АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО РУБЛЯ НА“ТИТАНИКЕ” Катастрофический в августе 1998 года обвал покупательной способности рубля и вызванный им очередной рост цен на всё и вся явились неизбежным следствием порочной экономической и финансовой политики, проводившейся российской исполнительной властью и Центробанком в содружестве с МВФ под лозунгами псевдорыночных реформ. И все эти годы покупательная способность рубля зависела от количества в стране иностранной валюты, предопределявшего ее спекулятивную базарную цену в рублях. Именно поруганием достоинства рубля объясняется и последняя масштабная его девальвация, вызванная обвалом российских спекулятивных фондового и валютного рынков из-за банкротства Правительства РФ, ставшего на этих рынках гланым игроком. После чего начался массовый вывоз валюты за рубеж иностранными финансовыми спекулянтами, и ее остатки в России значительно подорожали. Поэтому те, кто для спасения страны всерьез призывал тогда к внедрению аргентинского опыта “привязки” рубля к доллару, с которым он и так повязан все эти годы, в очередной раз продемонстрировали (если за этим не стояло нечто иное) полное непонимание причин, причем давно, еще в 50-е годы, запрограммированной в США потенциальной катастрофы мировой финансовой системы и России, в частности. В числе этих причин следует особо выделить игнорирование руководством Центробанка и Правительства РФ роли и функций денег как всеобщего товарного эквивалента и меры стоимости отечественной товарной массы, что привело к развалу товарно-денежного обращения и сворачиванию отечественного товарного производства. В очередной “черный вторник”, пришедшийся на понедельник 17 августа 1998 года, Россия напоминала печально известный “Титаник”. Вода уже заливала его трюмы и нижние палубы, но оркестр на верхней палубе продолжал играть и рублю предложили станцевать с долларом аргентинское танго, которое перешло в похоронный марш. Попробуем разобраться, в чем суть причин развала финансовой системы страны (их нередко подменяют следствиями), и, опираясь на них, обосновать, какие меры необходимо предпринять для ее восстановления, но не в прежнем ее виде, ориентированной на спекуляции, а обеспечивающей нормализацию товарно-денежного обращения и развитие товарного производства. Для этого надо сначала уяснить, что такое деньги (судя по событиям последних лет, многие реформаторы не понимают их сущности и функций), сколько денег должно быть в стране, что такое курс обмена валют, для чего он предназначен и как его объективно, то есть по какому критерию устанавливать, можно ли спекулировать валютой и какой вред наносят подобные спекуляции, на каких условиях допустимо пускать чужие деньги в свой дом, законны ли претензии США на роль держателей несуществующих мировых денег и еще кое-что. Проблемы, затрагиваемые в статье, касаются не только России и носят глобальный характер. Дело в том, что причины прогнозируемого мирового финансового кризиса кроются в подмене прежнего золотого стандарта (эталонной меры) стоимости, который навсегда отжил свой век, фальшивым долларовым и в установлении курсов обмена валют путем спекулятивных сделок. Именно таким образом фальсифицируемые курсы приводят к упоминавшемуся выше “недовешиванию” товаров. Иначе говоря, к обману, нарушающему эквивалентность международного товарообмена по стоимости в пользу страны с более дорогой на базаре валютой. Но обо всем этом также подробно рассказывается ниже.
КАК “ВЗВЕШИВАЮТ” СТОИМОСТЬ ТОВАРА Когда продавец продает, к примеру, картошку или материю, он измеряет требуемое покупателем количество товара, пользуясь для этого соответствующими мерами, в данном случае массы — весами и гирями, и длины — метром. Но купля-продажа сопровождается всегда еще одним измерением, о котором мало кто задумывается,— стоимости товара, выражаемой ценой. А масштабом для нее, иначе говоря, мерой стоимости, служат деньги. Деньги, как отмечалось выше,— это своеобразные гири, которыми “взвешивают” стоимость товара до “уравновешивания” набора таких “гирь” с ценой. С возникновением государств в каждом из них вводились свои меры длины, массы (веса) и иных физических величин, а также свои деньги — меры стоимости с различными денежными единицами. Чтобы разнобой в определении количества продукции и ее характеристик, например, влажности зерна, не мешал справедливому, без обмана, товарообмену, мировое сообщество в прошлом веке договорилось о проведении единой политики измерения физических величин. Упрощенно говоря, она направлена на то, чтобы, к примеру, килограмм картошки в Москве, Нью-Йорке или Нью-Васюках весил одинаково. Достигается это благодаря использованию единых международных эталонов, в частности того же килограмма, представляющих собой некие условные меры, принятые по всеобщему согласию. Копии таких эталонов имеются в каждой нормальной стране, и по ним как по шаблонам изготавливают соответствующие, используемые повседневно так называемые рабочие меры и соответствующие средства измерений, в частности те же весы и гири, размер хранимой единицы в которых, тот же килограмм, незначительно, с установленной допустимой погрешностью отличается от соответствующего эталона. А время от времени рабочие меры и средства измерений в обязательном порядке поверяют: сверяют с национальными копиями эталонов и устраняют возникающие отклонения. Следует заметить, что в некоторых странах пока еще существует разнобой в применяемых единицах измерения и мерах одних и тех же физических величин. Так сложилось исторически. Но все равно они жестко привязаны к соответствующим единицам международной метрической системы и эталонам, а через них между собой определенными соотношениями паритетности. Так, например, 100 английских фунтов по “курсу” всегда соответствуют 45,36 кг.
А как обстоят дела с эквивалентностью международного товарообмена по стоимости товаров? Ведь, чтобы при этом не обманывать друг друга, необходимо договориться об объективном паритетном курсе обмена валют, подобно тому как договорились о взаимном соответствии различных мер и единиц измерения одних и тех же физических величин, то есть их “курсах” обмена.
ОТ СОБАЧЬИХ ЗУБОВ ДО ЗОЛОТА Напомню, деньги — это общепризнанное средство платежа, которое принимается в обмен на любые товары и услуги. В долгой истории человечества деньгам придавали самые разнообразные формы: от различных товаров до их символов — бумажных денег, а также долговых обязательств — кредитных денег. В давние времена средством платежа, к примеру, служили собачьи зубы на островах в Тихом океане, бобы какао в странах Южной Америки, ожерелья морских раковин в Африке, Азии и Северной Америке (у нас еще недавно деньгами служила водка). Затем в качестве денег повсеместно стали использовать сначала серебряные, а впоследствии золотые монеты. И поэтому соотношения стоимости грамма золота в разных странах в национальных денежных единицах объективно представляли собой курсы обмена соответствующих валют. Эти курсы устанавливались подобно тому, как взаимно пересчитываются разные меры и единицы измерения одних и тех же физических величин. К примеру, фунт и килограмм. Иначе говоря, в качестве эталонной меры стоимости использовали стоимость в национальных денежных единицах самого золота, ставшего мировыми деньгами,— товаром, обмениваемым в качестве всеобщего международного эквивалента по стоимости на любые другие товары и услуги. Причем названия национальных денежных единиц часто увязывали с соответствующим весом содержавшихся в них драгоценных металлов. Так, денежный, нынче в бумажном исполнении, фунт стерлингов первоначально представлял собой монету, содержавшую фунт серебра, а впоследствии золота. Однако по мере расширения объемов товарного производства добытого золота стало не хватать для сбалансированного платежного обеспечения товарного оборота. Ведь, согласно одному из основополагающих законов экономики, да и той же столь любимой реформаторами теории монетаризма, для того, чтобы все производимые, потенциально востребуемые товары попадали к потребителям, сумма денег, проходящая через их руки, например, за