Моисей Гельман
В прошлом году ночью 1 апреля я случайно услышал и записал переданную «морзянкой» радиограмму такого непонятного содержания:
Алекс – Юстасу:
На ваш повторный запрос сообщаю, что трактовка поменялась и теперь для отвлечения внимания под стандартизацией понимается деятельность, направленная на достижение оптимальной степени упорядочения в определенной области, посредством установления положений для всеобщего и многократного использования в отношении реально существующих или потенциальных задач.
Сообщение передавалось открытым текстом, причём без общепринятого официального 
позывного. А в ответ и тоже без имени радиостанции прозвучало «ок», что на международном радиожаргоне означает «окей».
Чтобы у читателя не возникало недоумённых вопросов, сразу поясню. В молодости ещё со школьных лет я увлекся радиотехникой и даже построил собственную коротковолновую любительскую радиостанцию. С той поры у меня сохранился связной коротковолновый радиоприёмник и иногда, под конец дня, хотя и с тоской по прошедшим годам, но не без удовольствия, прогуливаюсь по радиолюбительским диапазонам.
Судя по значительной громкости обоих сигналов, которые передавались на самом длинном — 160-метровом — из всех радиолюбительских диапазонов, услышанные радиостанции располагались неподалёку от моего дома. Близость подтверждалась характерным пощёлкиванием принимаемых сигналов, что хорошо знакомо радистам. А я проработал в эфире около 20 лет и провёл сотни тысяч радиосвязей с любителями из всех стран мира, в том числе работавшими на исследовательских научных полярных станциях в Арктике и Антарктике. Но больше всего мне запомнилось приглашение участвовать в 1957 г. в слежении за первым искусственным спутником Земли, когда довелось регистрировать его радиосигналы из космоса. Однако это так, к слову.
Текст радиограммы представлял собой абракадабру, и бессмысленный набор слов наводил на мысль о некой шифровке. Как известно, шифровки кодируются и, зная ключ, можно прочесть сообщение. Но нередко подобные послания являются просто «дезой» и предназначены для введения в заблуждение, т. е. дезинформации определённых лиц. Иначе говоря, шифруют таким образом некую истинную картину, отвлекая от неё внимание. А об отвлечении чьего-то внимания прямо говорилось в радиограмме. Но зачем понадобилось послание передавать по радио, да ещё изображая Центр со Штирлицем, когда есть, допустим, факс или Интернет, и при чём здесь стандартизация?
Словом, вопросов, на которые не было ответов, возникло много. Поэтому, выключив радиоприёмник, я решил ещё часок, другой поработать — дел было много.
Прошло какое-то время. Вдруг Василий, пушистый сибирский кот, наш домашний любимец, дремавший передо мною на письменном столе, вскочил, изогнул спину, шерсть его вздыбилась, и он необычно, подобно тигру, зарычал, хотя всегда обходился мяуканьем с разной интонацией. Всё это выглядело весьма странным.
Встревожено оглянувшись, я увидел двух внезапно появившихся мужчин. Одеты они были в концертные фраки с длинными фалдами, на шеях – бабочки, но почему-то в омоновских масках на лицах. Однако ещё больше удивили меня их головные уборы. На одном была ермолка. А вот на голове у второго непрошенного гостя торчал шлем. Ну, из тех, которые в 1918 году называли «буденовками», хотя изготовили их то ли незадолго до русско-японской войны, то ли перед Первой мировой.
Шлем, напоминавший о революционных годах, уж точно, предназначался для маскировки – из его верхушки торчал небольшой кончик провода. Как я сразу и предположил, то была радиоантенна. А по бокам виднелись контуры встроенных внутри радионаушников. Подобными шлемофонами, но с амортизаторами, пользуются танкисты и летчики.
Как «гости» вошли в запертую квартиру, неясно по сей день. Надо полагать, заканчивали курсы домушников. Увидав моё испуганное лицо, они дружественно замахали руками, как бы предупреждая, чтобы я не поднимал шума. А затем что-то сказали Ваське на какой-то тарабарщине, после чего тот притих и в ответ даже помахал хвостом. Видимо, кошачий язык вообще и его сибирский диалект, в частности, изучали специально. Возможно, предполагали, что навестят меня.
