В 1975 году в ознаменование тридцатилетия Победы в Советском Союзе была проведена всесоюзная символическая молодежная акция: лучшие из лучших комсомольцы каждой области нашей необъятной тогда страны отстаивали честь сфотографироваться у легендарного знамени Победы вместе с Героями Советского Союза Михаилом Егоровым и Мелитоном Кантарией, которые три десятка лет назад установили его над поверженным Рейхстагом.
Все было замечательно организовано. Для поездки в Москву отбирались действительно отличные ребята, уже сумевшие совершить нечто значительное, несмотря на свой молодой возраст. Многие из них были из глубинки. Поэтому пребывание каждой комсомольской делегации в столице проходило на самом высоком уровне: гостиница «Россия», ознакомительные экскурсии по городу, посещение театров, но главное, конечно же, — встреча в Центральном музее Вооруженных Сил СССР с двумя героями, имена которых еще со школьных учебников связывались у каждого с боевой историей победного штурма Берлина.
К сожалению, незадолго до завершения этой всесоюзной акции один из героев, Михаил Егоров, погиб в автомобильной катастрофе. Встречаться с молодежью и фотографироваться у знамени Победы в одиночку пришлось его однополчанину и другу Мелитону Кантария, который специально был приглашен на несколько месяцев в Москву из своей родной Абхазии.
Естественно, только фотографированием дело не ограничилось. Ребята могли пообщаться с человеком-легендой, узнать у него подробности той дерзкой и опасной операции. И герой ошарашивал привыкших слепо доверять каждому советскому постулату комсомольцев неожиданным признанием: «Нас тогда со знаменем было не двое, а трое. Если бы не политрук, вряд ли бы мы с Михаилом добрались до самого купола». Тогда же из уст Мелитона Кантария прозвучала и никому не известная фамилия — Берест.
Все это через некоторое время я узнала от своего будущего мужа, который удостоился той памятной поездки в Москву, будучи курсантом Одесского высшего мореходного училища. Наши последующие попытки найти хоть какое-то упоминание о политруке Бересте, участвовавшем в водружении знамени Победы над Рейхстагом, окончились ничем. О нем упорно молчали толстенные истории Великой Отечественной войны, многочисленные опубликованные воспоминания ветеранов, не упоминался он и в мемуарной литературе, в том числе и в мемуарах Георгия Жукова, пользовавшихся тогда огромной популярностью у читателей за их безапелляционный тон.
И только через тридцать лет, в 2005 году, когда праздновалось шестидесятилетие Победы над фашистской Германией, имя третьего воина, развернувшего победное знамя над поверженным логовом влага, было официально обнародовано: лейтенант Алексей Берест.
7 мая 2005 года Президент Украины Виктор Ющенко подписал Указ «О присвоении Алексею Бересту звания Герой Украины» (посмертно). «За боевую отвагу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, личное мужество и героизм, проявленный в Берлинской операции и водружении знамени Победы над Рейхстагом».
Подобных случаев, наверняка, тысячи. Кто знает, сколько безымянных героев лежат даже не похороненными где-нибудь в болотах под Новгородом, лесах Беларуси, каменоломнях Аджимушкая? Но судьба Алексея Береста – это не только знамя над Рейхстагом. В его жизни, как в зеркале, отразилась история нашей страны – пронзительно противоречивая, часто до боли несправедливая к людям, с огромными темными пятнами недосказанности…
Сегодня я еще раз попробую обратиться к его необычной биографии. Естественно, претендовать на полный документальный анализ судьбы героя не приходится. Но то, о чем могу рассказать, достоверно и достойно внимания. Некоторые сведения сообщил журналист Николай Мотренко, который много лет посвятил исследованию жизни Алексея Береста и написал о нем книгу под названием: «Я прикрою!», красноречиво представляющим главного героя. В ее основе – архивные изыскания автора, беседы с людьми, в разные годы знавшими Береста, его однополчанами, женой и дочерью. Вот что удалось узнать. Родился Алексей Берест в 1921 году в селе Горяйстевка под Ахтыркой на Сумщине. Родители – крестьяне-хлеборобы. В семье было шестнадцать детей, выжили из которых только девять. Они рано осиротели, и Алексея воспитывали старшие сестры. Теперь бы такую семью назвали неблагополучной, но в довоенные времена подобных социальных определений не знали. Люди просто боролись с бедами и продолжали жить.