год, то есть обращающаяся сумма денег, должна равняться суммарной стоимости товарной массы с учетом ее оборота. Это своеобразный закон Ньютона для экономики, требующий баланса сил, то есть чтобы действие равнялось противодействию. К примеру, телега не сдвинется с места, если лошадь не преодолеет ее силы инерции. Деньги — это как бы лошадь для экономической телеги. Товарно-денежное обращение образно напоминает работу водяной мельницы. Чтобы она исправно на полную свою мощность молола зерно, напор падающей на мельничное колесо воды должен соответствовать сопротивлению вращаемых жерновов. С уменьшением водяного напора муки получается меньше. Так и денежный напор в экономике должен создавать соответствующее усилие, непрерывно вращающее колесо товарного производства и сбыта по кругу “товар — деньги — товар”. При этом одни и те же денежные знаки оборачиваются, то есть используются неоднократно. Но число их оборотов в заданном отрезке времени ограничено периодами производства и сбыта той или иной продукции. Если, к примеру, в легкой промышленности обувь или пальто с учетом производства для них соответствующих материалов можно изготовить и продать за несколько месяцев и, окупив затраты, на вырученные деньги вновь запустить производство, то в энергетике и металлургии этот период с учетом производства сырья и обновления основных фондов длится годами. Поэтому с увеличением объема производимой продукции, учитывая ограниченность оборачиваемости дензнаков временем различных технологических циклов, необходимо соответственно увеличивать и денежную массу, выпускаемую в платежный оборот. Когда золота в качестве денег стало не хватать для сбалансированного вращения товарного колеса, вместо золотых монет, которые к тому же от длительного употребления стирались, начали выпускать повсеместно в обращение нетоварные, символические деньги — бумажные, обеспеченные золотом из национальных запасов. Однако денежной единице соответствовало уже меньшее его количество, чем прежде содержали сами товарные деньги, — золотые монеты того же номинала, то есть ее покупательная способность оказалась меньше прежней. Понятно, что за тот же бумажный фунт стерлингов теперь можно было получить меньше фунта золота. В те времена национальные банки по первому требованию обменивали бумажные банкноты на соответствующее количество обеспечивавшего их золота, и эти банкноты изымались временно из оборота до последующего возврата золотого эквивалента. Потребность в таком обмене возникала, если владелец банкнот не нуждался какое-то время в покупках. Золото же служило средством накопления и сохранения капитала, так как покупательная способность бумажных денег в какой-то мере все же снижалась из-за роста цен. Так как стоимость золотого запаса страны с учетом оборота его бумажного денежного отображения приравнивалась к стоимости обращавшейся национальной товарной массы, то изъятие части банкнот из обращения и обмен их на соответствующее количество золота становились сигналом для постепенного сокращения производства продукции. И наоборот. Следует подчеркнуть, что подобное, хотя и достаточно инерционное “автоматическое” регулирование баланса товарно-денежного обращения, способствовало относительной стабилизации цен и развитию безинфляционной экономики. В те времена обменные курсы бумажных валют устанавливались фиксированными, равными соотношению цен золота в национальных денежных единицах соответствующих стран. Такие курсы называются золотым паритетом. Однако по мере дальнейшего (особенно после мирового кризиса 30-х годов) развития товарного производства и увеличения объемов производимой продукции денежные массы, выпускавшиеся в развитых странах в обращение, увеличивались, а золотое обеспечение соответствующих денежных единиц из-за ограниченности национальных запасов золота понижалось, то есть бумажные деньги девальвировались. При этом золота все больше и больше требовалось не только для ювелирных изделий, но и в промышленности, главным образом в радиоэлектронике, приборостроении, химии, а его приходилось замораживать в банковских сейфах в качестве залога бумажных дублеров. К тому же, будучи товаром, золото в разных странах, невзирая на его денежные ценники в виде соответствующих банкнот, имело и свою рыночную цену в национальной валюте, определяемую спросом и предложением, и которая влияла на цену, устанавливаемую тем или иным национальным банком для золотого обеспечения денежного оборота. Таким образом получалось, что бумажные деньги оказывались мерой стоимости товарной массы опосредованно через другую меру — золотую, размер которой — рыночная цена — менялся, изменяя тем самым “вес” своего бумажного дубликата. Цена на тот или иной товар могла бы оставаться постоянной, но из-за изменения цены золота покупательная способность соответствующей денежной единицы менялась, внося определенный дисбаланс в товарно-денежный оборот и подталкивая тем товарные цены к новому равновесному состоянию. В странах, где существовал бюджетный дефицит, то есть не хватало денег для государственных расходов, в том числе на пособия по возросшей безработице, либо импорт превышал экспорт, национальные банки, обменяв хранившееся у них золото на банкноты, эти банкноты нередко вновь выпускали в обращение. И если обращавшаяся сумма денег начинала превышать суммарную стоимость товарной массы, то цены возрастали до установления нового баланса товарно-денежного обращения. При этом соответствующая денежная единица, уже не обеспеченная официальным золотым курсом, девальвировалась.
НАПЕРСТОЧНИКИ ИЗ США Постепенно многие государства из-за недостатка золота для обеспечения баланса товарно-денежного обращения отказывались от золотого стандарта стоимости. Денежная система США была связана с ним до 1971 г. Однако после 1933 г.— лишь для расчетов во внешней торговле. Причем правом обмена долларов на золото обладали только национальные банки стран, сохранявших у себя золотую меру, но не частные и другие юридические лица. А прочие государства в 50—60-е годы переходили на базарные спекулятивные или фиксированные курсы обмена своих валют с долларом. Поэтому в США в те годы вовсю наращивалось производство банкнот, которые экспортировались во многие страны, фактически вводившие долларовый стандарт стоимости для своих валют. Там американская валюта продавалась подобно товару и нередко использовалась параллельно с местными деньгами, обесценивая их. (Не правда ли, что-то знакомое нам сегодня?) Одновременно росли и объемы внешней торговли, где в качестве платежного средства доминирующее положение также заняла американская валюта и ее требовалось все больше и больше. К началу 70-х годов денежная масса США значительно превзошла ее золотое обеспечение. Иначе говоря, доллары оказались сродни необеспеченным долговым обязательствам. И если бы тогда банки всех стран, сохранивших золотой стандарт, в одночасье предъявили эти, по сути, фальшивые обязательства к погашению, Соединенные Штаты ждал бы неминуемый крах. Как известно, нечто подобное стало причиной банкротства российского правительства, которое строило пирамиду заимствований по государственным ценным бумагам, то есть тем же долговым необеспеченным, считай, липовым, обязательствам и “заморозило” их погашение. В 1971 г. США, оказавшись перед крахом национальной финансовой системы, “заморозили” погашение золотом своих девальвированных долларов. Якобы временно. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Вскоре после объявления об отсрочке выплаты золотого долга США упразднили свой золотой стандарт стоимости, и по их, скажем так, инициативе членами МВФ для внешней торговли была введена расчетная международная денежная единица экю. Она представляла собой “корзину” валют нескольких наиболее развитых стран, причем доллару в «корзине» отвели самое большое место — свыше 40 %. Доли ингредиентов этой смеси и составили курсы их обмена с экю и между собой. Все происшедшее напоминало манипуляции скандально известных “наперсточников”: ни под одним “наперстком” золотого шарика не оказалось, а вместо него кредиторы США обнаружили виртуальный винегрет из названий валют.
