«Анализ законотворческой практики позволил выделить новый вид угроз национальной безопасности — в правовой сфере. Речь идет о возможности нанесения ущерба жизненно важным интересам Российской Федерации в результате принятия законодательных актов, не до конца продуманных с точки зрения правовых последствий либо разработанных в интересах определенных групп лиц… Недопущение принятия подобных законов является обязанностью всех государственных структур, участвующих в обеспечении безопасности Российской Федерации».
Николай Патрушев,
секретарь Совета безопасности России
Из статьи «Особенности современных вызовов и угроз национальной безопасности России», опубликованной в «Журнале российского права» №7, 2007 г.
Законотворчество по понятиям
Растущий из года в год вал законодательных актов экономического характера невольно заставляет задуматься, а какими принципами, правилами и нормами руководствуются при их разработке и принятии авторы соответствующих законопроектов и депутаты Государственной думы. Ведь значительная часть принимаемых законов содержит пустые декларации либо директивы типа «пойди туда, не знаю куда» для органов исполнительной власти. Поэтому многие из них не работают, а вносимые многочисленные поправки мало что меняют к лучшему.
Нередко законы противоречат положениям Конституции России и другим актам, а также основам соответствующих областей знаний, причём зачастую они сами по себе внутренне противоречивы, и их положения допускают неоднозначное толкование. Соответствующие подзаконные акты лишь усугубляют ситуацию. Все это вносит большую путаницу в нормотворчество и правоприменительную практику, способствует росту коррупции, и в итоге — развалу экономики.
Вот наглядный пример сказанного. Согласно п. 3 ст. 35 Конституции РФ «никто не может быть лишён своего имущества иначе как по решению суда». Однако Законом «Об акционерных обществах» разрешено распоряжаться имуществом акционеров решениями квалифицированного большинства собраний акционеров. Такая же норма содержится и в Гражданском кодексе. Тем самым вопреки Конституции без всякого суда позволено отчуждать имущество миноритарных акционеров, в том числе дополнительной эмиссией акций, чем занижается их стоимость, продажей акций дополнительной эмиссии сторонним лицам, и принудительным выкупом акций миноритариев. А в Законе «Об электроэнергетике» право внесудебного отчуждения собственности предоставлено уже простому большинству собрания акционеров. Таковым являлись представители правительства РФ в совете директоров РАО «ЕЭС России».
Поэтому разделение их решением активов энергохолдинга на части с созданием вместо него множества самостоятельных субъектов, суммарная ликвидность акций которых и их доходность оказались намного меньше, чем прежних акций РАО «ЕЭС», могло быть оспорено в Конституционном суде. Замечу, ликвидация таким путем организационного и технологического единства единой энергосистемы страны привела к росту числа аварий и катастроф в электроснабжении регионов страны, существенному подорожанию электроэнергии и другим негативным последствиям в экономике.
Абсурд состоит в том, что, законодатель, нарушив упомянутую конституционную норму, собрание акционеров приравнял к судебному органу. Причем нарушил ее в трех законах. Но ведь все законопроекты при их поступлении в Госдуму и Совет Федерации, а затем после принятия перед подписанием президентом страны многократно анализируются как в аппаратах обеих палат, так и в Минэкономики и Минюсте. Почему же никто не обратил внимания на упомянутый правовой «ляпсус»? Список законодательных актов с нарушениями основного закона страны можно продолжить, и еще ряд примеров приведен ниже.
Казалось бы, прежде чем начать разрабатывать и принимать различные нормативные правовые акты, среди которых конституционные и федеральные законы являются главенствующими, во избежание правового хаоса необходимо было принять законодательный акт о нормативно-правовой системе страны. В нём должны были бы регламентироваться назначение, цели и предметы регулирования нормативно-правовых актов каждого из сегментов права, критерии и сферы их применимости, критерии выбора предметов регулирования законодательных и подзаконных актов, какие органы государственной власти должны разрабатывать и принимать те или иные подзаконные акты, порядок их утверждения и согласования и т. п. Иначе говоря, требовалось прописать важнейшие, конституционно и научно обоснованные принципы построения упорядоченной системы нормативно-правового регулирования для различных сфер общественных отношений и хозяйственной деятельности.
Проект подобного документа, но только для законов, в 1993 г. разработали, однако большинство «слуг народа», по всей видимости, в силу своего либерализма и желания сохранить свободу нормотворчества законопроект отклонило. Поэтому критерием эффективности законодательной деятельности депутатов стал злополучный вал. Количество законодательных актов перевалило за десятки тысяч, а о качестве законотворчества можно судить по множеству неработающих законов и многочисленным вносимым в них поправкам, на что впустую тратятся громадные бюджетные средства, и экономика несёт убытки.
Согласно науке о праве, законы — это нормативно-правовые документы, которые регулируют наиболее важные общественные отношения, принимаются высшим представительным органом государственной власти или народным референдумом, и обладают наибольшей юридической силой по сравнению с нормативными (подзаконными) актами иных государственных органов.
Под общественными отношениями понимают различные, регламентируемые соответствующими правовыми социальными и техническими нормами, взаимодействия между отдельными людьми, их социальными группами и между социальными группами и отдельными физическими лицами.
Очевидно, под наиболее важными отношениями субъектов различных видов общественной деятельности следует понимать, в первую очередь, такие, правовое регулирование которых связано с необходимостью реализации конституционных положений, включая права и свободы граждан и их групп (объединений), государственная защита которых гарантирована Конституцией РФ. Это, в частности, права потребителей на приобретение качественных, в том числе безопасных товаров и услуг, защищённость имущественных прав граждан, право на охрану их труда и здоровья, право на достойную жизнь и гарантированный минимум оплаты труда, который должен обеспечивать достойную жизнь, и др. Однако этими правами, как критериями при выборе предметов правового регулирования, обычно пренебрегают.
Характер и содержание наиболее важных общественных (социальных) отношений при стабильном общественном строе сохраняются длительное время, эволюционируя с прогрессом общества. Поэтому научно и конституционно обоснованные законодательные акты могут долго сохраняться принципиально неизменными. Хотя иногда жизнь требует внесения в них определённых поправок.
В последние годы модными стали так называемые рамочные законы, в которых нет ничего конкретного или правительству поручается издавать те или иные подзаконные акты. Хотя согласно ст.76 Конституции РФ федеральные законы должны быть прямого действия.
Вызывают недоумение бессистемность, случайность, необоснованность и многообразие выбираемых предметов законодательного регулирования. Многие из них отсутствуют в конституционном перечне предметов федерального ведения и совместного ведения Российской Федерации и её субъектов (ст.71 и 72 Конституции), по которым должны приниматься конституционные и федеральные законы. К примеру, были приняты законы о некоторых госкорпорациях, хотя их нет в перечне. Причем, содержимое этих актов больше смахивает на уставы соответствующих отраслевых министерств и положения о них, объединённые в один документ. В то же время сам конституционный перечень предметов ведения исполнен далеко не полностью.
Вместе с тем, в ст. 71 и 72 Конституции многие предметы законодательного регулирования вопреки научному определению юридического закона относятся не общественным отношениям в той или иной сфере социальной деятельности, а к соответствующим объектам, чьи свойства и взаимодействие с которыми субъектов общественных отношений должны регламентироваться подзаконными нормативно-техническими актами. Эта путаница также негативно сказывается на нормотворчестве.
Так, например, к предметам федерального ведения отнесены федеральные энергетические системы. Их проектирование, строительство и эксплуатация прежде регулировались правилами эксплуатации электроустановок, техническими и технологическими условиями, множеством стандартов и другими документами. Последние 10 лет всё это пытаются заменить на новый вид законов – технические регламенты, представляющие собой искаженное подобие стандартов. Техрегламенты должны содержать только минимальные требования к безопасности объектов, которые нередко сами по себе опасны в принципе, что в сочетании в данном случае с разрушением единой энергосистемы приводит к трагическим последствиям. Об этом говорит растущее число аварий и катастроф на электроэнергетических объектах.
Вместо энергосистем в конституционный перечень предметов федерального ведения надо было включить электроснабжение, закон о котором регулировал бы права и обязанности государства в этой сфере естественной монополии, а также основные социально значимые отношения между производителями-поставщиками и потребителями электроэнергии. Некоторые фрагменты этих отношений регламентированы в Гражданском кодексе, но их явно недостаточно для защиты прав потребителей. А вместо законодательного акта об электроснабжении приняли Закон «Об электроэнергетике», которым в частности упразднено государственное регулирование тарифов в естественной монополии. При этом закон целиком противоречит также и антимонопольному законодательству, чем нарушены права потребителей электроэнергии (см. «Некролог к кончине РАО «ЕЭС России». – «Промышленные ведомости» № 4, апрель 2008 г.). К тому же само название закона ошибочно, так как электроэнергетик – наука, основанная на научных законах, и она не может регламентироваться юридическими нормами.
В конституционном перечне предметов ведения содержится ещё ряд объектов, требующих для правового регулирования соответствующих нормативно-технических документов. Это, в частности, эталоны. Они тоже являются техническими средствами, их исполнение и использование прежде регламентировалось ГОСТами, которые никак не могут быть заменены законодательными актами — техническими регламентами. К тому же, говорить о требованиях только к безопасности эталонов, что предписано Законом «О техническом регулировании», которые, ко всему прочему, не являются товаром, абсурдно.
Эталоны являются одним из средств обеспечения единства измерений. Поэтому представлялось бы целесообразным в конституционный перечень предметов ведения включить обеспечение такого единства, что тоже связано с регламентированием определенных общественных отношений. Однако принятый Закон «Об обеспечении единства измерений» не содержит всего требуемого комплекса положений и норм, регулирующих отношения субъектов этого важного вида деятельности. Вместе с тем, его важнейшие понятия и положения противоречат научным основам метрологии, ряду конституционных норм о правах граждан, а также международному праву. Все это чревато серьёзными негативными последствиями для национальных интересов, в том числе угрозами для безопасности граждан и различных объектов (см. «Законопроект по развалу отечественной системы измерений. Очередная диверсия против страны под прикрытием «реформы технического регулирования». — «Промышленные ведомости» № 9, сентябрь 2007 г.).
Ввиду принципиально ошибочного определения понятия «измерение», которое содержится в законе, он создает обширную почву для коррупции. Дело в том, что измеряться могут только физические величины, так как только для них могут быть изготовлены соответствующие физические меры-эталоны, с которыми они сравниваются количественно. Например, для измерения массы существует международный эталон килограмма, копии которого имеются в каждой стране, и по ним посредством других копий — образцовых мер поверяются весы и гири.
Однако упомянутым законом измерения распространили на множество нефизических величин, что позволило чиновникам контролировать теперь сферы деятельности, связанные исключительно с арифметическими операциями, например, бухгалтерскую и банковскую деятельность. Но приравнивать калькулятор к средству измерения – верх безграмотности. Ведь его невозможно метрологически аттестовать, изготовив эталон, допустим, для сальдо – числа.
Кроме того, отнесение технического устройства к средству измерения осуществляется по заявлению его владельца, что является делом сугубо добровольным. В результате многие средства измерений не признаны таковыми, поэтому они при выпуске в эксплуатацию не подвергаются метрологическим испытаниям, а затем – поверкам. С какой точностью они измеряют те или иные величины — неизвестно, что во многих случаях опасно для людей.
Печальным примером тому могут служить медицинские томографы. Для них вообще не регламентированы метрологические характеристики. В медицинских учреждениях страны их насчитывается несколько тысяч, но ни один из них метрологически не аттестован. Поэтому диагностика заболеваний на основе выдаваемых ими результатов оказывается недостоверной (см. «Можно ли Татьяне Голиковой доверять здоровье населения? Закупленные с воровством миллиардов бюджетных средств медицинские томографы оказались очередным «котом в мешке». – «Промышленные ведомости» № 12, декабрь 2010 г.).