Вместе сироты пережили страшный и голодный 1933 год. И уже тогда, выживая в голодоморе, Алексей сформулировал для себя самую главную нравственно-этическую установку: жить на этой земле честно, что бы ни происходило вокруг. Там же, в селе, Берест окончил семь классов школы и стал первым трактористом в колхозе. В смысле: единственным. Такие уж были времена.
А в 1939 году неожиданно грянула Финская война. Алексей ушел добровольцем в действующую армию. Война эта, как теперь мы знаем, была не очень долгой и не очень славной, но Алексей Берест отвоевался и даже получил первую в жизни награду – благодарность командарма за спасенную от пуль финского снайпера жизнь своего командира. А счет мирным мгновениям для всей огромной страны уже шел на дни и часы…
Великую Отечественную Алексей Берест прошел от первого дня до последнего. Встретил ее солдатом-связистом, потом окончил ускоренный курс в Ленинградском военном училище, которое дислоцировалось в Шуе. Это училище готовило политработников для фронта. В 1945 году Берест был уже замполитом 1-го стрелкового батальона 756-го полка 150-ой дивизии 3-ей ударной армии, имел несколько боевых орденов и медалей. В апреле сорок пятого война шла к концу, но батальону Алексея Береста предстояло последнее испытание – Рейхстаг.
«Знамя над Рейхстагом установили сержанты Егоров и Кантария». Точка! Никакие другие имена вспоминать при рассказе о последнем штурме Рейхстага долгие годы не разрешалось.
После обнародования имени Алексея Береста уже в наши дни появилась версия, что-де «отец всех народов» специально приказал подобрать для водружения знамени Победы символических героев: один сын Кавказа, земляк, а другой – представитель великого русского народа, считавшегося старшим братом всех остальных. Алексей Берест, якобы, был послан с ними как сопровождающий, которому отводилась чисто вспомогательная, охранная, отнюдь не героическая роль.
Но люди, которые были тогда у Рейхстага, знают больше. Никто по национальному признаку бойцов на купол горящего Рейхстага не посылал. Требовались самые отважные, выносливые, опытные. Командир полка Федор Зинченко выбрал проверенных и надежных своих ребят: Кантария, Егорова, Береста. Причем Бересту предназначалась самая тяжелая в прямом и переносном смысле миссия.
По замыслу командира, лейтенант должен был сопровождать несших знамя солдат — их было двое на случай ранения или гибели одного из знаменосцев — и обеспечивать им надежное прикрытие.
Рейхстаг горел. Все вокруг было разрушено. Трое в плащ-палатках ринулись в самое пекло разрывов. Немцы-фаустпатронщики заметили дерзкую троицу и начали гвоздить развалины Рейхстага прицельными залпами. Наши подавили огневые точки врага. Но начался бешеный автоматный обстрел. Группа Береста упорно пробивалась к лестничным маршам. Невысокие Егоров и Кантария бежали впереди, а богатырь Алексей Берест в буквальном смысле прикрывал их широченной грудью, посылая в сторону врага бесконечные очереди из своего ППШ.
Когда группа оказалась перед выходом на крышу, Берест, расчищая дорогу автоматным огнем, первым ворвался на купол Рейхстага с его фронтальной стороны, и только потом разрешил выйти Михаилу Егорову и Мелитону Кантария. Он лично установил на бронзовой скульптурной группе в честь кайзера Вильгельма красный флаг с серпом и молотом. А чуть позже на вопрос командира батальона Неустроева, надежно ли закреплено знамя, отрапортовал: «Сто лет простоит! Я его ремнями привязал к лошади!».
Знамя Победы затрепетало над Берлином 30 апреля 1945 года в 21.50 по московскому времени. И сразу же лейтенант Берест организовал победный салют. Прямо там, на крыше. А уже после завершения боев знамя переместили на верхнюю точку купола Рейхстага.
Но Алексею Бересту предстояло выполнить еще одну историческую миссию – стать одним из последних парламентеров войны. В подземелье под Рейхстагом находились гитлеровцы, около двух тысяч человек. Они отчаянно сопротивлялись. Нетрезвые, не спавшие несколько суток, озлобленные и отчаявшиеся… Переговоры тогда были опасным предприятием, никто никому не давал никаких гарантий. Люди с обеих сторон были на пределе нервного напряжения.