ФАЛЬШИВАЯ ПОЗОЛОТА ДОЛЛАРОВОГО СТАНДАРТА, ИЛИ АФЕРА ВЕКА В результате описанных выше махинаций американский доллар занял место прежних мировых денег — золота и во многих странах подменил собой прежний золотой стандарт стоимости. Напомню, деньгами в истинном экономическим их смысле, как средством платежа и мерой стоимости, могут быть только товары. Одни из них применяются локально (как, к примеру, у нас недавно использовалась водка), золото было мировыми деньгами, и при бартере товары тоже оказываются деньгами на момент обмена ими. Однако доллар, как и любая другая денежная банкнота, не является товаром и не имеет стоимости, а служит лишь носителем информации о мере стоимости американской товарной массы. Подобно тому, как гиря хранит значение меры массы, являясь копией соответствующего эталона, но не товаром при взвешивании. Также, к примеру, и удостоверение личности — это не сама личность, не “товар”, а носитель информации о конкретном человеке. Поэтому «удостоверение» о мере стоимости товара, являющееся лишь символом денег, используемым в качестве общепринятого товарного эквивалента, будучи фетишем, фантомом товара, не имеет стоимости. Это принципиально важное положение показывает, почему доллар не может подменить собой золото как товар, а значит, и эталонную меру стоимости и претендовать на роль мировой валюты. Из сказанного следует, что понятие меры стоимости, строго говоря, применимо лишь к деньгам как товару, а не к символическим деньгам. Если цена унции золота представляла собой когда-то меру стоимости товарной массы, и информацию об этой мере хранили в себе бумажные эквиваленты золотых денег, то сегодня, в отсутствие прежнего золотого эталона, национальные бумажные деньги должны являться носителем информации о мере стоимости непосредственно товарных масс соответствующих стран. Иначе говоря, функция золотого эталона перешла к стоимости самих этих масс, которые, как и золото, являются одновременно настоящими деньгами. Именно поэтому копия, отображение стоимости товарной массы — масса символических денег конкретной страны должна как в зеркале соответствовать, с учетом оборота, своему оригиналу — стоимости национальной товарной массы. Из сказанного также со всей очевидностью вытекает недопустимость “привязки” национальной денежной массы к резерву чужой валюты в стране, никак не отражающему стоимость товарной массы этой страны. Это все равно что снимать мерку и шить костюм не по фигуре конкретного человека или его точной модели, а по случайно подвернувшемуся под руку манекену. Таким образом, использование не имеющего товарной стоимости доллара в качестве эталонной меры для другой валюты является, исходя из сущности денег как товара и меры стоимости, совершенно бессмысленным и недопустимым делом. Иначе говоря, эта валюта становится липовым эквивалентом и липовой мерой стоимости несуществующего товара. А так как доллар не имеет стоимости (исключая стоимость бумаги, на которой он напечатан, не имеющую никакого отношения к функциям денег), то навязывание его в качестве мирового стандарта — эталонной меры стоимости и мировой денежной единицы неизбежно повлекло за собой и фальсификацию курсов обмена доллара на другие валюты. Как известно, эти “курсы” устанавливаются в виде случайных цен, назначаемых при массовых спекулятивных биржевых сделках по купле-продаже фиктивных “мировых” денег. При таком валютном “братстве” обращающаяся в странах долларового “содружества” сумма национальных денег поставлена в жесткую зависимость от наличия у них резерва долларов, в результате чего национальная денежная масса оказывается оторванной от национальной товарной массы, стоимость которой соизмеряется суммой чужих символических денег, имеющихся в резерве этой страны. Поэтому местного бумажного “эквивалента” фальшивого эталона стоимости заведомо не хватает для сбалансированного товарно-денежного обращения. Во-первых, потому, что импорт в странах «долларового содружества» нередко превышает экспорт. Откуда же взяться изобилию долларов? А во-вторых, ничем не обоснованы курсы обмена валют, которые устанавливают либо “жесткими”, как в Аргентине, либо “плавающими”, согласно спекулятивным их ценам, как у нас в России. И в зависимости от этих недостоверных денежных паритетов и наличия в стране валюты регулируется размер национальной денежной массы. А так как национальных денег в обращении оказывается при этом меньше требуемой суммы, то в этой стране сворачивается производство собственных товаров, снижается их качество и конкурентность, а следовательно, сокращается экспорт. Востребуются лишь сырьевые ресурсы, выручка от экспорта которых в значительной мере уводится из страны, а оставшаяся ее часть тратится на импорт продуктов питания и потребительских товаров. При этом покупательная способность местной денежной единицы становится зависимой от оборота чужой валюты в стране и спекулятивного курса ее обмена, а цены возрастают. И если местная валюта девальвируется из-за вывоза долларов за рубеж, то за счет дополнительной эмиссии поддерживается примерно постоянным дефицитное соотношение ее массы с подорожавшим вследствие роста цен национальным ВВП. Именно внедрение во многих странах мира фальшивого эталона стоимости стало основной причиной неоднократно повторяющихся там экономических кризисов. Ведь при этом была узаконена повсеместная спекуляция валютами для установления “рыночных” курсов их обмена. Тем самым покупательная способность денег во многих странах, а следовательно, и их экономика оказались зависимыми от биржевых игр сравнительно небольшой группы крупных международных финансовых спекулянтов, главным образом американских. Не исключено, что именно они в 1997 году спровоцировали финансовый кризис в странах Юго-Восточной Азии с целью расширить в них долларовую экспансию и укрепить там свои позиции. Ведь с началом масштабного обращения новой валюты евро потребность в долларах значительно снизится и они могут девальвироваться. Не избежал поэтому краха и рубль, вследствие чего нас постигли масштабные финансовая катастрофа и развал экономики, предпосылки к которым искусственно и, возможно, сознательно создавались все годы “реформ”. Если рубль и впредь будет повязан долларом, то с полномасштабным введением в обращение евро нас, возможно, постигнет еще один финансовый крах: обвалится доллар и потянет за собой рубль. Следует заметить: с постепенным упразднением национальных валют стран ЕС, евро первыми после золота оказались межнациональными деньгами, правда, символическими, обеспечивающими единообразное измерение стоимости товаров и услуг в этих странах. Сейчас трубадуры американского капитала делают все, чтобы сохранить доминирующее положение доллара в мире. Не исключено, что именно ради этой цели была осуществлена незаконная агрессия НАТО против Югославии, приведшая к падению курса евро. Возможно, ради этой цели разрушается и экономика России, чтобы не позволить ей стать равноправным партнером стран ЕС и тем самым укреплять и рубль, и евро. Но внедрение рыночных отношений в сферу установления курсов обмена валют привело еще и к масштабному вселенскому обману в международной торговле, так как спекулятивное подорожание долларовой “гири” позволяет при ее использовании “взвешивать” по стоимости больше товаров, чем пользуясь аналогичной по паритету покупательной способности гирей не американского происхождения.
ВЫМОГАТЕЛЬСТВО ПО КУРСУ, ИЛИ КАК ЭКОНОМИКА МСТИТ ЗА ПОРУГАННОЕ ДОСТОИНСТВО РУБЛЯ В 1999 году букет кризисных явлений российской экономики значительно пополнился. Буквально за полгода бензин в розничной продаже подорожал в среднем вдвое, причем в некоторых регионах он временами исчезал и его дефицит в стране составлял 15—20 %. Одни винили в этом руководителей нефтяных компаний и “королей” бензоколонок, которые якобы незаконно взвинчивают цены на свой товар, нарушая антимонопольное законодательство. Другие причину бензинового кризиса усматривали в подорожании за рубежом нефти. Оно, мол, побуждает российские нефтяные компании увеличивать не только ее экспорт, но и стоимость на внутреннем рынке. Поэтому снижаются ее поставки для нужд страны, а значит, сворачивается производство бензина и он дорожает из-за искусственно создаваемого дефицита. Ограничить экспортный нефтяной поток власти пытаются уменьшением квот на транспортировку нефти по “трубе”, увеличением для нее экспортной пошлины, наложением табу на сам экспорт бензина и др. Однако время на дворе сейчас такое, что владелец имеет право поступать со своим товаром как ему заблагорассудится, в том числе продавать его там, где сможет выручить больше денег. Собственно говоря, это один из основополагающих принципов либерализации экономики, которую отстаивали и отстаивают наши доморощенные реформаторы. Как говорится, что посеешь… Причины же, породившие бензиновый кризис, лежат в совсем иной плоскости — общеэкономической и вызваны главным образом порочностью государственной денежной политики, приведшей к потере достоинства российского рубля. Что происходит с той же нефтью? Наши экспортеры продают ее за рубеж, где она из-за увеличения спроса дорожает, то есть там происходит ценовая инфляция, и покупательная способность иностранной валюты, естественно, снижается. Казалось бы, по всем экономическим канонам валютный курс обмена рубля должен был бы при этом расти. Однако и обменный курс, и покупательная способность рубля снижаются, так как инфляция на Западе провоцирует очередной рост цен у нас. Почему так получается? Объяснение может быть только одно: российские экспортеры крайне заинтересованы в снижении внутреннего платежеспособного спроса на нефть, чтобы больше продавать ее за рубеж и получать тем самым после конвертации валюты намного больше рублевой выручки. Действительно, если в июне 1999 г. тонна нефти в России у ее производителей стоила в среднем 441 рубль, а ее среднемировая цена достигла 114 долларов, то благодаря тогдашнему валютному курсу рублевая спекулятивная выручка экспортеров российской нефти примерно в 6,5 раза превышала выручку от продажи такого же ее количества внутри страны. А спустя два года, в июне 2001 г., средняя отпускная цена тонны нефти у российского производителя уже достигла 1635 рублей, а зарубежная цена — 180 долларов, или в пересчете по курсу — 5220 рублей. Кто же откажется от такой громадной экспортной халявы? Громадная незаработанная сверхприбыль у экспортеров возникает из-за существенного диспаритета внутренней и внешней цены в рублях той же нефти, порождаемого неравновесным валютным курсом. Ведь он у нас устанавливается согласно случайной спекулятивной цене на валюту, по которой она свободно продается на валютной бирже. Однако при подобных базарных покупках, как отмечалось, игнорируется такая