Аналогичная ситуация сложилась и с досмотровыми установками. Так как для них также не регламентированы требуемые метрологические характеристики, то, установленные во множестве в аэропортах, на железнодорожных вокзалах и во многих организациях, они не способны выявлять взрывчатку, спрятанную в теле террориста или под плотной одеждой. А так называемые рамки вообще ее не обнаруживают (см. «Что выявил терракт в Домодедово». Нормативно-правовая база, организация и технические средства досмотра пассажиров в аэропортах намного отстали от технологий подрывов смертников». – «Промышленные ведомости» № 1-2, февраль 2011 г.).
В конституционном перечне предметов федерального ведения указаны также стандарты. Но это нормативно-технические подзаконные акты, которые не могут быть федеральными законами по определению. На самом же деле, согласно критериям выбора объектов правового регулирования речь должна идти о стандартизации, как о сфере соответствующей деятельности и сегменте нормативно-технического регулирования экономических отношений в этой области.
Далее, вместо законов о федеральном транспорте и путях сообщения, объектах из того же конституционного перечня предметов федерального ведения, должен был бы быть принят закон о грузовых и пассажирских перевозках, независимо от принадлежности и вида транспортных средств, которым бы регламентировались взаимоотношения перевозчиков и их клиентов — грузоотправителей и пассажиров, независимо от принадлежности и вида транспортных средств.
Вместе с тем, в конституционном перечне указаны предметы ведения, по которым вообще непонятно какие могут приниматься законы. Это, например, метеорологическая служба. Или метрическая система, которая является международной системой единиц физических величин и обязательна для применения, что должно регламентироваться соответствующим ГОСТом.
Замечу, ни технические регламенты, ни техническое регулирование, имеющие к тому же совсем иной, неюридический смысл, в перечнях предметов ведения, федерального и совместного РФ и её субъектов, не значатся. Не значатся также в перечнях технические и технологические нормы, поэтому они согласно ст. 76 Конституции не могут являться предметами федеральных законов. К тому же, наличие таких норм в законах не позволит их оперативно корректировать, чем будет сдерживаться развитие экономики.
Хаос в экономическом законодательстве во многом порожден отсутствием научно обоснованной теории экономического права.
Научные законы экономики и экономическое право
Отсутствие в стране научно обоснованной теории экономического права не позволяет сформулировать научные основы правового регулирования экономических отношений в условиях социального государства. Да и само понятие социального государства по этой же причине до сих пор не определено, хотя Российская Федерация провозглашена таковым Конституцией России.
Вместе с тем, как отмечалось, отсутствие теории экономического права не позволило при разработке Конституции, принятой в 1993 г., объективно выделить предметы ведения, по которым должны приниматься федеральные законы для различных сфер экономики. По этой же причине отсутствует важный законодательный акт, которым должны быть регламентированы основы федеральной политики в области экономического развития Российской Федерации, и что также предписано конституционным перечнем предметов федерального ведения.
Очевидно, экономическое право является комплексной отраслью правовой системы, и должно включать в себя многие другие ее сегменты, в том числе, образующие гражданское и уголовное право. Это трудовое право, коммерческое, финансовое, предпринимательское, патентное, банковское, экологическое… Иначе говоря, всё, что относится к нормативно-правовому регулированию отношений субъектов экономической деятельности.
На сегодня разработаны теории права для ряда сфер человеческой деятельности и соответствующих видов общественных отношений, а вузы готовят юристов соответствующих специальностей, в том числе юристов-экологов. Но научная теория экономического права, как отмечалось, у нас все еще не разработана, хотя экономика – базис государства, где различными экономическими отношениями связаны все население страны и его различные социальные группы. Отсутствуют и дипломированные юристы-экономисты — нет науки, нет специалистов, что во многом способствует произволу в расследованиях экономических преступлений.
Отсутствовала теория экономического права и в советское время, когда культивировалось противопоставление политэкономии социализма политэкономии капитализма. Хотя сравнивать между собой идеологию отношений владельцев труда и капитала с самими объектами собственности, присущими любой общественной формации, абсурдно. Надуманная идеология разрушила в стране нарождавшуюся науку об экономике и породила догмы.
Последствия того времени сказываются по сию пору. Многочисленные теоретики политэкономии социализма перекрасились нынче в «рыночников», вовсю ругают ставшим теперь для них уже «плохим» социализм, противопоставляя ему «хороший» капитализм, и внедрили в стране псевдорыночную идеологию, результаты реализации которой оказались губительными. При этом они не отказались от научных степеней и званий, полученных за развитие лженаучных идей, и продолжают плодить своих последователей, в частности, в Высшей школе экономики.
Конечно же, все это также не могло не сказаться на законодательстве в экономической сфере и на отношениях субъектов экономической деятельности, ставших во многом криминальными. И по этим же причинам отсутствует законодательный акт об основах федеральной политики экономического развития страны. Такой комплексной сбалансированной политики просто не существует, так как в стране отсутствует экономика как большая комплексная кооперационная система. Непонимание ее модели не позволяет разработать научно обоснованную программу восстановления и развития индустрии страны, основанной на инновациях.
Рыночная экономика, основу которой составляет товарное производство, базирующееся на использовании природных ресурсов, представляет собой, образно говоря, многоярусную кооперационную экосистему. В ней совсем как в биосфере по Дарвину и Линнею на соответствующих этажах действуют, образуя большое кооперационное сообщество, различные семейства, виды и подвиды, но не представителей флоры и фауны, а товаропроизводителей – наемных работников и хозяев предприятий, которые являются одновременно и потребителями ресурсов, необходимых для производимой ими продукции.
На нижних этажах этой экосистемы добывают природное сырье, растят сельхозпродукцию. Выше расположены промышленные отрасли переработки сырья и производства различной технической продукции. Они обеспечивают необходимыми производными ресурсами, материалами и технологическим оборудованием нижние этажи, а также более высокие, где производят продукты питания и потребительские товары, и оказываются различные услуги, которые востребуются населением, размещенным на самом верхнем ярусе. Трудоспособное население выступает и в роли товаропроизводителей на всех этажах, получая за свой труд, как за товар, деньги.
Между этажами по соответствующим кооперационным цепочкам осуществляется товарообмен посредством денег, объем которого определяется в конечном итоге суммарным доходом обитателей самого верхнего этажа. Ведь промышленная продукция — тракторы, экскаваторы, станки и т. д. — сама по себе никому не нужна. Она несъедобна и поэтому востребуется лишь для производства того, что потребляет или использует для своего жизнеобеспечения человек, а также государство. Неспроста индустриальное общество начиналось с развития мануфактур и ткацкого машиностроения. Именно поэтому платежеспособный спрос обитателей самого верхнего этажа на конечный результат деятельности всего кооперационного сообщества экосистемы — потребительские товары, услуги и продукты питания предопределяет платежеспособный спрос на необходимые для их производства ресурсы и оборудование на всех других этажах. Если, к примеру, падает спрос на автомашины «Жигули», то во всех кооперационных цепочках, поставляющих для их производства металл, материалы и комплектацию, также сокращаются объемы производства. И наоборот.
Таким образом рыночная экосистема по сигналам на спрос сверху автоматически адаптируется под платежеспособный спрос населения на любую востребуемую им продукцию, и при этом в идеале балансируется платежеспособный спрос между всеми этажами, где размещены кооперационные цепочки ее производства. Но если платежеспособный спрос не удовлетворяется, то растут цены, из-за чего часть покупателей отторгается от рынка, и тогда устанавливается новый уровень баланса – дефицитного предложения и неудовлетворенного спроса.
Чтобы рыночная экосистема устойчиво развивалась, должно осуществляться расширенное воспроизводство ее совокупного капитала, который охватывает людей с их знаниями и умением воспроизводить самих себя, знания и материальные ценности, а также включает основные производственные фонды, и природные воспроизводимые и невоспроизводимые ресурсы. Для воспроизводства совокупного капитала необходимы соответствующие средства. Они обеспечиваются за счет амортизационных отчислений и прибыли предприятий, а также банковских кредитов, которые включаются в цены и оплачиваются исключительно доходами населения и его платежеспособным спросом на потребительские товары и услуги. Поэтому государство, если оно заинтересовано в своем устойчивом экономическом развитии, должно создавать все условия, в том числе регламентированные законодательно, для высокой оплаты труда, создания максимально возможного числа рабочих мест, и, тем самым, расширенного воспроизводства национального капитала. Тогда растут доходы казны, и государство для достижения указанных целей может поддерживать относительно высокий жизненный уровень и малоимущих (см. «Социальное государство как общенациональная идея. И для олигархов тоже». – «Промышленные ведомости» № 3, март 2006 г.).
В высокой оплате труда наемных работников по тем же причинам должны были бы быть объективно заинтересованы и работодатели. Это хорошо осознавал американский миллионер Генри Форд, далеко не альтруист, который в начале 1900-х добился принятия в США закона о минимуме зарплаты, позволявшей семьям со средним достатком приобретать его автомобили. Ведь население страны, приобретая продукты питания, ширпотреб, автомашины и иные жизненные блага, создает тем самым у их производителей соответствующий капитал для производства продукции, а, следовательно, воспроизводства необходимых основных фондов во всех соответствующих промышленных кооперационных цепочках, начиная с добычи необходимых природных ресурсов и заканчивая производством технологического оборудования.
Одновременно население возвращает предприятиям все выплаченные ими налоги, сумма которых последовательно нарастает в каждой из производственных кооперационных цепочек и концентрируется в ценах конечной потребительской продукции и потребительских услуг, достигая в них, по данным Росстата, 60 —70%.
Но население, приобретая продукцию для своих нужд, выплачивает консолидировано еще один налог — прибыль всем товаропроизводителям. Ведь прибыль — это сумма денег, да простят меня «истинные» рыночники, вымогаемая сверх себестоимости товара. Если прибыль используется на инвестиции, она присваивается «вымогателем» в виде реинвестированного капитала. Но при этом появляются новые рабочие места и растут объемы производства. Однако чаще всего прибыль в России, получаемая, как правило, за счет занижения зарплаты, присваивается работодателями «живьем» и полностью, что ведет к снижению платежеспособного спроса во всей рыночной экосистеме из-за сокращения реальных доходов, и тем самым к снижению платежеспособного спроса основной массы населения.
Следует заметить, что подоходный налог (налог с физических лиц) в нашей стране с учетом выплат населением прибыли товаропроизводителям и возврата им всех выплаченных налогов вопреки расхожим утверждениям не самый низкий в мире, и составляет он не 13%, а значительно больше. Ведь годовая сумма налогов и прибыли (исключая внешнеэкономическую деятельность) по отношению к заработной плате составляет, по данным Росстата, ежегодно около 80%. Это и есть средний по стране подоходных налог.
Понятно, что относительная доля реального подоходного налога для конкретного человека возрастает по мере снижения его дохода. Поэтому сторонники «плоской шкалы» подоходного налога лукавят, утверждая, что она объективна и социально справедлива. Во всем мире налог с ростом доходов физических лиц является прогрессивно нарастающим, что способствует перераспределению сверхприбылей в пользу менее обеспеченных людей и общегосударственных нужд.
Порочность системы налогообложения, принятой в нашей стране и принципиально препятствующей росту товарного производства, товарообмена и ВВП, обусловлена налогооблагаемой базой, в качестве которой используются доходы организаций. В результате одни и те же налоги взимаются по несколько раз каждый. Такого нет нигде в мире. При этом искусственно поддерживаемая либеральной ценовой политикой ценовая инфляция, по сути, является дополнительным, скрытым налогом, ставка которого суммируется со ставками всех налогов в «законе».
Возьмем подоходный налог с физических лиц. Он вымогается пять раз. Первый, — когда с общей стоимости продукции (выручки), куда включен и фонд зарплаты, взимается НДС. Затем с этого пообщипанного на сумму НДС фонда отчисляются социальные налоги, после чего с остатка фонда — зарплаты взимается то, что называют собственно подоходным налогом. В четвертый раз подоходный удерживается по «ставке» инфляции, и в пятый— присвоением государством и хозяевами компаний прибыли, то есть части прибавочной стоимости, полученной за счет низкой заработной платы (эксплуатации труда – согласно Марксу).
