Мы вступаем в ВТО. Отдаем ли мы себе при этом отчет в том, что нас ждет? Нет, не с точки зрения сравнения с нынешним положением вещей, но в сравнении с тем, что мы могли бы иметь, если проводили иную, более здравую, самостоятельную и национально-ориентированную экономическую политику? От каких экономических рычагов и возможностей мы добровольно отказываемся и ради чего? Может быть наука подскажет? Науке некогда, наука кушает…
Одна из известных фундаментальных претензий к нашей власти – отсутствие внимания к науке, неучет результатов научных исследований и рекомендаций научного сообщества при проведении экономической и социальной политики. Что ж, трудно с этой претензией спорить, во всяком случае, если говорить о настоящей науке.
Но не все, что наукой себя называет, таковой на самом деле является.
Многочисленные центрики и фондики, готовые объяснить и обосновать все, что только нужно власти и «олигархату», множатся и живут весьма небедно. Частично – на деньги «олигархов» или на зарубежные пожертвования (местные и зарубежные инвестиции в оболванивание российского общества), а частично – прямо на наши с вами деньги, но проходящие в форме заимствований у международных финансовых организаций на реализацию программ совершенствования чего-нибудь (законодательства о приватизации, проектного финансирования, социальной инфраструктуры и т.п.). И таким образом постепенно взращивается своя, новая наука, зачастую, с участием «старых кадров», прославленных и остепененных еще в советское время, придающих всему некий свет респектабельности, но если только они готовы «сотрудничать» на условиях, им диктуемых.
И коль скоро эта новая наука «правила игры» поняла и признала, похоже, массированная ей поддержка напрямую из бюджета, на чем длительное время настаивали левые и патриотические силы, не за горами. Но только какая наука при этом окажется финансируемой за наш с вами счет?
Не беспокойтесь…
Познать, что теперь называется наукой, желающие могут на примере труда Национального инвестиционного совета, специально посвященного ожидаемым
последствиям нашего вступления в ВТО («Народнохозяйственные последствия присоединения России к ВТО», 2004). Вроде бы, все разумно, научно, и расчеты проведены в региональном и отраслевом разрезах, и методика расчетов прилагается. И вывод: «Итоговые последствия присоединения страны к ВТО остаются в диапазоне динамики объема ВВП за минусом одного процентного пункта». А значит, «присоединение России к ВТО не принесет каких-либо фатальных негативных последствий для отечественной экономики».
Невольно вспоминается старый анекдот, в котором доктор примерно так «успокаивает» родственников пациента: «Не беспокойтесь, если больного и дальше не лечить, он и дальше будет умирать…»
Но хочется задать вопрос: неужели уважаемые авторы научного труда, среди которых ряд известных ученых, в том числе руководителей и академиков РАН, не задумывались чем настоящий научный анализ, равно как и реальная жизнь, отличаются от условной компьютерной игры? Да, прежде всего, недопустимостью игнорирования существенных факторов.
Действительно, в компьютерной игре или даже в чисто теоретической математической модели можно при надлежащем оговаривании учитывать лишь те факторы, которые в игру (модель) заложены. В отличие от жизни, где неучет тех или иных факторов, «способность» их не заметить или сознательно закрыть на них глаза никоим образом не влечет за собой прекращения или ограничения действия этих факторов.
Пример? Пожалуйста. За основу расчетов в упомянутом труде приняты модели плавного изменения спроса на товары российского и зарубежного производства в зависимости от их продажной цены, в свою очередь зависящей от наличия и величины таможенных пошлин. Применительно к рассчитанному на большое количество независимых покупателей товаров повседневного спроса такая модель может быть более или менее адекватной. Но она абсолютно неприменима к ситуациям, где речь идет о конкурсных закупках ограниченным количеством покупателей значительных объемов дорогой продукции, например, нефтегазового оборудования. В этом случае разница в цене на десять, двадцать или тридцать процентов может вести к радикальным ступенчатым изменениям — развертыванию соответствующего отечественного производства для удовлетворения гарантированного заказа на сотни миллионов, а в перспективе и на миллиарды долларов, или же, напротив, к свертыванию производства, если заказ попал зарубежному конкуренту.
