Моисей ГЕЛЬМАН
Недавно по инициативе Банка России и группы депутатов во главе с председателем комитета по финансовому рынку Анатолием Аксаковым Госдума приняла в первом чтении законопроект о введении в денежный оборот так называемого цифрового рубля. Над его концепцией трудилось несколько лет много народу. Утверждается, что это якобы новая, третья форма национальной валюты и новое безналичное платежное средство. Однако очередное изобретение финансовых чиновников лично у меня вызвало большое, мягко говоря, недоумение и немало вопросов.
В отличие от денежных банкнот и монет, примерно 80% российских денег составляют безналичные рубли. Они в банковских, бухгалтерских и прочих финансовых документах отображаются компьютерами в виде числовых данных. Это денежные суммы, которыми оперируют при переводах и хранении на банковских счетах виртуальных денежных средств. Термины «числовые данные», «цифровые данные» и «кодированные данные» являются синонимами. Безналичные деньги в финансовом обороте всех стран используют вот уже сотни лет. Поэтому непонятно, почему традиционный безналичный рубль у нас решили сделать теперь двух видов и назвать новый вид цифровыми деньгами. Ведь согласно статье 75 Конституции России денежной единицей в Российской Федерации является рубль, наличный и безналичный, причем введение других денег не допускается.
Новый, цифровой рубль своим предназначением и функциями будет принципиально отличаться от существующего безналичного рубля. Это явится не только нарушением основного закона страны о денежной единице, но и вызывает большие сомнения в «дееспособности» новых денег.
В отличие от нынешнего безналичного рубля законопроектом о цифровом рубле регламентируются правовые нормы, связанные с оформлением договора банковского счета, именуемого электронным кошельком клиента, и проведением с ним финансовых операций. Клиент банка может зарегистрировать и открыть свой кошелек, используя мобильное приложение любой кредитной организации, в которой он обслуживается. Важным требованием к новой валюте должна быть защищенность от подделок и воровства денег.
Для защиты бумажных банкнот от фальсификации используется совокупность технических и графических средств, включая защищенное изображение серийных номеров и двухбуквенных обозначений купюр. При этом наличные деньги различаются также по номиналам. Существующие безналичные деньги не маркируются и не различаются номиналами. Но цифровые рубли Центробанк предложил маркировать. Они будут предназначены только для бюджетных расчетов, и их будут учитывать в специальном денежном реестре. Иначе говоря, бюджетные деньги, как утверждается, должны будут «помечать» таким образом, чтобы государство знало об использовании каждого цифрового рубля, и тем самым могло бы предотвращать их фальсификацию и коррупционные сделки с ними.
Однако, как все это осуществить, никто еще не пояснил. Спрашивается, если маркировка безналичных денег возможна и целесообразна, то почему ее нужно применять для идентификации лишь части денег, а не всей безналичной денежной массы? Между тем маркированные бюджетные деньги потребуют на обработку данных громадных объемов памяти и машинного времени, а также больших затрат электроэнергии. Но, похоже, техническую сторону этой проблемы, как водится, не затрагивали, и видимо перенесли ее решение на еще не существующие подзаконные акты.
К примеру, на 1 января 2020 г. денежная масса в стране составляла 51 660 млрд. рублей, из них на наличные деньги приходилось 9 658 млрд., а безналичных денег выпустили 42 002 млрд. рублей. Суммарный доход консолидированного бюджета в 2019 г. составил 22 737 млрд. рублей. Спрашивается, как же в не упорядоченной по денежным номиналам громадной массе бюджетных денег Минфин для борьбы с коррупцией сможет отслеживать перемещение каждого маркированного рубля?
Надо полагать, что введение в оборот третьего платежного средства внесет путаницу в денежные расчеты и усложнит их. Ведь во избежание коррупционных сделок потребуется контролировать перемещение всех цифровых рублей, а они в процессе товарно-денежного обращения будут смешиваться с наличными и нынешними, немаркированными, безналичными деньгами. Обмен разными видами платежных средств понадобится, к примеру, для оплаты труда и мелких хозяйственных расходов, что усложнит бухгалтерский учет на предприятиях и в налоговой службе.