С помощью НДС дважды облагается этим налогом прибыль, а также акцизы и другие специализированные налоги. Венчает пирамиду налогообложения инфляция по годовой «ставке». Все эти многократные налоговые выплаты (за исключением бюджетных доходов от экспортных операций) концентрируются в конечной цене потребительской продукции, которые в сумме представляют собой неформальный налог с продаж, и его выплачивает в итоге население страны. Поэтому подоходный налог у нас не самый низкий в мире, как кое-кто пытается внушить, а самый высокий. И, как показано выше, составляет он не 13%, а примерно 80% от годовой зарплаты без учета инфляции. Но это в среднем. Относительная доля налога у низкооплачиваемых оказывается существенно большей, чем у богатых людей. Она не зашкаливает за 100%, так как малоимущие отказывают себе во многом жизненно необходимом.
Надо заметить, что налог на добавленную стоимость редко где применяется в мире, да и то в размере всего нескольких процентов, а не 24%, как у нас. На самом же деле он от лукавого — придуман якобы для ускорения оборачиваемости средств, хотя является, по сути, налогом на них. Выплачивается НДС из оборотных средств предприятия до изготовления и сбыта им собственной продукции, что приводит к ее удорожанию (требуются заемные средства для компенсации), а также к сокращению объемов производства и самой налогооблагаемой базы. Вымогая, таким образом, у предприятий часть их оборотных средств, государство наносит значительный ущерб экономике и казне.
НДС приводит к сокращению производства и тем самым налогооблагаемой базы еще и опосредованно — из-за дополнительного снижения зарплаты и уменьшения, поэтому, платежеспособного спроса на всех этажах экономики, а также вследствие уменьшения прибыли предприятий и тем самым вложений в воспроизводство. К тому же НДС, удорожая продукцию, сам по себе является фактором инфляции. Налогообложение прибыли как это принято у нас без исключения той ее части, которая реинвестируется в производство, также наносит громадный ущерб экономике.
Как же добиться, чтобы необходимые налоги собирались государством не за счет многократного вымогательства у населения значительной части его доходов, а за счет экономически целесообразного расширения налогооблагаемой базы, и чтобы этому способствовала сама система налогообложения? Такое может произойти, если, скажем, владельцу коровы установить налоги за проданное молоко не с прибыли и на добавленную стоимость, а только с расходуемых на его получение ресурсов, в том числе с земли и нанятой рабочей силы. Иначе говоря, необходимо унифицировать налогообложение, введя платежи за используемые ресурсы.
В этом случае коровий хозяин, чтобы меньше платить за землю, будет стремиться к увеличению надоев и соответственно прибыли не за счет расширения площади пастбища для выгула своей кормилицы, а за счет повышения урожаев посевов кормовых трав на меньшей площади своих угодий. А пастуха заменит на электроизгородь. То есть он будет добиваться увеличения надоев, а значит, доходов и прибыли, снижая облагаемые платежами затраты на их получение.
При этом власти, распоряжающиеся землей, окажутся заинтересованными в обратном — в максимальном ее использовании, т. е. в увеличении своей налогооблагаемой базы за счет увеличения числа собственников коров и дойного стада. Для этого они станут создавать необходимые условия, в том числе в среде покупателей молока, чтобы возрастало их число и увеличивался платежеспособный спрос. А регулятором отношений, как и положено, будет служить рынок. При нынешней системе налогообложения подобных интересов ни у налогоплательщиков, ни у властей не возникает.
Если от модели — коровы — перейти к большой экономике, то ресурсами, за пользование которыми предлагается платить оброк государству, будут рабочая сила, топливо и природные ресурсы — земля, природное сырье, вода, кислород… Плату за используемые ресурсы необходимо устанавливать дифференцированной в зависимости от вида деятельности и потенциальной рентабельности предприятия, а также прогрессивно изменяющейся при необходимости регулировать потребление того или иного сырья внутри страны или выполнения определенных экологических условий (см. «Налогообложение, которое спровоцирует модернизацию экономики, энергосбережение, снижение цен…» — «Промышленные ведомости» № 9, сентябрь 2010 г.).
Из описанной макроэкономической модели, которая, как и всякая модель, является идеализацией реальной системы, следует, что для устойчивости развития экосистемы и товарообмена между ее этажами необходимо поддерживать системный баланс товарно-денежного обращения. Он обеспечивается выпуском в оборот денежной массы, соответствующей в обороте товарной, созданием условий для эквивалентности товарообмена по стоимости, поддержанием стабильности цен, и рядом других мер. Игнорирование этих принципов, обусловленных общей теорией систем управления, порождает экономические кризисы, что чревато распадом государств и их экономических союзов. Это наглядно видно на примере Европейского союза, в котором используется единая валюта в отсутствие единой экономической системы. Поэтому научные законы экономики должны получить правовой статус и составить основу экономического права.
Согласно Конституции наше государство является социальным. Так как это понятие характеризует идеологию взаимоотношений владельцев труда и капитала, то соответствующую общественную формацию следует именовать социальным капитализмом. Очевидно, такую общественную формацию, существующую уже во многих странах мира, мы и должны строить. Ее характерной особенностью является поддержание баланса интересов различных социальных групп. Одним из важных условий соблюдения баланса является поддержание эквивалентности товарообмена по стоимости, где исходной мерой при формировании себестоимости продукции должна выступать цена труда, обеспечивающая, как минимум, простое воспроизводство ресурсов наёмного работника.
Соответствующая заработная плата играет не только социально значимую роль. Она, как следует из приведенной модели экономики, необходима для ее устойчивого развития, так как совокупный доход обитателей «верхнего этажа» экосистемы предопределяет платежеспособный спрос на ресурсы и средства производства, необходимые для востребуемого на эти деньги «ширпотреба». Соблюдение такой оплаты труда наряду с другими экономическими условиями позволяет выстроить систему сбалансированного платежеспособного спроса и воспроизводства во всех звеньях различных кооперационных производств. В качестве правового регулятора такого балансирования должно выступать государство, совместно с бизнес-группами и другими общественными институтами создавая в рамках государственно-частного партнерства соответствующую нормативно-правовую базу.
Однако модель конституционно продекларированной общественной формации пока не принята, словосочетание «рыночная экономика» толкуется по-разному, в экономическом законодательстве царит хаос, и законы пишут все, кому не лень, в том числе заказные. Все это, соответственно, породило хаос в управлении экономикой, приведший к ее деградации. Деградация во многом обусловлена порочной финансовой (кредитной, денежной, валютной) политикой, которая ориентирована на демонетизацию экономики, спекуляции деньгами и их фальсификацию банками.
Правовое регулирование демонетизации экономики и фальсификации денег
Согласно п. «ж» ст. 71 Конституции Российской Федерации финансовое, валютное, кредитное регулирование, денежная эмиссия, основы ценовой политики и федеральные банки, включая Центральный банк России, находятся в федеральном ведении.
Согласно п. 1 ст. 75 Конституции денежной единицей у нас в стране является рубль, а денежная эмиссия осуществляется исключительно Центральным банком России. При этом введение в оборот и эмиссия других денег, то есть сверх выпущенных от имени государства в обращение, не допускается. Кроме того, согласно п. 2 той же статьи на Центробанк возложены защита и обеспечение устойчивости рубля, которые он должен осуществлять независимо от других органов государственной власти.
Очевидно, под устойчивостью рубля следует понимать стабильность его покупательной способности. Нестабильность покупательной способности денежной единицы порождается избыточностью денежной массы по отношению к стоимости товарной массы с учетом их оборота (денежная инфляция) или наоборот – недостатком денег (денежная дефляция). То и другое вызывает колебания цен и соответственно покупательной способности рубля. Кроме того, на нестабильность рубля влияют хаотичный рост цен (ценовая инфляция) из-за дефицита товаров и злоупотребления продавцами своим монопольным положением на рынках, несоответствие валютного курса обмена рубля паритетам покупательной способности валют, что ведет к неэквивалентности товарообмена по стоимости и нарушению баланса товарно-денежного обращения, и ряд иных факторов.
Чтобы пополнить бюджет инфляционными рублями, власти систематически провоцируют ценовую инфляцию повышением тарифов на услуги естественных монополий. Хотя это и приводит к увеличению собираемых налогов, но лишь в номинальном исчислении. В итоге экономика теряет системную устойчивость и переходит в кризисное состояние. Пребывает наша страна в нем уже почти 20 лет (см. «Экономический кризис в России — порождение ее хронической денежной дистрофии. Как излечить больной организм?» — «Промышленные ведомости» № 10, октябрь 2011 г.).
Устойчивость рубля должна обеспечиваться поддержанием общесистемного баланса товарно-денежного обращения за счет эмиссии соответствующей денежной массы, а также финансовым, валютным, кредитным и ценовым регулированием, включая объективное нормирование минимальной оплаты труда. Все эти функции, как отмечалось, согласно ст. 71 Конституции находятся в ведении, то есть управлении, Российской Федерации, так как затрагивают экономические интересы и безопасность государства и всех слоев общества. Как же соблюдаются упомянутые конституционные нормы?
Под эмиссией денег понимается выпуск в обращение денежных знаков в наличной и безналичной форме. Разницы между ними, как в средствах платежа, нет никакой. Различаются они использованием при проведении самих платежей: наличными деньгами расплачиваются за покупку непосредственно, «живьем», а безналичными – посредством различных платежных документов, каковыми являются платежное поручение для перевода денег банком с расчетного счета плательщика на расчетный счет получателя, либо банковская карта для расчетов, или иной платежный документ.
Для устойчивости рубля необходимо соблюдать также вполне определенное соотношение «налички» и «безналички», и определенный размер самой денежной массы – агрегата М2 относительно стоимости товарной массы или ВВП. А это возможно только в рамках единой государственной денежно-кредитной политики как части макроэкономической. Удивительно, но правовые, научно обоснованные критерии нормирования упомянутых важных показателей, от которых во многом зависит устойчивость экономики, отыскать в нормативно-правовых документах не удалось.
Говорят, их нет. Как же согласно федеральному закону о Центробанке он «во взаимодействии с Правительством Российской Федерации разрабатывает и проводит единую государственную денежно-кредитную политику»?
Для обеспечения баланса товарно-денежного обращения, то есть, чтобы можно было рассчитываться за все производимые и продаваемые в стране товары и услуги, денежная масса должна не менее чем вдвое превышать ВВП – сумму их добавленных стоимостей. Таково соотношение, например, в Китае. И у нас ВВП составляет не менее половины оборота в экономике. Иначе говоря, агрегат М2 необходимо «привязывать» к товарной массе с учетом их оборота. У нас соблюдением этого условия, необходимого для обеспечения устойчивости рубля и экономики как большой системы, все годы «реформ» пренебрегают, игнорируя тем самым научные основы экономики и п.2 ст. 75 Конституции, которым Центробанку вменена обязанность обеспечивать устойчивость рубля.
С началом так называемых экономических реформ денежную массу якобы для борьбы с инфляцией приравняли к золотовалютному резерву по обменному курсу рубля и доллара. А курс установили таким, которым примерно втрое искусственно занижалась покупательная способность рубля. Золотовалютный резерв был в те времена невелик, поэтому денежная масса не превышала 15-20% ВВП, а Центробанк существенным занижением валютного курса рубля пытался накачивать бюджет инфляционными рублями.
Демонетизация российской экономики, положенная в основу экономической политики правительства, явилась главной причиной развала товарного производства, обнищания значительной массы людей и последовавшего в августе 1998 г. дефолта.
С подорожанием нефти и увеличением золотовалютного резерва денежная масса росла, однако демонетизация экономики продолжалась, в том числе изъятием из оборота значительной части денежной массы. О состоянии в последние годы денежного обращения в стране и кредитовании банками организаций можно судить по данным, которые приведены в таблице.