Когда мы с Васей несколько успокоились, «буденовец» сказал: «Не волнуйтесь. Зовут меня Сергеем Васильевичем. А это, он показал на молчавшего спутника в ермолке, главный федеральный агент по техническому регулированию и метрологии». — Василий при этих словах с почтением мяукнул и вновь помахал хвостом, так как агентов он видел до сих пор лишь страховых. Сергей Васильевич был, по всей видимости, как и наш кот, человеком воспитанным, и поблагодарил Ваську кивком головы. – «Вы приняли переданную нами радиограмму, и прием запеленгован. Не удивляйтесь. В вашем радиоприёмнике установлен радиосигнализатор, автоматически включающийся, когда вы настраиваетесь на нашу волну. Соответствующая служба – он многозначительно посмотрел на потолок, хотя вверху жили соседи, — уже давно следит за вами, так как вы неоднократно прослушивали частоту нашего передатчика».
Выглянув в окно, я увидел автомобиль типа пикап с кольцевой поворотной антенной на крыше. Ну, точь в точь как в «Семнадцати мгновениях весны», когда пеленговали радистку Кэт. «Вторая машина – за домом», — опередив не заданный мной вопрос, пояснил «буденовец». — В кино про Штирлица её не было, так как лапшу на уши зрителям вешали – им технологические тонкости обнаружения передатчиков ни к чему».
Ну, а про радиожучок мне и так, без объяснений всё сразу стало ясно. Приёмник у меня ведь профессиональный, еще ламповый, а изготовлен он был в США аж в 1942 году, хотя я его несколько переделал.
Помнится, во времена так называемой перестройки на Старой площади во многих кабинетах впервые установили американские «персоналки». Оказалось, часть из них была снабжена радиопередатчиками с памятью, в которой накапливалась вводившаяся в компьютеры информация. Периодически пролетавший над Москвой американский «электронный Штирлиц» на спутнике посылал запрос и мгновенно её считывал. Думаю, во всех наших телекоммуникационных системах, а они куплены за рубежом, тоже встроены такие штирлицы. Были они встроены в югославской, иракской и ливийской системах ПВО, благодаря чему натовские летчики безбоязненно бомбили территории этих государств. Но это тоже так, к слову.
Между тем, Сергей Васильевич продолжал: «Вы невольно оказались причастны к важной государственной тайне. Ваше счастье, что не знаете её содержимого. Поэтому решено ограничиться лишь вашим временным домашним арестом с отключением Интернета и обоих телефонов, а также изъятием на время радиоприёмника, чтобы не подслушивали. Могу только добавить, ведь всё равно, будучи под арестом, никому не сможете разболтать: Алекс – это псевдоним главного федерального агента по техрегулированию – он вновь показал на своего спутника в ермолке, а Юстас — человек в правительстве. В годы Второй мировой войны Юстас был Алексом, а сейчас пошёл на повышение. Настоящего имени его не знаю, известно лишь, что сидит он на самом верхнем этаже башни Белого дома». Понятно, речь шла о здании российского правительства.
Все это показалось мне очень даже подозрительным, так как Алекс-Юстас смахивал на бывшего заместителя министра промышленности, ведавшего всеми этими делами и благополучно завалившего их. В это время раздался телефонный звонок, и гости, шагнув в стену, мгновенно исчезли. Не успев подивиться таким чудесам, я потянулся за трубкой… Рядом по-прежнему лежал Василий и спал. Но теперь от удовольствия он выписывал двухоктавные трели, видимо, снились птички, за которыми успешно гонялся. На часах стрелки показывали 6 утра по теперь постоянному у нас зимнему времени. А в трубке никто не отвечал.
На телефонный звонок, почему-то необычно громкий, и мое безуспешное алеканье проснулась супруга, озабоченно поинтересовавшись, кто это был у нас. Не ответив, я подбежал к окну и увидел отъезжавший пикап, но антенна на нём уже отсутствовала. Спрятали – подумалось. Посмотрел на письменный стол, на нем лежал лист бумаги с текстом злосчастной радиограммы. А когда проверил входную дверь, обнаружил, что она не заперта, хотя накануне вечером, что прекрасно помню, замок заблокировал щеколдой. Но и это оказалось не всё: на обоях стены, через которую вышли непрошенные гости, хотя дверь оставалась незапертой, от потолка до пола протянулась тёмная полоса, которой вчера ещё не было. Все эти странности наводили на мысль, что в квартире действительно кто-то побывал.
