Моисей Гельман,
кандидат технических наук
Монополист сам по себе не страшен. Опасными становятся последствия его деятельности, если он начинает злоупотреблять своим монопольным положением на рынке. Злоупотребления «Транснефти» монопольным положением на нефтяном рынке во многом обусловлены пороками нормативных документов, регламентирующих деятельность компании, и серьезными недостатками в управлении ее хозяйством. Поэтому, в частности, у «Транснефти», которая не добывает, а только транспортирует чужую нефть, в трубопроводной системе появляются в немалых количествах мнимые ее излишки. Они — следствие умышленного либо по халатности «недовеса» покупателям чужой собственности. Затем, непонятно на каких правовых основаниях, «Транснефть» ее отчуждает, без ведома владельцев реализует «излишки» чужой нефти и использует выручку для благотворительной помощи неизвестным лицам. Благотворительность за чужой счет оборачивается благом и для самой «Транснефти», которая засчитывает эти дары в качестве собственных затрат, не облагаемых НДС. Таким образом, нефтедобывающие компании и покупатели нефти лишаются значительных доходов, а консолидированный бюджет страны – части НДС и дивидендов с чистой прибыли от «обвеса», из которой премируется руководство компании. В публикации проанализирован ряд аспектов монополистической деятельности «Транснефти», экономически ущербных для государства и субъектов нефтяного рынка.
Как известно, в апреле этого года случился крупный международный скандал: через магистральный нефтепровод «Дружба» в Белоруссию, а оттуда в ряд восточноевропейских стран «Транснефть» длительное время прокачивала некондиционную нефть. Согласно заявлению белорусской стороны, которое «Транснефть» не опровергла, концентрация в нефти опасных хлорорганических соединений более чем в 20 раз превышала предельно допустимое значение. По этому факту самарский орган Следственного комитета России в начале мая спешно возбудил уголовное дело. Но, похоже, расследование, которое ведется уже свыше пяти месяцев, зашло в тупик.
Чтобы как-то оценить объективность обвинений, выдвинутых следствием против владельцев и руководителей двух небольших самарских компаний, в статье Замалчиваемые факты скандального загрязнения нефтепровода «Дружба» («Промышленные ведомости» № 8, август 2019 г.) были приведены результаты решения с десяток простых арифметических задач. В качестве их условий использованы фрагменты обвинения следствия и общедоступные исходные данные, включая характеристики нефтепровода и транспортированной нефти. Результаты решения задач являются фактами, которые следователями почему-то игнорируются. Они свидетельствуют, что обвиняемые в «диверсии» в силу ограниченных технологических и технических возможностей их хозяйства в принципе не способны были даже за несколько лет «загрязнить» в нефтепроводе «Дружба» пять миллионов тонн нефти, в порче которых их обвинили. Для выявления истинных причин «загрязнения» требовалось по «горячим следам» провести системное расследование российской и белорусской частей магистрального нефтепровода. Однако этого почему-то не сделали. Поэтому время, возможно, уже упущено.
Так как действительные виновники происшедшего пока не найдены, а последствия еще не ликвидированы полностью, скандал продолжается, но в несколько скрытых формах. В частности, «Роснефть» и «Транснефть» обмениваются взаимными обвинениями в нанесении ущерба. Однако обмен «любезностями» и официальные, пока бездоказательные, обвинения в диверсии лиц, назначенных быть «вредителями», уводят в сторону от рассмотрения истинных причин происшедшего и их устранения. Не способствуют, на мой взгляд, устранению этих причин и предложения, внесенные «Транснефтью» в правительство. В их числе «комплекс мероприятий, направленных на усиление ответственности за нарушение требований технических регламентов; изменение нормативного регулирования в части введения обязательной аккредитации испытательных лабораторий и совершенствования методов объективного контроля работы приемо-сдаточных пунктов нефти, в том числе, путем унификации требований в сфере обеспечения единства измерений; установление «Транснефтью» операционного контроля над приемо-сдаточными пунктами грузоотправителей».
