Инфляция цен — как порождение антирыночной экономической политики. Первенство в чемпионате России по подорожанию прочно удерживает дизельное топливо,
а аутсайдеры – в сельском хозяйстве и труд
Моисей Гельман
Чтобы избавиться от Горбачёва и добиться всей полноты власти, Ельцин со своим окружением утопил Советский Союз вместе с заболтавшим перестройку его первым и последним президентом. Одним из способов добивания некогда великой державы стало освобождение предприятий на территории России в 1991 г. от налогов, что лишило советское правительство значительной части бюджетных поступлений. Но одновременно весьма большой ущерб был нанесён и самой РСФСР, казна которой в первый же день независимого существования республики оказалось почти пустой.
Тогда правительство Гайдара не придумало ничего умнее, чем с 1 января 1992 г. в пять раз директивно увеличить цены на энергоресурсы и железнодорожные перевозки и ввести на всё НДС в размере 20%. Так было положено начало масштабной ценовой инфляции с громадным перекосом цен. Непрерывно подстегиваемая бездумным увеличением тарифов на продукцию и услуги естественных монополий инфляция неудержимо растет по сию пору, она привела к обнищанию значительной части населения и в сочетании с другими антирыночными новациями реформаторов серьёзно подорвала экономику страны.
Почему тонна солярки стоит в пять раз дороже тонны зерна?
Победителем прошлогоднего этапа многолетнего первенства России по подорожанию
всего и вся, итоги которого в очередной раз подвела судейская коллегия Росстата, вновь оказалось дизельное топливо. Индекс цены его покупки потребителями в декабре 2006 г. по отношению к декабрю 2005 г. возрос до 141,5%, и обходилось оно им в 16 925 рублей за тонну. Хотя отпускная цена на заводах-изготовителях была в 1,5 раза меньше, чем запрашивали с конечных покупателей. Сохранит дизтопливо титул чемпиона и в этом году.
Автомобильные бензины несколько поотстали – их совокупный средний индекс цены продаж составил 110,8%. Но это на бензоколонках. Изготовители же продавали его в 1,7 раза дешевле, в среднем по 10 965 рублей за тонну. Так что спекулянты-перепродавцы и владельцы автозаправок получали за вычетом своих издержек совместно никак не менее 60% прибыли.
Что же до общих на начало этого года результатов марафонского забега на подорожание, то цены энергоресурсов благодаря опережающему мощному их рывку при старте в январе 1992 г. и последующей неподконтрольности, подстегиваемые к тому же увеличением тарифов, вырвались далеко вперёд. В частности, по отношению к 1991 г. индекс цены дизтоплива у производителей (здесь и далее – с учетом деноминации рубля в 1996 г.) возрос более чем в 169 000 раз (в процентах – в 100 раз больше), а бензинов – свыше 92 000 раз. Конечному покупателю благодаря спекуляциям посредников продавались они в 1,5 – 2 раза дороже.
Несколько поотстали в своём росте из-за госрегулирования цены на электроэнергию и железнодорожные перевозки, их индексы составили 47,3 тысячи и 57,3 тысячи раз соответственно. Однако ввиду своей всеобщей и масштабной востребованности они могут претендовать на первые места по влиянию на рост издержек в экономике страны. А вот индекс цен на промышленную продукцию (у её изготовителей) оказался почти вдвое меньше – 25 700.
От этой группы значительно отстали по подорожанию потребительские товары — их индекс цен возрос лишь в 15 тысяч раз. Индекс же цены труда (реальная зарплата) увеличился с 1991 г. примерно лишь в 7000 раз. Иначе говоря, реальная среднемесячная зарплата в 2006 г. с учётом «скрытой» составила, согласно данным Росстата, лишь 81%, а реальные денежные доходы населения – 86% в ценах 1991 г. Напомню, что реальность доходов определяется по весьма ограниченному числу потребительских товаров и услуг.
Неизменным аутсайдером в инфляционном марафоне остаётся продукция сельского хозяйства, средний индекс цен которой (у её изготовителей) к концу 2006 г. возрос всего в 6550 раз. Это означает, в частности, следующее.
Если в 1991 г., продав тонну пшеницы, которая стоила тогда 400 прежних рублей, сельчанин мог купить 4 тонны дизтоплива, то в декабре 2006 г., когда за тонну пшеницы сельский труженик смог выручить в среднем 3535 рублей, ему за тонну дизельного топлива, которая стоила уже 16 925 рублей, надо было заплатить почти пятью тоннами пшеницы. За это время дизтопливо подорожало, как отмечалось, более чем в 169 000 раз, а стоимость пшеницы увеличилась всего лишь в 8837 раз, т. е. почти в 19 раз меньше. Бензин же подорожал более чем в 92 000 раз.
Но чтобы вырастить и собрать урожай зерновых требуется не только дизельное топливо. И так как в сельском хозяйстве, в том числе вследствие существенно заниженных цен на его продукцию, оборотные активы составляют не более трети от объёма товарного производства отрасли, фермерские и более крупные хозяйства оказались заложниками посредников-спекулянтов. Они вынуждены продавать им за гроши в долг свой урожай на корню в обмен на те же бензин и дизтопливо, технику, удобрения и пр., но по двойной или тройной цене.
Следует заметить, к сельскохозяйственным в статотчётности причислено множество организаций-посредников, непосредственно не занятых производством продукции, чья спекулятивная прибыль увеличивает «рентабельность» отрасли в ущерб товаропроизводящим хозяйствам. Судя по официальным статистическим данным, от недавнего значительного подорожания зерна и продуктов питания их производителям почти ничего не досталось – с начала года цены у них выросли на 10-12%, в то время как у продавцов – на 30-50%.
Неэквивалентность товарообмена по стоимости, обусловленная громадной разницей в ценах сельскохозяйственной продукции и ресурсов, необходимых для её воспроизводства, хотя бы простого, привела к развалу сельского хозяйства.
Так, посевная площадь в стране со 112,1 млн. га в 1990 г. к 2006 г. сократилась вдвое, производство зерна со 113,5 млн. тонн – тоже вдвое, поголовье крупного рогатого скота с 45,3 млн. голов – более чем вдвое, количество убыточных организаций с 3% в 1990 г. увеличилось к 2006 г. до 35%, число работников с 8,3 млн. уменьшилось до 2,9 млн. человек, рентабельность отрасли с 37% упала до 10% и т. д. В результате существенно увеличился импорт продуктов питания – до 40-60%, что угрожает продовольственной независимости страны и её безопасности.
Инфляция является одним из интегральных показателей состояния экономики и зависит от множества факторов. Высокая инфляция, как и высокая температура человеческого тела, — свидетельство болезни. Поэтому профессионалы лечат не симптомы заболевания, а больной организм, т. е. стремятся устранить не следствия, а вызвавшие их причины. Недавние попытки правительства заморозить возросшие цены на продовольственные товары лишь усугубляют недуги нашей экономики, причин для которых множество.
