Согласно Конфуцию «если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований, а если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться». Без гармонии слов и дел у творцов макроэкономических прогнозов дефицит бюджета уже превысил более чем вдвое рекорд 1998 года. Нет гармонии между делами и «правильными» именами — технологиями и инновациями, не имеющими законодательных толкований.
Знание становится эффективным, если опыт превратит его в инструмент решения новых задач. Без приращения новых знаний и практического опыта их материализации производство попадает в технологическую западню непрофессионализма и безответственности.
Отсталые технологии — это не старые станки, которые можно заменить новыми, а взаимоотношения людей, тормозящие разработки инноваций из новых знаний и опыта поколений. Главный враг инноваций — технологическая несовместимость при ошибочном или умышленном объединении процессов разнополярной природы и содержания.
За чудовищно нелепыми катастрофами, перманентно преследующими страну, стоит конфликт знаний и опыта эпохи технологической революции. Пермская трагедия, унесшая жизни свыше ста человек, показала, что «опыт, сын ошибок трудных» еще не превратил сумму хорошо известных истин в стереотип безопасных действий. Парадоксы псевдовоспитания типа «авось», «моя хата с краю», «если нельзя, но очень хочется, то можно» направили гений реформаторов в область простых, но технологически несовместимых решений.
Жестоким уроком конфликта знаний и опыта стала катастрофа на Байконуре 24 октября 1960 года при испытаниях ракеты Р-16, когда вместе с первым главкомом РВСН Митрофаном Неделиным погибли десятки человек. Предпосылками трагедии явились предпраздничная спешка, «сырость» системы управления и эксплуатационной документации, отразившими причудливое сочетание новой элементной базы и традиционных конструктивных решений. Все это было следствием поручения разработать систему управления сложнейшего изделия того времени не опытной фирме Пилюгина, а новому КБ.
За полвека мы не раз наступали на грабли технологической несовместимости. Это и создание сверхзвукового пассажирского лайнера Ту-144 на платформе стратегического разведчика КБ Сухого. Это и не подконтрольный Минсредмашу эксперимент на ЧАЭС и передача Московскому институту теплотехники (МИТ) заказа на «Булаву» от профессионалов ГРЦ им Макеева. Развал организационного и технологического единства электроэнергетики России породил катастрофу на Саяно-Шушенской ГЭС.
Неудивительно, что причиной технологического провала «АвтоВАЗа» стал затянувшийся на годы конфликт отечественной системы подготовки и воспитания кадров со стандартами и опытом мирового автомобилестроения. Как слепой щенок ищет сосок матери, так и менеджмент «АвтоВАЗа» пытается найти «умную голову» – стратегического партнера, который чудесным образом улучшит финансово-производственный имидж предприятия.
Вектор технологического начала ведет к Fiat и реанимации итальянского опыта подготовки кадров, инжиниринга, разработки, производства и поставки компонентов автомобиля. Кстати, гены итальянского воспитания несет и наше, пока сохраняющее конкурентоспособность, военное кораблестроение, не совместимое с новой игрушкой нашего ВМФ вертолетоносцем «Мистраль».
Все перечисленное – последствия попыток совместить несовместимые процессы или разделить органичных процессы, а также запаздывания или попыток ускорить их осуществление. Моделью технологической несовместимости стал единый государственный экзамен (ЕГЭ), объединивший диаметрально противоположные по целям и задачам школьные выпускные и приемные испытания в вуз. Индикатором провала этой затеи явилась перепроверка результатов ЕГЭ и череда коррупционных скандалов. По образному выражению, авторы ЕГЭ скрестили микроскоп и телескоп. Оценка эффективности ЕГЭ, проведенная Рособрнадзором, составила 40% при значительной коррупции.
Так и не смог преодолеть системную несовместимость подводной лодки и универсальной земноводной ракеты «Булава» Московский институт теплотехники (МИТ). Вопреки опыту морского ракетостроения, по аналогии с ЕГЭ, МИТ скрестил летно-конструкторские и совместные испытания. Подтвердилась истина: пока ракета не научилась летать с наземного стенда, делать ей в море нечего. Утрата ключевой информации по испытаниям означала провал проекта и отбросила морское ракетостроение на тридцатилетие.
Другой технологической ловушкой для России стало скрещивание обучения с воспитанием. Приоритет информационной составляющей вытеснил из обучения приобщение новых поколений к общественно-историческому опыту, а также нравственное, трудовое и патриотическое воспитание. Это негативно отразилось на профессионализме врачей и физиков, инженеров и педагогов, юристов и летчиков…
Главную роль в разрушении системы знаний и опыта сыграли Законы РФ «Об образовании» и «О высшем и послевузовском профессиональном образовании». «Питатели разума» — воспитатели занимают особое место в истории человечества. Без них «умное здание» школы никогда не зажжет факел нового знания. Планы ликвидации педагогических и инженерно — педагогических вузов и замены педагога квалифицированным специалистом на этапе современного технологического вызова не менее зловещи, чем ЕГЭ.
В последние годы любимой игрой чиновников стало объединение органов государственной власти, имеющих отвратительное свойство размножаться при распаде на монопольные секторы коррупционного решения частных задач.
Искусство создания целевых кластеров для сокращения множащихся органов власти заменило построение причудливых образований, — министерств-монстров с несовместимой технологически деятельностью: это транспорт и связь, образование и наука, медицина и труд, культура и массовые коммуникации, промышленность и торговля.
Естественной реакцией системы на несовместимость стал рост численности чиновников, а на дефицит целей – вал отчетной документации, парализующий работу исполнителей. Сегодня, например, органы управления образованием почти заблокировали учебный процесс в школе требованием подготовки массы справок.
