Так называется новая повесть, которая недавно вышла в свет. Ниже публикуются отрывки из нее. Автор — врач, кандидат медицинских наук. Это ее вторая книга. Героиня предыдущей, первой книги «Хромающий букет цветов» врач Надежда Звездная, представитель поколения, становление которого пришлось на годы «перестройки» и распада Советского Союза, оказывается участником череды мистических событий, связанных с ее пациентами. Один из них – молодой многообещающий журналист Безверов. Однажды в свой день рождения он получает по почте дорогой подарок с сопроводительным письмом. Решив, что у него уже появились поклонники, он необычайно этому рад. Лишь на закате своей карьеры он узнает о роковом предназначении подарка.
Надежда готовилась к защите докторской диссертации. Материала по их с мужем, Александром Ратниковым, разработкам у нее было предостаточно. Единственное, чего не хватало, так это времени. Оставаясь в клинике после приема, она анализировала огромное количество полученных данных, составляла графики, таблицы и с радостью выводила в новой тетради новые схемы терапии тяжелых заболеваний.
Ей предстояло делать доклад по абсолютно уникальным технологиям, выводы, которые казались ей естественными, могли вызвать споры в научном мире, поэтому Надежда кропотливо подбирала неоспоримые доказательства своей правоты. Сотни излеченных пациентов вспомнились ей за последние три года.
Надежда очень не любила выступать на различных ученых советах и заседаниях, поэтому редко участвовала в научных конференциях. Не было желания, а главное – времени. К тридцати пяти годам в ее душе созрел необъяснимый протест против всяких заседаний. Даже необходимые утренние собрания в клинике она проводила в течение пяти или десяти минут. Может быть, это последствие бесконечных школьных собраний или свойство характера – решать все быстро. Например, когда Александр часами проводил переговоры, потом часами отмечал успех переговоров, но на следующий день никто не помнил, о чем все-таки договорились, Надежда выходила из себя:
– Саша, как можно на идиотские застолья терять столько драгоценного времени? Вот ты помнишь, о чем ты вчера с Курепским договорился? – Помню, – уверенно отвечал тот.
– Да? А вот я уверена, что Курепский не помнит, потому что его вынесли из твоего кабинета в тот момент, когда он в стакан со спиртом опускал свои часы фирмы «Rolex» и доказывал всем, что с ними ничего не случится. Помяни мое слово, он больше не приедет, потому что ему будет стыдно, а главное – он не вспомнит, где был и что делал. Это типичный бизнес по-русски.
– Интересно, а что с часами стало? – улыбался в ответ Саша и тяжело вздыхал. – Вот ты два дня будешь в себя приходить. Ведь у тебя на лбу написано: «Не кантовать». В такие моменты Надежда ворчала целый день, не понимая, как можно так бездарно использовать время, отпущенное на жизнь Господом.
Сегодня ей предстояло выступить перед членами ученого совета с докладом по докторской диссертации. Муж наставлял ее:
– Надя, я тебя умоляю, когда будут задавать вопросы, ты должна встать и сказать: «Глубокоуважаемый Иван Иванович, спасибо за вопрос», – а уже потом отвечать. – Хорошо, а что ты мне это в десятый раз говоришь?
– Потому что я тебя очень хорошо знаю. Ты не так скажешь.
– А что, это что-то меняет, если я скажу просто «уважаемый». – Меняет, ведь так принято. Это не мы устанавливали и не нам менять. – Саша, я их всех впервые вижу, почему я их должна глубоко уважать? Это лицемерие. – Надь, ты все же беду накличешь. Просто скажи так, и все.
– Ладно, попробую.
Ратников знал, что Надежда была всегда очень прямолинейна. Если ей нравился человек, она не скупилась на комплименты и похвалу, а если нет – то, кто бы он ни был, какую бы должность ни занимал, она оставалась беспристрастна к его особе. Мало того, она могла в лоб высказать все, что о нем думает.
В зале собралось много народу, так как тема диссертации была очень интересна, да и знакомых врачей у них было множество. – Слушай, ты идешь третьей, – на ухо шептал Александр Надежде. – А это хорошо? – Конечно, все уже от первых двух устанут, и меньше вопросов будет – как знаток, сказал Саша, так как почти каждый месяц присутствовал на защитах учеников.