Чтобы оценить целесообразность и эффективность предложенных «Транснефтью» мер по наведению должного порядка в ее хозяйстве, я решил проанализировать функции, закрепленные за ней соответствующими нормативными документами, и вытекающие из них обязательства по заключаемым договорам с нефтедобывающими компаниями. На основании этого анализа были предложены некоторые альтернативные решения, которые, как представляется, позволят улучшить ситуацию в компании.
Почему «Транснефть» отвечает не за продажу, а только за транспортировку смеси нефти разных сортов, которую изготавливает, что убыточно для поставщиков более дорогой легкой составляющей?
В Уставе «Транснефти» сказано, что компания является стратегическим акционерным обществом, осуществляющим управление системой магистральных нефтепроводов и нефтепродуктопроводов, а также их охрану. Казалось бы, у стратегической компании, которая является собственностью государства, и цели должны быть государственными стратегическими. Однако согласно Уставу компании основной целью ее деятельности является получение… прибыли, хотя, как представляется, основной целью этой государственной, стратегически значимой, компании должно было бы быть обеспечение энергетической безопасности страны. Может быть преобладанием прибыльности над прочими целями и объясняются недавняя авария в стратегически и энергетически значимом для страны магистральном нефтепроводе «Дружба», а также постоянная распродажа компанией мнимых излишков чужой нефти?
Согласно Уставу «Транснефти» одним из основных видов ее деятельности является оказание услуг по транспортировке нефти по магистральным нефтепроводам в России и за ее пределами. В транспортировку входит также предварительное смешивание (компаундирование) разных сортов нефти, поставляемых нефтедобывающими компаниями, и ее хранение. По нефтепроводу «Дружба» транспортируется нефть марки Urals (уральская). Она представляет собой смесь легкой западносибирской нефти с низким содержанием серы, которая добывается в основном в Ханты-Мансийском автономном округе и Тюменской области (ее доля в смеси составляет примерно 65%), а также тяжелой высокосернистой нефти Урала, Поволжья (доля в смеси 31%) и Тимано-Печоры (4%). По сравнению с 2014 годом в Urals увеличилась концентрация высокосернистой нефти Урало-Поволжья и уменьшилась доля нефти Западной Сибири, что привело к увеличению содержания серы во всех экспортных потоках этого сорта.
Основные поставщики составляющих смеси Urals — компании «Роснефть», «Башнефть», «Лукойл», «Сургутнефтегаз», «Газпром нефть» и «Татнефть». Стоимость барреля Urals определяют по цене барреля нефти сорта Brent с уменьшением на 1-2 доллара, поскольку российская нефть является более тяжелой — содержит меньше бензиновой и газойлевой фракций и, как следствие, имеет более высокую плотность. Кроме того, в Urals больше серы и содержится хлорорганика. Brent, эталонная марка (маркерный сорт), также представляет собой смесь нефти, добываемой в Северном море на шельфовых месторождениях, расположенных между побережьями Норвегии и Великобритании.
Urals получают смешиванием потоков разного качества нефти в основном на головных производственно-диспетчерских станциях «Самара» и «Лопатино», которые расположены в начале трассы «Дружбы» в Самарской области. Нефть в их резервуары для смешивания поступает по многим магистральным нефтепроводам. Смешиваются потоки нефти для достижения в их смеси допустимых концентраций вредных примесей, в том числе сернистых и хлорорганических соединений. Эта операция частично распределена и по маршруту транспортировки. Оператором компаундирования и транспортировки нефти является «Транснефть». Такой сложный, распределенный во времени и пространстве процесс требует согласованности действий всех участников и централизованной в системе диспетчеризации работ. Поэтому «Транснефти» для поддержания требуемого качества нефти нужно располагать оперативными данными о ее характеристиках в разных точках магистрального нефтепровода на российской территории.
Нефть, находящаяся в обращении на рынке Евразийского экономического союза – ЕАЭС, должна соответствовать требованиям ГОСТ Р 51858-2002 «Нефть. Общие технические условия» и Технического регламента Союза «О безопасности нефти, подготовленной к транспортировке и (или) использованию». Этот новый техрегламент действует с 1 июля 2019 года. В нем, в частности, в разделе о безопасности сказано, что при изготовлении (производстве) и транспортировке нефти не допускается применение химических реагентов, содержащих хлорорганические соединения. Замечу, нефть — продукт природных процессов. Нефть добывают, а в «Транснефти» ее, поступающую от разных поставщиков, перед транспортировкой смешивают. Поэтому следовало бы говорить о запрете использования при добыче и транспортировке нефти химических реагентов, содержащих хлорорганические соединения.