В их основе лежат неверные ориентиры и принципы экономической политики, в частности, либерализация, читай анархия, ценообразования. Породив в 1992 г. инфляцию цен, правительство безуспешно борется с ней многие годы всяческими мерами, направленными почему-то на снижение платёжеспособного спроса на всё и вся: ограничением доходов населения, созданием искусственного дефицита денежного обращения, дороговизной кредитов, грабительским налогообложением, увеличением и без того вырвавшихся далеко вперёд тарифов на продукцию и услуги естественных монополий, законодательно обусловленным монополизмом на рынках и др.
Всё это напоминает попытки потушить пожар бензином и привело к существенному сворачиванию товарного производства. Видимо, либеральные борцы за лучшую жизнь исходили и исходят при этом из предельного случая: нулевой инфляция становится у мертвой экономики, но если, полагали они, экспортировать нефть и газ, доведя до ручки остальные отрасли, то инфляция будет небольшой. Результаты такой «стратегии» налицо.
Какую инфляцию необходимо обуздать?
Судя по декларативным, ничем не аргументированным заявлениям руководителей экономического блока правительства о снижении инфляции в ближайшие несколько лет до 3-4 % в год, и противоречащей этим заявлениям проводимой ими финансово-экономической политики, складывается впечатление, что эти люди весьма далеки от понимания сути происходящего в российской экономике роста цен и издержек. Причём они не осознают не только причин возникновения инфляции, но и всех её разрушительных последствий для страны. И вот почему.
Инфляция по-латыни означает «вздутие», и этим понятием характеризуют разные её проявления. Следует делать различие, в частности, между инфляцией денежной и ценовой. Если сумма обращающихся денег на руках покупателей превышает стоимость всей товарной массы в её обороте, то речь идёт о денежной инфляции.
Так как при этом товарная масса, т. е. её предложение на рынке, оказывается в дефиците в сравнении с платёжеспособным спросом, то продавцы поднимают на неё цены. В результате снижается покупательная способность денежной единицы, и платёжеспособность спроса сближается со стоимостью подорожавшей товарной массы. Таким образом, причиной ценовой инфляции в рассматриваемом случае оказался дефицит товарной массы, т. е. дефицит предложения, возникший из-за денежной инфляции, породившей «вздутие» спроса.
Однако самовыравнивание товарно-денежного обращения при денежной инфляции произойдёт лишь в том случае, если не возникнет диспаритета цен, т. е. не нарушится эквивалентность товарообмена по стоимости по цепочкам производства различных видов продукции. Нарушение этой эквивалентности, как показано выше, порождает инфляцию издержек и вынуждает отставших в гонках подорожания пытаться догнать лидеров.
Сохранять паритет цен без централизованного принудительного регулирования их равновесного изменения невозможно, так как на рынке действует множество независимых продавцов, каждый из которых стремится урвать побольше прибыли за счёт увеличения продажной стоимости своего товара. К тому же производство различных видов продукции требует различного времени — от нескольких дней до 1,5-2 лет. Поэтому их цены меняются по мере инфляционного увеличения издержек с различным запаздыванием.
Если, к примеру, металлурги или нефтяники увеличивают цены на свою продукцию, то ценовая инфляция возвращается к ним спустя какое-то время множеством следующих с различным отрывом друг от друга бумерангов в виде подорожавших ресурсов и оборудования, для производства которых используются металл и топливо. После чего происходят новые соответствующие скачки цен для компенсации увеличившихся затрат. Так происходит неоднократно, что напоминает раскачивание качелей.
Все описанное и наблюдается в нашей экономике. «Свободное» ценообразование и соответствующая инфляция имеют хаотичный характер и сопровождаются при дефиците денежного обращения увеличением несбалансированности цен. Несбалансированность усугубляется непропорциональным увеличением регулируемых тарифов естественных монополий.
Так как при этом не индексируются в должной мере доходы населения, платежеспособный спрос которого на потребительские товары предопределяет и востребованность промышленной продукции, необходимой для производства «ширпотреба», то в кооперационных цепочках производства из-за сокращения его объёмов вследствие падения платёжеспособного спроса увеличивается дефицит предложения. Этим дополнительно усиливается ценовая инфляция. При диспаритете цен она не прекратится, если даже в соответствии с подорожанием товарной массы для баланса выпускать в обращение дополнительную денежную массу.
Таким образом, у нас ценовую инфляцию во многом порождает именно диспаритет цен в сочетании с низким платёжеспособным спросом в экономике, начало которым было положено правительством Гайдара. Низкий спрос вызван существенным ограничением доходов населения, значительной нехваткой денег в обращении, в том числе оборотных средств на многих предприятиях, что, в свою очередь, порождает дефицит предложения на рынке, увеличивает ценовую инфляцию и разрыв между ценами.
Однако, игнорируя или не осознавая истинные причины роста цен, власти пытаются обуздать его устранением несуществующей денежной инфляции. Это лишь усугубляет кризис в экономике, в том числе из-за старения основных фондов, так как малы инвестиции вследствие денежного дефицита и низкого платёжеспособного спроса. Круг оказывается замкнутым.
Известно, чтобы все производимые товары и услуги доходили до потребителей, денежная масса должна в идеале равняться стоимости товарной массы с учётом их оборота. Скорость денежного обращения зависит от времени, необходимого для изготовления той или иной продукции и её продажи, что составляет в промышленности от месяца до 1,5-2 лет. Так что деньги в среднем за год прокручиваются при товарообмене 2-3 раза.
Поэтому в нормальных странах денежная масса составляет не менее 60-70% по отношению к ВВП, но у нас это соотношение в среднем за год не превышает 20%. Треть её – наличные деньги, а свыше половины и без того мизерной безналичной денежной массы «заморожено» и «стерилизуется» в Стабилизационном фонде, в виде резервов Центробанка и «остатков» бюджетных средств Минфина в казначействе. Таким образом власти борются с несуществующей денежной (монетарной) инфляцией.
Надо сказать ещё об одном способе откачки денег из оборота. Дело в том, что руководители Минфина и МЭРТа осознанно либо по недомыслию уже давно вводят в заблуждение руководство страны и общество, подменяя инфляцию во всей экономике, которая характеризуется индекс-дефлятором ВВП, её более низким значением на рынках потребительской продукции. В 2005 году эти показатели составили 19,7 и 12,7% соответственно, хотя утверждалось, что инфляция равнялась 10,9%, хотя это индекс декабрь к декабрю, а не среднегодовое значение.
В 2006-м индекс-дефлятор ВВП уменьшился до 115,4%, а индекс потребительских цен – до 9,7%. Причём, при формировании бюджета на следующий год в расчёты каждый раз закладывается еще более заниженное, «прогнозное» значение инфляции, равное 8-9%. Это, помимо существенного занижения индексации зарплат и пенсий, позволяет увеличивать доходы бюджета за счёт «незапланированного» роста цен и накачивать его профицит инфляционными, теряющими покупательную способность рублями.