Может быть уважаемые ученые в своем труде исходили из еще одного, никак специально не оговоренного допущения, что порядка в стране все равно никогда не будет, а значит, не будет цивилизованных конкурсов на масштабные закупки различной продукции, будь то оборудование для недропользования или разнообразная техника для государственных и муниципальных нужд? А значит, не будет никаких, вытекающих из конкурсной процедуры, ступенчатых эффектов… Но еще более очевидна абсурдность ограничения картины реального мира подобной упрощенной моделью на примере заказов для реализации проектов разработки наших недр на условиях СРП. Об этом ниже.
Отключить немедленно
Похоже, ныне актуального для граждан США вопроса о жизни и смерти – отключать ли безнадежных от приборов поддержания жизни – для российской экономической науки (во всяком случае, для ее некоторой, сравнительно сытой части) не существует: все, сколь угодно живое, но «неконкурентоспособное» — отключать немедленно. И эта «смелая» позиция косвенно нашла свое отражение в рассматриваемом труде. Причем, прямо о решении или рекомендации «отключить» не сказано ни слова. Просто, весьма «интеллигентно» сделали вид, что эти самые приборы «поддержания жизни» как будто не заметили.
Судите сами. Применительно к СРП ступенчатая зависимость объема возможных заказов от факта вступления или не вступления в ВТО на ныне планируемых условиях уже не просто вероятна, а абсолютно гарантирована. Что, впрочем, признают и сами ученые, но лишь одним единственным замечанием: «Получить обобщающие и взаимоувязанные оценки последствий использования различного рода нетарифных методов регулирования внешнеэкономической деятельности, видимо, действительно невозможно».
Но это замечание никак не влияет на выводы и даже не ведет к минимальной корректности — оговариванию условности полученных выводов и, соответственно, ограничениям на практическое применение этих выводов. Хотя, специально это подчеркиваю, речь идет о тех условиях нашего вступления в ВТО, о которых никто даже не ведет никаких переговоров и которые зафиксированы в российских законах, о чем уважаемые ученые не могут не знать. Тем более, что они ссылаются на «проведенный анализ отечественной законодательной базы». А если в «Закон о СРП» уже включена оговорка, в соответствии с которой требование 70-процентного участия российских производителей в поставках оборудования для СРП прекращает свое действие с момента вступления России в ВТО (то есть, этот инструмент «поддержания жизни» и гарантирования инвестиций в выздоровление будет отключен в тот же момент, как мы вступим в сообщество «правильных и здоровых»), неужто уместно продолжать рассуждать лишь об изменениях таможенных пошлин?
Лечить? Да кому это нужно!
И последнее. Предположим, уважаемые ученые ошиблись или забыли дописать, что исследование носит сугубо абстрактно-теоретический характер, основано на условных упрощенных моделях, и никоим образом не должно рассматриваться как аргумент в пользу или против вступления в ВТО.
Но возникает вопрос: уж если используются гипотетические допущения и, мягко говоря, условные модели, почему же сравнение производится лишь с нынешним состоянием экономики в отсутствие какой-либо внятной промышленной политики? А почему не провести сравнение условий, которые возникнут после нашего вступления в ВТО, с теми, которые появятся, если государство вместо вступления в ВТО наконец-то начнет проводить национально-ориентированную промышленную политику? Причем, не какую-то сверхособенную, а на основе рецептов, хорошо известных специалистам из опыта США, стран ЕС, Японии, Китая, Индии, Бразилии, включающих в себя, при необходимости, и меры нетарифного регулирования. И плюс прямую протекцию национальному производителю в конкурсе уже после уплаты за импортную продукцию всех таможенных пошлин и налогов, как это делали, например, в Польше в середине девяностых.
Да и наш же прошлый опыт — конца 19-го и середины 20 века — тоже весьма полезен. Во всяком случае, известно, что он частично заимствовался и теми, кто сегодня в лидерах развития. Или предположение о том, что мы, наконец, обретем государство и власть, способные действовать в наших долгосрочных интересах, слишком гипотетично, нереально, и поэтому вполне научно и обоснованно может быть отклонено?