Однако в новом техрегламенте в перечне нормируемых показателей качества нефти наряду с запретом использования почему-то также допускается и содержание в нефти… хлорорганики. Хотя ее допустимая концентрация и снижена с 10 грамм на тонну, как предписывалось предыдущим регламентом, до 6 грамм — в новом, но это условие противоречит запрету ее применения, что записано в том же, новом, документе. Возможно, чиновники Минэнерго, авторы техрегламента, и члены коллегии Евразийской экономической комиссии ЕАЭС, принявшие его, не осведомлены, что хлорорганические соединения – химические вещества, создаваемые искусственно, а не природой, и поэтому стихийно в нефти они не появляются. Эти реагенты закачивают в скважины для снижения вязкости нефти, что позволяет увеличивать нефтеотдачу пластов и тем самым — добычу нефти. Так как с 1 июля этого года запретили их применение, то непонятно, каким образом в нефти и ее продуктах будут появляться хлорорганические соединения. Разве что только вследствие нарушения запрета. Совершенно очевидно, что новый техрегламент должен быть исправлен: наличие хлорорганики в товарной нефти должно быть запрещено, так как она опасна для нефтеперерабатывающих установок, вызывая коррозию металла. Для снижения вязкости нефти должны использоваться другие реагенты, к примеру, полисахариды.
Приемо-сдаточные испытания проводят для каждой партии нефти по следующим показателям: плотность, массовая доля серы, массовая доля воды, массовые концентрации хлористых солей и хлорорганических соединений, а также давление насыщенных паров. Показатели измеряются грузоотправителем или грузополучателем совместно с оператором, «Транснефтью», в местах ее приема или сдачи соответственно. Однако оператор обязан сдать покупателю смесь нефти разных сортов в пункте назначения по нормированным характеристикам, в количестве и сроки, которые предусмотрены почему-то условиями договора оператора… с поставщиком-грузоотправителем. При этом продавцами нефти потребителям являются ее поставщики, главным образом — нефтедобывающие компании.
Согласно типовому договору «Транснефти» с грузоотправителями, нефть, предъявляемая ими к транспортировке, до ее сдачи «Транснефти» принадлежит тому или иному конкретному грузоотправителю на правах собственности, в том числе почему-то и в смеси с нефтью других ее поставщиков. Казалось бы, после сдачи поставщиками разных сортов нефти для транспортировки и их смешивания, права собственности должны были бы переходить к «Транснефти». Ведь после компаундирования «Транснефть» доставляет покупателям смесь нефть, отличную от принятых по качеству и ценам различных марок нефти. Поставщики в нефтяной смеси обезличены и уже по этой причине они не могут продавать продукцию, в которой каждому из них принадлежала до того лишь одна составляющая. Да и согласно договору о транспортировке с момента приема нефти в систему магистрального нефтепровода и до сдачи нефтяной смеси грузополучателю несет ответственность за сохранность ее качества и количества «Транснефть». Поэтому непонятно, на каких правовых основаниях нефтедобывающие компании торгуют чужим продуктом.
Тем не менее «Транснефть» почему-то не становится собственником изготовленной ею смеси на время выполнения своих функций. Согласно типовым договорам нефтедобывающих компаний о поставках нефти, ее владельцем, начиная с момента подписания продавцом и «Транснефтью» акта ее приема-сдачи для транспортировки, становится почему-то покупатель (грузополучатель) нефти. После этого, то есть с момента ее сдачи «Транснефти» на соответствующем узле учета и слива, все риски случайной потери, уменьшения количества, ухудшения качества или случайного повреждения нефти тоже переходят… к покупателю.