Денежная масса по-прежнему удерживалась в размерах, намного меньше требуемых, и не превышала 40% относительно ВВП (см. строки 1 и 2 таблицы). Если полагать, что она оборачивалась дважды в год, то денежный дефицит в обороте в последние пять лет ежегодно составлял в среднем 40% (строка 3 таблицы). Об этом свидетельствует и непрерывный рост кредиторской задолженности предприятий.
Кредиторская задолженность нефинансовых организаций на конец декабря 2009 г. составила 14,88 трлн., на конец 2010 г. — 17,52 трлн., а в конце августа 2011 года — 19,503 трлн. рублей. Очевидно требуемая денежная масса в указанные в таблице годы (строка 1) должна была быть увеличена, как минимум, на соответствующую кредиторскую задолженность, что позволило бы почти полностью ликвидировать и дебиторскую задолженность.
В октябре 2011 г. внешний долг российских банков (полученные кредиты, различные долговые обязательства, депозиты нерезидентов и пр.) достиг 160 млрд. долларов, а совокупный внешний долг в стране возрос до 535 млрд., из которого на корпорации приходилось 337 млрд. долларов. Совокупный внешний долг превысил золотовалютные резервы, составлявшие в октябре 2011 года 520 млрд. долларов, причем значительная их часть была вложена в американские облигации с весьма низкой доходностью. В случае обострения мирового финансового кризиса и банкротства банков США, чьи ценные бумаги приобрел Центробанк, значительная часть его золотовалютных резервов исчезнет. Тогда нечем будет выплачивать внешние долги и России грозит дефолт. На начало 2012 г. золотовалютные резервы снизились до 498,6 млрд. долларов ввиду вывоза валюты из страны.
Памятуя о недавнем кризисе, ЦБ ежедневно для увеличения ликвидности предоставляет банкам кредиты. В октябре — декабре 2011 г. их размер колебался примерно от 130 млрд. до 210 млрд. рублей в день, а ежедневные остатки на корсчетах в ЦБ составляли от 600 млрд. до 980 млрд. рублей.
Часть недостававших в обороте денег покрывалась кредитами коммерческих банков, сумма которых к концу 2010 г. года превысила 21 трлн., а к концу 2011 года – 30,8 трлн. рублей (строка 5 таблицы). Тем самым денежную массу приближали к стоимости ВВП. А каким образом обеспечивалась остальная часть оборота?
|
Показатели, в трлн. руб. на конец года |
2007 г. |
2008 г. |
2009 г. |
2010 г. |
2011 г. |
|
|
1 |
Денежная масса – агрегат М2, в том числе безналичные деньги |
13,272 9,569 |
13,226 9,698 |
14,224 10,623 |
18,529 13,908 |
24,543 18,664 |
|
2 |
ВВП в текущих ценах М2 / ВВП |
33,247 0,4 |
41,428 0,32 |
38,797 0,36 |
44,491 0,41 |
54, 369 0,45 |
|
3 |
Оборот в экономике Обеспеченность оборота деньгами (оценка) |
59,795 0,44 |
74,18 0,35 |
67,657 0,42 |
81,388 0,45 |
99,978 0,49 |
|
4 |
Привлеченные банками средства — депозиты организаций и вклады частных лиц |
7,643 |
14,327 |
15,571 |
18,67 |
26,569 |
|
5 |
Кредиты и прочие средства, размещенные банками у других лиц, в том числе: — кредиты, предоставленные нефинансовым организациям и индивидуальным предпринимателям — кредиты физическим лицам |
12,893 8,542 3,139 |
19,305 12,732 4,054 |
19,424 13,014 3,586 |
21,643 14,36 3,997 |
30,864 25,436 5,438 |
|
6 |
Превышение размещенных средств (выданных кредитов) — суммы привлеченных средств — денежной массы |
5,25 — 0,379 |
4,676 6,077 |
3,853 5,2 |
2,973 3,114 |
4,295 6,321 |
|
7 |
Остатки на корсчетах кредитных организаций в Банке России, 31 декабря |
0,802 |
1,027 |
0,9 |
0,888 |
0,981 |
По данным Банка России и Росстата
Кредиты банки должны выдавать из привлеченных ими средств. Но как видно из таблицы (строка 6), общая сумма кредитов ежегодно значительно превышала не только сумму привлеченных банками средств, но и выпущенную в оборот денежную массу, последнюю в 2011 году – более чем на 6,3 трлн. рублей. Иначе говоря, кредиты выдавались несуществовавшими в стране деньгами, то есть являлись фиктивными. Как при этом сводили балансы в Банке России, Минэкономразвития и Минфине, если сводили, непонятно.
Таким образом, можно резюмировать следующее. Почти все российские банки путем выдачи фиктивных кредитов, не обеспеченных не только соответствующими банковскими активами, но и денежной массой в стране, проводят, по сути, эмиссию фальсифицированных денег, причем в больших масштабах, и строят из них финансовые пирамиды. А Центробанк ежедневным кредитованием коммерческих банков поддерживает эту фальсификацию.
Легализация такой фальсификации во всем мире прикрывается лукавым термином «кредитный мультипликатор». Так назвали коэффициент, показывающий степень роста денежной массы за счёт кредитно-депозитных операций в банковской сфере, в результате которых общая сумма депозитов и выданных кредитов может многократно превышать официальную денежную массу в экономике. Кредитная мультипликация – это, по сути, эмиссия «напечатанных» банками безналичных денег. Получается, что в стране вместо одного, согласно Конституции РФ, государственного существует еще и множество частных центров денежной эмиссии. Ведь помимо Банка России ее сегодня в нарушение Конституции осуществляют еще около 1000 коммерческих банков, причем в произвольных размерах.
Но пусть кто-нибудь объяснит, почему изготовление фальшивых банкнот – уголовно наказуемое деяние, а эмиссия не обеспеченных не только соответствующими банковскими активами, но и вообще денежной массой, то есть эмиссия ничем не обеспеченных безналичных денег в виде фиктивных кредитов, – всего лишь «рискованное» использование чужого капитала? Разве это не фальшивая «безналичка», которую можно потом и «обналичить»? Ведь в обоих случаях в обращение вбрасываются средства платежа, которые Центробанк от имени государства не выпускал. Можно предположить, что, этими «деньгами» обеспечивается часть теневого оборота в экономике, который оценивается в размере 40%.
При оценке фальсификации банковских кредитов необходимо учитывать, что значительная часть денежной массы ежедневно востребуется в обороте для других целей, и поэтому ее невозможно использовать для кредитования. Так, в 2010 г. объем торгов валютой, акциями и различными финансовыми бумагами на всех площадках групп РТС и ММВБ суммарно составил 221,7 трлн. рублей или почти 500% по отношению к суммарному обороту всех нефинансовых организаций в экономике. Ежедневно для этого отвлекалось в среднем порядка 750-1000 млрд. рублей. Спекуляции на этих рынках предназначены, в основном, для вывоза валюты за рубеж.
Значительная сумма средств постоянно используется и в налоговом обороте. Налоги в зависимости от размера предприятия выплачиваются ежемесячно или ежеквартально, получатели бюджетных денег пускают их тут же в оборот, и с них вновь собирают соответствующие налоги. В 2010 г. доходы консолидированного бюджета Российской Федерации и бюджетов государственных внебюджетных фондов превысили 15,715 трлн. рублей. Если эта сумма сформировалась в результате, допустим, четырехкратного обращения за год некой постоянной суммы собираемых налоговых средств, то эта постоянная сумма равнялась примерно 4 трлн. рублей.
Таким образом, только в 2010 г. было выдано кредитов отсутствовавшими у банков деньгами и сверх денежной массы на сумму 3,114 трлн. рублей (см. строку 6 таблицы), а также деньгами, недоступными для выдачи кредитов, оценочно, на сумму 5 трлн. рублей, которые постоянно используются в обороте. Итого — более чем на 8 трлн. рублей. Замечу, с фиктивных кредитов в процессе экономической деятельности их получателей вновь собираются налоги. Получается, что они тоже фиктивные, но ими компенсируется недобор официальных налогов?
Сведения об итогах деятельности групп РТС и ММВБ в 2011 году при написании статьи отсутствовали. Доходы консолидированного бюджета в 2011 г. составили около 20 трлн. рублей. Таким образом, в 2011 г. было выдано кредитов отсутствовавшими у банков деньгами и сверх денежной массы на сумму 6,321 трлн. рублей (см. строку 6 таблицы), а также деньгами, недоступными для выдачи кредитов, оценочно, на сумму 6 трлн. рублей, которые постоянно используются в обороте. Итого — более чем на 12 трлн. рублей.
Итак, из выданных в 2010 г. коммерческими банками кредитов на сумму 21,643 трлн. рублей фиктивными оказались на сумму свыше 8 трлн. рублей, а из выданных в 2011 г. кредитов на сумму 30,864 трлн. рублей фиктивными оказались на сумму свыше 12 трлн. рублей.
Но может быть коммерческие банки, «увеличивая» с помощью Центробанка денежную массу за счет виртуальных денег, хотя бы частично спасают экономику от безденежья? Отнюдь! Не надо забывать, что подавляющая часть кредитов выдается на срок от нескольких месяцев до года, выплаты по ним в годовом исчислении составляют от 15 до 30%, и поэтому долгосрочное кредитование, в чем нуждается реальный сектор экономики, почти отсутствует.
Искусственно ограничивая денежную массу, Центробанк в ущерб интересам государства, бизнеса и населения страны, помимо поддержания кризиса в экономике создает коммерческим банкам дополнительные условия для наживы. Ведь средства, привлекаемые коммерческими банками в виде вкладов населения и депозитов организаций, а также в виде получаемых ими самими кредитов, оплачиваются банками в размерах процентных ставок – до 10% годовых, что на столько же снижает их прибыль от выдачи нефальсифицированных кредитов. А прибыль от фальсифицированных кредитов равна почти целиком годовым ставкам. При средней ставке в 20% банки в 2010 году от фиктивных кредитов, выданных на сумму свыше 8 трлн. не существовавших или не доступных для кредитования рублей, получили вполне осязаемые 1,6 трлн. рублей сверхприбыли.
Чтобы за счет выдачи кредитов получать дополнительную сверхприбыль, банки ввели также различные процентные ставки для вкладов физических лиц и депозитов юридических. Так, в Сбербанке годовые ставки по депозитам юридических лиц составляют сотые доли процента, хотя деньги организаций используются для кредитования по ставкам на несколько порядков больше – до 30%. В других банках происходит все то же самое, что иначе как бессовестным использованием и вымогательством денег клиентов с присвоением утраченной ими выгоды назвать нельзя. Думается, подобное присвоение дохода, полученного от принудительного использования чужих средств – на иные условия банки не соглашаются, следует рассматривать как принудительное внесудебное отчуждение чужого имущества, что запрещено ст. 25 Конституции РФ.
Спрашивается, если денежная масса мала, что к тому же ведет к увеличению ставки рефинансирования и удорожает кредиты, то почему не проводить эмиссию денег в требуемых размерах, не прибегая к «кредитному мультиплицированию»? Ведь тем самым, помимо поддержания в стране экономического кризиса и коррупционных доходов банков от фиктивных кредитов, вносится существенный хаос в товарно-денежное обращение и управление финансами. Иначе говоря, Центробанк не выполняет свою основную функцию, предписанную ему п. 2 ст. 75 Конституции страны: защита и обеспечение устойчивости рубля.
Вполне возможно, что демонетизация экономики и фиктивное кредитование осуществляются по заранее согласованному и пролоббированному сценарию. Такие мысли приходят после сопоставления соответствующих положений Конституции России, федерального закона о ЦБ и Уголовного кодекса РФ.