Если несколько десятков триллионов бюджетных денег, допустим, как-то смогут «пометить», то придется контролировать оборот каждого цифрового рубля, пропуская его через сложную компьютерную программу. Речь идет о громадном числе транзакций в Центробанке и почти 330 российских коммерческих банках. Это, как отмечалось, существенно увеличит машинное время на проведение операций, а также потребует громадных материальных затрат компьютерных мощностей и электроэнергии. Похоже, над этим никто пока не задумывался. Да и принципы маркировки цифровых рублей для их распознавания в совместном обращении с нынешними безналичными деньгами не поясняются. Поэтому непонятно, как можно будет из общей денежной массы выделять бюджетные деньги с целью декларируемого в законопроекте устранения фальсификации и коррупционных сделок с ними. Кроме того непонятно, как будет устраняться опасность фальсификации и коррупционных сделок при смешивании, пусть и частичном, трех платежных средств.
Возможно, для безопасности обмена бюджетных денег на немаркированные безналичные его существенно ограничат (лимитируют). Подобное ограничение существовало в денежной системе СССР для наличных и безналичных денег. Поэтому для защиты от фальсификации и коррупционных сделок значительная часть маркированных бюджетных рублей должна быть отделена от общего денежного оборота. Но согласно статье 8 Конституции в Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, а также свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств. А статьей 74 основного закона не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного товарно-денежного обращения. Поэтому выделение из общего денежного оборота бюджетных денег будет означать полное или частичное нарушение упомянутых условий Конституции России.
Следует заметить, что платежная система Биткоин наиболее защищена в информационном отношении. Если даже полагать вполне приемлемыми значительные затраты на ее криптографическую защиту, то использование Биткоин в электронных кошельках с цифровыми рублями потребует ее автономности и изоляции от Центробанка. Поэтому такая платежная система тоже не пригодна для использования ввиду ее несоответствия упомянутым конституционным нормам.
Законность, возможность и целесообразность введения в оборот цифровых рублей перечисленными соображениями и сомнениями не ограничиваются. Существующие электронные кошельки некредитных организаций, пополняемые деньгами их клиентов, не относятся к банковской сфере и получили широкое распространение. Примером популярного платежного средства является кошелек ЮMoney (бывшие Яндекс.Деньги). Разновидностью электронных кошельков являются дебетовые (платежные) карты, выпускаемые рядом коммерческих банков. По ним проводятся безналичные дистанционные платежи населением за покупки товаров и услуг. При этом клиенты в ряде случаев могут пользоваться также и ограниченным кредитом. Пополняются кошельки и карты либо наличными средствами клиентов через банкоматы, либо безналичными переводами со счетов банков. При этом дополнительная эмиссия денег Центробанком не проводится.
Однако в концепции ЦБ о цифровом рубле по этому поводу почему-то сказано, что для пополнения новой валютой своего кошелька и тем самым кошелька клиента кредитная организация направляет в Банк России запрос на эмиссию цифровых рублей. Учитывая упомянутые условия обсуждаемого законопроекта, можно предположить, что речь идет об эмиссии новых, цифровых денег, то есть о дополнительной денежной эмиссии. Такая неопределенность, а также отсутствие в законе о Банке России правовых норм, регламентирующих поддержание в экономике страны баланса товарно-денежного обращения, создает большие возможности для манипулирования национальной денежной массой, роста ценовой инфляции, финансовых спекуляций и пр. (см. Чтобы навести порядок в экономике страны нужно обеспечить системную устойчивость баланса товарно-денежного обращения – «Промышленные ведомости» №1, март 2023 г.).
В частности, в отсутствие должного контроля со стороны ЦБ коммерческие банки занимаются незаконной эмиссией безналичных денег. Это видно из официальной статистики Банка России. Суммарно кредиты, депозиты и прочие размещенные коммерческими банками на стороне средства, предоставленные организациям и физическим лицам, к примеру, на 1 января 2020 года составили 65,675 трлн. рублей. В то же время денежная масса составила 51,66 трлн. рублей. Таким образом, в 2019 г. сумма размещенных банками на стороне денежных средств более чем на 14 трлн. рублей (!!!) превысила официальную денежную массу. Размещенные на стороне средства коммерческих банков, на 21% превысившие денежную массу, представляли собой фальсифицированную «безналичку». Это может свидетельствовать о бесконтрольности оборота денег, в том числе о сговоре проведения незаконной эмиссии коммерческими банками.
Официально не существующие деньги, примерно на 20% в среднем ежегодно превышающие денежную массу, коммерческие банки в нарушение Конституции РФ много лет безнаказанно выдают в виде фальсифицированных кредитов. Их большей частью конвертируют в валюту, которая вывозится за рубеж.
