В этом году весь мир отметил полувековой юбилей первого космического полета человека – советского гражданина Юрия Гагарина. Эпохальному полету предшествовал вывод в 1957 году на орбиту первого искусственного спутника Земли с помощью первой межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, разработанной и испытанной всего за четыре года.
Успех ракетного и атомного проектов предопределила передовая система образования, основы которой были заложены ленинским планом ГОЭЛРО. К сожалению, эйфория побед космонавтики и милитаризация экономики в годы “холодной войны” вызвала зуд губительных реформ по формализации школы, специализации и переход к квалификационным характеристикам инженеров, сведению обучения к усвоению простейших знаний, умений и навыков, что не оставляло места интуиции и воображению.
Сегодня для модернизации России необходимы инженеры, техники и специалисты рабочих профессий новой формации. Их воспроизводство невозможно без преобразования системы образования, функционирующей по принципу обслуживания массового потока заявок, калиброванных по требованиям мобилизационной модели военного производства, и определившей программу подготовки рабочих, а также специалистов с высшим и средним образованием.
В наследство от советской экономики инженерное образование России получило узкую специализацию и программу обучения, превращающую инженера в плохого техника, не способного к опережающему отражению инновационных процессов. А интеллект рабочих из ПТУ не позволил создать прослойки “синих воротничков” для реализации возможностей инженеров и техников. Персонаж Гоши из фильма «Москва слезам не верит» навсегда остался мечтой ученых и инженеров. Между тем прародителями японского «экономического чуда» стали вчерашние школьники, подготовленные к работе в «кружках контроля качества» и открывшие для всего мира высокие технологии.
А «запас плавучести» министерств и ведомств, почтовых ящиков ОПК и многих тысяч ученых, по числу которых на душу населения мы были впереди планеты всей, оказался лишним в рыночной стихии. Поэтому вместе с учеными за рубеж ушли и достижения в области высоких технологий, в том числе информационных и авиационно — космических.
Осознание недостатков есть первая ступень в их устранении — отмечал академик Алексей Крылов, знаменитый математик и судостроитель. Ответом США на прорыв СССР в ракетно-космических технологиях стало повышение роли фундаментального цикла образования, что дало толчок научно-технологической революции середины 1960-х годов.
Есть точная шутка: американский университет – это место, где русские профессора учат китайских студентов. А в России потребность в грамотных инженерах удовлетворяется за счет иностранных специалистов. Но дело здесь не в квалификации профессоров, а в содержании образования.
Бывший директор НТЦ по ядерной и радиационной безопасности, профессор МИФИ Борис Гордон свидетельствует: «Отсутствие у профессоров новых идей и недостаточность внимания к оригинальным разработкам, свободным от недостатков действующих реакторов, закрепляется, начиная с высшей школы, где дипломные проекты до сих пор посвящены ВВЭР и РБМК, а не новым типам реакторов». Выход профессор видит «в наукоемкости и наукостойкости отрасли, сберегающей имеющиеся и стимулирующей новые знания».
Диктат специалиста, слабо интегрированного с фундаментальными дисциплинами, не способствует формированию оперативного мышления для принятия инженером многофакторных технологических решений. Конкурентоспособный специалист видит конечный продукт производства не как совокупность деталей — “ведро с гайками”, по образному выражению Президента РФ Дмитрия Медведева, а как результат созидательной деятельности по стыковке знаний и опыта для достижения поставленной цели. Первым технологическим прорывом человечества стал топор — камень, привязанный к палке. Сегодня инженер сориентирован на «конечную продукцию» — фактически тот же, но в масштабе времени каменный топор, а не на достижение лучшего результата.
Студенты МИФИ изучают и проектируют ВВЭР и РБМК, — те же ипостаси камня и топорища, а не усваивают методы генерации новых знаний из опыта поколений первопроходцев. Спроектировать конечный продукт при наличии САПР под силу пользователям ЭВМ. К ним относится получаемый на выходе системы образования узкий специалист, вооруженный готовыми лекалами “инженера по оптимизации гаек”, но непригодный для инновационного производства ни в России, ни за рубежом. Сегодня наши инженеры, способные рассчитать на салфетке прочность крыла самолета, выполняют примитивные функции в концернах ИАДС и Боинг.
В отличие от старой парадигмы, на вход новой системы образования поступают заявки на разработчиков с технологическим мышлением, способных к систематизации знаний и опыта, необходимой для прогресса производства. Российские компании ищут людей на ключевые позиции, а также способных «отстроить» тот или иной участок бизнеса, привнести в компанию не только передовые технологии, но и новый стиль в работе. Спрос имеется и на репатриантов – россиян, некогда уехавших за рубеж и сделавших там карьеру.
Академик Иван Павлов, который придавал огромное значение «конечной продукции» ученого — считал, что всегда требуется известное общее представление о предмете, чтобы было на что «цеплять факты», чтобы было с чем двигаться вперед. В технике эти представления формируются на принципах единой базовой платформы, – эволюционной «вешалки» для новых технологий, внедрения инженерных решений и накопления опыта предыдущих десятилетий.
Другое системное требование – восполнение традиций профессионального воспитания. Усвоение социально-исторического опыта «питает разум» врача, инженера, педагога или юриста, преграждая путь катастрофическим ошибкам, коррупции и служебной безответственности.