Как отмечалось, согласно п. 1 ст. 75 Конституции денежная эмиссия осуществляется исключительно Центральным банком России, при этом введение в оборот и эмиссия других денег, то есть сверх официально выпущенных в обращение, не допускается. Однако если заглянуть в Федеральный закон «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», то в соответствии со ст. 4 этого акта оказывается, что Банк России в части денежной эмиссии лишь «монопольно осуществляет эмиссию наличных денег и организует наличное денежное обращение». Но согласно Конституции РФ Центробанк должен осуществлять эмиссию всей денежной массы, то есть ее наличной и безналичной частей.
Судя по официальной статистике на Интернет-сайте Центробанка, он этим и занимается. Причем в регулярно публикуемой им информации об эмиссии всей денежной массы (см. строку 1 таблицы) несуществующая ее часть, «эмиссию» которой в виде «кредитов» в безналичной форме осуществляют коммерческие банки (см. строку 6 таблицы), естественно, отсутствует. Очевидно, это свидетельствует о фальсификации и противоправности подобного кредитования.
Однако в Уголовном кодексе статьей 186 «Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг» наказание предусмотрено лишь за сбыт или изготовление поддельных наличных денег. И так как пренебрежение конституционными нормами уже давно стало у нас неписанной нормой, то про монопольную эмиссию безналичных денег Центробанком в законе о нем нет ни слова, и их фальсификация в уголовном порядке ненаказуема.
Надо полагать, подобные «упущения» в законодательстве неслучайны. Но те, кто их допустил, дали все же промашку. В ст. 187 УК РФ «Изготовление или сбыт поддельных кредитных документов либо расчетных карт и иных платежных документов» за все эти перечисленные действия предусмотрены различные сроки лишения свободы и крупные штрафы. Замечу, чтобы перевести получателю на его счет «кредит» из несуществующих денег банк, выдающий фиктивный кредит, должен оформить соответствующее платежное поручение. Спрашивается, разве не является ли оно тоже фиктивным, то есть поддельным, если деньги, которые переводятся по этой «платежке», у банка отсутствуют или вовсе не существуют в стране? Ответ по аналогии с фальшивыми чеченскими авизо 1990-х, думается, однозначный.
Создается впечатление, что никто в стране комплексным управлением финансами и соответствующим законодательным обеспечением не озабочен, а выборочный контроль показателей состояния денежно-кредитной системы осуществляется ради предоставления высокому начальству поверхностной статистики для его успокоения и ублажения, то есть очковтирательства.
Сами же деньги «реформаторы», следуя опасным для страны рекомендациям своих заокеанских наставников, из важнейшего инструмента социально-экономического развития государства и общества превратили в предмет спекулятивной купли-продажи. Этим они извратили и фальсифицировали сущность денег, так как согласно канонам экономики средства платежа не являются товаром, производство которого позволяет создавать добавленную стоимость.
Правовые капканы для предпринимателей
В приснопамятные времена 1930-х «врагов народа», как и «врагов церкви» в эпоху средневековой инквизиции, сажали в тюрьмы и казнили по сфабрикованным доносам и подмётным письмам — наветами подменялось законодательство. «Электорат» при этом держали в постоянном страхе, а борьба с врагами идеологически прикрывалась необходимостью строительства «светлого будущего», хотя истинные мотивы были более приземлёнными и обычно касались меркантильных интересов тех или иных лиц и сообществ.
Вирусы инквизиции, как и возбудители многих инфекционных заболеваний, живут веками, мимикрируя и превращаясь в родственные штаммы. Принципы обеспечения личных интересов некоторые нынешние чиновники не выбросили на помойку истории, а модернизировали лишь средства их реализации и изменили идеологическое прикрытие своих истинных намерений. Сегодня жертвами произвола современных инквизиторов нередко становятся люди, создававшие с нуля производство той или иной продукции и различных услуг. Большей частью ими оказываются слабо защищённые представители малого и среднего бизнеса.
Основная цель современных инквизиторов – коррупция. Для ее достижения оказалось целесообразным не сажать в тюрьмы или убивать бизнесменов, а заставить их «добровольно делиться», к чему когда-то призывал бывший министр финансов Лившиц. Осознанная необходимость такой дележки возникает при наличии постоянной угрозы уголовного преследования. Для этого потребовалось фабриковать не доносы, как прежде, а подзаконные нормативно-правовые акты, ложно истолковывая законы и добиваясь внесения в них неоднозначных, а зачастую откровенно противоправных положений и норм. Ведь нынче государство наше правовое.
Все это напоминает запрещенную охоту на животных с использованием всякого рода ловушек – капканов, замаскированных ям и пр. В результате бизнесмены оказываются в положении постоянных нарушителей чего-либо, попадают в расставленные силки и вынуждены всё время «отмывать» навязываемые им грехи. Стоимость «отмывания» закладывается в цену производимых продукции и услуг, порождая дополнительную ценовую инфляцию, а конкурентоспособность продукции и платежеспособный спрос на рынке падают, вынуждая товаропроизводителей сворачивать дело.
Свою деятельность чиновники прикрывают декларациями о необходимости строительства светлого будущего, на сей раз рыночного, и, конечно же, заботой об интересах государства и общества. Однако, на самом деле, участники этой самодеятельности пекутся о себе и своём бизнесе, именуемом коррупцией. Понятие это толкуется почему-то узко, как получение взятки госслужащими. На мой взгляд, более полное правовое толкование коррупции следует из п. 3 ст. 35 Конституции России, в котором говорится, что «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда».
Поэтому под коррупцией следовало бы понимать внесудебное отчуждение или содействие такому отчуждению чужой собственности – денежных средств и/или имущества юридическим лицом или должностным лицом в государственной или частной организации в корыстных целях – личной и/или корпоративной.
Конечно же, руководство и занятие таким важным и сложным делом не может быть работой по совместительству. Поэтому фабрикуемые нормативно-правовые акты госчиновники одновременно ориентируют и на имитацию своей официальной деятельности, чтобы ни за что не отвечать. Получение зарплаты за имитацию служебных обязанностей (многочисленные совещания, надуманные конференции, обман, отписки и прочие расхожие для этого средства) также следует рассматривать как разновидность коррупции. В нее вовлекаются недобросовестные сотрудники милиции и правоохранительных органов. Для этого им Законом «О милиции» вменено в обязанность предупреждать любые правонарушения, включая в сфере хозяйственной деятельности, в которой многие милиционеры совершенно не разбираются. На самом же деле в обязанности милиции должны входить только охрана общественного порядка и обеспечение безопасности граждан, а объективно обоснованными правонарушениями в экономике должны заниматься специально обученные экономисты-юристы, которых, как отмечалось, сегодня нигде не готовят.
Разоблачение милиционерами придуманных преступлений в сфере того же малого и среднего бизнеса, которые руководствуются сфабрикованными чиновниками нормативно-правовыми документами, тоже является формой имитирования служебной деятельности. Нередко делается это по наводкам самих чиновников, которые ставят нормативно-правовые капканы. Ведь ловить бандитов намного опасней, нежели гробить незащищенных бизнесменов. К тому же при этом быстро растет число раскрываемых преступлений, идут внеочередные чины и награды… Известно много фактов участия милиции в рейдерских захватах чужой собственности в интересах других лиц.
Благодатная почва для возникновения и процветания таких коррупционных, нередко вертикально интегрированных сообществ имеется в наукоёмких и инженерных отраслях экономики, где требуются, в первую очередь, специальные знания и поэтому легче дурить головы законодателю, собственному начальству и контролирующим органам. Все это усугубляется некомпетентностью судей в профессиональных проблемах различных отраслей экономики, в том числе промышленности.
К примеру, масштабным коррупционным проектом явилась «реформа» электроэнергетики, направленная фактически на вымогательство денег у государства и потребителей, присвоение собственности государства и миноритарных акционеров и разрушение электроснабжения страны (см. «Некролог к кончине РАО «ЕЭС России». — «Промышленные ведомости» № 4, апрель 2008 г.). «Реформа» проводилась согласно Закону «Об электроэнергетике», который противоречил физической, технической и технологической сущности Единой энергосистемы страны, как организационно, технически и технологически неделимой. Кроме того, приватизация электростанций и раздел системы на части привел к утере федерального ведения этой системой, что противоречило ст. 71 Конституции России.
Вместе с тем этим законом якобы для создания конкуренции отменили государственное регулирование тарифов на электроэнергию, хотя конкуренция на рынке электроэнергии не может возникнуть в принципе (см. упомянутую выше статью «Некролог к кончине РАО «ЕЭС России»). Теперь, имитируя конкуренцию, некий Администратор на оптовом рынке отбирает поставщиков электроэнергии, начиная с самой дешевой. Однако цена на рынке устанавливается равной той, которую запросил последний отобранный продавец, хотя справедливо было бы установить средневзвешенную цену. В результате все поставщики получают сверхприбыль, хотя антимонопольным законом запрещен ценовой сговор. Однако такой ценовой коррупционный сговор регламентирован Законом «Об электроэнергетике».
Большие коррупционные возможности были созданы «реформой технического регулирования», с началом которой экономика страны лишилась значительной части нормативно-технической базы в угоду западным конкурентам (см. «Закон «О техническом регулировании» развала российской экономики. Проплаченный стриптиз перед вступлением в ВТО» и «Распиливание бюджетных средств по Закону «О техническом регулировании». – «Промышленные ведомости» № 9, сентябрь 2006 г. и № 6, май 2008 г. — соответственно).
Громадный потенциал для коррупции создан также законом, регламентирующим лицензируемые виды деятельности. Характерной его особенностью является отсутствие каких-либо критериев лицензирования, и, надо полагать, сделано это специально, чтобы можно было творить произвол. Хотя лицензироваться должны только те виды деятельности, некачественные результаты которых могут нанести ущерб правам граждан и интересам государства, при условии, что их защита Конституцией страны возложена на государство. Однако если качество конечной продукции или услуги должно обязательно подтверждаться сертификацией, которую проводит независимая организация, то требовать получения лицензии на их производство бессмысленно, разве что в интересах коррупционеров.
Благодаря их усилиям перечень обязательно сертифицируемых товаров и услуг под предлогом снижения административного нажима на бизнес все время сокращается, что во многих случаях ведет к нарушению конституционных прав граждан. Ведь потребители в принципе не могут предварительно проверить качество того, что приобретают на рынках. Между тем, декларативное подтверждение соответствия качества товара (услуги) произвольно выбранным требованиям, которое сегодня его изготовителю позволяют делать добровольно, как показывают исследования более чем в половине случаев направлено на обман покупателей.
Между тем количество видов продукции, на производство которой требуется получать лицензии, растет. При существующей порочной практике подмены сертификации продукции лицензированием ее производства дело доходит до полной анархии благодаря фальсификации чиновниками соответствующих подзаконных актов. В них, в частности, наряду с получением лицензии на вид деятельности часто незаконно требуют оформлять лицензии на каждый вид производимой при этом продукции. Ведь выдача лицензий требует гораздо меньше ответственности, нежели контроль за качеством продукции. К тому же, это позволяет свободно, нередко произвольно, применять к искусственно создаваемым нарушителям многие статьи Уголовного кодекса.
Так происходило, к примеру, в области производства и ремонта средств измерений, хотя средства измерения после изготовления и ремонта обязательно проходят метрологическую аттестацию и поверку соответственно (см. «Современные инквизиторы на ниве малого и среднего бизнеса». – «Промышленные ведомости» № 8, август 2009 г.). В упомянутой статье подробно исследованы грубейшие нарушения законности, допущенные милицией и работниками следствия ОВД г. Таганрога в отношении предпринимателя Виктора Денисенко, предприятие которого изготавливает термометрические системы.
Предприятие согласно Закону «О лицензировании» получило лицензию на производство средств измерений. Оно выпускало несколько модификаций термометрических систем, но закон не предписывал получать лицензии на производство отдельных видов приборов. Однако чиновники Ростехрегулирования противоправно записали такое требование во внутренний документ своей организации, который противоречил соответствующему правительственному постановлению и не имел юридической силы, так как не был зарегистрирован в Минюсте.