В договоре «Транснефти» с поставщиками нефти дискриминация покупателей усиливается. В нем условие о рисках, навязанных покупателям, дополняется положением, согласно которому стороны освобождаются от ответственности за полное или частичное неисполнение обязательств по договору вследствие обстоятельств непреодолимой силы, возникших в результате событий чрезвычайного характера, (стихийные бедствия: пожары, наводнения, землетрясения и т.п.), и которые стороны не могли ни предвидеть, ни предотвратить разумными мерами. Причем противоправные действия третьих лиц, аварийное отключение электроэнергии и иные обстоятельства, приведшие к остановке магистрального и/или подводящих нефтепроводов, если они не были вызваны действиями одной из сторон договора, также относятся к обстоятельствам непреодолимой силы.
Напомню, что согласно Уставу «Транснефть» отвечает за безопасность своего хозяйства. Поэтому странно, что допускается возможность осуществления третьими лицами диверсий непреодолимой силы и вывода ими из строя нефтепроводов, да еще в мирное время, на протяжении нескольких тысяч километров, как в случае с «Дружбой».
Большинство нефтеперерабатывающих заводов в России принадлежит вертикально интегрированным нефтяным компаниям. Заводы обычно перерабатывают нефть, которая принадлежит их же владельцам. Принадлежит она им условно, так как находится в смеси множества потоков других поставщиков в «общем котле» системы нефтепроводов. К примеру, Куйбышевский НПЗ является собственностью «Роснефти» и получает нефть с производственно-диспетчерской станции «Лопатино». Туда для смешивания с другими потоками поступает нефть, добываемая дочерними компаниями «Роснефти» в Западной Сибири и Самарской области. «Загрязнением» нефтепровода «Дружба» заводу вместе с его владельцем был нанесен материальный ущерб. Если суд решит, что ущерб нанесен вследствие обстоятельств непреодолимой силы, которые были вызваны противоправными действиями третьих лиц, приведшими к остановке магистрального нефтепровода, то, согласно положениям упомянутых договоров, «Транснефть» за это не понесет никакой материальной ответственности. Третьих лиц, помимо кражи нефти, обвинили также в приведении в негодное для эксплуатации состояние технологически связанных с нефтепроводом «Дружба-2» объектов, что повлекло нарушение их нормальной работы. Как показано в упомянутой выше публикации газеты «Промышленные ведомости», доказательства этого «вандализма отсутствуют.
Напомню, третьи лица в деле «Дружбы» – это владельцы и партнеры ООО «Нефтеперевалка», которые якобы слили на станцию «Лопатино» 1000 тонн хлорорганики, «загрязнив» за два месяца 5 млн. тонн нефти. На них указало руководство «Транснефти», в частности ее гендиректор Николай Токарев, как на виновников происшедшего. В упомянутой выше публикации газеты «Промышленные ведомости» показано, что обвинения абсурдны, как бездоказательны и сами масштабы последствий «диверсии». Создается впечатление, что «донос» — умышленный, в расчете на возможно некомпетентное расследование происшедшего правоохранительными органами и на столь же неправосудный в будущем приговор «вредителям», что далеко не редкость. Если третьих лиц упрячут за решетку, то «Транснефть сможет воспользоваться условиями договора с поставщиками нефти об обстоятельствах непреодолимой силы и уйти от громадных выплат компенсации пострадавшим компаниям за нанесенный им ущерб.
За всем этим предположительно может скрываться конфликт интересов. Под конфликтом интересов понимается ситуация, при которой личная заинтересованность должностного лица влияет или может повлиять на объективное и беспристрастное исполнение им должностных обязанностей. Под личной заинтересованностью понимается возможность получения доходов, а также нужных результатов выполненных работ и иных выгод упомянутым должностным лицом или организациями, с которыми это должностное лицо и (или) лица, состоящие с ним в близком родстве, связаны имущественными, корпоративными или иными отношениями (ст. 10 Федерального закона «О противодействии коррупции»).