– Ты не переживай, я на все вопросы отвечу. Я все с ноля делала, – успокаивала она мужа.
– Да я боюсь, что ты забудешь сказать, что всех глубоко уважаешь, – смеялся Александр. – Скажу, не дергайся. У меня даже голова разболелась жутко.
Тут в зале наступила тишина, и председатель ученого совета, зачитав фамилию первого диссертанта, пригласил его выйти на кафедру.
Огласив его послужной список и тему кандидатской диссертации, председатель отдал несчастного в руки ученых. Ровно через пятнадцать минут докладчик произнес выводы диссертации и все активно начали задавать ему вопросы.
– Глубокоуважаемый… – Он смотрел на председателя, а тот подсказывал ему имя и звание человека, который задал ему вопрос. Диссертант, пытаясь запомнить имя, отчество и звание спросившего, напрочь забывал, что он спросил, и начинал отвечать на только ему ведомый вопрос. Тогда незнакомец спрашивал повторно, и все повторялось по кругу, постепенно приближая докладчика к заветной цели – ответу по сути дела.
Надежда, наблюдая за этим, поняла, что все же прикинется несколько отмороженной, но будет сразу отвечать на вопрос, потому что с именами-отчествами у нее всегда была проблема. Она могла вспомнить по диагнозу фамилию больного, но с трудом его имя и тем более отчество. Такие свойства памяти, ничего не поделаешь.
– Надежда Генриховна Звездная, – вдруг произнес председатель, и Надя, дрожа всем телом, зашла на кафедру. Оглядев весь зал, она с сожалением констатировала факт присутствия при ее докладе множества вполне бодрых коллег и не увидела ни одной спящей физиономии. Это ей окончательно испортило настроение. Сказав про себя: «Спаси, Господи», – она начала доклад:
– Уважаемые коллеги! Уважаемые члены ученого совета! После общих фраз Надежда перешла к конкретике.
– В этой таблице вы наглядно видите, какое количество скрыто протекающих заболеваний, в том числе и онкологических, мы смогли выявить с применением этой методики. Более трех тысяч человек прошли подобное обследование на заводах России.
Обратите внимание, какая заболеваемость на химическом предприятии и экологически чистом производстве. Все эти пациенты считали себя абсолютно здоровыми, а через два – три года им грозила инвалидность. Их болезни проявились бы на тех этапах, когда уже поздно исправить что-либо, а наша технология позволила их вовремя пролечить и многих прооперировать.
Вот вам предприятие по производству полистирола. Разные цеха. Посмотрите, что ждало рабочих в цехе по производству бензола. – Она стала показывать указкой на перечень заболеваний, который удалось им выявить и пролечить. – Обратите внимание, что здоровых людей в этом цехе всего пять процентов.
Зал гудел. Многие одобряюще кивали головой.
– В конце работы мы дали серьезные рекомендации руководству по профилактике заболеваний в этом цехе и в аналогичных цехах. Сейчас профессионал на вес золота, а мы так беспощадно относимся к его здоровью. В результате проведенной работы предприятие получило прибыль на тридцать процентов, превышающую обычную годовую, потому что резко сократилось количество больничных листов, инвалидизации рабочих. О результатах нашей работы нам посчастливилось доложить в институте Луи Пастера в Париже на международном симпозиуме.
Надя говорила уверенно, громким и четко поставленным голосом, как и подобает человеку, более десяти лет проработавшему главным врачом. В центре зала перед глазами сидела полная блондинка и, абсолютно не слушая доклад, щебетала с двумя молодыми людьми, кокетливо им улыбаясь, чем здорово мешала ей сосредоточиться. Доклад Надежды произвел эффект взорвавшейся бомбы. Без всяких прелюдий из первого ряда встал мужчина и задал Надежде первый вопрос:
– Все, о чем вы сейчас сказали, представляет крайний интерес для науки, а вот как вы эти знания применяете на практике, хотелось бы услышать.
Это был лучший вопрос, который можно было бы задать практикующему врачу, и Надя, забыв про «глубокоуважаемый», начала сразу отвечать на него. В зале поднялось еще двадцать рук.