На начало 2006 г. из денежной массы в 5436 млрд. рублей в обращении находилось лишь около 2300 млрд. Между тем, в 2005 году оборот в экономике, согласно данным Росстата, составил 36,471 трлн. рублей. Промышленные предприятия (без малого бизнеса) произвели продукции и выполнили работ на 12,9 трлн. рублей, российские потребители оплатили продукцию и услуги лишь на сумму около 8,59 трлн., а вместе с зарубежными покупателями – на сумму 11,86 трлн. рублей. Если денежная масса, «допущенная» к обращению, прокрутилась даже пять раз, что составило бы 11,5 трлн. рублей, то в обороте недоставало почти 25 трлн. рублей.
Таким образом, очевидно не понимая принципиальных причин длящейся с 1992 г. ценовой инфляции, власти пытаются, как отмечалось, её обуздать дефицитом денег и спровоцировали экономический кризис. Для компенсации растущих издержек, порождаемых ценовой инфляцией, дефицитом оборотных средств и снижением эффективности производства из-за низкого платёжеспособного спроса, товаропроизводители увеличивают цены на свою продукцию, усиливая ценовую инфляцию, сворачивают производство и выплачивают низкую заработную плату.
Её небольшие размеры поддерживаются высокими налогами. Их вместе с прибылью предприятиям, в конечном счете, выплачивает население страны, приобретая потребительскую продукцию, в ценах которой концентрируются все эти выплаты. А эти выплаты возвращаются производителям и продавцам продукции, участвовавшим в ее производстве и сбыте.
От вымогательства доходов у населения к оброку на ресурсы
Согласно данным Росстата, годовая сумма собираемых налогов и прибыли, без учёта экспорта, по отношению к годовой заработной плате в стране составляет около 70%. Это в среднем. А доля поборов в доходах бедных людей возрастает, но не зашкаливает за 100%, из-за снижения их платежеспособного спроса. Так что подоходный налог платится в размере не 13%, а в несколько раз большем. Предприятия, которым при продаже продукции возвращаются выплаченные налоги, выступают в роли кредиторов налогоплательщика – населения.
Столь большие налоговые выплаты обусловлены порочностью системы налогообложения. Её основной базой является выручка (доходы) предприятий, в результате чего НДС взимается по несколько раз с одних и тех же составляющих структуры цены, что противоречит Налоговому кодексу. К тому же НДС взимают не с добавленной стоимости, а с гораздо большей суммы – дохода, что существенно увеличивает поборы и цены.
Поэтому нынешнее налогообложение тоже вносит существенный вклад в рост ценовой инфляции. Во-первых, цены увеличиваются на сумму неверно взимаемого НДС. Во-вторых, предприятия дополнительно увеличивают цены для компенсации сокращения своих оборотных средств из-за выплат в кредит налогов при закупках комплектации и ресурсов. В-третьих, инфляция растёт в результате снижения платёжеспособности населения, доходы которого многократно облагаются налогами.
При нынешнем налогообложении и товаропроизводители, и государство объективно заинтересованы в росте цен и девальвации рубля, что позволяет в абсолютном исчислении получать больше прибыли, в том числе от экспорта, а, следовательно, собирать большую сумму налогов. Поэтому в правительстве сегодня весьма озабочены тем, чтобы рубль не сильно укреплялся, и дополнительно провоцируют инфляцию регулярным увеличением тарифов естественных монополий, одновременно позволяя им бесконтрольно наращивать свои затраты, в том числе непроизводственные, в частности, на содержание футбольных и хоккейных команд за счет населения страны.
Такая политика усугубляет кризис экономики и ведет к дальнейшему развалу страны. Причем, нынешнее налогообложение в сочетании со «стерилизацией» денег и ограничением доходов населения, а значит и платежеспособного спроса на все и вся, в принципе не позволяет качественно изменить выпускаемую продукцию и значительно увеличить ВВП.
Чтобы изготавливалась продукция, конкурирующая с зарубежной, необходимо создать условия, делающие выгодным снижение затратности производства за счет внедрения новейших технологий. Для этого представляется целесообразным вместо нынешнего налогообложения выручки и всех ее компонентов перейти к налогообложению используемых сырьевых, энергетических и людских ресурсов, т. е. унифицировать его (см. «Как реформировать налогообложение». — «ПВ» № 8, август 2005 г.).
Предлагаемый подход создаст конфликт интересов государства и товаропроизводителей. Предприятиям при налогообложении ресурсов и ограничении нормы прибыли станет выгодно снижать затратность производства, внедряя автоматизированные энерго- и ресурсосберегающие технологии, и добиваться больших доходов наращиванием объемов выпускаемой продукции и сокращением рабочих мест.
Государство же, чтобы росла налогооблагаемая база, т. е. больше потреблялось ресурсов и росла занятость людей, будет вынуждено создавать условия, способствующие увеличению числа предприятий и росту объемов производства продукции, в том числе за счет развития малого и среднего бизнеса, а также способствующие увеличению доходов наемных работников.
Таким образом, вместо нынешней, сугубо фискальной и порождающей инфляцию, предлагается фискально-регулирующая налоговая система с обратной связью, усиливающей фактор регулирования для обеспечения максимального спроса на все виды продукции и услуг при снижении их себестоимости. При этом исчезнут двойные и тройные поборы, что позволит также дифференцированно и обоснованно изымать часть всех видов ренты, выравнивая условия хозяйствования.
Взиматься оброк на ресурсы будет по нынешней схеме сбора НДС — с его добавлением в соответствии с нарастающими ресурсными затратами по цепочкам производства. Такая схема, как известно, обеспечивает эффективный контроль за выплатами налога.
Высокие доходы населения – главный фактор развития экономики Как показывает опыт тех же Соединенных Штатов, начинается цивилизованная рыночная экономика с обеспечения высоких доходов всех групп населения при насыщенности рынка отечественными потребительскими товарами и его демонополизации (см. «Социальное государство как общенациональная идея. И для олигархов тоже». – «Промышленные ведомости» № 3, март 2006 г.).
Ведь именно от платёжеспособного спроса на потребительские товары и услуги зависят востребованность и финансирование производства ресурсов и технологического оборудования, необходимых для изготовления «ширпотреба». А сама по себе промышленная продукция никому не нужна, если она не востребована в производстве потребительской продукции.
Поэтому чем выше платёжеспособный потребительский спрос населения, тем больше при соответствующих экономических условиях оказывается предложений всего и вся на всех этажах кооперационной экономики. В результате развивается рынок и растёт на нём конкурентная борьба за потребителя, что существенно сдерживает ценовую инфляцию.
Возьмём, к примеру, производство отечественных пассажирских авиалайнеров. Оно развалилось, так как число пассажиров из-за обнищания значительной части российских граждан сократилось к 2000 г. до 22 млн. человек по сравнению с 91 млн. в 1990 г.