Глядя на мои беспокойные метания, жена заставила всё рассказать и, подумав, открыла сонник Миллера, в котором даны толкования 10000 различных ночных видений. Как сказано в его аннотации, сонником пользовались ещё наши прабабушки. Ну, а раз так, то и доверия к нему больше.
Покопавшись в обилии всевозможных суждений, жена сказала, что ни про стандартизацию, ни про главного федерального агента по техническому регулированию и метрологии, ни про Алекса с Юстасом, и даже про Белый дом найти снов в книжке не удалось. А вот события, подобные показанным в комедии «Иван Васильевич меняет профессию», и почему там Иван Грозный повстречался с Шуриком, растолкованы. Хотя непонятно над чем автор картины и некоторые несознательные зрители смеялись. Там все правдиво изображено. Могу по себе судить.
«Сон этот – вещий и тебе надо критически проанализировать своё отношение к тому, что написано тобой по поводу стандартизации», мудро заметила супруга, перечитав почти весь сонник.
Не успел прозвучать её совет, как вдруг вновь появились ночные пришельцы. На сей раз, они возникли в окне, но моторчиков за спиной, как у Карлссона, у них почему-то не было. По всей видимости, закончили не только школу домушников, где научились бесшумно отпирать замки, но также кошачий иняз и курсы настенных альпинистов. А «буденовец», будто бы и не исчезали они с федеральным агентом, продолжил:
«Мы посоветовались с Юстасом и решено временно привлечь вас к нашей работе. По мобилизации. Ведь у вас есть допуск – он подозрительно посмотрел на внимавшего ему Васю и, поняв, что тот глядит просто из любопытства, продолжил. — Приведённое в радиограмме определение стандартизации положено нами в основу соответствующего проекта закона. Для его написания мы специально выбрали несведущих людей, благо их сейчас в изобилии, так что конкурс даже не понадобился. Но ваша критика – он напомнил о моих публикациях – едва всё не испортила. Ведь мы хотим ликвидировать опасный для страны закон «О техническом регулировании», который уже нанес громадный ущерб нашим национальным интересам. И абсурдное определение, изложенное в нашей радиограмме, позволит это сделать после принятия закона о стандартизации. Чем непонятнее он будет, тем скорее за него депутаты проголосуют, как это уже произошло с законом «О техническом регулировании». Чтобы до той поры ограничить круг осведомленных об этом лиц, мы воспользовались радиосвязью и азбукой Морзе, которой нынче мало кто владеет».
Главный федеральный агент в знак согласия энергично закивал головой, при этом с неё едва не слетела ермолка. И тут меня осенило. Вот ведь как хитро придумали, как в карточной игре в подкидного дурака: картой более высокого ранга можно бить все другие, стоящие ниже по ражиру. Законов таких напринимали великое множество. Значит в час Х те, кто всё это так здорово придумал с шифровкой для дезы, смогут быстро навести порядок. Только бы в суматохе не попутали «чистых» и «нечистых». Из-за схожести.
Да и с нанотехнологиями вдруг тоже всё сразу как-то прояснилось. Вспомнилось как Анатолий Борисович на «Эхе Москвы» на весь белый свет заявил, что метр содержит теперь миллион миллиметров. Над ним многие посмеялись, и я по глупости тоже. А после визита «буденовца» и главного федерального агента осознал, что и Анатолий Борисович искусно шифрует свои намерения. Надо думать, вскоре он заявит о своих новых величайших достижениях уже на новом поприще, выдав, благодаря предложенной им новой размерности единиц, микроразмеры за наноразмеры. И тогда микросхемы и микропроцессоры автоматически, как в сказках, столь любимых многими, превратятся в наносхемы и нанопроцессоры. Поди, проверь! Ведь нанотютельки могут измерять, как утверждается, только в Федеральном агентстве по техническому регулированию и метрологии, которое заключило договор о сотрудничестве с Анатолием Борисовичем. Так что совсем скоро мы опередим весь белый свет в области сверхновых технологий.