– Товарищи, диссертант не в состоянии ответить сразу на такое количество вопросов. Надежда Генриховна, – он повернулся к ней, – вам разве не объяснили, что, прежде чем ответить на вопрос, вы должны сказать: «Глубокоуважаемый Борис Яковлевич, спасибо вам за вопрос…» и так далее?
– Да я не обиделся, – засмеялся известный академик, которого Надя в лицо не знала, но его хорошая оценка дорогого стоила.
– Извините, пожалуйста, – смутилась она и посмотрела на старика глазами, полными благодарности.
Вдруг из всех поднявших руки председатель выбрал именно эту блондинку, которая вообще не слушала доклад. Она с явной иронией и ерничеством спросила:
– Вот вы говорите «эндотоксин», а почему вы так уверены, что он существует?
Надежда поняла, что эта дама действительно доклад не слушала, но всем своим поведением хочет показать, кто есть кто, и самое обидное, что после этого идиотского вопроса Надя должна назвать ее глубокоуважаемой и сказать спасибо за идиотский вопрос. Саша, зная Надю, уже был готов провалиться сквозь землю, увидев яркие огоньки, сверкнувшие в глазах жены. Он пытался жестом показать Наде, что эта дама заведующая кафедрой и жуткая стерва, но было поздно, Надя никого не видела.
– Глубокоуважаемая… – сквозь зубы процедила она и посмотрела на председателя. – Марина Ивановна, – подсказал имя-отчество блондинки председатель.
– Глубокоуважаемая Марина Ивановна, не могу поблагодарить вас за вопрос, но могу повторно сделать доклад специально для вас в любое удобное время.
Дело в том, что если бы вы хоть немного меня слушали, у вас бы не могло возникнуть сомнений в существовании этого липополисахарида, потому что он был обнаружен в 1882 году Пффейфером, который и ввел этот термин, а в 1952 году Отто Вестфаль расшифровал его биохимическую формулу, которую я представила на слайдах. Мне очень жаль…
Зал загудел, а заведующая кафедрой вышла из зала с лицом обиженного сеньора-помидора. Председатель, пытаясь сгладить ситуацию, поспешил заметить:
– Уважаемые члены совета, Надежда Генриховна – главный врач и привыкла к дисциплине.
В течение последующих двух часов Надежда ответила на несколько десятков вопросов, и дело кончилось полным триумфом, потому что сами ученые начали спрашивать, где можно пройти подобное обследование и лечение. На банкете, в неформальной обстановке многие подходили к ней и вручали свои визитки, а многие предупреждали, что она нажила себе врага, потому что при голосовании был один «черный шар», и не вызывало сомнений, кто его «бросил».
– У каждого человека есть враги, – спокойно отвечала она.
Ранняя весна – это время, когда у россиян обостряются все болезни, как физические, так и психические, причем последние появляются благодаря нашим дорогим средствам массовой информации. С раннего утра в клинике кипит жизнь. С чем только не обращаются в регистратуру пациенты! Давно усомнившись в ненавязчивом медицинском обслуживании, предложенном россиянам за последние десять лет, от организации которого стонут обе стороны – как врачи, так и пациенты, – последние начинают самостоятельно осваивать профессию врача, очевидно, полагая, что нет ничего проще.
Одни, начитавшись газет и научно-популярных статей из Интернета про страшные заболевания, от которых просто нет спасения, требуют взять у них все, какие только существуют на свете, анализы. Другие, насмотревшись страшилок по телевидению о нашествии всяких гадов – крыс, мышей, жуков, пауков, комаров и другой нечисти, в полуобморочном состоянии требуют срочного посещения врача.
Третьи, обратившись во все платные и бесплатные клиники Москвы, стоят у регистратуры с ворохом анализов в руках, с кучей поставленных диагнозов и схем лечения. Эти несчастные жертвы медицины хотят в очередной клинике получить ответ на извечный вопрос: «Что делать и как им жить дальше?». Они презрительно смотрят на регистратора, который никак не может выгнать из кабинета врача предыдущего пациента и пустить его – практически умирающего от всяких там «диагнозов» человека.