Лейтенант Берест по собственной инициативе вызвался идти к фрицам, чтобы избежать ненужного кровопролития. С той стороны для ведения переговоров требовали представителя званием не ниже полковника. В наших передовых частях полковника, пожелавшего стать парламентером, не оказалось. Пришлось по-быстрому замаскировать лейтенанта Береста под полковника. Ему выдали вместо пилотки фуражку с кокардой, прикрыли погоны кожаной курткой, и Алексей отправился туда, вниз, разговаривать с немецким оберстом.
Переговоры шли долго. Немцы требовали, чтобы советские солдаты построились – боялись, что не сдержатся и начнут стрелять в тех, кто будет выбираться из подвала. На это требование Берест ответил коротко и четко: «Не для того я шел сюда от Москвы, чтобы строить перед вами своих бойцов».
После войны старшая сестра спросила его об этом эпизоде: — Леша, ты боялся? — Конечно, боялся. Шел коридорами, а там двухъярусные койки и их – тысячи… Известно, что перед окончательной сдачей немцы устроили перестрелку между собой. Вероятно, капитулировать соглашались не все.
После войны Алексей Берест уехал в Ростовскую область, на родину жены, с которой познакомился в госпитале. Работал замполитом на машино-тракторной станции, был директором киносети, потом устроился бригадиром сталелитейного цеха на знаменитый «Ростсельмаш». По наговору был осужден на десять лет, но впоследствии реабилитирован. Вокруг него всегда витали какие-то слухи и недомолвки.
Он обладал сильным и прямым характером, запросто кидал в лицо подонку, что он подонок. А с такой нравственной позицией карьеры не сделаешь, да и жизнь подобным героям сладкой никогда не кажется, хотя люди их и уважают. Еще однополчане говорили об Алексее Бересте, что он стойко переносил раны от пуль и осколков, но не выносил уколов лицемерия, зависти, злопыхательства. Он всегда старался прикрыть других, как тогда, при штурме Рейхстага. Защищал рабочих от произвола администрации, поселил в собственной квартире фронтовика, у которого не было жилья.
В архиве журналиста Мотренко есть копия наградного листа-представления на награждение Алексея Береста Золотой Звездой Героя Советского Союза, подписанного командиром полка Федором Зинченко. Гриф командира дивизии: «Достоин». Начальника политотдела дивизии: «Достоин». Надпись на обороте: «Награжден орденом Красного Знамени». За штурм Рейхстага более ста человек получили звезду Героя, а Берест, побывавший в самом пекле последнего боя, — только орден.
Возможно, причиной тому был его непокорный характер. Алексей Берест никогда не выслуживался перед начальством. Есть версия, что он был в списке на представление к званию Героя Советского Союза вместе с другими офицерами и солдатами 150-й стрелковой дивизии, но, якобы, Жуков, не желая давать высшую награду политруку, которых не любил, вычеркнул фамилию Береста.
Существует и иная версия, что, мол, Берест из-за своего прямого характера и острого языка получил очень плохую характеристику из особого отдела, что сделало невозможным его представление на вручение высшей награды страны. Вот это, последнее предположение, кажется наиболее близким к истине, поскольку в последние дни войны Алексей Берест стал инициатором скандала, в который оказались замешанными офицеры-«смершевцы», попавшие под его горячую руку.
Взяв после кровавого штурма очередной особняк в центре Берлина, замполит Берест обнаружил изящные коробочки с надписью на немецком: «Подарки генералам». А в них – несколько сотен первоклассных швейцарских часов, которые Алексей принялся щедро раздавать участникам недавнего боя. А «смершевцу», поспешившему прибежать «за трофеями для всех «особистов», досталась лишь резкая фраза политрука: «С длинными руками – под церковь! Что-то я ваших в бою еще никогда не видел!» Такой обидной откровенности органы никогда не прощали даже настоящим героям…
Сегодня многие говорят, что это, в общем-то, и не важно, была ли у Алексея Береста Золотая Звезда Героя Советского Союза. Главное – чтобы помнили, знали, как прожил свою жизнь этот незаурядный человек. Так считают, в основном те, кто войны не знает. Фронтовики же более принципиальны, им известна истинная цена боевых наград. Их мнение таково: наградить, хотя бы посмертно.
Нет уже Советского Союза. В Ахтырке именем Героя Украины Алексея Береста названа улица, есть памятный знак. Установили в городе и бюст земляка. В музее завода «Россельмаш» в Ростове-на-Дону, сохраняются собранные о нем материалы. Проза.ру
Одесса