Понял я также, почему федеральные чиновники от метрологии протолкнули последний закон про обеспечение единства измерений. Ведь грубейшие искажения в нем основных постулатов науки об измерениях тоже контрастно выпячивают абсурдность части статей закона «О техническом регулировании». Такая зашифрованность намерений наверняка поспособствует ликвидации обоих безграмотных и потому опасных законодательных актов. Ведь после их принятия и вступления в ВТО страна осталась без нормативно-технических документов, регламентирующих допустимые на нашем рынке характеристики различных видов продукции. Поэтому никаких преград для ввоза к нам некачественных товаров не оказалось.
Как сказал мне недавно один ну очень умный и грамотный чиновник, которому я поведал о чудесах, случившихся со мной 1 апреля, зашифрованных официальных документов ему приходится читать всё больше и больше. Он не исключил, что какой-то очень умный и болеющий за страну человек, чтобы сохранить репутацию органов власти, руководствуется при этом принципом «чем хуже, тем – лучше».
Однако вернёмся к нашим ночным пришельцам. «Буденовец» тем временем продолжал:
«Вам придется полететь с нами. На крыше уже стоит правительственный вертолёт. Давайте вашу руку».
Замечу, упомянутый законопроект про стандартизацию публично обсуждался в Общественной палате России и РСПП, получив очередной «одобрямс». Поэтому я хотел спросить, почему не изолировали участников этого собрания, подвергнув их тоже домашнему аресту? Или они не знали о хитроумном замысле и похвалили проект, что называется, от души, то есть по дурости? Но спросить не успел. Словно прочитав мои мысли, Сергей Васильевич внезапно ухватил меня за ладонь, и я почувствовал как в неё впиваются, чтобы вы подумали, — когти. Попытался, было, вырваться, но ладонь сжималась всё сильнее.
В это время кто-то стал меня трясти, и я услышал жалобное мяуканье Василия, которого, как оказалось, я крепко держал за лапу. Конечно же, кому понравится такое невежливое обращение. Зачем мучаешь животное? – недовольно спросила жена. Тут я проснулся, не сразу сообразив, что происходит. Поэтому в ответ на мой вопрос улетели ли уже гости, супруга, покрутив пальцем вокруг виска, озабоченно поинтересовалась моим самочувствием. А когда я упомянул сонник Миллера, её пришлось долго успокаивать и отпаивать валерьянкой, убеждая, что пошутил. Хотя, какие тут могли быть шутки.
Ночной радиограммы на столе я почему-то не обнаружил. Видимо, ночные гости унесли с собой. А меня не смогли прихватить. Как потом понял, Вася не пустил. Поэтому, позавтракав, чем окончательно успокоил жену, уселся дописывать новую статью про проект закона «О стандартизации». А Василий ходил вокруг и хитро подмигивал.
Видимо, знал, шельма, какую-то тайну, хотя и не имел на то соответствующего допуска.
P. S. Случившееся, как оказалось, имело продолжение, о причинах которого догадывались во всей стране, видимо, только я и Василий. Информагентства в тот же день сообщили, что ранним утром в конце Ленинского проспекта соответствующие службы, сами знаете какие, обнаружили в воздухе необычный вертолет без опознавательных знаков, летевший в сторону аэропорта «Внуково». На оси его горизонтальных лопастей восседал человек в омоновской маске и буденовском шлеме на голове.
Пилот на запросы авиадиспетчера не отвечал, а когда вскоре появился перехватчик МИГ-29, вертолет резко поднялся в стратосферу и исчез с экранов радаров. Все это выглядело очень даже символично!
Однако на этом чудеса не закончились. С началом столь необычного для вертолета маневра рядом с постом ГАИ сверху упал матерчатый шлем, в котором спешно прибывшие специалисты ФСБ обнаружили встроенное электронное устройство неизвестного производства и назначения. При попытке его демонтировать последовал слабый взрыв мощностью примерно в 50 г тротилового эквивалента. Шлем разорвало, но никто не пострадал, только стоявшая рядом собака, испугавшись, убежала в лес за кольцевой дорогой. Гаишники потом рассказали, что через пару часов она возвратилась – по распорядку дня ей полагалось отобедать.
1 апреля, день смеха, стандартизация