немаловажная, метрологическая функция денег, как мера стоимости. Это приводит к тому, что покупательная способность рубля искусственно занижается в сравнении по паритету с тем же долларом. Деньги, как отмечалось,— это своеобразные гири, предназначенные для “взвешивания” стоимости товара, выражаемой ценой. Придет ли кому-нибудь в голову искусственно занижать взвешивающую способность, к примеру, килограммовой гири (тоже меры, но веса), объявлять ее полукилограммовой из-за того, что рыночная цена на нее изменилась? Между тем подобное происходит с рублем на московском валютном “базаре”. Именно пренебрежением истинным “весом” российской денежной “гири”, его занижением по отношению к аналогичной по «весу» американской «гире», объясняется, почему при продаже одного и того же количества продукции, той же нефти, рублевая выручка от ее экспорта многократно превышает выручку внутри страны. В результате спекулятивный курс обмена рубля приводит к нарушению баланса межотраслевого товарно-денежного обращения, так как те же нефтяные компании получают в рублях по курсу значительную незаработанную сверхприбыль из-за возникающего при этом громадного диспаритета внешних и внутренних цен. Вместе с тем спекулятивный валютный курс провоцирует рост внутренних цен и разрушает внутренний товарный рынок, а также не позволяет России торговать с другими странами на основе взаимовыгодной эквивалентности товарообмена по стоимости, то есть без обмана и потерь для нас. Исключить эти негативные для экономики последствия можно лишь при курсе валют, близком к паритету их покупательной способности, благодаря чему устраняется диспаритетность внешних и внутренних цен в рублевом исчислении и уравниваются возможности получения выгоды при конвертации выручки и для экспортеров, и для импортеров. Необходимость соблюдения во внешней торговле паритетности курса разных валют по их покупательной способности напоминает обязательное условие эквивалентности взвешивания одного и того же груза в разных единицах веса, допустим, на таможне в Москве — в кг, в Лондоне — в фунтах. Благодаря соблюдению паритета взвешивающей способности соответствующих гирь, при котором один фунт по “курсу” всегда равен 0,4536 кг, стороны при товарообмене не обвешивают друг друга. Вот почему страны, проводящие экономическую и финансовую политику в национальных интересах, требуют, в отличие от нас, оплачивать экспортируемую продукцию только в своей национальной валюте. Ведь тогда паритетные курсы обмена устанавливаются как бы автоматически по соотношениям стоимости содержимого соответствующих экспортных “корзин” в валютах торгующих друг с другом стран. Действительно, если бы российские экспортеры требовали с покупателей оплаты той же нефти не долларами, а как внутри стра-ны — рублями, то, учитывая нынешний паритет покупательной способности по нефти, то есть соотношение ее среднемировой и среднероссийской цены, обменный “нефтяной” курс не превысил бы десяти рублей за доллар. Паритет доллара по газу сейчас близок к одному рублю. А так как из России вывозятся в основном нефть, газ и металлы, то средневзвешенный паритет покупательной способности по экспортной “корзине”, вычисленный с учетом доли стоимости каждого в ней вида продукции, вряд ли превысит 6—7 рублей к доллару. По другой цене зарубежные импортеры просто не стали бы “покупать” рубли, чтобы расплатиться, к примеру, за газ. Нынешний спекулятивный валютный курс почти впятеро больше, что провоцирует экспортеров на разрушение внутреннего рынка увеличением цен на нем своей продукции вместо увеличения добычи той же нефти. Но происходит не только разрушение внутреннего российского рынка. В страну, стоимость валюты которой искусственно завышена, товары вывозятся по принудительно заниженным рублевым ценам. Иначе говоря, часть экспортируемых товаров приобретается у их поставщиков без денег, а выручка за нее присваивается. Убедиться в сказанном не сложно. Если, к примеру, американский авиалайнер прилетает в Москву, то его пилоты, обменяв свою валюту на соответствующую рублевую сумму, могут полностью залить керосином самолетные баки. Но российские пилоты в США на такую же сумму долларов, какую расходуют американцы на заправку своего самолета в Москве, приобретают топлива из-за значительной разницы между “керосиновым” паритетом и курсом валют в несколько раз меньше. То же самое происходит с бензином, литр которого в среднем стоит, например, в Европе около доллара, а у нас примерно 8 рублей. Потому иностранцы у нас покупают около 4 литров на доллар, а мы за доллар у них — литр. На самом же деле иностранным покупателем нашей продукции нередко выступает сам ее российский производитель, но о двух головах, одна из которых — подставная и значится где-нибудь в оффшоре, например, на Кипре. «Покупает» подставная голова ту же нефть по отпускной цене ее производителя-поставщика, которая в июне нынешнего года в среднем составляла, как отмечалось, 1635 рублей за тонну, перепродает ее за рубежом за 180 долларов, что в рублевом эквиваленте равно 5220 рублям, и разницу — 123,6 доллара — уводит таким образом из России и от налогообложения. Зато внутри России в том же июне средняя цена приобретения тонны нефти составляла… 3174 рубля, т. е. была в 1,94 раза дороже средней отпускной цены ее производителей. Таковы размеры «накладных расходов» многочисленных посредников-трейдеров, бесконтрольно провоцирующих рост в стране инфляции. Так что нынешний курс рубля приводит еще и к вывозу за рубеж значительной части российской продукции, включая нефть, без возврата в страну соответствующей выручки и всякой оплаты налогов. И эти «потери» под лозунгом “догнать мировые цены” с молчаливого одобрения правительства компенсируются увеличением внутренних цен согласно фальсифицированному валютному курсу. Но, помимо прямого, существует еще и скрытый экспорт, например, того же природного газа, используемого для производства других экспортируемых видов отечественной продукции, и который приобретается по внутренним российским ценам. Нынешним летом средняя цена газа в России составляла 144 рубля за тысячу «кубов», а в Европе — 125 долларов, или по курсу — свыше 3600 рублей, что более чем в 25 раз превышало российскую цену. Поэтому экспортеры, к примеру, минеральных удобрений и электроэнергии, для производства которых в больших количествах используется природный газ, тоже присваивают незаработанную ренту из выручки за скрытый экспорт газа, чем также вносится немалый дисбаланс в товарно-денежное обращение. Вместе с тем девальвация рубля со значительным отрывом от его паритета по покупательной способности с долларом вынуждает импортеров соответственно взвинчивать цены (в рублях) на ввозимую в Россию продукцию. Подорожание же импорта в свою очередь ведет к увеличению затрат при производстве отечественной продукции с импортными компонентами и, следовательно, к ее удорожанию. Так, помимо прочих причин, игнорирование функции денег как меры стоимости и тем самым несоблюдение эквивалентности международного товарообмена по стоимости дополнительно усиливает инфляцию, подобно тому, как раскачиваются качели. А догоняемые “мировые цены” оказываются при этом вроде линии горизонта. Попытки российского правительства воспрепятствовать росту продаж нефти за рубеж увеличением для нее экспортной пошлины есть не что иное, как некоторое для ее экспортеров снижение существующего валютного курса доллара. Однако такая мера только подталкивает к дальнейшему росту внутренних цен и расширению зарубежных поставок, так как таким путем позволяет компенсировать убытки от пошлин. Следует заметить: в странах ЕС, требующих оплачивать экспортируемую продукцию в своей национальной валюте, отношения валютных курсов обмена с долларом к соответствующим паритетам покупательной способности меньше или близки к единице. А вот в странах Восточной Европы и СНГ такие отношения оказываются в несколько раз большими. К примеру, в Японии в 1996 г. это отношение в среднем составляло 0,66, Германии — 0,74, Польше — 1,96, Швеции — 0,7, Турции — 2,07, а в России — 2,33, но в конце 2000 г. оно возросло до 2,8. Если отношение курса какой-то валюты к доллару и их паритета покупательной способности оказывается меньше единицы, это свидетельствует о дефиците данной валюты в США. Причиной может быть, в частности, отрицательное сальдо в тех же США внешнеторгового оборота с соответствующей страной, которая продает американцам товаров больше, чем закупает у них. К слову, в США действительно наблюдается значительное отрицательное сальдо внешнеторгового и валютного оборота. А вот в Евроленде — странах зоны евро — экспорт превышает импорт на 100 млрд. долларов в год. Конечно же, паритет покупательной способности — это средний показатель для содержимого “корзины” и паритеты для многих товаров могут значительно отличаться от него. Поэтому более объективными являются паритеты для групп однородных видов продукции. Однако при значительных и сбалансированных объемах внешней торговли между какими-то двумя странами и широком ассортименте товаров средневзвешенное значение паритетов покупательной способности для отдельных товарных групп приближается к “общекорзиночным” этих стран. Следует еще раз подчеркнуть, оплата экспортной продукции валютой страны-экспортера объективно обусловлена необходимостью соблюдения функции национальных денег как меры стоимости национальной товарной массы и поддержания тем самым в стране баланса товарно-денежного обращения. Мы же требуем оплачивать экспортируемую продукцию иностранной валютой, главным образом долларами США, даже если продаем ее в Европе или Азии, что явилось одним из значимых факторов подавления покупательной способности рубля и развала нашей экономики. Сейчас спекулятивная цена доллара достигла уже почти 30 рублей. И российские экспортеры той же нефти по этому курсу получают в рублях втрое больше прибыли чем при сбыте ее внутри страны, а газа — в 25 раз. Поэтому переход к конвертации рубля по его паритету покупательной способности с долларом сегодня невыгоден не только экспортерам, но и самому правительству, собирающему в бюджет с финансовой ренты — незаработанной сверхприбыли — экспортеров нефти, газа, металлов основную часть налогов. Ведь бюджетная и налоговая политика правительства базируется на порочных принципах — ожидании высоких зарубежных «нефтяных» цен, поддержании девальвации рубля и провоцировании роста инфляции. Таким образом, нынешняя финансовая политика правительства по-прежнему основана на заимствованиях Но если прежде выстраивалась пирамида из долговых обязательств, то сейчас строится пирамида из инфляционных и девальвационных заимствований, в основании которой лежит все та же фальсифицированная мера стоимости — доллар.