По сообщениям ряда СМИ, в частности, как сообщало агентство «Руспрес», зять Токарева Андрей Болотов контролирует ряд офшорных компаний, в том числе ООО «Промнефтегазавтоматика» и ЗАО «НКЛаб». Для оплаты десятков контрактов, заключенных с этими юрлицами «Транснефтью» и ее «дочками», Николай Токарев переводил на их счета из структур «Транснефти» многие миллиарды рублей. Другим офшорным подрядчиком «Транснефти», который связан с Андреем Болотовым, является фирма «Велесстрой». Ей было поручено строительство 146 км нефтепровода до Комсомольского нефтеперерабатывающего завода в рамках трубопроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО) стоимостью 7,06 млрд. рублей. «Велесстрой» строила также Балтийскую трубопроводную систему-2 и нефтепровод Пурпе — Самотлор, общая сумма контрактов превышала 200 млрд. рублей.
Предстоящая выплата немалых компенсаций компаниям, пострадавшим от «загрязнения» нефтепровода «Дружба», вероятно, может как-то навредить партнерским интересам Токарева и его зятя. Это может случиться как из-за угрозы увольнения Токарева — громкие скандалы в «Транснефти» происходят довольно часто, так и в финансовом отношении – денег может не хватить для оплаты подрядных работ офшорных компаний зятя. Может быть, в предвидении подобных форс-мажорных обстоятельств, чтобы уйти от ответственности заблаговременно и предусмотрели противоправные действия третьих лиц?
Если очередное уголовное преследование предпринимателей уже не очень удивляет, то недоумение вызывает подписание нефтедобывающими компаниями договоров транспортировки на условиях, чреватых для них опасными последствиями. Ведь в случае признания третьих лиц виновными в загрязнении той же «Дружбы», пострадавшим компаниям «виновные» могут и не возместить нанесенного ущерба. Причина в том, что все имущество «Нефтеперевалки» находится в залоге у одного из банков, кредит при таком печальном исходе событий возвращен не будет, и все имущество обвиняемых достанется залогодержателю.
Но упомянутыми обстоятельствами возможный ущерб поставщикам нефти не ограничивается. Нефть, сдаваемая для транспортировки, и смесь нефти марки Urals, «производимая» «Транснефтью» и получаемая покупателем, это разная по качеству и ценам продукция. Легкая западносибирская нефть стоит дороже тяжелой с большим содержанием серы, а цена их смеси представляет собой средневзвешенное значение стоимостей составляющих этой смеси. Казалось бы, поставщик более дорогой легкой нефти должен был бы получать за нее большую цену, чем цена нефти тяжелой. Однако, как ни странно, цена за тонну поставляемой нефти разных сортов установлена одна – это рыночная цена смеси марки Urals, по которой она продается покупателю. Такая дискриминация поставщиков более дорогой легкой нефти приводит к потерям ими части дохода, которая «на халяву» достается поставщикам более дешевой тяжелой нефти.
В 2018 году через нефтепровод «Дружба» прокачали 58,8 млн. тонны или 4,28 млрд. барреля нефти Urals. Легкая западносибирская нефть Siberian Light составляла в смеси в среднем 65% или около 2,78 млрд. барреля. В 2018 году средняя цена барреля Urals равнялась 70,01 доллара. Она торгуется с коэффициентом, равным в среднем 0,89 относительно цены Brent, которая составила в таком случае 78,66 доллара за баррель. Нетрудно подсчитать, что поставщики легкой нефти должны были бы выручить примерно 218,67 млрд. долларов. Однако их вынуждают продавать чужую продукцию – нефть марки Urals, по цене Urals. В результате поставщики легкой нефти в 2018 г. выручили за нее оценочно лишь 194,62 млрд. доллара или более чем на 24 млрд. долларов меньше. Разница фактически незаконно досталась поставщикам более дешевой тяжелой нефти.
На рынке нефти сложилась противоправная ситуация. Поставщики нефти, если говорить об используемом для этого нефтепроводе «Дружба», заключают договора с покупателями о продаже продукции – смеси нефти Urals, в которой им принадлежит только часть смеси. Получается, что каждый продавец торгует чужой продукцией без согласия ее владельцев. Намерения правительства возложить на покупателей обязанности вести перерасчеты с поставщиками в соответствии с качеством и, следовательно, стоимостью составляющих смеси, представляется абсурдным делом. Ведь для этого либо каждый покупатель должен будет заключать договора со всеми компаниями, сдающими нефть для транспортировки по нефтепроводу «Дружба» и устанавливать им цены, средневзвешенная сумма которых составит цену марки Urals, либо каждый поставщик должен становиться комиссионером для всех других поставщиков по соглашениям с ними.