Учитывая особенности характера россиян, в основе которых лежит извечная борьба за выживание, на работу в регистратуру Надежда принимала только невозмутимых, приветливых и уравновешенных девушек. Этот день не отличался от двух предыдущих, когда к ней в кабинет каждые двадцать минут регистратор с улыбкой направляла нового пациента, и она, полностью погрузившись в его проблемы, делала их своими, считая, что только такой подход к лечению может быть действительно эффективным.
В эту горячую пору не остается времени ни на чай, ни на обед, и самое главное – не терять самообладания при общении с пациентами, которые уже ни во что не верят, а на нее смотрят, как на очередное приключение в жизни. Именно они забирали у Надежды основные силы. За первые пятнадцать минут общения она должна была доказать им, что не полная идиотка, вторые пятнадцать минут они ей пытались доказать обратное – что врачи все идиоты и, лишь выговорившись, делали ей все же одолжение, наконец-то рассказав о своей проблеме.
Лишь через год они, уже полностью доверяя ей, по-свойски заходили в кабинет, а многие становились приятелями. На заре своей врачебной деятельности Надежда страшно возмущалась, что пациенты, приходя к врачу, ему не доверяют, но со временем поняла, что это неизбежно и естественно в нашем новом мире. Утренний звонок подруги Анны вновь заставил ее задуматься над этой проблемой, но в этом случае она могла закончиться очень печально для больной Лиды.
Пообещав Анне, что обязательно посетит девочку, она, естественно, выразила желание заочно поговорить с ее папой. Через десять минут в ее рабочем кабинете раздался звонок Безверова. – Надежда Генриховна, я от вашей подруги Анны звоню, – услышала она по телефону встревоженный мужской голос.
– Да, она меня предупредила. Я просто хотела до встречи с Лидой задать вам несколько вопросов о ней.
– Задавайте, я готов на все ответить, – с готовностью произнес Безверов. – Что ваша дочь любит, в чем она хорошо разбирается?
– Она любит читать. Из поэтов – Есенин, Цветаева. Хорошо разбирается в живописи, занималась игрой на гитаре… Зачем вам это надо?
– Надо, раз спрашиваю, и еще: мне Анна сказала, что все это произошло после смерти ее матери, а как давно? – Уже семь лет прошло с тех пор.
– Все… я буду у вас в четыре часа.
Записав точный адрес, Надежда положила трубку. А за ее столом уже сидел следующий пациент, а за дверью ее кабинета расположился его первый охранник, на входе в клинику второй, в холле регистратуры третий. Назвав себя, как часто бывает в таких случаях, просто Ивановым Иваном Ивановичем, он начал свой рассказ:
– Я вас прошу ничего не записывать. Я еще не знаю, буду ли у вас лечиться, все зависит от вас.
«Если вы не согласитесь или мне не понравитесь, то вас зарежут», – подумала про себя Надежда, вспомнив любимый фильм, и улыбнулась. – Что вы молчите, доктор?
– Слушаю вас.
– А… Я много лет мучаюсь болями в суставах. У меня было много травм, у меня три ранения и две автомобильные катастрофы. Я был у всех, начиная с наших целителей и кончая тибетскими. В Москве трижды обращался к врачам, и все безрезультатно. – Вас обследовали?
– Разумеется, я лежал в шикарной больнице. Море анализов возьмут, потом кучу лекарств выпишут и думают, что я всю эту дрянь буду пить.
– А вы хотите, чтобы была одна волшебная таблетка, и все? – Я просто уверен, что за мои деньги меня должны вылечить.
– Вы меня заинтриговали. Расскажите все же поподробней, где вы обследовались и какой был поставлен диагноз, а еще лучше показать мне выписку из больницы.
Это был типичный случай необъяснимой дремучести современного человека. Надежда была уверена, что он больше доверяет знахарям, а не врачам, и уж точно их снадобья он поглощал в неограниченном количестве, даже не задумываясь о том, что он пьет.
Казалось бы, парадокс: дипломированный специалист, который постигает науку в течение семи лет в институте, затем всю жизнь на практике назначает изученные препараты, но он их не принимает, а бог весть какую дрянь из кожи лягушек, тараканов, мочи осла он будет пить с радостью, в полной уверенности, что именно это ему поможет. Причем подобная ситуация в основном в России и в африканских племенах.