Индекс тарифов на перевозки воздушным транспортом по сравнению с 1991 г. к 2000 г. возрос в 28 149 раз, а к началу нынешнего года – почти в 39 000 раз, в то время как индекс цены труда даже к началу нынешнего года увеличился, как отмечалось, в 7000 раз, и реальная зарплата составила в среднем «по больнице» лишь 81% в ценах 1991 г. Однако в потребительскую корзину, по которой оценивают индекс инфляции, авиаперелеты не входят.
Естественно, что сокращение доходов от авиаперевозок привело к сокращению закупок и производства авиалайнеров от 400-500 до нескольких единиц в год. Хотя их количество у перевозчиков по сравнению с 1991 г. сократилось почти втрое, а средний возраст у еще летающих достиг в среднем 20 лет. От объединения остатков авиапромышленности в некую корпорацию производство пассажирских самолётов не увеличится, пока не восстановится хотя бы прежний платёжеспособный спрос населения на авиаперевозки.
Авиакомпании для поддержания нужной им рентабельности при сокращении числа пассажиров смогли значительно увеличить стоимость перевозок, ориентируясь на «элитную» часть населения, это примерно 10 его процентов, на долю которого приходится 30% всех доходов, и закупить за рубежом подержанные самолеты.
Но в сельском хозяйстве при существенном сокращении производства и его рентабельности рост цен у производителей во многом сдерживается наличием большого числа посредников – спекулянтов в сфере снабжения и сбыта и низким платёжеспособным спросом большей части населения на продукты питания, одежду и обувь. Вследствие монополизации и подконтрольности продовольственных рынков и многих магазинов криминальным сообществам цены в них на продукты питания в 2-4 раза превышают их стоимость у изготовителей.
Как отмечалось, страшна не столько сама по себе ценовая инфляция, сколько порождаемая при этом непропорциональность роста цен различных видов продукции и услуг. Ценовой диспаритет приводит к нарушению баланса товарно-денежного обращения вследствие непропорциональности роста издержек у одних товаропроизводителей и за их счёт к получению сверхприбыли другими. Так как убежавшие вперед цены все ускоряют и ускоряют свой бег, а отставшие от них отстают еще больше, то финал в перспективе из-за растущей инфляции издержек окажется печальным для всей экономики.
Очевидно, чтобы экономика развивалась устойчиво, товарообмен должен быть эквивалентным по стоимости продукции, т. е. иметь цивилизованный характер, без обмана и вымогательств. При этом цены должны отражать затраты и прибыль, необходимые для воспроизводства продукции. Неэквивалентность товарообмена ведёт, как отмечалось, к хищническому присвоению чужой прибавочной стоимости, а, следовательно, к снижению рентабельности и даже банкротству ограбленных предприятий.
Однако всеобщее осознание необходимости придерживаться цивилизованных рамок рыночных отношений само по себе не наступит. Тем более в наших условиях. Поэтому именно государство, больше некому, должно создать соответствующую рыночную среду, установить необходимые в ней правила игры, включая ценообразование, и жёстко контролировать их исполнение.
Для начала необходимо законодательно, наконец, установить такой минимум заработной платы, который обеспечивал бы, по крайней мере, простое воспроизводство ресурсов наёмного работника с учётом выращивания им наследника и тем самым увеличение потребительского спроса в стране. Такая норма диктуется статьёй 7 Конституции РФ, и в ней наша страна провозглашена социальным государством, политика которого «направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».
О том, что достойная жизнь – это не поиски пропитания в мусорных баках, говорит ещё одна запись в той же статье 7 Конституции: «В Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей, устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда,.. устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты».
По расчётам специалистов Института социальной политики, величина ежемесячного прожиточного минимума работоспособного человека, необходимого для простого воспроизводства его ресурсов, включая выращивание наследника, в конце прошлого года превысила 30 000 рублей. Но почти у трети населения страны среднедушевой месячный доход ниже даже надуманного официального прожиточного минимума, который в декабре прошлого года в среднем составлял 5231 рубль, а сентябре этого – 5815 рублей.
При этом стоимость месячного минимального набора продуктов питания якобы необходимого и достаточного для работающего среднестатистического российского мужчины составила в декабре прошлого года … 1473 рубля. Интересно, на ком из членов правительственного кабинета, депутатов Госдумы или членов Совета Федерации ставился эксперимент по выживаемости на такие деньги? Ведь на эту сумму в столовой правительственного Белого дома можно всего лишь 6-7 раз скромно пообедать. Доходом же в 30 000 рублей и более обладает лишь около 10% населения страны.
Как отмечалось, на долю этих 10% наиболее обеспеченных людей приходится почти 30% всех доходов населения, а на долю 10% наименее обеспеченных — всего лишь около 2%. Разница — в 15 раз – превысила опасную черту безопасности государства, тогда как в нормальных странах это соотношение не превышает 7. Но ведь наиболее богатые не потребляют в 15 раз больше еды по сравнению с самыми бедными. При этом соотношение зарплаты 10% наиболее высокооплачиваемых работников к 10% наименее оплачиваемых близко к 40. А зарплата управляющих в крупных компаниях превышает среднюю по стране в тысячи и десятки тысяч раз.
Установив объективный по нормам Конституции минимум заработной платы, правительство задаст тем самым минимальный потребительский спрос в стране, который во избежание инфляции необходимо будет удовлетворять. Для этого придётся разработать план-программу в лучших традициях советского Госплана, исходя из баланса оставшихся ресурсов и заданного спроса, и предложить бизнес-сообществу товарные ориентиры.
Чтобы их указать, правительству придётся выстроить необходимые кооперационные цепочки производства конечных видов потребительской продукции, эту матрицу наложить на совокупность оставшихся на плаву производств и выявить «пустые клетки», которые потребуется заполнить. Но для такого сопоставления придётся провести, наконец, инвентаризацию «живых» товаропроизводящих предприятий — в последний раз она проводилась в середине 1980-х годов. Организовать всю эту работу под силу только властям.
Кредиты и инвестиции
Чтобы рекомендованные ориентиры оказались привлекательными и доступными, потребуются кредиты и инвестиции. Однако, кредиты коммерческих банков из-за их дороговизны в 15-20% годовых, что обусловлено денежным дефицитом, высокой ставкой рефинансирования, заданной Центробанком, и уровнем инфляции, недоступны большинству товаропроизводителей. Ведь рентабельность их продукции в среднем по стране не превышает 12%, что не окупает кредиты и не компенсирует роста издержек из-за инфляции, составившей в прошлом году 15,4%, причём, треть предприятий сегодня убыточна.