Скрещиванием технологий – отсталой административной с передовой бюджетирования, ориентированной на результат, реформа 2004 года убила в зародыше программный поход к управлению государством. Неработоспособность госаппарата вызвала к жизни параллельные структуры национальных проектов и корпораций, собравших вместе сотни технологически неупорядоченных предприятий, знания и опыт сотрудников которых остаются во многом не востребованными.
Стать страной с предсказуемым будущим нам нередко мешает привычка начинать строительство чего угодно на зыбком основании поверхностных суждений, хотя имеется прочный фундамент коллективного опыта специалистов и ученых. Примером таких суждений может служить ФЗ «Об энергосбережении и повышении энергетической эффективности». В отличие от стратегии эффективного использования энергоресурсов «путем повышения конкурентоспособности потребителей», законодатели повторяют азы брежневской «экономной экономики» — сохранить «соответствующий полезный эффект» при уменьшении потребных ресурсов.
Очевидно, что для России, отстающей от передовых стран по расходу электроэнергии на человека, но опережающей их в 3-4 раза по энергоемкости затрат на 1000 долл. произведенной продукции, энергосберегающие технологий должны стать национальным приоритетом.
Феномен энергосбережения этапных процессов, открытый гением космонавтики Циолковским, сопровождает все явления природы и общества. Подобно разгонным ступеням ракеты, выводящим в заданную точку космоса полезный груз, любая энергоэффективная система в своем движении по траектории развития требует поэтапного инновационного ускорения и перезагрузки.
Наглядным примером энергосбережения служат три ступени турбины – высокого, среднего и низкого давления. Фирменный технологический секрет энергоэффективности заложен в профиле и материале лопаток турбины.
Без стандартов технологий энергосбережения конструкторская мысль России оказалась заблокированной тенденциями и традициями затратной экономики, несовместимой с наступившей эрой дефицита ресурсов жизнедеятельности человека. Авторы реформ энергетики, административной и военной, провала морской ракеты «Булава», ремонта Большого театра традиционно умело используют пробелы аппаратного регламента для обмана руководства страны и налогоплательщика.
Без критериев системной эффективности главным доводом этих деятелей служит безальтернативность проекта, незаменимость руководства, ссылки на потери при закрытии якобы уникальной разработки, уход от анализа конкретных причин отказа в область пространных объяснений очевидного на примитивных моделях.
СМИ публикуют самые экзотические причины различных техногенных аварий. При этом лукаво умалчивается о нарушении стандартов разработки этих объектов и их испытаний. Чтобы обелить творцов коллапса электроэнергетики и свалить всю вину на эксплуатационников, не сумевших предотвратить катастрофу, Госдума направила на СШГЭС специально созданную комиссию. За счет налогоплательщиков.
Угроза устойчивому развитию России таится в подмене ожидаемых результатов деятельности эфемерным полезным эффектом, несопоставимым по масштабу с потерями энергоресурсов. Смешно, к примеру, устанавливать премию за экономию, допустим, антигололедных реагентов. При дефиците энергосберегающих технологий локальная экономия «на спичках» нередко открывает шлюзы для лавинообразного роста потерь других видов энергии. Так, массовая замена «лампочки Ильича» на экономичный светильник эффектна, но, будучи каплей в море безумной растраты энергоресурсов, небезопасна без эффективной утилизации последующих отходов.
Сокрушительный удар по энергоэффективности проекта наносит растаскивание целевой функции по кирпичикам «приоритетных» задач. Хотя приоритет есть только один – конкурентоспособность системы. Так, решение частных задач автоматизации, снижения шумности и оснащения дополнительными комплексами оружия в ущерб общей цели — обеспечение скрытности действий АПЛ, привело к непомерному росту капиталоемких тактико-технических элементов и, прежде всего, из-за увеличения предельной глубины погружения. При несуразно большом водоизмещении и стоимости АПЛ упоминание о критерии «стоимость-эффективность» становится неуместным. Предмет целесообразности отсутствует и в рожденных на пустом месте идеях создания авианосцев и закупки десантного вертолетоносца «Мистраль».
Традиции «экономной экономики» живут в стремлении «эффективных» менеджеров избавиться от «непрофильных активов», требующих дополнительных инвестиций в энергетическую эффективность и безопасность производства. Результаты ремонта «на коленке» гидроагрегата СШГЭС силами местных умельцев без привлечения технологического потенциала завода-изготовителя исчисляются в астрономическую сумму из нескольких миллиардов долларов. «Непрофильным активом» оказалось создание системы обслуживания объектов энергетики по техническому состоянию с информационно – управляющей системой (ИУС), объединяющей разработчиков, изготовителей и эксплуатантов.
Создается впечатление, что разработчики, и не только отечественные, заражены вирусом сокращения, совмещения и исключения из технологического стандарта наиболее сложных исследований и испытаний. Ограниченный тестовый режим растянул на годы доводку уникальной системы регенерации урины санитарно-гигиенического блока американского сегмента МКС, — совместной разработки РКК «Энергия» и НАСА. Экономия на интеллекте испытателей обернулась дополнительным расходом энергии челнока на доставку на МКС «запчастей» для модернизации и ремонта уникального туалета.
Трудно переоценить роль стендовых испытаний в сокращении сроков от начала проектирования до запуска изделий в серийное производство, а также в повышении надежности ракетной и авиационной техники, где нет права на ошибку. Отказ создателей морской ракеты «Булава» отработать систему управления на стенде ГРЦ имени Макеева, совмещение летно-конструкторских и совместных испытаний привело к необратимым потерям информации. Тем самым была разрушена интеллектуальная система безопасности боевых работ, что наглядно показало очередное неудачное, тринадцатое испытание этой ракеты.
Олег Сергеев, кандидат технических наук, эксперт Всероссийского фонда образования, полковник, ветеран РВСН и ГРУ ГШ