ДОЛЛАРОВЫЙ КАПКАН ДЛЯ РУБЛЯ Наши радикал-реформаторы в нарушение элементарных норм государственной безопасности превратили в 1992 г. чужую денежную единицу в “золото” добровольно, допустив ее свободное обращение внутри страны и привязав к ней рубль спекулятивной ценой. Такая фальсификация стандарта стоимости, как отмечалось, явилась основной причиной деградации покупательной способности рубля, породившей многие негативные последствия в экономике, которые усугубили падение российской денежной единицы. Масштабная девальвация и обвал в августе 1998 г. покупательной способности рубля оказались соизмеримыми с денежной катастрофой 1992 г., когда рубль насильно отдали в услужение доллару. Одновременно была разрушена банковская система и свернулись платежные операции. И всему этому есть простые объяснения, связанные отнюдь не с финансовым кризисом в странах Юго-Восточной Азии. Ведь он тогда почему-то никак не сказался на странах ЕС, защищающих свою экономику от финансовых спекуляций. Апогеем такой защиты явилось введение в обращение евро. С началом свободного оборота в нашей стране чужой валюты благодаря сравнительно низким ценам на нее были созданы весьма благоприятные условия для импорта дешевых, по демпинговым ценам, потребительских и продовольственных товаров, которые вытеснили многие российские. Когда страну прочно посадили на импортную иглу — доллары поступали в основном за счет экспорта нефти, газа и металлов,— иностранную валюту, начиная с 1994 г., запретили использовать в качестве платежного средства на внутренних рынках, но сохранили возможность ее свободной купли-продажи. К этому времени ценовая инфляция достигла громадных размеров, однако реформаторы в нарушение закона о балансе товарной и денежной масс с учетом их обращения сдерживали эмиссию новых рублей, ввергая экономику страны в денежную дистрофию. Делалось это по прямому директивному указанию МВФ (таковы были условия выдачи им кредитов), ограничившего рублевую денежную массу — сумму наличных и безналичных денег — 13—14 % по отношению к ВВП. Для сравнения: в Германии это соотношение превышает 40, в Китае — 65, в Японии — 75 %. В США этот показатель в 1996 г. составил 44 %, но там было выдано еще и 85 %(по отношению к ВВП) кредитных безналичных денег, то есть продано товаров и услуг в долг, причем немало на взаимной основе, иначе говоря, по… бартеру, который представляет собой разновидность широко распространенной, так называемой клиринговой системы расчетов. А при клиринге баланс товарообмена подводится спустя какое-то время, и разница в стоимости поставок оплачивается “живыми” деньгами, что позволяет сократить их сумму в обороте. Поэтому можно считать, что долларовая масса в США составляет примерно 130 % по отношению к американскому ВВП. Это позволяет значительную ее часть направлять в другие страны для фальсификации в них меры стоимости. И если спецпосланцы после проведенных диверсий возвращаются домой, то они не создают на родине денежной инфляции, так как замещают собой часть кредитных денег, выталкивая их из оборота. Так что все вопросы мировой долларовой экспансии в США продумали заранее и до тонкостей. Нас же все годы “реформ” убеждают в том, что денежная эмиссия — опиум для народа и нельзя выпускать денег в оборот больше того, что уже есть, так как, мол, увеличится инфляция. Причем, о какой именно инфляции идет речь, умалчивается. Ту же песню поют для нас в МВФ, который заменил нам прежний директивный орган — ЦК КПСС. Пел ее другу Борису и друг Билл, лукаво умалчивая, чтобы сохранить Россию для финансовых спекуляций, о соотношении долларовой массы и американского ВВП. Следует заметить, что инфляция в переводе с латыни означает “взбухание” и проявляется она различным образом. У нас в стране нет денежной инфляции. Наоборот, остро недостает рублевой массы, что именуется дефляцией. И создана она искусственно. Обычно при сравнительно небольшой дефляции производство сворачивается и цены несколько снижаются. До наступления нового товарно-денежного равновесия. Но у нас нарастает ценовая инфляция, то есть при дефляции цены значительно “взбухли”. И на то есть несколько взаимосвязанных причин, порожденных самой же дефляцией. Развивавшаяся с отпуском цен на свободу громадными темпами ценовая инфляция съела оборотные средства товаропроизводителей, а также доходы и накопления граждан, что при дефицитности денежной массы и отсутствии соответствующей индексации значительно снизило платежеспособный спрос в стране и привело к сворачиванию — более чем наполовину — объема товарного производства. Так как при этом значительно сокращалась налогооблагаемая база, власть для компенсации потерь бюджетных доходов взвинчивала налоговые ставки, что дополнительно сказалось на подорожании всего и вся. В цене многих видов продукции прямые и косвенные налоги доходили до 70—80 %, и это, в свою очередь, гробило товарное производство. Однако собирают налогов намного меньше возможных сумм. И, чтобы сократить бюджетный дефицит, хотя государственные расходы и так напоминают тришкин кафтан, правительство все годы реформ занимало деньги где только можно. В 1994 г. оно, подобно Мавроди, начало строить пирамиду заимствований из государственных долговых бумаг — ГКО и ОФЗ под невиданно высокие в мире “доходы”. Поначалу они доходили до 200 %, что позволило хозяевам банков, в том числе российских, покупателям этих бумаг, перекачать значительные валютные средства за рубеж и присвоить их. Но уже в 1998 году для погашения прежде выпущенных долговых обязательств правительству пришлось тратить значительно больше средств, чем оно могло вновь заполучить по новым обязательствам. Источник же для этого был один — бюджет, и затраты на погашение долгов достигли трети его расходов, что усугубляло бюджетный дефицит. Причем для вывоза за рубеж доходов от финансовых спекуляций использовалась валюта из резервов Центробанка, обязательно продаваемой половины выручки экспортеров и кредита МВФ. После банкротства правительства внакладе остались вкладчики российских банков и российские налогоплательщики, оплачивавшие из своих карманов сверхприбыли коллективного Гобсека. Хотя совершенно очевидно, если бы деньги, отданные по ГКО и ОФЗ в виде процентов, использовались для инвестиций в товарное производство, то каждый вложенный рубль обернулся бы примерно пятью рублями доходов в казну. А так, только с января по злополучный август 1998 г. для погашения государственных облигационных заимствований из федерального бюджета выплатили свыше 51 млрд. рублей, что превысило налоги, полученные с прибыли предприятий. При том, что денежная масса в стране катастрофически мала, 75 % денег до “17 августа” “крутилось” на финансовых спекулятивных рынках. Произошло это благодаря усилиям правительства и Центробанка, которые рыли под страной расширяющуюся в виде пирамиды долговую яму заимствований. Ко времени объявления властями о своей несостоятельности долг только по государственным облигационным займам достиг 395 млрд. рублей, что почти на 25 млрд. рублей превысило тогдашнюю рублевую денежную массу. А не использованная для спекуляций и попавшая в сферу товарного производства оставшаяся четверть денежной массы позволяла оплачивать лишь примерно 10—15 % произведенной продукции и оказанных услуг. Остальные же товары и услуги были получены потребителями без денег. Именно безденежьем объясняются возникший в стране масштабный бартер, доходивший до 60— 70 % объема производства, и всеобщие неплатежи, в том числе в бюджеты. Между тем в “благополучном” 1997 году объем продукции, произведенной только в промышленном секторе, составил около 1,6 трлн. новых рублей, налогов с которых в консолидированный бюджет при нормальном денежном обращении могли бы собрать в размере примерно 30 % от этой суммы, то есть около 500 млрд. рублей (см. табл.). А собрали с предприятий вдвое меньше, причем немалую часть — взаимозачетами с бюджетом. И это был предел, соответствовавший мизерному денежному обороту в промышленности, которая может наполнять бюджет доходами на 80— 90 % от общего их сбора. Намного хуже обстояли дела в 1998 году. Ценовая инфляция превысила тогда 80 %, однако денежную массу увеличили незначительно, что еще больше снизило относительную собираемость налогов. Бартер также способствовал росту цен, так как за высоколиквидную продукцию при натуральном товарообмене приходится платить менее ликвидным товаром втридорога. Но и это не все. Свою лепту в “набухание” цен внесли и экспортеры. Дело в том, что темпы роста спекулятивного курса доллара отставали от увеличения индексов цен на потребительскую и промышленную продукцию. И поэтому выручка после обмена валюты на рубли до дефолта 17 августа 1998 г. оказывалась убыточной для многих экспортеров в силу высоких из-за роста цен затрат на производство. Чтобы снизить потери, экспортеры увеличивали цены на свою продукцию внутри страны. Подобное произошло, например, с металлами и металлопродукцией, бензином… А сегодня, как отмечалось выше, цены на нефть и нефтепродукты увеличивают на внутреннем рынке для того, чтобы больше их продать за рубеж. Так спекулятивный валютный курс разрушает отечественное производство, превращая его в сырьевой придаток Запада.