Замечу, что в соответствующем госреестре значится свыше 40 тысяч средств измерений, а их производством заняты тысячи предприятий. Можно представить себе, какой громадный объем для имитации своей деятельности придумали бесконтрольно действовавшие чиновники ведомства и тем самым создали громадные коррупционные возможности для милиции и прокуратуры.
Работники милиции и следствия ОВД Таганрога, то ли по правовой безграмотности, то ли умышленно, на основании не имевшего юридической силы внутреннего распоряжения заместителя председателя Ростехрегулирования Крутикова возбудили против предпринимателя Виктора Денисенко уголовное дело.
Его обвинили в том, что он якобы «совершил преступление, предусмотренное пунктом «б» части 2 статьи 171 УК РФ – незаконное предпринимательство, т. е. осуществление предпринимательской деятельности без специального разрешения (лицензии), сопряжённое с извлечением дохода в особо крупном размере». Кроме того, «своими действиями он совершил преступление, предусмотренное п. «б» ч. 3 ст. 174.1 УК РФ – легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретённых лицом в результате совершения им преступления, т. е. совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретёнными лицом в результате совершения им преступления, либо использование указанных средств или иного имущества для осуществления предпринимательской или иной деятельности, совершённые в крупном размере, с использованием своего служебного положения».
Я специально привел выдержки из обвинительного заключения, чтобы показать его умышленную либо по безграмотности фальсификацию, характерную для множества подобных «дел». Что касается «отмывания денежных средств», то следователи попутали юридическое лицо – предприятие с физическим — его директором, а доход предприятия, с которого были уплачены налоги, с доходом частного лица, который был у Денисенко на несколько порядков меньше и не соответствовал правовой норме хищения в крупном размере. Следователей не смутило, что в «отмывании денежных средств» участвовала и налоговая служба. Следователи допустили еще большое количество, мягко говоря, ошибок, но их никто не призвал к порядку. Такая неподконтрольность – обычная практика.
Рассмотрение этого дела, длившееся почти два года, завершилось оправдательным приговором во многом благодаря публичной огласке, которое оно получило после упомянутой публикации в газете «Промышленные ведомости» и вмешательству руководителя Ростехрегулирования, которого подвели его подчиненные. О деле Денисенко говорилось даже на совещании у Президента России. Видимо, только поэтому Ростовский областной суд отклонил протест прокуратуры Таганрога на оправдание бизнесмена. Ведь до того три аналогичных дела в отношении других таганрогских предпринимателей завершились обвинительными приговорами. При этом сотрудники милиции и прокуратуры также прикрывались показаниями чиновников Ростехрегулирования, которые противоречили законодательству.
Еще одним правовым капканом для предпринимателей стал Закон «О саморегулируемых организациях» — СРО. С его принятием государственное лицензирование ряда видов деятельности заменили обязательным членством в этих организациях, где выдаются допуски на выполнение соответствующих работ. Так, с 1 января 2009 г прекратилось государственное лицензирование строительной деятельности, и регулирование работ в области инженерных изысканий и архитектурного проектирования, строительства, капитального ремонта и реконструкции осуществляют соответствующие СРО, которые выдают свидетельства о допуске к этим работам. Члены СРО несут коллективную материальную ответственность за прегрешения кого-либо из своих коллег поневоле.
Надо сказать, что этот закон также принят в нарушение нескольких статей Конституции РФ. Во-первых, он нарушает п.2 ст.30 о том, что «никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем».
Во-вторых, нарушает п.1 ст.34 о том, что «каждый имеет право на свободное использование своих способностей и своего имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом, экономической деятельности».
В-третьих, принудительное членство в СРО и коллективная при этом имущественная ответственность за прегрешения отдельных членов СРО нарушают п.3 ст.35: «Никто не может быть лишен своего имущества иначе, как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения». Государство почему-то вынуждено было передать свои права на выдачу лицензий (разрешений) саморегулируемым организациям, и поэтому, согласно п3 ст.35 Конституции, должно нести имущественную ответственность за недобросовестность отдельных членов СРО.
Вместе с тем, закон о СРО носит явно коррупционный характер, так как направлен на вымогательство членских взносов в крупных, не ограничиваемых размерах. Такие выплаты не под силу многим малым и средним предприятиям, и они закрываются. Замечу, предпринимательская деятельность вне членства в СРО рассматривается как незаконная и преследуется в уголовном порядке.
Выход видится в восстановлении выдачи государственными органами лицензий на определенные, ограниченные по числу, виды деятельности при параллельном существовании СРО и сугубой добровольности пребывания в них. При этом СРО должны будут сохранить право на выдачу своим членам допусков к работам, как аналогов лицензий, но без «круговой поруки», и на них надо будет возложить контроль качества продукции, производимой участниками соответствующих СРО, с выдачей сертификатов соответствия.
На мой взгляд, СРО целесообразно создавать только в качестве генподрядчиков выполнения крупных проектов, которые будут осуществлять также поэтапные контроль и приемку работ. В таком качестве СРО могли бы решить и проблемы с ипотекой, заключая договоры с пайщиками и страхуя их риски. Так действовал в советские времена Промстройбанк в отношении ЖСК — тогда тоже была ипотека.
Для защиты прав потребителей необходимо сделать крен в сторону обязательной сертификации, как это показано в статье, сведя до минимума гослицензирование. При этом нанесенный ущерб виновником должен полностью компенсироваться, в том числе при необходимости за счет конфискации его имущества.
Многочисленные лживые обвинения предпринимателей в экономических преступлениях, подкрепляемые соответствующими судебными приговорами, стали возможны не только в силу пороков законодательства, но также из-за отсутствия в подобных случаях неотвратимости наказания виновных в этом лиц. Расследование судебных «ошибок» и наказание в них виновных должно происходить независимо от заявлений потерпевших. Тогда поуменшится и число фальсифицированных уголовных дел. Нередко такие дела основываются на произвольном и извращенном толковании тех или иных терминов. Вот наглядный тому пример.
Согласно ст. 68 Конституции РФ государственным языком на всей территории Российской Федерации является русский язык. Но всякий язык – един, и не может быть различных русских языков, в том числе какого-то специального для юристов. Единство языка означает семантически единообразное толкование одних и тех же понятий, используемых в различных сферах человеческой деятельности. Поэтому я, как обыватель, весьма удивился тому, что в ходе судебных разбирательств по «второму» делу «ЮКОСа» понятие «хищение продукции» толковалось стороной обвинения произвольно расширительно (см. «Росстат уполномочен заявить: нефть в «ЮКОСе» не крали. Согласно приговору Ходорковскому и Лебедеву в тюрьме должны оказаться также все российские экспортеры». – «Промышленные ведомости» № 1-2, январь-февраль 2012 г.).
Под «хищением» следователи и прокуроры, а вслед за ними судья понимают не только воровство и преступное присвоение имущества, как это толкуют академические словари русского языка, но применительно к нефти также и её продажу на нефтяном промысле в России по ценам, более низким, чем цена на нефть, которую доставили, к примеру, танкером в западноевропейский порт. Таким образом, под «хищением нефти» они понимают также разницу в выручке от продаж нефти внутри России и за ее пределам, что далеко не одно и то же с точки зрения семантики русского языка, и противоречит упомянутой выше ст. 68 Конституции. Правда, у нас давно стало нормой пренебрегать конституционными нормами. Но не только.
В постановлении пленума Верховного Суда РФ № 51 от 27 декабря 2007 года «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» сказано: «При рассмотрении дел о преступлениях, предусмотренных статьей 160 УК РФ «Присвоение или растрата», судам следует иметь в виду, что присвоение состоит в безвозмездном, совершенном с корыстной целью, противоправном обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника».
Как видим, и в переводе Верховного Суда с русского на русский говорится, что присвоение, по сути, – это преступное хищение имущества, так совершается оно против воли собственника.
Ошибочными, на мой взгляд, оказались также представления стороны обвинения и судьи в части ценообразования. Очевидно, что формирование цены нефти в месте ее добычи где-то в Сибири или, допустим, в Самарской области, и слагаемые цены той же нефти, доставленной в Западную Европу для продажи, — это далеко не одно и то же. Последняя включает в себя еще экспортные налоги и пошлины, доходящие до 80% экспортной выручки, а также все затраты на её транспортировку, страхование, фрахт, и т.д.
Но существенная разница в ценах у нас и за рубежом обусловлена не только перечисленными факторами. Поэтому претензии по этому поводу, которые в рыночных условиях с точки зрения права не обоснованы, необходимо было предъявлять не руководству «ЮКОСа», а правительству и депутатам, законодательно обеспечившим в 1990-е «оптимизацию налогов» и фактически контрабанду нефти через оффшоры. В результате страна лишилась громадных доходов и многих активов.
Значителен в этом деле также вклад Центробанка и Минфина. Это благодаря их усилиям валютный курс все годы «реформ» отличается от паритета покупательной способности рубля и доллара в 2-3 раза, иначе говоря, во столько раз «цена» рубля в долларовом исчислении, то есть его покупательная способность, искусственно занижается. Именно по этой причине, главным образом, тонна нефти, допустим, в Роттердаме, стоила в рассматривавшиеся судом годы в рублевом исчислении согласно валютному курсу примерно в 2,5-3 раза дороже, чем в России.
Так что Ходорковский с Лебедевым в этой разнице в ценах не виноватые. Существенно завышенная «цена» доллара в рублях необходима Минфину для накачивания федерального бюджета инфляционными рублями за счет экспорта той же нефти. Достигается это, в том числе, благодаря существенному увеличению ее цены в рублевом эквиваленте, и высокой вывозной пошлине на нефть, составляющей в доходах федерального бюджета примерно 20%, о чем говорилось выше.
Казалось бы, арифметика простая. Однако прокурор Смирнов заявил в ходе одного из судебных заседаний: «Согласно предъявленному Ходорковскому и Лебедеву обвинению, хищение нефти производилось не путем кражи, а путем присвоения по неадекватно низким ценам. И в документах бухгалтерской отчетности похищенная сырая нефть отражалась не в статье убытков, а как отгруженная продукция. Это то же самое…».
Чем хищение продукции «путем присвоения по неадекватно низким ценам» отличается от ее кражи, если «в документах бухгалтерской отчетности похищенная сырая нефть отражалась не в статье убытков, а как отгруженная продукция», понять простому смертному невозможно. Кроме того, «неадекватно низкие цены» — из области риторики, так как это понятие правом не определено. По всей видимости, уважаемый прокурор не ведает о тайнах регулирования валютных курсов рубля или игнорирует их, впрочем, как и многие другие экономические и правовые аксиомы. Но он должен знать, что цены у нас, исключая продукцию и услуги естественных монополий, регулируются не прямо, а опосредовано — только за счет искусственной ценовой инфляции.
Так как утверждения прокурора Смирнова и его коллег были приняты судом за истину в предпоследней инстанции – последней был сам судья, то на скамью подсудимых придется теперь усадить всех экспортеров страны, включая руководителей госкорпораций. Ведь они тоже продавали и продают свою продукцию за рубежом по ценам, которые вдвое, втрое в рублевом эквиваленте превышают наши внутренние, похищая при этом, чего прокурор Смирнов почему-то не отметил, в том числе относительно дешевые отечественные ресурсы, используемые для ее изготовления.
Придется привлечь к уголовной ответственности также и аудиторов, ежегодно проверявших эти компании, но в первую очередь — руководителей Центробанка и Минфина, создавших условия для хищения экспортируемой продукции по валютному курсу «путем присвоения по неадекватно низким ценам».
Нормативно-техническое регулирование
Значительная часть экономических отношений связана с товарным производством, а также со строительством и эксплуатацией различных зданий, сооружений и технических объектов, поэтому соблюдения при этом только общих социальных норм, которые должны обеспечивать осуществление конституционных прав и свобод граждан, недостаточно. Ведь потребители продукции, как правило, не имеют возможностей контролировать ее производство, а значит ее качество и характеристики. К примеру, при строительстве различных зданий и сооружений в отсутствие поэтапного контроля выполнения работ могут появляться скрытые огрехи, опасные впоследствии для людей.
