения трудосберегающих технологий, сокращаться.
Аналогично необходимо поступить и в других отраслях материального производства. Пояснения требует лишь то, почему эффективно повышение численности занятых в сельском хозяйстве. Дело в том, что за годы рыночных реформ мы сокращали число занятых в современных индустриальных макротехнологиях продовольственного комплекса и увеличивали занятость в примитивных личных подсобных хозяйствах. Эффективность последних — это статистический казус. Без поддержки со стороны индустриального агрокомплекса личные хозяйства снизят производство до нищенского уровня. Восстановление индустриальных макротехнологий в сельском хозяйстве потребует не просто увеличения занятости в отрасли, а привлечения квалифицированных кадров со средним и высшим профессиональным образованием.
Из других ключевых отраслей следует отметить науку: численность занятых в ней Россия должна восстановить. Что касается сферы услуг, то повышение оплаты труда работников массовых профессий создает благоприятные условия для всемерного расширения индустрии услуг и соответственно увеличения числа занятых в этой сфере. Следует отметить, что сокращение занятости в услугах произошло из-за повышения цен на них. Сфера услуг России стала работать на «новых русских», а лица массовых профессий были буквально отлучены от пользования платными услугами. Возрождение этой сферы тоже связано с государственным регулированием цен предложения услуг, их снижением до равновесного с ценами массового спроса уровня. Для апологетов свободного рынка даем справку: в США такое регулирование осуществляется.