– А какие снадобья вы принимали? – вдогонку своим мыслям спросила она.
– Какие давали, такие и пил, я же не знаю, как они называются, – подтвердил своим ответом Иван Иванович ее мысли.
Надежда уже читала выписной эпикриз из больницы. Четкий обоснованный диагноз, правильно назначенное лечение, но почему-то Ивана Ивановича это не устроило. К сожалению, все рекомендации были двухлетней давности, а из-за своей дремучести он отказался от лечения у профессионалов, и в результате многие изменения в его суставах стали необратимыми.
– Вы зачем ко мне пришли? – задала неожиданный вопрос Надежда. – Как зачем?.. Лечиться! – Он удивленно посмотрел на врача.
– А я лечу лекарствами, а вы их пить-то будете? Или будете ходить из клиники в клинику и ждать волшебной таблетки?
– Нет, я буду лечиться, мне очень плохо. Я постоянно на обезболивающих препаратах, тем более что у вас мой приятель лечился. – Еще одна деталь. Поскольку вы болеете уже три года, лечить вас придется примерно столько же.
– Так долго?
– К сожалению, да, потому что в суставах произошли необратимые изменения. У вас будут сезонные обострения болезни, а более четко я смогу вам все сказать после тестирования вашей крови.
Пациент тяжело вздохнул и недовольно закряхтел.
– Вы зря негодуете. Спасибо скажите Господу, что вас еще можно лечить. А чтобы вы поняли, что я имею в виду, я вам расскажу очень яркий пример нашей необъяснимой глупости. Ко мне в клинику год назад обратилась пациентка с раком молочной железы.
Ее профессия – журналист. Я это подчеркиваю, человек с высшим образованием. У нее была вторая стадия, когда еще можно вылечить это заболевание и человек останется жив, причем будет жить нормальной жизнью. Она была у кучи знахарей и пила назначенные ими травы. Кто-то ей посоветовал обратиться ко мне. Вы даже не представляете, как она была разочарована, когда я ее направила на операцию в институт имени Герцена.
Она ждала от меня чуда, а я ее отправила на операцию. Наши люди до сих пор верят в волшебную палочку, в фей. Да, я долго выхаживала ее подругу с четвертой стадией рака, и она прожила дольше, чем другие больные с таким же диагнозом, но это была поддерживающая терапия. Я просто долго, на основании показателей теста поддерживала ее иммунную систему, и никакого чуда тут нет.
– И что стало с этой журналисткой?
– Она легла в институт Герцена, но почему-то через неделю выписалась по собственному желанию и поехала к какой-то бабке, так и не сделав операцию. Это все происходило в апреле, а в сентябре она вновь появилась у меня, когда ее состояние было безнадежным. В ноябре ее не стало, и умирала она в страшных муках. Мне каждый день звонили ее муж и сын, а у меня от бессилия болело сердце. Заметьте, она могла жить.
– Да, невеселую историю вы мне рассказали. – К сожалению, таких историй очень много. Надежда стала заполнять его карту и лист назначений.
– Доктор, я надеюсь, у меня не все так безнадежно… – Он стал доставать из кармана пачку купюр.
– Все оплатите в кассу. Вот когда вы будете бегать и забудете про боль, ваша организация сможет нам что-то подарить, например, новый электрокардиограф, но только после того как вас вылечим. – Отлично, договорились.
– А теперь раздевайтесь, я должна вас осмотреть.
Около двадцати минут она осматривала Ивана Ивановича и записывала данные в историю болезни. Одевшись, он все же решил еще раз спросить ее о прогнозе лечения. – Я думаю, что смогу вам помочь, и на этой оптимистической ноте с вами прощаюсь. Жду вас с анализами через неделю.
Пациент покинул ее кабинет, и она позвала следующего.
Сегодня эту фразу ей пришлось повторять пятнадцать раз. К концу дня силы иссякли, но она помнила, что ее ждет девочка Лида и ее надо убедить в необходимости лечения. Вызвав старшую медсестру Таю, она попросила ее подготовить малый хирургический и противошоковый набор. Уже через час она звонила в квартиру Безверова.