То же самое может происходить в производстве самолетов, продуктов питания, лекарственных препаратов и в иных сферах товарного производства. Поэтому государство, которое согласно положениям Конституции России гарантирует защиту прав и свобод граждан, включая охрану их жизни и здоровья, обязано регламентировать и контролировать производство и реализацию потенциально опасных для потребителей видов продукции и услуг. Для этого необходимо обязательное выполнение определённых технических и технологических норм, а также специальных требований и условий при строительстве и эксплуатации различных объектов, производстве товаров и услуг и др.
Эти нормы, требования и условия специфичны в каждой из множества отраслей экономики и товарного производства. Кроме того, они связаны с прогрессом науки, техники и технологий, поэтому нормируемые технические и технологические характеристики, чтобы поддерживать конкурентоспособность отечественной промышленности каждые 3-5 лет необходимо корректировать.
Нормативно-техническое правовое регулирование осуществляется посредством соответствующих подзаконных актов. Их разрабатывают и принимают органы государственной исполнительной власти в пределах законодательно отведённой им правовой компетенции. Подзаконные акты в отличие от законов можно оперативно подстраивать под вновь возникающие требования и условия технического прогресса. К этим правовым актам относятся государственные (национальные) стандарты, правила эксплуатации и строительства различных объектов, правительственные постановления и другие нормативные правовые документы, соблюдение положений которых в соответствующих сферах экономической деятельности обязательно. Так осуществляется нормативно-техническое регулирование «сверху — вниз».
Но помимо государственных нормативно-технических актов существуют еще и негосударственные нормативно-технические документы, предназначенные для регулирования экономических отношений «снизу — вверх». Они разрабатываются корпорациями и отдельными предприятиями для регламентирования собственной деятельности и применяются добровольно. В их числе значатся и соответствующие стандарты, которые содержат организационные, технологические и технические нормы и требования к исполнению изготавливаемой продукции. Эти нормы и требования не могут не обеспечивать реализацию положений соответствующих государственных нормативно-правовых актов. Ведь в противном случае сбыт потребительских товаров и услуг, качество которых нарушает регламентированные права граждан, будет запрещен.
Однако Законом «О техническом регулировании» отменили обязательность применения государственных стандартов и других нормативно-технических документов и вместо них ввели федеральные законы — технические регламенты. Они представляет собой не имеющую аналогов в мире искаженную форму стандарта, а придание техническому регламенту фактически двух разных юридических статусов – юридический нонсенс. Техрегламенты нормируют требования только к безопасности продукции, зданий и сооружений, но не к их качеству. Это нарушает конституционные права граждан, в частности, потребителей тех же продуктов питания на государственную охрану здоровья. Прежде требования к их качеству, в том числе, безопасности, регламентировались государственными стандартами. А сейчас, к примеру, колбаса согласно техрегламенту может быть безопасной, но состоять лишь из крахмала и добавок, имитирующих колбасный привкус.
Замечу, согласно п. 7 ст. 7 Закона «О техническом регулировании», «технический регламент не может содержать требований к продукции, причиняющей вред жизни или здоровью граждан, накапливаемый при длительном использовании этой продукции». Такое законодательное условие создаёт прямую угрозу населению страны, так как критерии «вреда жизни или здоровью граждан», и какой должна быть «длительность использования», чтобы не помереть или не получить хроническое заболевание, не оговариваются. В результате закон оказался лишенным всякого смысла и юридической значимости. Почему в него включили подобную норму, понять невозможно. С отменой обязательности соблюдения ГОСТов в производстве продуктов питания существенно возросли массовые пищевые отравления.
Этот законодательный акт, противоречащий основам теории права, международной практике, общепринятым понятиям и Конституции страны, уже внёс дополнительный хаос в законодательную и иную нормативно-правовую деятельность и нанёс существенный ущерб интересам России (см. «Закон «О техническом регулировании» развала экономики страны. Проплаченный стриптиз перед вступлением в ВТО». – «Промышленные ведомости» № 9, сентябрь 2006 г.). В частности, в нарушение положений Конституции законом провоцируется диктат монополистов. Они с отменой обязательности соблюдения ГОСТов пишут теперь свои, выгодные им нормативно-технические документы, и обязательность их соблюдения указывают в контрактах на поставки своей продукции и оказание услуг. К примеру, вследствие добровольности применения государственного стандарта на измерение расхода жидких и газообразных углеводородов бюджет страны лишился существенных доходов.
Сегодня в России вместо одного действуют семь (!) различных режимов нормативно-технического регулирования. К каким опасным последствиям это приводит можно видеть на примере пущенных в эксплуатацию на трассе Москва-Петербург скоростных электропоездов «Сапсан», изготовленных немецкой фирмой «Сименс». Для них на трассе специально уложили новые рельсы — японские. Но после 40 тысяч км пробега были выявлены недопустимые дефекты колес поездов, что грозило катастрофами.
Оказалось, профиль поверхности качения немецких колес существенно отличается от профиля поверхности японских рельсов, с которыми они взаимодействуют, так как изготовлены вне системных требований по стандартам разных стран. Российские же ГОСТы, которыми пренебрегли, регламентировали комплекс системных требований к качеству исполнения колесных пар и рельсового пути как единой системы с учетом их динамического взаимодействия. Вместе с тем, ничем не ограничиваемая экспансия зарубежных стандартов под вывеской российских чревата окончательным изгнанием с внутреннего рынка отечественной продукции, невзирая на ее качество.
Несостоятельность Закона «О техническом регулировании» проявляется даже в ошибочности толкования и применения в нем многих терминов, причем основные из них — «техническое регулирование» и «технический регламент» никакого отношения к правовому регулированию не имеют. Эти термины, имеющие совсем иной смысл, появились в результате неграмотного перевода зарубежных нормативно-технических документов.
Ничем не обоснованная замена прежней нормативно-технической базы страны, насчитывавшей около 170 000 документов, в числе которых значилось примерно 25 000 государственных стандартов, на не определённое до сих пор количество необходимых технических регламентов, требует громадных финансовых затрат и отвлекает Госдуму и правительство страны от решения насущных задач.
За девять лет после принятия закона на псевдореформу технического регулирования потрачено несколько миллиардов рублей, но ничего почти не сделано – принято менее 20 техрегламентов, более половины которых не дейстует. За эти деньги уже давно можно было обновить стандарты и другие нормативные документы, согласовав их с международными с учётом национальных интересов страны. Но отменить порочный закон не решаются (см. «Распиливание бюджетных средств по Закону «О техническом регулировании». – «Промышленные ведомости» № 6, июнь 2008 г.).
Сегодня хаос в российском нормативно-техническом регулировании, который раскручивался почти 10 лет, перенесен на единую таможенную территорию Беларуси, России и Казахстана (см. «Как в Таможенном союзе готовят аварии и катастрофы.
Среди «диверсантов» замечены чиновники Минпромторга России, ведающие государственной политикой технического регулирования». – «Промышленные ведомости» № 8, август 2011 г.).
Государственные органы трех стран показали свою несостоятельность в разработке единых технических регламентов Таможенного союза. Произошло это из-за порочности соответствующих национальных законов и надуманности техрегламентов. Поэтому и методические принципы их разработки, в том числе критерии выбора предметов нормативно-технического регулирования и самого регулирования не могли быть оговорены межгосударственным правовым актом.
Члены Координационного комитета Таможенного союза, образованного из представителей Госстандартов Казахстана и Беларуси, а также Минпромторга России, чтобы облегчить себе жизнь пошли на противоправное и опасное сокращение видов продукции, подлежащих обязательной сертификации, а тем самым на уменьшение числа требуемых единых техрегламентов.
Во многих проектах единых техрегламентов в сравнении с российскими на одни и те же виды продукции либо существенно занижены требования к ее безопасности, либо вообще исключена обязательность сертификации. Сделано это без какого-либо обоснования. Вот несколько примеров.
В российском техническом регламенте «О безопасности машин и оборудования» указано 104 вида машин и технологического оборудования, которые применяются в промышленности и подлежат ввиду их большой опасности обязательной сертификации. А в проекте одноименного единого техрегламента Таможенного союза обязательной сертификации будут подвергаться машины и оборудование всего 9 наименований. От нее освобождено вообще какое-либо промышленное оборудование, включая горношахтное и нефтегазовое, что совершенно недопустимо. С принятием единого техрегламента Таможенного союза прекратит свое действие одноименный российский нормативный документ, вследствие чего на тех же шахтах и предприятиях нефтяной и газовой отраслей значительно возрастет риск аварий и катастроф.
То же самое произошло с проектом единого технического регламента «О безопасности лифтов». В нем отсутствует множество норм и положений, содержащихся в одноименном техническом регламенте России, выполнение которых необходимо для обеспечения высокой надежности лифтов и их безопасности для пассажиров на всех этапах жизненного цикла оборудования. В проекте единого техрегламента нормы безопасности лифтов ограничены только этапом их продажи без учета требований монтажа и последующей эксплуатации.
Стандартизация и сертификация (контроль, подтверждение соответствия характеристик продукции нормированным значениям) образуют систему управления качеством продукции. В ней стандартизация – регулирующее звено (звено прямой связи), которое регламентирует требования к качеству продукции, а сертификация – звено контроля соблюдения этих требований (звено обратной связи). Для устойчивости и эффективности работы системы необходимо выполнять определенные условия, в частности, соблюдать идентичность требований к качеству продукции и контролируемых требований, что и будет означать подтверждение соответствия.
Существование в стране множества различных требований, предъявляемых к одним и тем же видам продукции, свидетельство хаоса, царящего в умах «реформаторов».
Для гармонизации отечественного нормативно-технического регулирования с европейским надо следовать в русле международных стандартов ИСО, регламентирующих условия системного управления качеством продукции на основе единства ее стандартизации и сертификации. Для этого нужно, наконец, отменить опасный для страны Закон «О техническом регулировании» и принять Закон «О стандартизации и сертификации», регламентирующий системное управление качеством продукции. В нем должны быть, в частности, четко прописаны критерии выбора предметов нормативно-правового регулирования и самого регулирования. Эти критерии, как отмечалось, большей частью изложены в Конституции РФ и касаются прав человека, а также защиты интересов государства и общества.
Государственные стандарты должны регламентировать нормы поведения и взаимодействия субъектов экономических (хозяйственных) отношений при изготовлении, использовании, реализации, хранении и утилизации различных видов продукции и сооружений — материальных объектов, правила их взаимодействия с объектами, а также регламентировать технические и технологические характеристики этих объектов. Положения и нормы стандартов должны быть нацелены на реализацию упомянутых выше статей Конституции страны и соответствующих законодательных актов.
Государственные стандарты должны разрабатываться в виде пакетов, комплекс положений и норм каждого из которых ориентирован на определенные объекты нормативно-правового регулирования, охватывает все этапы их жизненного цикла и удовлетворяет условиям рыночной экономики. Основой выбора объектов и предметов регулирования стандартов и формирования их пакетов могут быть, как представляется, общероссийские классификаторы продукции и работ. Из них сначала, руководствуясь упомянутыми положениями и нормами Конституции, отбираются соответствующие объекты регулирования. Затем из отобранных объектов выделяются виды продукции (ресурсов, материалов) общепромышленного применения, например, метизы и металлические материалы, потом — виды продукции, которые используются в определенных отраслях, как, например, титан или электрические кабели, и, наконец, выделяют потребительски и функционально завершенную продукцию, производимую в различных отраслях промышленного и товарного производства.
При необходимости по результатам соответствующих исследований, руководствуясь критериями унификации и экономическими критериями, регламентируют требования к соответствующим типовым параметрическим рядам и их составу, а также характеристикам.