Поэтому начать вывод экономики из кризиса без дешёвых кредитов окажется невозможным. Для такого кредитования остаётся лишь использовать средства Стабфонда под те несколько процентов годовых, которые получают от размещения этих средств в ценных зарубежных бумагах. Но их вложение в отечественное производство обернется существенным увеличением собираемых налогов. И тогда часть этих новых бюджетных поступлений можно будет для компенсации потерь вложенных средств из-за инфляции тоже разместить в Стабфонде.
Следует отметить, что содержимое Стабфонда, даже конвертированное в валюту, из-за инфляции тает, хотя его можно было с громадной пользой для экономики, населения и государства пустить на кредиты. А будучи вложенным в ценные иностранные бумаги под 2-3% годовых, оно работает на западную экономику, которая ссужает нашим банкам и корпорациям наши же деньги под более высокие проценты, чем доходность этих ценных бумаг. Больший абсурд трудно придумать.
К тому же налицо явное нарушение Бюджетного кодекса: нецелевое в громадных размерах использование бюджетных доходов путем их уничтожения. Ведь за первые три года существования Стабфонда к началу нынешнего инфляция в экономике, согласно совокупному индекс-дефлятору ВВП, составила 60%. Сумма же средств Стабфонда в прошлом году увеличилась до 2,34 трлн. рублей, так как доходов в федеральный бюджет собрали в прошлом году почти на 2 трлн. больше, чем израсходовали.
Поэтому «усушка» его содержимого из-за реальной инфляции близка, по оценке, к 600 млрд. рублей, а к концу этого года превысит 1 трлн. рублей (см. «Что ожидает Стабилизационный фонд при нынешнем министре финансов?» – «Промышленные ведомости» № 3, март 2006 г.). Замечу, что на финансирование национальных проектов в этом году выделили 260 млрд., а в прошлом – 110 млрд. рублей.
Министр финансов со скандалом в правительстве утверждал, что Стабфонд якобы не подвержен инфляции. Это и другое утверждение министра — о недопустимости якобы из-за угрозы инфляции использования для инвестиций излишне собранных в бюджет денег, — заставляют усомниться в его компетентности. И вот почему.
Во-первых, во избежание такой опасности можно открывать целевые кредитные линии — это когда оплачиваются только выполненные работы и изготовленная продукция, и поэтому в обороте не появляются «лишние» деньги.
Во-вторых, контролируемыми инвестициями прирастает платежеспособный спрос, что тянет за собой увеличение в конечном итоге ВВП и бюджетных доходов.
В-третьих, спрашивается, для чего, помимо громадного золотовалютного резерва, «замораживать» еще и триллионы рублей в Стабфонде, к тому же при дефиците денежного обращения? Ведь если их вложить в реальный сектор экономики, они обернутся новыми основными фондами и многократным стабильным доходом, которые позволят частично или полностью избавиться от нефтяной зависимости.
В-четвертых, увеличение вложений в основной капитал ведет не к увеличению, а к снижению инфляции. Об этом свидетельствует опыт не только других стран, но и наш собственный. Как отмечалось, в прошлом году прирост инвестиций в производственном секторе на 13,5% привел к уменьшению индекс-дефлятора ВВП со 119,1% в 2005-м до 115,4%, даже несмотря на сохранение прежней экономической политики.
Однако инвестиции в основной капитал в 2006 году, по данным Росстата, составили всего лишь … 43% от суммы инвестиций в 1990 году. В предшествовавшие годы инвестиции были еще меньше. Поэтому проводимое под лозунгом все той же борьбы с инфляцией существенное ограничение капитальных вложений ведет к проеданию основных фондов, износ которых превысил в среднем 55%, и, следовательно, к окончательному краху всей экономики.
Небольшой за последние годы прирост промышленного производства, объем которого не достиг пока даже уровня 1993 г. и составил к началу 2006 г. около 83% от уровня 1991-го, обеспечивался в основном за счет ввода в эксплуатацию простаивавших мощностей и «проедания» ресурсов основных фондов. Причем номенклатура продукции качественно ухудшилась – изменилась в сторону примитивизации.
Что касается ВВП, то в 2006-м по отношению к 2005 году он увеличился на 6,7%, а по сравнению с 1991 г. составил 98%, однако доля товарного производства в нем снизилась за это время с 65 до 37%. Поэтому наблюдающийся в последние годы рост ВВП происходил, главным образом, благодаря увеличению объёма услуг. Причем их значительную часть составляют торговля, а это во многом посреднические спекулятивные перепродажи товаров, игорный бизнес, массажные услуги, за которыми нередко скрывается проституция, банковское кредитование, в основном краткосрочное, спекуляции на рынках ценных бумаг с виртуальным ростом их капитализации и тому подобная деятельность, не создающая реальной прибавочной стоимости.
Согласно данным Росстата, доля промышленной продукции в прошлогоднем приросте ВВП равнялась всего лишь 16,3%, что ненамного превысило вклад операций с недвижимостью – около 10%, а вклад сельского хозяйства с лесным составил всего 4,5%.
Противникам использования средств Стабфонда хотелось бы напомнить, что за счёт дешёвых госкредитов после Второй мировой войны восстанавливалась и развивалась экономика многих стран. Если кому-то не нравится пример Советского Союза, можно указать, допустим, на Японию, Англию, Германию…
Увеличение денежного предложения в экономике за счёт госкредитов и повышения доходов населения, которое повлечёт за собой рост товарного производства, позволит снизить ставку рефинансирования Центробанка, увеличить денежную массу и ещё больше увеличить предложение денег, так как при этом подешевеют кредиты коммерческих банков. Но чтобы кредиты обходились в несколько процентов годовых, необходимо предпринять комплекс мер по обузданию инфляции, устранением её причин, препятствующих росту товарного производства.
Демонополизация рынков
Значимым фактором усиления инфляции и диспаритета цен является также валютный курс рубля, который не менее чем вдвое превышает его паритет по покупательной способности с другими валютами. Такая дискриминация рубля приводит к подорожанию импортируемой продукции. Импорт же увеличивается, а с ним дополнительно растет инфляция вследствие сокращения отечественного производства либо его неконкурентоспособности.
Вместе с тем валютное неравенство позволяет экспортёрам получать в рублёвом эквиваленте значительно большую прибыль по сравнению с продажами на внутреннем рынке, в том числе за счёт относительно низких внутренних цен на используемые в производстве экспортной продукции ресурсов. Поэтому для увеличения экспорта, а, значит, и прибыли те же нефтяные компании стремятся снижать внутри страны потребление нефти и нефтепродуктов взвинчиванием на них цен.
Если взять дизельное топливо, неизменного «чемпиона» по ценовой инфляции, то в прошлом году на экспорт ушло около 55% всего произведённого его объёма, а нефти – 52%. А вслед за лидерами гонок за ценами «невидимая рука рынка», где состязаются в том, как бы побольше содрать с покупателя, подталкивает к ускорению подорожания все другие виды продукции.