Вследствие специфики трубопроводного транспорта «Транснефть», как отмечалось, должна смешивать потоки нефти разного качества, и производить тем самым новую продукцию, отличную от той, которую ей сдают для транспортировки. Эта специфика естественной монополии требует установления иных правовых, отличных от нынешних, взаимоотношений между хозяйствующими субъектами, действующими в системе нефтепроводного транспорта, исключающих присвоение чужой собственности.
Выход видится в официальном придании «Транснефти», помимо существующих обязанностей по изготовлению смесей разных сортов нефти и ее транспортировке, также функций ее продавца (трейдера) и/или комиссионера с соответствующими правами собственности и ответственностью за ее качество. В этом случае нефть разных сортов «Транснефть» будет покупать у поставщиков по соответствующим рыночным ценам, что устранит дискриминацию продавцов легкой нефти. При этом она будет заключать с покупателями договора поставок смеси нефти либо в качестве комиссионера по заданиям нефтедобывающих компаний, либо в качестве независимого продавца, и нести всю ответственность за выполнение условий продаж.
Откуда «Транснефть» черпает чужие «излишки» нефти и почему ей позволено их продавать, лишая покупателей нефти и государство соответствующих доходов?
Несколько лет назад официальный представитель «Транснефти» заявил, что компания начала биржевую торговлю «остатками» нефти, которые образуются в результате «погрешности баланса». На самом деле речь шла о мнимых ее излишках, составляющих примерно 100 тысяч тонн нефти в месяц. Но «Транснефть» не занимается добычей нефти, а лишь смешивает поступающие к ней нефтяные потоки. Поэтому разница в количестве принятой для транспортировки и отпущенной потребителям нефти, учитывая по дороге ее «усушки и утряски», то есть потери, должна быть отрицательной. Иначе говоря, из-за неизбежных потерь сальдо баланса должно быть всегда отрицательным, а не с излишками. Видимо, под лукавым словосочетанием «погрешность баланса» при мнимых излишках нефти следует понимать, что измеренная масса поступившей для транспортировки нефти из-за погрешности «весов» оказалась больше либо меньше массы, отпущенной потребителям. В первом случае это будет ошибочным «перевесом» у поставщиков, а во втором — обманом покупателей. Но возможен также «недовес» у обеих сторон. Причины «недовесов» могут быть различными, субъективными и объективными.
Нефть продают получателям с учётом стоимости ее нормируемых потерь, которые можно разделить на две группы. Первая – технологические потери, это утечки из различных трубных соединений и насосов, испарения в резервуарах перекачивающих станций легких нефтяных фракций, воды и пр. Они во многом зависят от качества оборудования и его обслуживания. Вторую группу потерь можно условно назвать «осадочными», это вещества, содержащиеся в нефти и выпадающие в осадок. К ним относятся, в частности, гидраты, которые образуются при смешивании тяжелой и легкой нефти, и парафины. Они оседают и накапливаются в резервуарах и трубах нефтепроводов, которые время от времени приходится чистить. Для этого в нефтепровод между парой соседних перекачивающих станций запускают автоматически перемещающийся механический скребок. Он движется от одной станции ко второй и у входа в нее сваливает всю накопившуюся в трубе «грязь» в специальный сборник. Если потери первой группы еще можно как-то относить на счет покупателя, хотя они в основном – следствие деятельности «Транснефти», то «грязь» следовало бы относить на счет поставщиков тяжелой нефти. Но все потери оплачивает в итоге покупатель.
Нормы потерь утверждает Минэнерго по «советам» «Транснефти» отдельно для каждой климатической зоны. Их установление – дело субъективное. Тем более что делать это нужно с учетом климатических условий, достоверность долгосрочных прогнозов которых близка к вероятности появления орла или решки при подбрасывании монеты. Потери случайны, их при нормировании и эксплуатации нефтепроводов не измеряют, что не позволяет физически подтверждать устанавливаемые чиновниками в кабинетах значения. Поэтому нормированные потери состоят из реальных и мнимых, приписываемых с большим запасом.