Все перечисленные факторы привели к существенно непропорциональному увеличению затрат на производство различных видов продукции, то есть к значительному диспаритету цен, их неравновесности, глобальной деформации во всей экономике, а следовательно, к неэквивалентности товарообмена по стоимости как внутри страны, так и при экспорте. Причем для многих видов отечественной продукции, в частности металлов, структура относительных затрат стала качественно отличаться от зарубежных аналогов, а внутренние цены по действовавшему до 17 августа 1998 г. курсу обмена валют превышали зарубежные. Однако, убыточность экспорта многих видов продукции и вследствие этого ее неконкурентность объяснялись тогда не низким курсом доллара, а неоправданно завышенными и деформированными ценами на ресурсы, необходимые для производства этой продукции.
ЧЕРНАЯ ДЫРА ВАЛЮТНОГО КОРИДОРА Как известно, чтобы удерживать темпы подорожания доллара, правительство и Центробанк в свое время выстроили стратегию валютного “коридора”, которой придерживались до дефолта. И если доллар порывался пробить его стенки, “коридорные” работники Центробанка выбрасывали на торги валюту из резерва, сбивая тем ажиотажный на нее спрос и удерживая намеченный “курс” валютных спекуляций. С введением “коридорной” стабилизации рубля было очевидно, что эта мера выгодна лишь импортерам и коллективному Гобсеку, но чревата взрывоопасными последствиями для экономики страны, так как способствовала накоплению инфляционного потенциала, подобно тому как накапливается газ в подвале при повреждении трубы и отсутствии вентиляции. Действительно, темпы инфляции к 1997 году снизились, но произошло это из-за существенного спада покупательной способности и спроса, чем создавалась иллюзия якобы наступившей стабилизации в экономике. Но то была стабилизация на дне ямы. А что происходило на самом деле? “Коридорная” валютная политика спровоцировала дальнейший рост импорта, большей частью дешевого, что, как отмечалось, губительно сказалось на отечественном товаропроизводителе, лишенном к тому же оборотных средств. И так как цены в стране росли быстрее, чем дорожал доллар, эта разница приносила громадные доходы продавцам импортных товаров и обслуживавшим их банкам. Ведь, помимо прибыли от торговли, они и обиравшие их чиновники солидарно получали еще 100 % “дохода” дополнительно при обмене рублевой выручки на доллары за счет “коридорного” валютного курса. Причем эту дополнительную “прибыль” перекачивали также из выручки российских экспортеров, резерва Центробанка и валютных заимствований правительства. Поэтому благодаря сверхприбыли «на халяву» импорт оказывался чрезвычайно выгодным, он ширился и тем самым была создана иллюзия стабильного изобилия на прилавках, чем многократно похвалялись “отцы” нации. Иллюзия потому, что прилавки оказались недоступными большинству россиян. Одновременно эти же “отцы” наращивали метастазы пирамиды заимствований, и от искусственно сдерживаемого роста рыночной цены доллара еще больше, чем импортеры, выигрывали финансовые спекулянты, приобретавшие ГКО и ОФЗ по ценам много меньшим их номиналов и которые затем сполна гасились Минфином. Таким образом правительство через собираемые налоги скармливало спекулянтам создававшуюся в стране прибавочную стоимость, а также свои заимствования, а наемные работники, пенсионеры, больные и дети лишались средств к существованию: им не выплачивались даже заработанные мизерные деньги, пенсии, медицинские страховки и детские пособия. За гранью бедности или у ее черты оказалось около половины населения страны. Производство свернулось более чем наполовину, а официально зарегистрированных безработных числилось почему-то менее 10 % от числа трудоспособных. Очевидно, что “скрытые” безработные находились в неоплачиваемых отпусках и составили тогда громадную армию “челноков”, занимавшихся импортным извозом. Получался дичайший парадокс. Из-за искусственно созданного в стране безденежья простаивала большая часть предприятий, в том числе пищевой и легкой промышленности, а их работники ездили за рубеж и привозили оттуда потребительские товары и продукты питания для продажи, так как власть лишила их возможности производить аналогичную продукцию дома. Низкий платежеспособный спрос, порожденный денежным дефицитом и ценовой инфляцией, привел к “выдавливанию” из себестоимости продукции затрат на воспроизводство основных технологических фондов. За годы “реформ” съедены не только прежние научные и конструкторские заделы. Значительно свернулись геолого-разведочные работы и под угрозой оказалось воспроизводство сырьевой базы, что приведет к дальнейшему сокращению добычи нефти и газа, за счет экспорта которых в основном еще как-то выживает страна. Уже сегодня ощущаются опасные техногенные последствия проедания основных производственных фондов, которые не обновляются и физически изнашиваются. Только в электроэнергетике выработаны ресурсы примерно четверти прежних генерирующих мощностей, а из-за отсутствия средств примерно половина оборудования, требующего ремонта, не обновляется. Из-за этого происходили и происходят аварийные отключения потребителей. К аварийной черте вплотную подошло сельское хозяйство. Износ сельхозтехники привел к нарастающему сокращению пахотных земель и катастрофическому снижению производства сельскохозяйственной продукции. Для обновления парка тракторов, комбайнов, автомашин и прочей техники закупочные цены на сельхозпродукцию требуется увеличить в 3-4 раза. Увеличивать цены для воспроизводственных нужд необходимо во всех отраслях экономики. По оценкам руководителя Центра по ценообразованию и экономического анализа Сергея Уланова, в большинстве отраслей товарного производства себестоимость продукции на 20—60 % занижена в сравнении с той, которая необходима хотя бы для простого воспроизводства. Но такая “дешевая” распродажа продукции ограничена сроками безопасной эксплуатации соответствующего технологического оборудования, то есть его износа, который не за горами. После “17 августа” “челноки”-импортеры большей частью исчезли, а на Руси стало жить лучше экспортерам, так как рубль турнули из валютного коридора в стихию спекулятивного рынка и значительно девальвировали его.
Вместе с тем была спровоцирована новая масштабная ценовая инфляция. Так, многолетняя безграмотная, порочная экономическая и финансовая политика “реформаторов” породила столь же безграмотный и трагический ее финал.