Основа инженерного образования — наука не бывает академической, университетской, федеральной или национальной. Гении космонавтики Циолковский и Кондратюк творили, не получив ученых степеней и званий. Опыт школы МФТИ по работе студентов в научных учреждениях показал, что возникновение потребности к самостоятельному исследованию составляет ядро образования, нацеленного на создание инновационных разработок. Оболочка ядра высшего и среднего технического образования формируется в школе при усвоении знаний по литературе, русскому языку и математике.
Исследования Федерального института педагогических измерений (ФИПИ) показали, что образовательный приоритет принадлежит литературе. Исключение литературы из обязательных для ЕГЭ предметов резко снижает качество усвоение школьной программы. Ныне первый семестр в вузе превращен в рабфак 1930-х годов. Ректор МИФИ Михаил Стриханов предупреждает: доведение до кондиций студентов сокращает программу вуза.
Вектор непрерывного образования, которое должно сопровождать специалиста всю жизнь, задается содержанием базового ядра образования. Где баланс между практическим знанием и теорией определяет уникальное для каждого вуза полезное знание, независимое от рынка труда, ниши карьерного и профессионального роста выпускников.
Динамика содержания образования отражает этапы процессов познания, где частный случай — бакалавр и магистр. Подобно разгонным ступеням ракеты, выводящим в заданную точку космоса блоки индивидуального наведения, бакалавриат – это момент выбора траектории специализации. Здесь отсекается импульс фундаментального цикла и требуется перезагрузка полезным прикладным знанием.
Умер, не породив “быстрых разумом Невтонов”, проект фундаментального образования 1980-х — целевой интенсивной подготовки специалистов (ЦИПС). Качественная подготовка специалистов не гарантируется и увеличением сроков обучения. В советское время за шесть лет в Рижском авиационном институте готовили относительно посредственного диспетчера, а на «отсталом» Западе классный управленец получался из бакалавра при полугодичной специализации.
Современная идея ограничить «трубку» траекторий бакалавриата магистратурой — путь к дефициту специалистов для производства и безработице среди лаборантов и ученых. Ответ на вопрос о конкурентоспособном содержании образования дает 300-летний военно-морской проект Петра I, берущий начало в Навигацкой школе, ставшей стартовой площадкой системы образования России. Ее продукты — Ломоносов и Крылов, Колчак и Берг, композитор Римский-Корсаков и художник Верещагин. Свою конкурентоспособность эта система подтвердила в период реализации советского ракетно-космического и атомного проектов.
Развитие системы образования подобно делению живой клетки — из базовых, классических структур возникают новые, отвечающие перспективам производства, научно – технического прогресса и познания человека. Прорывом в советской системе образования было создание на базе МГУ вуза нового типа — Физтеха, альма-матер наших Нобелевских лауреатов.
В сетевом мире стройные ряды вертикальных отраслевых структур – вчерашний день системы образования. Современный критерий инфраструктурных вложений — качество человека и ключевые технологии познания, составляющие суть государственной идеологии. Российская система образования фокусируется на слиянии государственных учреждений мобилизационной экономики, не способных перестроиться на точечную подготовку специалистов для инновационного производства.
Массовость вуза определяют деньги, идущие за студентом и ЕГЭ. Потенциал же саморазвития заложен в интеграции образования с наукой и производством. Примером синтеза этих элементов выступает Физтех, совмещающий специализацию с профессиональной научной средой. Технократизм приоритета вузовской науки, выбранной локомотивом экономики, состоит в массовом вложении средств в инфраструктуру суперуниверситетов, а не в человека – профессорско-преподавательский состав. Поэтому смешно ожидать воспроизводства научной среды в условиях борьбы за выживание профессора со ставкой 19 тысяч и аспиранта — в полторы тысячи рублей, и когда конкурентом малых вузовских предприятий выступают коммерсанты и промышленные компании, арендующие в вузах полезные площади.
Идея Андрея Фурсенко о конкуренции между академической и вузовской наукой сродни раздельному монтажу статора и ротора гидротурбины, или соревнованию между сердцем и легкими человека. Когда гибнет опора, к примеру, научно-производственный комплекс НИИ автоматической аппаратуры имени Семенихина (НИИАА), то в упадок приходит и ведущий вуз страны – МИРЭА.
Функцией отклика на технологический вызов стала растущая востребованность высшего образования. Дело доходит до глупости: службы занятости сегодня требуют наличия высшего образования даже от соискателей должности конторщика и продавца магазина. Однако диплом инженера необходим, к примеру, рабочим «НПО «Сатурн» — лидеру в разработке, производстве и сервисном обслуживании газотурбинных двигателей, энергогенерирующих и газоперекачивающих установок. По данным Еврокомиссии по образованию и культуре сегодня в мире неквалифицированный труд занимает не более 17%, а большей частью востребованы работники с высшим и средним техническим образованием.
Реакцией на тупики в конверсии и внедрении научных идей в конце 1980-х годов стала НИР “Конверсия высшего образования»” с задачей создать новый стандарт содержания образования для вузов ОПК. На итоговой конференции в МАИ выяснилось, что с конверсией содержания образования согласились единицы вузов. Элита ректората еще надеялась на поддержку ОПК и не видела падения качества военной продукции.
Разделить успех с инициатором НИР — НИИ высшего образования знаменосцы вузовской науки не хотели, и Госкомвуз исключил конкурента из списка. Однако в 1994 году возникла необходимость в итоговом отчете по этой НИР…
Олег Сергеев,
эксперт Всероссийского фонда образования,
кандидат технических наук, полковник