Измеренное суммарное количество нефти, сдаваемое покупателям, равно измеренному ее количеству, принятому от грузоотправителей, за вычетом нормированных потерь, реальных и мнимых, рассчитываемых по нормативным документам. Однако суммарное количество нефти, сдаваемое покупателям, оказывается меньше ее общего количества, поступающего в «Транснефть» от поставщиков, только на величину реальных потерь. Ведь при «взвешивании нефти» массу мнимых потерь учесть «весами» невозможно ввиду их физического отсутствия. Однако в тарифе транспортировки учитывается стоимость всех нормированных потерь нефти, суммарно мнимых и реальных, пропорционально расстоянию транспортировки до грузополучателя. Стоимость транспортировки, включенная в цену нефти, после ее оплаты грузополучателем переводится продавцом на счет «Транснефти».
«Недовес» нефти обусловлен, помимо реальных потерь и погрешности измерений, также и мнимыми потерями. Учет в стоимости нефти мнимых потерь является дополнительным оброком «Транснефти», который она взимает с потребителей (грузополучателей). Неспроста «Роснефть» заподозрила «Транснефть» в ежегодном «присвоении» порядка 0,7 млн. тонн нефти, за которые расплачивается покупатель. Согласно судебному по этому поводу иску «Роснефти», через нефтепроводы «Транснефти» в 2016 году было прокачано 483,3 млн. тонн нефти. Из этого количества «Транснефть» вычла нормированные 0,14% технологических потерь или 676,2 тысячи тонн. Для коммерческого учета относительная погрешность измерения массы товарной нефти не должна превышать + — (0,15)%. Получается, что в 2016 г. абсолютная погрешность измерения расхода могла составить до 725 тысяч тонн. Такая масса в виде «недовеса» нефти потребителю возможна только в случае исключительно плюсовой погрешности измерений. Это подобно тому, что подкрученная стрелка весов при взвешивании, допустим, 9 кг картошки, показывает 10 кг. Максимально возможный «недовес» в 725 тысяч тонн и должен был бы составить максимальные «остатки» нефти.
Однако «Транснефть» на бирже реализовала «остатки» в существенно большем количестве – за год примерно 1,2 млн. тонны. Разница почти в 400 тысяч тонн видимо представляла собой мнимые потери, существовавшие только на бумаге, и они тоже оплачены получателями в тарифе транспортировки. На самом же деле, разница должна была быть значительно большей, так как реальное количество нефти, получаемое покупателями, всегда меньше, поставляемого нефтяными компаниями для транспортировки. При этом мнимые потери оказываются частью выручки «Транснефти» дважды. Сначала за мнимые потери, в данном случае превышавшие 400 тысяч нефти, потребители в ценах 2016 г. заплатили оценочно свыше 150 млн. долларов в тарифе на транспортировку. А во второй раз те же мнимые потери оказались в составе мнимых излишков нефти, за которые в 2016 г. «Транснефть» оценочно выручила на бирже свыше 450 млн. долларов.
Масса нефти вычисляется компьютером как произведение измеренного расходомером объема потока нефти и ее плотности, измеренной плотномером. При этом вводится ряд поправочных коэффициентов, учитывающих влияние температуры и давления на плотность и объем прокачиваемой нефти. Температура и давление нефти меняются в трубе. Поэтому значения коэффициентов зависят от места измерения массы в трубопроводе, и они рассчитываются по стандартным методикам. Замечу, что погрешности расходомеров и плотномеров, а также значения поправочных коэффициентов, как в весах недобросовестных продавцов на базаре, можно «подкручивать» вручную в нужную сторону.