Значительный отрыв цен на дизтопливо и бензины – явное свидетельство сговора и злоупотребления монопольным положением на топливном рынке их производителей. Однако Федеральный закон «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» прописан таким образом, что никаких монополистов, кроме естественных, у нас нет и быть не может, а потому злоупотреблять своим доминирующим положением на рынке у нас просто некому. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к статье 4 упомянутого закона, в которой дано определение основных понятий. Тогда станет ясно, почему Федеральная антимонопольная служба столь беспомощна.
Начнём с товарного рынка, под которым понимается «сфера обращения товара … на территории Российской Федерации или части её, определяемой, исходя из экономической возможности… приобрести товар на соответствующей территории и отсутствия этой возможности за её пределами». Доминирующим на рынке признаётся положение хозяйствующего субъекта, если его доля на рынке определённого товара превышает 65%. Но оно может быть признано таковым антимонопольным органом, если эта доля и меньше 65%, вплоть до 35%, однако критерии для такого признания весьма туманны.
Столь же «конкретны» критерии определения монопольно высокой цены, которую согласно статье 5 Закона «О конкуренции …» запрещается устанавливать или поддерживать. Но монопольно высокие цены устанавливают и поддерживают повсеместно, так как в законе отсутствуют количественные критерии для квалификации и выявления поборов.
Обратимся к бензину. Если исходить из процитированного выше определения «товарный рынок», то у владельцев автомашин всегда есть возможность приобрести топливо в любой из частей территории Российской Федерации. Ведь бензин продаётся во всех регионах, городах и весях. Таким образом, топливный рынок согласно законодательству охватывает всю территорию страны, и доминирующее на нём положение хозяйствующего субъекта, в данном случае какой-либо из нефтяных компаний, следует оценивать согласно закону только относительно всей территории России.
Следовательно, никто из более чем десятка нефтяных компаний, поставляющих бензин и торгующих им на бензоколонках, под понятие «доминирующее положение» не подпадает. Ведь доля каждой из них на топливном рынке страны много меньше 35%.
Однако известно, что владельцы автомашин не ездят специально заправляться в соседние области. Поэтому объективно топливные рынки размещаются в границах городов или субъектов Федерации. И в большинстве из них, что не является секретом, топливные рынки согласно Закону «О конкуренции…» монополизированы одной, двумя или тремя компаниями, устанавливающими по сговору монопольно высокие, почти идентичные цены на бензин и дизтопливо.
Так что ещё одна из причин ценовой инфляции и разбегающихся в разные стороны цен кроется в порочности антимонопольного законодательства, по сути разрешающего монополистам злоупотреблять своим доминирующим положением на рынках различных товаров.
Чтобы обуздать ценовую инфляцию, потребуется устранить весь комплекс порождающих её причин, рассмотренных выше. Для этого необходимо построить иную, чем существующая, экономику. Рыночную, социально ориентированную, взамен нынешней монопольно спекулятивной и криминализированной. Но предварительно надо будет изменить и дополнить соответствующее законодательство, регламентировав в том числе ценообразование, а также первичность доходов населения в развитии экономики и государства, и внедрить предложенную выше налоговую систему.
Как рулить рыночной экономикой
Для расширенного воспроизводства и устойчивого безинфляционного развития экономики, помимо высоких доходов населения, государство – больше некому — должно обеспечивать стабильное поддержание баланса товарно-денежного обращения. Одной из таких мер является соблюдение эквивалентности товарообмена по стоимости. Она достигается соблюдением паритетности цен, включая зарплату, устанавливаемых исходя из объективных текущих и необходимых воспроизводственных затрат, а также дифференцированным нормированием прибыли.
Такое нормирование необходимо как для поддержания баланса товарно-денежного обращения, так и для выравнивания эффективности использования капитала при различных условиях хозяйствования, т. е. для создания примерно равных возможностей конкурировать в производстве качественной продукции.
Для достижения паритетности цен, как внутренних, так и экспортируемой продукции в пересчете на рубли, необходимо контролировать структуры себестоимости продукции и дифференцировать налогообложение с учетом взимания различных видов ренты и превышения регламентируемой нормы прибыли. При этом норма прибыли не должна превышать среднего значения по стране или в соответствующей экономической зоне (федеральном округе).
На случай превышения необходимо предусмотреть налоговую ставку на прибыль, прогрессивно возрастающую с отклонением прибыли от заданной нормы. Причем, регламентировать норму прибыли надо для конечных цен продаж продукции потребителям. Это вынудит торговые фирмы согласовывать с изготовителями продукции цены ее продаж, договариваясь о распределении нормы прибыли, и позволит избавляться от спекулянтов-посредников.
Далее надо превратить рубль в свободно конвертируемую валюту с обменным курсом, близким к его паритету по покупательной способности с евро и долларом. Чтобы обеспечить свободную конвертацию рубля, экспортируемые товары необходимо начать продавать за рубли.
Но предварительно для устранения диспаритетности внешних и внутренних цен в рублевом исчислении надо свести курс обмена валют к их паритету по покупательной способности. Для этого целесообразно будет начать регулируемую инфляцию, дифференцированно и постепенно подтягивая наши внутренние цены к «мировым» по нынешнему обменному курсу рубля с долларом и евро. Ведь нынешние цены внутри страны никто снижать не станет. Все это время курс должен сохраняться неизменным до выравнивания цен по эквивалентности стоимости товаров и услуг в рублевом исчислении. При этом и паритеты по покупательной способности рубля с другими валютами подтянутся к их обменным курсам.
Одновременно надо будет соответствующим образом — в качестве «пряника» — индексировать оборотные средства предприятий, заработную плату, стипендии и пенсии. «Кнутом» для нужного увеличения цен может стать налоговая ставка на прибыль, прогрессивно изменяющаяся при отклонениях цен от рекомендованных значений, а также размеры индексации оборотных средств.
Упования на рыночную конкуренцию как на средство устранения монополизма и регулирования цен в интересах потребителя справедливы лишь для мелкотоварного производства, и то далеко не всегда. И вот почему.
Конкуренция возникает только при значительной избыточности предлагаемых на рынке товаров и услуг, т. е. когда предложение превышает платежеспособный спрос. Допустим, такая избыточность образуется благодаря внезапному появлению на рынке множества новых продавцов. Но невостребуемую избыточную продукцию изготавливать и предлагать бессмысленно, так как рыночное предложение не может долго превышать платёжеспособный спрос.
Поэтому рынок согласно закону о равенстве спроса и предложения продавцами настраивается таким образом, что устраняется возникшая на нем избыточность предложения. Для этого продавцы, сговариваясь или без всякого сговора, подстраивают платёжеспособный спрос покупателей под некое своё совокупное предложение и устраняют его избыточность несколькими способами.