Аналогично необходимо поступать и в отношении видов работ для составления перечня правил проектирования, строительства и эксплуатации различных зданий, сооружений, промышленных установок. К примеру, правила эксплуатации электроустановок низкого или высокого напряжения для реализации конституционной нормы об охране труда прежде жестко регламентировали порядок выдачи начальником цеха или мастером заданий на работы, допуск к ним работников и контроль над их проведением.
Так как подобные стандарты уже существуют, задача облегчается, и во многих случаях потребуется их только обновить. Но чтобы обоснованно подходить к отбору предметов регулирования подзаконных актов, обновлению существующих стандартов и разработке новых, понадобится проведение соответствующих научно-исследовательских работ для каждой отрасли экономики.
Что касается исполнения объектов правового регулирования, в том числе производства необходимых для них материалов, унификации комплектации и узлов для различных видов продукции и сооружений, а также обеспечения совместимости установок, образующих системы и комплексы, то все это, как отмечалось, может регламентироваться нормативно-техническими документами — стандартами предприятий, согласуемыми с заказчиками (потребителями). Они разрабатываются корпоративными организациями и компаниями, и для возможности официального подтверждения соответствия продукции требованиям и техническим нормам должны быть согласованы с соответствующими нормативно-правовыми актами.
Система международных стандартов ИСО, регламентирующих условия системного управления качеством продукции на основе единства требований к ее характеристикам и сертификации, должна быть положена и в основу нормативно-правовой базы Таможенного союза и ЕврАзЭС. Ведь все его участники, включая Россию, давно используют стандарты ИСО. В противном случае они будут еще долго пытаться «гармонизировать» надуманные технические регламенты.
Как обеспечить полноту и антикоррупционность
правового регулирования в экономике
Итак, юридические законы в экономической сфере должны быть основаны на научных законах экономики, регулировать наиболее важные общественные отношения в экономической деятельности, и содержать социальные нормы, обеспечивающие выполнение положений Конституции, в том числе, о правах граждан. А государственные стандарты для этих же целей должны регламентировать технические и технологические нормы и характеристики, обеспечивающие необходимое качество объектов правового регулирования – потребительских товаров и услуг, транспортных средств, зданий, производственных сооружений и пр. Их безопасность является одним из качественных свойств.
Национальные государственные стандарты являются важным правовым средством защиты интересов отечественных производителей и потребителей продукции и внутреннего рынка. Однако с отменой обязательности ГОСТов и сертификатов качества продукции наш внутренний рынок оказался во многом открытым для некачественных, в том числе, зарубежных товаров.
Очевидно, что если будут приняты во внимание изложенные выше принципы нормотворчества, то конституционный перечень предметов ведения, по которым должны приниматься федеральные законы, придется скорректировать. Одновременно необходимо будет провести ревизию действующей законодательной базы и отменить акты или их отдельные положения, противоречащие теории права. Но для этого, как отмечалось, сначала потребуется разработать и принять федеральный закон о системе нормативно-правового регулирования. В нём должны быть изложены критерии выбора предметов регулирования и их регулируемых характеристик для законов, государственных стандартов и иных актов.
Для полноты правового регулирования, обеспечения его комплексности и упорядоченности при разработке федеральных законов представляется необходимым одновременно разрабатывать перечни требуемых подзаконных актов и включать их в законы в качестве приложений, обязательных для исполнения. Приложения могут корректироваться. Такой подход позволит уменьшить и ограничить коррупционность и ведомственный волюнтаризм, нередко порождаемые интересами лоббистов.
Для устранения коррупционности очень важна однозначность толкования положений правовых актов. Это во многом может быть обеспечено унификацией используемых в них терминов и определений, которые должны быть не только научно обоснованы, но и соответствовать нормам Конституции, а также судебного, уголовного, гражданского и будущего экономического права. Такое требование представляется необходимым тоже внести в предлагаемый закон о нормативно-правовом регулирования с указанием разработки в качестве государственных стандартов толковых словарей для всех отраслей и подотраслей права. Подобные ГОСТы имеются.
Сегодня же термины и их определения включаются в сами законы в качестве законодательных норм, что противоречит понятию законодательного акта. Причём, нередко в угоду замыслам их авторов, терминология искажается по смыслу. Примером является всё тот же Федеральный закон «О техническом регулировании». Это словосочетание в нём трактуется как «правовое регулирование», хотя техническое регулирование, как и технический регламент, имеет совсем иной, неюридический смысл. Подмена понятий позволила «обосновать» необходимость «реформы технического регулирования», тем самым упразднить существовавшую нормативно-техническую базу, заменив ее надуманными техрегламентами, и существенно расширить административный контроль в экономической деятельности, что тоже способствует росту коррупции.
Все это делает невозможной объективную идентификацию монополиста, злоупотребляющего своим доминирующим положением на рынке. Поэтому чиновник, выставивший претензии по такому поводу, ничем не рискует, отказавшись потом от них на «законных» основаниях, руководствуясь далеко не альтруистическими соображениями.
А в упоминавшемся Законе «О единстве измерений» исказили смысл основных понятий метрологии, в том числе, самого понятия измерения, которое связано только с определением количественного значения физической величины путем ее сопоставления с соответствующей мерой (эталоном). Это позволило распространить правовой акт и государственный метрологический надзор на любые величины, в том числе используемые в различных видах экономической деятельности, в частности, на банковскую деятельность и банковские операции, совершенно не связанные с измерениями, что также расширяет возможности для коррупции.
Внесудебное отчуждение собственности миноритарных акционеров в нарушение Конституции, как показано выше, разрешено Гражданским кодексом и другими законами. Следственные органы также нередко без судебных решений отчуждают «вещдоки» и затем распродают их. Что касается получения взяток служащими корпораций и государственных организаций, то взяточничество часто провоцируется самим законодательством.
Но коррупция нередко провоцируется еще и тем, что многие законодательные акты в сфере экономических отношений противоречат основным принципам рыночной экономики, нарушая интересы и конституционные права товаропроизводителей, потребителей продукции и самого государства. Речь, в частности, идёт о необходимости поддержания баланса товарно-денежного обращения, что игнорируется действующим законодательством, хотя такое регулирование под силу только государству. Баланс, как отмечалось, обеспечивается реализацией множества мер, в частности, денежная масса, выпускаемая в обращение, должна составлять не менее 200% по отношению к ВВП.
Однако денежную массу, проигнорировав необходимость законодательного регламентирования, волюнтаристски привязали к золотовалютному резерву, который сейчас соответствует лишь четверти ВВП, а прежде был намного меньше. Это привело к дефициту денежного обращения и, как следствие, к невыплатам налогов, перекосу цен, развалу товарного производства, обнищанию населения, фальсификации банками денег, ориентации экономики страны на экспорт сырья через оффшоры и др.
Для поддержания баланса товарно-денежного обращения требуется также добиваться эквивалентности внутреннего и внешнего товарообмена по стоимости. Поэтому необходимо поддерживать паритет цен их регулированием и приведением курсов обмена рубля и других валют к паритетам их покупательной способности. Для стабилизации внутренних цен целесообразно нормировать прибыль относительно себестоимости продукции, а сверхприбыль изымать в бюджет.
Очень важно соблюдать определённое соотношение между доходами предприятий и граждан и изымаемыми из них налогами для обеспечения платёжеспособного спроса, необходимого для воспроизводства и развития экономики. Но и это условие, в нарушение конституционных прав граждан, в том числе, занимающихся бизнесом, игнорируется в законодательстве.
Как отмечалось, все налоги и прибыль предприятий, исключая экспортную деятельность, выплачивает в итоге население страны, когда приобретает потребительские товары и услуги. А предприятия из своих оборотных средств авансируют эти выплаты, которые затем возвращаются им. Но, включённые в налоговый оборот, они не могут быть полностью использованы для инвестиций.
Согласно данным Росстата, налоги и прибыль в стране, концентрируемые в ценах конечной потребительской продукции, составляют около 70% от годовой заработной платы, что существенно снижает платёжеспособный спрос на всех этажах экономики. Столь громадные поборы в ущерб экономическому развитию страны, а также в нарушение конституционных прав граждан, в том числе на достойную жизнь и охрану здоровья, оказались возможными благодаря налоговому законодательству, которым регламентируется многократное изъятие одних и тех же налогов. Такого нет нигде в мире. Чтобы исправить положение надо, как отмечалось выше, изменить налоговую базу (см. «Налогообложение, которое спровоцирует модернизацию экономики, энергосбережение, снижение цен…» — «Промышленные ведомости» № 9, сентябрь 2010 г.).
А пока нынешний Налоговый кодекс не только провоцирует сокрытие части налоговых выплат, порождая коррупционность и «теневую» экономику, но, что самое печальное, препятствует развитию экономических отношений и прогрессу товарного производства. Этому способствуют также крайняя запутанность и громоздкость налоговой системы, в том числе, излишние отчетность и администрирование.
Или еще один пример – уже упоминавшийся Закон «О защите конкуренции». Он не только, как отмечалось, способствует установлению на рынках монопольно высоких цен, что тоже ведет к росту инфляции и нарушению баланса товарно-денежного обращения. Само его название противоречит рыночному закону о равенстве предложения платежеспособному спросу, что исключает конкуренцию, кроме случайной базарной, так как для этого требуется существенная избыточность предлагаемого товара (см. «Призрак рынка бродит по России… Как и почему законодательство провоцирует диктатуру монополий и рост цен». — «Промышленные ведомости» № 6. июнь 2011 г.).
Перечень игнорирования законодательством важнейших принципов функционирования рыночной экономики можно продолжить (см. «Инфляция — как порождение антирыночной экономической политики» — «Промышленные ведомости» № 12, декабрь 2007 г.). Выход видится в научно обоснованной и законодательно регламентированной формализации нормативно-правового регулирования на основе критериев и норм, удовлетворяющих положениям Конституции России и законам социально ориентированной экономики.
Кроме того, представляется жизненно необходимым принять в соответствии с конституционным перечнем предметов федерального ведения закон об основах государственной экономической политики. В нем должны быть, в частности, регламентированы изложенные выше условия, обеспечивающие системную устойчивость экономики. Такой законодательный акт исключил бы влияние лоббистов и ведомственного волюнтаризма на экономическое и социальное развитие страны и позволил бы упорядочить правовое регулирование в этих сферах.
***
Об опасности правовых просчетов в государственной деятельности говорится и в последней редакции Концепции национальной безопасности Российской Федерации, которая была утверждена Указом Президента Российской Федерации № 24 еще 10 января 2000 г.:
«Угроза криминализации общественных отношений, складывающихся в процессе реформирования социально-политического устройства и экономической деятельности, приобретает особую остроту. Серьёзные просчёты, допущенные на начальном этапе проведения реформ в экономической, военной, правоохранительной и иных областях государственной деятельности, ослабление системы государственного регулирования и контроля, несовершенство правовой базы и отсутствие сильной государственной политики в социальной сфере, снижение духовно-нравственного потенциала общества являются основными факторами, способствующими росту преступности, особенно её организованных форм, а также коррупции.
Последствия этих просчётов проявляются в ослаблении правового контроля над ситуацией в стране, в сращивании отдельных элементов исполнительной и законодательной власти с криминальными структурами, проникновении их в сферу управления банковским бизнесом, крупными производствами, торговыми организациями и товаропроводящими сетями. В связи с этим борьба с организованной преступностью и коррупцией имеет не только правовой, но и политический характер».
Изложенные выше соображения, безусловно, не являются истиной в последней инстанции и призваны лишь привлечь внимание к важнейшей проблеме. Её решение позволит устранить хаос в нормативно-правовом регулировании, который порождает правовой нигилизм и коррупцию, приводит к огромным затратам бюджетных средств на разработку, принятие и исполнение множества ненужных и даже опасных нормативно-правовых актов, отвлечению органов государственной власти от решения важных проблем, и в итоге наносит громадный ущерб национальным интересам страны.
Моисей Гельман