КАК СТАТЬ НОРМАЛЬНОЙ СТРАНОЙ Критериями “нормальности” страны является благополучие ее населения и социальной сферы, экономики, образования, культуры и др., что во многом определяется размерами их бюджетного финансирования. А сама казна подобно мерной трубке резервуара с жидкостью образует с экономикой сообщающиеся сосуды, и ее наполняемость отражает материальное положение государства, зависящее от качества его управляющих. В США расходы только федерального бюджета на нужды страны, в том числе производственные, составляют около 35 % по отношению к американскому ВВП. Причем американские власти в значительной мере дотируют сельское хозяйство, кредитуют новейшие наукоемкие производства и пр. Еще большие государственные расходы относительно национальных ВВП в других развитых странах. Так, в Германии и Англии это соотношение составляет примерно 45, а в Швеции превышает 60 %. У нас государственные расходы, без выплат долгов, причем из консолидированного бюджета, из-за дефляции не превышают 20% по отношению к ВВП, что в абсолютном денежном исчислении по среднегодовому валютному курсу во много десятков раз меньше, чем в США, а расходы на промышленные нужды не превышают 0,5 — 0,8 % от ВВП. Несмотря на столь плачевную разницу в приведенных показателях, МВФ и наши доморощенные горе-реформаторы продолжают упорно придерживаться губительных для России стандартов экономических условий жизни. В частности, они настаивают на дальнейшем (куда же еще?) сокращении бюджетных расходов и удержании российской денежной системы в качестве аппендикса американской. Делается все это вопреки мировой экономической практике, да и собственному печальному опыту. Российскому правительству в последние несколько лет был дан шанс вырулить и вывести страну из кризиса, так как цены на нефть за рубежом существенно выросли, вследствие чего возросла и рублевая — по курсу обмена — выручка от ее экспорта. В 2000 г. российский экспорт составил 104,9 млрд. долларов или по среднегодовому валютному курсу почти 2,93 трлн. рублей. Однако вместо обязательных 75% валютной выручки экспортерами внутри страны, по данным Госкомстата, было «продано» почему-то лишь немногим более 40%, что после конвертации составило 1,2 трлн. рублей. Речь идет в основном о безналичных средствах, а их в денежной массе (агрегате М2) к концу 2000 г. было всего 725 млрд. рублей (см. табл.). Если валюта конвертировалась равномерно по месяцам, то для этого из безналичной денежной массы отвлекалось примерно 100 млрд. рублей. Но из денежного безналичного обращения в 2000 г. были изъяты также «замороженные» в фонде обязательного резервирования банка России отчисления кредитных организаций в сумме свыше 125 млрд. рублей. Кроме того, исключена из оборота «заначка» Минфина, которая в прошлом году составила 173,5 млрд. рублей, а в I полугодии нынешнего года достигла уже 133,3 млрд. рублей. «Заначка» эта хранится на счетах Казначейства. Образована она за счет части налогов и сокращения без того мизерных государственных расходов и выдается за «профицит» бюджета. Такое омертвление денежных средств лукаво именуется в правительстве «стерилизацией свободной денежной массы», необходимой якобы, в частности, для снижения инфляции. «Стерилизованной» оказывается и какая-то часть остатков средств кредитных организаций, размещенных на корреспондентских счетах в Центробанке, которые увеличились в 2000 г. с 69,6 млрд. рублей в январе до 129,8 млрд. рублей в декабре. Таким образом, из безналичной части денежной массы в 2000 г. было отвлечено или «стерилизовано» с учетом последовательности во времени этих операций никак не менее 300 млрд. рублей. Если остальная часть «безналички» — 425 млрд. рублей — прокрутилась за год даже шесть раз, то сумма ее обращения составила 2250 млрд. рублей, или 47% от объема промышленной продукции. Но ведь деньги используются не только в промышленности, оборотные активы предприятий которой в 2000 г. составили лишь 50,8% всех оборотных активов основных отраслей экономики, или 2486,4 млрд. рублей (см. табл.). Таким образом почти 48% объема прошлогодней промышленной продукции из-за искусственно созданного в стране дефицита денежного обращения оказалось не «отоваренной» оборотными активами, причем около 30% этих активов составили материальные запасы предприятий, приобретенные ими прежде, в основном по бартеру. Медицинские эксперименты по стерилизации, проводимые реформаторами над российской экономикой, не могли не подтвердить результатов подобных манипуляций — обрезания элементов воспроизводственных цепочек — над биологическими особями. Так как в цепочке «товар—деньги—товар» «стерилизованной» в прошлом году оказалась значительная часть безналичной денежной массы, то и налоги собрали только с оплаченной половины промышленной продукции — в размере лишь 14% от всего ее объема. Подобное (см. табл.) происходило и в предыдущие годы. Следует заметить, что оборотные активы промышленных предприятий на треть были обеспечены в прошлом году за счет возврата покупателями своей прежней задолженности в сумме 814,2 млрд. рублей. Но взамен нее возникла новая: в декабре 2000 г. только просроченная «дебиторка» в промышленности составила 473,8 млрд. рублей, а в конце июня этого года была немногим меньше — 454,4 млрд. рублей. Вся же дебиторская задолженность в промышленности в 2000 г. возросла с 985,8 млрд. до 1196,4 млрд. рублей, а к концу июня нынешнего года увеличилась до 1228,7 млрд. рублей. Рост задолженности объясняется интенсивным в последние три года сокращением оборотных средств предприятий относительно возраставшего объема промышленной продукции (см. табл.). Увеличение дефицита оборотных средств по-прежнему вынуждает предприятия прибегать к неплатежам, убыточным заимствованиям и бартеру, о чем свидетельствует и последний полугодовой — с января по июнь этого года — прирост превышения кредиторской задолженности в промышленности над дебиторской — с 42,8% до 51,4% от дебиторской. Надо полагать, что безнаказанно, вопреки закону не «проданные» почти 35% валютной выручки остались у экспортеров с санкции правительства и Центробанка согласно проводимой ими политике поддержания дефицитности денежного обращения. А сейчас правительство намерено узаконить снижение нормы продажи валюты, вырученной от экспорта, до 50%, что позволит уводить из страны еще больше капитала, и тем самым не только не печатать дополнительные рубли, но и сохранять возможности для дальнейшей их девальвации. Ведь увеличение объемов базарных продаж валюты неизбежно ведет к ее удешевлению и, следовательно, к удорожанию, т. е. укреплению рубля. А это, как отмечалось, не выгодно правительству, бюджетная стратегия которого строится на девальвационных и инфляционных ожиданиях, что позволяет наращивать массу собираемых налогов. Однако покупательная способность рубля остается низкой, о чем свидетельствует динамика реальных доходов населения (см. табл.), уровень которых даже в 2000 г. значительно отставал от уровня «благополучного» 1997 года. Хотя «бумажек» люди стали получать гораздо больше. Чтобы удерживать рублевую массу и ее обращение в жестких рамках губительного для страны дефицита, власти не только изъяли из обращения свыше 40% безналичной денежной массы, «заморозив» ее на банковских счетах, и выдворяют с рынка и из страны «лишнюю» валюту, но и удерживают высокую ставку рефинансирования Центробанка. Казалось бы, если заемные деньги требуются для финансирования товарного производства, то «стоимость» соответствующего банковского кредита, чтобы его выгодно было взять и гарантированно возвратить, не должна превышать определенной доли чистой прибыли, которую можно получить от этих вложений. Иначе говоря, кредитную ставку необходимо рассчитывать исходя из той прибыли, которую мог бы получить сам кредитор, владей он данным предприятием. Значит, «стоимость» кредита должна устанавливаться дифференцированно для каждого предприятия с учетом его потенциальной рентабельности. Однако ставка рефинансирования Центробанка — нынче она равна 25% годовых — все годы реформ значительно превышала рентабельность большинства предприятий реального сектора экономики, что делало невозможным их банковское кредитование со всеми вытекающими негативными последствиями для государства и общества. Такая блокировка кредитов способствует увеличению «остатков» средств кредитных организаций на их корсчетах в Центробанке, которые также изымаются из обращения на какое-то время. Известно, если скорость обращения денег растет, то тогда либо меньше их требуется и тем уменьшается риск роста инфляции, либо они дают больше дохода. Но вот Центробанк в своем проекте программного документа «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2002 г.» с гордостью сообщает, что скорость денежного обращения в 2001 г. снизилась в стране с 8 до 7,4 раза, оценивая это «достижение» как «положительную динамику». Неработающие деньги — «рыночное» ноу-хау российского правительства и Центробанка, которым, как отмечалось, чужой опыт — не указ. Ведь в тех же Соединенных Штатах достаточно было недавно только проявиться тенденции снижения темпов прироста промышленного производства, как там немедленно сбросили ставку рефинансирования до 2,5% годовых, а президент Буш выделил экономике около 80 млрд. долларов. У нас в прошлом году из средств федерального бюджета намечалось израсходовать в промышленности, энергетике и строительстве 38,1 млрд., но рублей, или 3,75% всех бюджетных затрат, а выделили 35 млрд. рублей, или 0,5% от ВВП. Наметившийся было в 1999—2000 гг. рост инвестиций и промышленного производства в этом году вновь пошел на убыль. Если объем промышленной продукции в первой половине 2000 г. возрос на 13,1% по сравнению с аналогичным периодом 1999 г., то в первом полугодии 2001 г. по сравнению с первым полугодием 2000 г. рост составил лишь 5,5%, а прирост инвестиций сократился соответственно с 16,9% до 4,2%. В этом году федеральным бюджетом на промышленные нужды предусмотрено 44,7 млрд. рублей, что в сопоставимых ценах из-за инфляции меньше, чем в предыдущем году, однако в I полугодии выделили лишь 14,7 млрд. рублей. А Минфин продолжает наращивать «заначку» в казначейском чулке. Говорят, для погашения долгов. Но ведь чем раньше их выплатить, тем меньше процентов за них потребуется. Зачем же копить деньги, наращивая утраченную выгоду? Высокая ставка рефинансирования, видимо, объясняется непрерывным ростом индекса цен (см. табл.). Но чтобы снизить темпы инфляции и тем поддерживать сбалансированность товарно-денежного обращения, необходимо жестко регулировать цены естественных монополистов, а цены прочих товаропроизводителей регулировать экономическими мерами, в том числе налоговыми, как это делается в нормальных странах. При этом необходимо исходить из аксиомы, что деньги являются стратегически значимым государственным ресурсом, использование, производство и воспроизводство которого должно жестко регламентироваться и контролироваться государством в интересах его безопасности. В частности, дифференциацией налоговых ставок государство должно изымать в бюджет незаработанную сверхприбыль — ренту, полученную в результате финансовых спекуляций, и возвращать эти деньги в сферу товарного производства для расширения налогооблагаемой базы.