Возможно, некоторые из них для вытеснения конкурентов сначала даже несколько снизят цены на свою продукцию. После чего продавцы более дорогой или менее качественной невостребованной продукции либо уйдут на другой рынок, либо обанкротятся. А оставшиеся продолжат снижение остатков избыточности предложения и станут добиваться получения максимальной прибыли. Для этого они будут увеличивать цены, понижая тем самым платежеспособный спрос, и закрывать мощности, которые производили избыточную продукцию.
После нескольких корректировок цен монополисты выходят на оптимальный для себя вариант прибыли — при максимуме цен и минимуме затрат. Благодаря такой настройке рынка внезапно возникшая конкуренция неизбежно вырождается, в конце концов, в монополию группы лиц, чье предложение товаров или услуг суммарно оказывается равным принудительно заниженному платежеспособному спросу (см. “Либерализация цен как высшая стадия анархии в экономике”. – “ПВ ” № 5, май 2005 г.).
Мелкое товарное производство не требует больших изначальных затрат на его запуск, а окупаемость и возврат вложений происходят сравнительно быстро – за время от нескольких месяцев до 2-3 лет. Поэтому на рынках подобной продукции на смену банкротам приходят новые желающие заработать деньги. Таким образом время от времени возникает избыточность предложения, необходимое условие для существования невидимой руки рынка и конкуренции на нем. Собственно говоря, этот модельный образ Адам Смит придумал, анализируя конкуренцию в сфере развивавшегося при его жизни мелкого и среднего товарного производства.
Но в сфере крупного товарного производства создавать новые мощности для вброса на рынки избыточной продукции при установившемся спросе — дело весьма и весьма рискованное ввиду отсутствия гарантий будущего сбыта. Ведь строительство, к примеру, металлургического комбината или мощной электростанции требует громадных вложений, длится годами, а сроки окупаемости затрат составляют до 10-12 лет и больше.
Поэтому замена несостоятельных «игроков» на устоявшихся рынках промышленной продукции происходит главным образом за счет продаж акций предприятий новым владельцам и их объединения в более крупные компании, обладающие большим инвестиционным капиталом. Почти все крупные зарубежные компании были образованы путем слияния или поглощения более мелких.
Непонимание сути происходящих в мировой экономике интеграционных процессов и устаревшие представления о рыночной конкуренции со всей очевидностью проявляются в проводимой в стране экономической политике и отражены в законодательстве, в частности, в Законе «О конкуренции…». Наглядным тому примером является так называемая реформа электроэнергетики, при помощи которой в крупнотоварной естественной монополии хотят добиться невозможного — создать конкурентную среду.
Для этого из РАО «ЕЭС» выделены независимые хозяйствующие субъекты – генерирующие и сетевые компании. В результате, в границах регионов и федеральных округов возникнут монополизированные, подобные топливным, рынки электроэнергии со свободным ценообразованием и возможностью сговора. Дело ещё и в том, что в Единой энергосистеме страны на расстояние свыше 800 км можно передавать лишь несколько процентов электромощностей. Таким образом, в угоду определенным лицам создан новый источник масштабной ценовой инфляции (см. «Антигосударственный переворот в РАО «ЕЭС России». Как его ликвидировать?». – «ПВ» № 14, сентябрь 2004 г.).
Между тем бороться надо не с монополизмом – в крупнотоварном производстве он неизбежен, а со злоупотреблениями монополистов своим доминирующим положением на рынке. Как это сделать, в том числе регулированием цен с нормированием прибыли и использованием прогрессивно изменяющейся налоговой ставки на сверхприбыль, а также переходом на новую налогооблагаемую базу – ресурсные затраты, рассмотрено выше. Такой подход имитирует воздействие конкурентов, что вынуждает продавцов состязаться не в подорожании своей продукции, а для привлечения покупателей — в повышении её качества, снижении издержек и цен и увеличении объемов производства.
Однако регулировать цены директивно и экономическими мерами реально возможно только на конечную функционально и потребительски завершенную продукцию, номенклатура которой ограничена, а также на энергоресурсы, что вынужденно приведет к установлению соответствующих паритетных цен на сырье, материалы и комплектацию во всех кооперационных цепочках. Вот почему для этого, как на Западе, целесообразно создавать соответствующие вертикально интегрированные компании, включающие все звенья технологии производства той или иной конечной продукции.
Предприятия, чья продукция используется в различных кооперационных цепочках, например станкостроительные или металлургические, смогут входить в несколько соответствующих «кооперативов». Форма их организации может быть любой — от акционерного общества с единым бюджетом до некоммерческого партнерства с участием малых и средних предприятий. Так может быть создана сеть множества пересекающихся кооперационных производств, что обеспечит также благоприятные возможности перетоков капиталов для инвестиций.
Перетокам будут способствовать консолидация ресурсов и их централизованные вливания в «слабые» звенья технологических цепей, а также консолидированные выплаты налогов «кооперативами», что позволит полностью использовать по назначению оборотные средства на промежуточных этапах производства. Вместе с тем в подобной сети можно внедрить клиринговую систему расчетов, что позволит использовать меньше денег в обращении и ускорить его. Все это, конечно же, тоже потребует внесения соответствующих корректив в законодательство.
От «свободной конкуренции» к управлению балансами
Сигналы об изменении спроса на ту или иную продукцию поступают с различным запаздыванием на разные производственные этажи экономической системы. Поэтому на рынке невозможно мгновенно балансировать спрос и предложение. Впрочем, рынок вопреки расхожему представлению вовсе не регулятор, а является индикатором спроса и предложения подобно, например, поплавку в водяном бачке унитаза. Регулятором же выступает товаропроизводитель, нажимающий на ручку «бачка».
И если заранее централизованно и комплексно не изучать потребительский спрос и не составлять балансы всех ресурсов, необходимых для производства востребуемой продукции, по всем кооперационным цепочкам, то в условиях хаоса «свободной конкуренции» будут возникать кризисы. Тогда при непредвиденном снижении спроса на ту или иную продукцию придется останавливать не только соответствующие предприятия, но и уменьшать производство различных потребительских товаров и услуг, так как у оставшихся без работы людей не будет денег на их приобретение.
Поучительными примерами являются не только Великая депрессия 30-х годов прошлого столетия, но и более поздние, не столь масштабные события. К ним, не говоря о кризисе российской экономики в целом, относится, в частности, остановка в конце 2002 года всех российских заводов легковых автомобилей: на складах скопились десятки тысяч машин из-за низкого на них платежеспособного спроса. А возникновение дефицита той или иной продукции чревато ценовой инфляцией.
Сказанное означает, что поддержание баланса товарно-денежного обращения, помимо регулирования цен и денежной массы, требует также общегосударственного индикативного планирования экономики — отраслевого и межотраслевого. К примеру, в производстве автомобилей или авиалайнеров используются тысячи технологий и участвуют тысячи предприятий большинства промышленных отраслей. Кто-то же должен координировать и балансировать их кооперацию? Прежде за это отвечали Госплан и соответствующие министерства и ведомства.