В 2019 г. за рубеж ушло свыше 22 млрд. долларов, в 2020-м — 48,4 миллиарда, в 2021 году вывоз капитала вырос до 72 млрд. долларов. Чистый отток капитала из России, согласно данным ЦБ, в 2022 году превысил 200 млрд. долларов. Однако вместо наведения порядка в денежно-кредитной политике страны руководители Банка России и Минфина занялись надуманной денежной реформой. Согласно обсуждаемому законопроекту, Центробанк станет эмитентом цифрового рубля. Спрашивается, с какой же целью Центробанк инициирует выпуск новых безналичных денег? Ведь цифровой рубль, если за этим не кроются некие лукавые намерения финансовых чиновников, как отмечалось, никакого принципиального смысла не имеет, и доказательства наличия этого смысла в законопроекте отсутствуют. Можно предположить, что вся эта бессмысленная, на мой взгляд, затея, которая обойдется налогоплательщикам, то есть в итоге населению страны, в немалую сумму, понадобилась совсем для других дел. И вот почему.
Если сейчас электронные кошельки некредитные организации и банки открывают самостоятельно, руководствуясь законодательными нормами, то такой вольнице вскоре может прийти конец. Согласно новому законопроекту, кошельки для цифровых рублей будет теперь открывать Банк России финансовым организациям и Федеральному казначейству, а их клиентам кошельки станут открывать финансовые организации. Центробанк как взимал оплату с коммерческих банков за выдаваемые кредиты в виде ключевой ставки, так и сохранит этот свой доход. Но к нему добавится еще выручка Центробанка в виде комиссионных за обслуживание цифровых кошельков и эмиссию новых денег. Это приведет к дополнительному подорожанию банковских кредитов.
Однако предполагаемая скрытая цель законопроекта видится в ином: нет никаких гарантий, что ЦБ не расширит экспансию перевода всех электронных кошельков в стране на традиционную «безналичку». Якобы в целях унификации платежей для безопасности клиентов. Тогда таким образом, под «шумок» цифровизации, Банк России сможет присвоить себе новую функцию — оплату эмиссии цифровых рублей и содержания всех денежных кошельков в стране. Ведь уже сейчас он выступает в качестве продавца кредитов коммерческим банкам по ключевой ставке, завышая ее под предлогом борьбы с инфляцией и получая немалую прибыль. К примеру, денежная масса в марте этого года достигла 84 трлн. рублей. Таким образом, потенциальная выручка Центробанка от получения им ключевой ставки в размере 7,5% составит 6,3 трлн. рублей. Теперь к ней прибавится выручка от обслуживания цифровых кошельков. Не является ли все это конфликтом интересов, противоречащим законодательству?
Затея с цифровым рублем объясняется якобы необходимостью борьбы с коррупцией и контроля за использованием бюджетных денег. Но борьба с коррупцией и фальсификацией платежей при безналичных расчетах успешно осуществлялась в Советском Союзе Промстройбанком СССР. Причем осуществлялась прозрачным контролем без разделения денег на «чистых» и «нечистых». Тогда для финансирования некоего проекта госзаказчиком из бюджета выделялась определенная сумма, и она траншами через Промстройбанк поступала генподрядчику. Иначе говоря, условно как бы маркировались суммы денег, которые выделялись для реализации заказов. При этом контролировалось их исполнение по этапам. При неисполнении текущего этапа финансирование прекращалось, что гарантировало защиту от коррупционных сделок. Промстройбанк имел отделения во всех регионах страны, и там работали квалифицированные специалисты, а не всеядные менеджеры. Поэтому подмена поэтапного финансирования и контроля исполнения проектов дорогостоящим, сложным, и, видимо, малоэффективным контролем оборота бюджетных денег, представляется абсурдным, ничем не объяснимым, делом.
Это тем более кажется странным, так как в последние годы поэтапное финансирование используется при реализации некоторых сложных промышленных объектов, но именуют его почему-то проектным финансированием. Ведь принятие решения о строительстве любого объекта требует всестороннего анализа, охватывающего все его жизненные стадии, вплоть до утилизации, а не только оценку финансовых возможностей заказчика. Очевидно, что для минимизации коррупции и осуществления действенного контроля поэтапное финансирование работ при выполнении госзаказов необходимо восстановить в полном объеме. И тогда не придется писать сочинения на темы сомнительного внедрения в экономику страны третьего платежного средства.