Однако, чтобы превратить нашу страну в нормальную по общепринятым меркам, необходимо в первую очередь избавиться от наркотической долларовой зависимости и восстановить сбалансированное с товарным рублевое денежное обращение, направленное на развитие отечественного товарного производства и расширение тем самым налогооблагаемой базы. Но прежде чем подготовить карету для эвакуации валютного “гостя”, чувствующего себя у нас хозяином, потребуется решить сложнейшую комплексную проблему создания новой отечественной финансовой и банковской системы, включая устранение диспаритета цен, кардинальное сокращение финансовых спекуляций и преимущественное направление денежной массы в производственную сферу, конвертацию рубля на основе паритета покупательной способности валют, нормализацию кредитования и платежного оборота, внедрение новой налоговой системы, объективно способствующей расширению налогооблагаемой базы, реструктуризацию и выплату внешнего долга и др. О том, как все это можно сделать с описанием комплекса предлагаемых механизмов реализации перечисленных процедур, говорится в статье «Как вместо лагерной зоны создать цивилизованную экономику», опубликованной в «Промышленных ведомостях» № 1 за 2000 г. (в одном из ближайших номеров «ПВ» эта статья с дополнениями будет опубликована повторно).
ВАЛЮТНАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: КАРЕТУ С ДОЛЛАРОМ — КРОСС-КУРСОМ ЧЕРЕЗ ЕВРОЛЕНД Мировое сообщество активно призывают стать на путь экономической глобализации, что в нынешних условиях существенного социального и экономического неравенства многих государств чревато глобальным неоколониализмом. Такое развитие отношений уже наблюдается на примере нашей страны. Становление колониального статуса России получит значительное дополнительное ускорение с вступлением ее в ВТО, так как наша экономика принадлежит пока к иной весовой категории и рубль не используется в международной торговле в качестве платежного средства. Одна из принципиальных причин невозможности сегодня экономической равноправной глобализации — нерешенность проблем эквивалентности международного товарообмена по стоимости. Для этого мировое сообщество должно договориться о проведении международной политики единства измерения стоимости — назовем ее политикой валютной глобализации — подобно тому, как в ХIХ веке страны договорились о международном единстве измерения физических величин. Основой международного единства измерения стоимости, как показано выше, явится установление курсов обмена различных валют равными паритетам их покупательной способности. Но с точки зрения эквивалентности товарообмена более достоверны паритеты покупательной способности валют для групп однородной продукции: нефть, нефтепродукты, металлы, автомобили, зерно, продукты питания и #т. д. Такие дифференцированные валютные курсы будут периодически корректироваться центробанками соответствующих стран по изменениям индексов цен соответствующих товарных групп.
Предлагаемая валютная глобализация, помимо обеспечения эквивалентности товарообмена по стоимости, позволит свести к минимуму возможности для финансовых спекуляций и провоцирования из-за этого экономических кризисов в тех или иных странах. Тогда исчезнут «слабые» и «сильные» валюты, как не существует «сильного» или «слабого» килограмма или фунта, и мир во многом перестанет зависеть от международных финансовых спекулянтов. Во всем этом сегодня весьма заинтересована Россия. Она могла бы инициировать проведение политики валютной глобализации и начать ее со стран Евросоюза и Китая, на которые приходится значительная часть российского внешнеторгового оборота. Так что карета с долларом на его историческую родину может быть отправлена через Евроленд по паритетному кросс-курсу покупательной способности рубля с евро.
Первоначальный вариант статьи был опубликован в «ПВ» № 1, 1999 г.
Анализ проводимой в стране денежной политики и ее экстраполяция позволяют предположить, что вскоре власти могут разрешить продавцам обвешивать покупателей, причем в зависимости… от стоимости используемых ими гирь. Попросит, скажем, бабушка продать 400 г колбасы, а ей отпустят половину требуемого веса, однако деньги возьмут как за килограмм. Причину же в магазине или на базаре объяснят просто: гири, мол, вчера на рынке впятеро подорожали. Подорожали же они потому, что нерезиденты, по-нашему заморские купцы, покинув большей частью из-за паники российские прилавки, увезли с собой много гирь домой, которые и так у нас были в дефиците. Вот и подорожали. Рынок все же. Но почему при этом взвешивающую способность дорожающих гирь отечественного производства многократно занижают, хотя их массы остались прежними,— большая загадка. Отлить же новые не позволяет нам Международный гиревый фонд (МГФ), который выдал России небольшой заем американских разновесов, естественно, не килограммовых, а фунтовых, хотя требуется их в стране в 5—6 раз больше. Причем МГФ стращает тем, что впредь не даст взаймы гирь, которые в изобилии печатают, то есть отливают, в США. Изготовили на весь мир с лихвой и сдают их в аренду через МГФ разным странам за сравнительно малый процент, после чего они распродаются внутри этих стран по спекулятивным ценам. И чем дороже одна и та же гиря, тем больше можно обвешивать покупателя товара. При этом получение заморских разновесов Россией оговаривают строгими условиями. В том числе иметь собственных, то есть отечественных, гирь суммарной массой не более 13-14 % от общей массы взвешиваемых в стране товаров. Однако самое интересное в такой помощи, что недовешенный из-за искуственно заниженной взвешивающей способности отечественных гирь, то есть украденный продавцом товар, оказывается… в Соединенных Штатах. Низкий же процент за аренду разновесов — это для привлекательности, в качестве наживки. И так как из-за дефицита гирь большую часть товарной массы нечем в стране взвешивать, то в дело идут заменители гирь, в частности булыжники. А нередко покупатели и продавцы обходятся вообще без весов, обмениваясь товарами без их взвешивания, по принципу кто кого облапошит.
Прочитав сей кажущийся поначалу абсурд, читатель будет вправе заподозрить нечто неладное в душевном состоянии автора статьи. Но не стоит торопиться с выводами. Дело в том, что подобное, как показано ниже, уже давно происходит у нас в стране с рублем. Ведь если гири являются мерой массы, или, как принято говорить, веса, подобно тому как, к примеру, литровая кружка является мерой объема, то деньги, помимо прочих своих ипостасей, тоже выступают в качестве меры, но стоимости товаров. И с помощью денег уже покупатель “взвешивает” стоимость покупки, выражаемую ценой, до уравновешивания цены набором таких “гирь”, отсчитываемых из кошелька. Причем стрелкой “весов” оказывается продавец товара. Однако истинным “весом” российского «денежного килограмма» — рубля власти уже давно пренебрегают и систематически фальсифицируют его, поставив российскую меру стоимости, ее масштаб, а также общую массу денежных рублевых “гирь” в зависимость не от стоимости отечественной товарной массы, как это диктуют экономические законы и само метрологическое понятие “мера”, а от спекулятивной цены доллара в рублях, зависящей от объемов продаж валюты на внутренних базарах-биржах. Именно в принципе недопустимая привязка базарным образом рубля к доллару явилась основной причиной развала экономики нашей страны. О чем также подробно говорится ниже.
Рисунок Игоря СМИРНОВА
Рисунок Игоря СМИРНОВА
Показатели 1997 г. 1998 г. 1999 г. 2000 г.
ВВП в текущих ценах, млрд. руб. 2675 2684,5 4607 6946,5 — в % к предыдущему году 100,4 95,4 103,5 107,7
— в % к 1997 г. в сопоставимых ценах 100 95,4 98,7 106,3
Объем промышленной продукции в текущих ценах, млрд. руб. 1576 1658,4 2995 4762,5 — в % к предыдущему году 101,9 94,8 108,1 109
— в % к 1997 г. в сопоставимых ценах 100 94,8 102,4 111,7
Индексы цен, в % к предыдущему году: — потребительских 111 184,4 136,5 120,2
— промышленной продукции 107,4 123,2 167,3 131,6
Реальные денежные доходы населения: — в % к уровню предыдущего года 103,5 81,8 84,2 109,4
— в % к уровню 1997 г. 100 81,8 70,6 78,3
Денежная масса (агрегат М2), млрд. руб. 357,4 452,5 704,7 1144,3 — в % к ВВП 13,3 16,8 15,7 16,4 — в том числе безналичные средства,
млрд. руб. 124 264,7 438,1 725
Оборотные активы промышленных предприятий, млрд. руб. — 1359,7 1887,5 2486,4 — то же в % к объему промышленной продукции — 81,9 63,9 52,2 — в % к оборотным активам всех
отраслей экономики — 50,6 51,5 50,8
Сбор налогов в консолидированный бюджет в промышленности*, млрд. руб. 245,5 212,2 400,2 674,3
— в % от объема продукции 15,5 12,8 13,3 14
* НДС, налог с прибыли и акцизы По данным Госкомстата России