Сегодня в правительстве некому отвечать, а ни одно корпоративное объединение в России такое дело не потянет. Не говоря уже о естественных монополиях, требующих громадных вложений, или о проектах производства новейшей техники, требующих создания уникальных технологий, окупаться которые будут только после продаж изготовленной с их использованием конечной продукции.
Кто будет координировать и финансировать такие сложные проекты? Рыночные отношения не способствуют их реализации ввиду больших рисков, в том числе из-за отсутствия предыстории спроса. На Западе, как прежде в Советском Союзе, подобные проекты осуществляются при поддержке и координации государства. У нас же либерал-реформаторы выталкивают государство из экономики куда подальше.
Учитывая масштабы страны и её экономики, необходимо во избежание дальнейшего нарастания хаоса в управлении экономикой, в том числе вызванного последней административной “реформой”, упорядочить хозяйственную деятельность множества субъектов. Добиться этого можно путём государственного индикативного планирования развития экономики и управления балансами ресурсов и производства продукции. Такое планирование необходимо и для проведения объективной бюджетной политики, сбалансированной по доходам и расходам, без искусственно создаваемого профицита.
Для этого придется изменить функции многих министерств и соответственно структуру управления экономикой. Должен быть создан общефедеральный орган индикативного макроэкономического планирования и разработки макроэкономических балансов спроса и предложения, а министерства в соответствующих секторах экономики должны заниматься отраслевым планированием и разработкой соответствующих балансов производства и потребления.
Для реализации рекомендованных отраслевых планов должны разрабатываться индикативные планы межрегионального развития и кооперации производства и соответствующие балансы. Поэтому потребуется создать федеральное министерство межрегионального макроэкономического планирования, а в федеральных округах – министерства окружного планирования и социально-экономического развития, подобные хрущевским совнархозам.
В новых условиях управления значительно возрастет значимость государственного нормативно-технического регулирования и роль национальной стандартизации, которые сегодня успешно разрушаются. Поэтому необходимо будет воссоздать национальный орган стандартизации и сертификации, подчиненный непосредственно главе правительства. Кроме того, понадобится усилить государственный контроль над проектированием, строительством, эксплуатацией и утилизацией потенциально опасных объектов – промышленных и транспортных.
Тем, кто декларирует свободу экономики от государства, хотелось бы напомнить, что именно координирующая роль правительств стран Европы позволила после Второй мировой войны восстановить и развить хозяйство этих государств. То же самое произошло в Советском Союзе.
В Англии правительство для рационального использования ресурсов тогда регламентировало даже количество по видам деятельности вновь создававшихся малых и средних предприятий, не допуская возникновения избыточного предложения на рынке. Чтобы не расходовались зря ресурсы, и люди не разорялись. Так, было ограничено число парикмахерских. А у нас в середине 1990-х годов при конверсии предприятий ВПК из-за отсутствия планирования и оценок спроса возникло перепроизводство ряда видов промышленной продукции, в частности, нефтяных станков-качалок, на что зря потратили немало бюджетных средств.
В продолжение перечисленного потребуется ещё многое. Иначе говоря, необходима программа подлинного, пока еще не все проедено, реформирования экономики. Причём реформирования в интересах всего общества и государства, а не группы лиц. Какие-то шаги в этом направлении государством в последние годы предпринимаются, в частности, для концентрации оставшихся ресурсов, восстановления кооперации и координации производства создаются специализированные объединения из осколков прежних крупных промышленных предприятий. Но без коренного изменения экономической и финансовой политики не обойтись.
Не обойтись и без крупных государственных инвестиций, в частности, в электроэнергетику, состояние которой чревато коллапсом всей экономики. А для этого необходимо срочно прекратить её разрушительное “реформирование” и восстановить организационное и технологическое единство Единой энергосистемы страны.
О том, что требуется предпринять, — предмет отдельной публикации. Но совершеннно очевидно, для подлинного реформирования экономики к её руководству необходимо привлечь специалистов, заменив ими астрологов и любителей погадать на кофейной гуще.
Описанная модель рыночной экономики — не плод больного воображения, она отображает экономические реалии в развитых странах мира. Вопреки наивным (а может быть, заказным?) представлениям наших доморощенных либерал-реформаторов в США, Китае и странах ЕС проводится активная государственная политика, направленная на развитие внутренних рынков и осуществление целевых программ по развитию национальных экономик и их отраслей за счет бюджетного финансирования.
Расходы эти составляют по отношению к соответствующим ВВП не менее половины, в то время как у нас все расходы консолидированного бюджета не превышают примерно 20%, а на нужды экономики — менее 3% относительно ВВП, будучи в абсолютном исчислении на порядки меньше, чем в США. Тем не менее, раздаются бездумные призывы сократить госрасходы еще больше, невзирая на зачаточность в стране банковского долгосрочного кредитования товарного производства.
* **
Очередной звонок, предупредивший о печальных последствиях проводимой в стране со времен Гайдара антирыночной экономической политики, прозвучал на сей раз в связи с очередным спекулятивным ростом цен на зерно и продукты питания, от которого, судя по статистическим данным, сельским труженикам почти ничего не досталось. Но и этот звонок, как и энергокатастрофа в московском регионе, впрочем, как и все предыдущие тревожные и аварийные сигналы, во множестве звучавшие в экономике, начиная с 1992 г., включая дефолт 1998 г., всё никак не заставят власти всерьез задуматься над причинами происходящего.
Между тем, по прогнозу самого МЭРТа, к 2010 г. импорт в сравнении с 2006 г. возрастёт в 1,8 раза, что подтверждается его увеличением на 40% уже за первые 10 месяцев нынешнего года. При этом экспорт несколько сократится, и сальдо внешнего торгового баланса с прошлогодних 140,6 млрд. сократится до 3,2 млрд. долларов, т. е. в 47 раз. В то же время из-за дороговизны кредитов российских банков, вызванной дефицитом рублей и ценовой инфляцией, растут внешние заимствования самих банков и корпораций. Они уже превысили 340 млрд. долларов, а ежегодно приходится возвращать примерно по 40 млрд. долларов.
Поэтому к 2010 г. в стране может возникнуть дефицит платёжного баланса в валюте, вследствие чего возвращать валютные долги станет нечем, и часть заёмщиков может обанкротиться. При этом Центробанк вынужден будет обвалить рубль, импорт, значительную часть которого составляют «ширпотреб» и продовольствие, сократится, что вызовет дефицит на рынках, и поэтому новая масштабная инфляция цен может оказаться неизбежной.
Не исключено, что недавнее спекулятивное подорожание зерна и продуктов питания вызвано именно этими инфляционными ожиданиями. Дальновидные владельцы торговых сетей сыграли на опережение, чтобы заранее скомпенсировать убытки из-за предстоящей девальвации рубля. Можно предположить, что глава МЭРТа, зная об этих предстоящих событиях, для наступления которых он вместе с министром финансов немало постарался, потому и решил срочно сменить место работы…