Единство измерений означает, что тонна нефти в рамках допустимой погрешности должна «весить» одинаково во всех точках нефтепровода. Массу нефти определяют при ее сдаче в «Транснефть» и при отпуске покупателям. При этом, как отмечалось, на погрешность большое влияние оказывают температура нефти и давление в нефтепроводе в местах измерений. Согласно технологической схеме нефтепровода «Дружба», в магистрали на территории России действуют 24 нефтеперекачивающие станции. Из них четыре головные производственно-диспетчерские, остальные, размещенные между головными, – промежуточные линейные. От головной станции «Лопатино», пункта приема нефти в начале магистрали «Дружба», до головной станции «Унеча», расположенной вблизи российско-белорусской границы, где нефть сдается белорусской трубопроводной компании, 1792 км. На таком большом удалении друг от друга упомянутых пунктов может возникать громадная погрешность, обусловленная различием в них температур и давления нефти. Погрешность нередко появляется вследствие ошибочности вычислений упомянутых поправочных коэффициентов. Судя по большому количеству ежегодных «излишков», реализуемых «Транснефтью» на бирже, погрешность измерения массы нефти с учетом нормированных потерь – реальных и мнимых систематически направлена в сторону ее «недовеса», о чем говорилось в иске «Роснефти». Такое систематическое «подкручивание стрелки весов» в одну сторону может быть либо преднамеренным, либо по халатности. В любом случае, требуется независимое расследование как повсеместно соблюдаются стандартные правила измерения массы нефти и насколько обоснована методика нормирования ее потерь.
В результате «недовеса» чужой собственности мнимые излишки в «Транснефти» появляются ежегодно. Однако непонятно на каких правовых основаниях «Транснефть» без ведома ее владельцев реализует «излишки» чужой нефти и использует выручку для благотворительной помощи лицам, которых не раскрывает. По сообщениям СМИ значительные суммы переводились весьма нуждавшейся в деньгах Федеральной службе охраны. Благотворительность за чужой счет оборачивается благом и для самой «Транснефти» — она засчитывает эти дары в качестве собственных затрат, не облагаемых НДС. При этом нефтедобывающие компании и потребители нефти также лишаются значительных доходов, а консолидированный бюджет – части НДС и дивидендов с чистой прибыли от «обвеса», из которой премируется руководство компании.
Однако за отчуждение чужой нефти и ее реализацию к ответственности никого не привлекают. Для сравнения: подозреваемых по указанию руководства «Транснефти» в загрязнении нефтепровода «Дружба» обвинили в краже… 30 тонн нефти на шестерых на сумму примерно миллион рублей или 16 тысяч долларов. Им грозит тюремное заключение. К слову, если, как утверждает следствие, для компенсации украденных 30 тонн похитители в марте–апреле этого года сливали в магистраль «загрязненную» нефть, то они должны были бы слить для замещения 30 тонн хлорорганических соединений. Хлорорганические растворители, которые используются для снижения вязкости тяжелой нефти, стоят гораздо дороже самой нефти. Килограмм дихлорэтана, обнаруженный по утверждению Минэнерго в «загрязненной» нефти, стоил в апреле этого года при оптовых закупках 55 рублей за кг. Следовательно, 30 тонн дихлорэтана обошлись бы предполагаемым похитителям в 1,65 млн. рублей при стоимости такого же количества нефти миллион рублей. Но замещать «уворованную» нефть более дорогим продуктом представляется абсурдным. Поэтому, как отмечалось, и следовало бы провести системное по всей трассе «Дружбы», а не локальное в районе Самары, расследование всех обстоятельств загрязнения нефтепровода, в том числе с учетом возможного конфликта интересов.
Насколько целесообразны и обоснованы предложения «Транснефти» о совершенствовании ее деятельности, внесенные в правительство?
Ввиду непрерывности компаундирования разных партий и сортов нефти, осуществляемого «Транснефтью», она должна располагать оперативными данными о характеристиках нефтяного потока по всей трассе той же магистрали «Дружба». Чтобы оперативно выделять и локализовывать «загрязненные» участки магистрали, определять характеристики нефти необходимо периодически, несколько раз в сутки, одновременно в разных точках магистрального нефтепровода на российской территории. Делать это нужно очевидно на входе или выходе каждой перекачивающей станции.
Однако этого, по меньшей мере, по хлорорганике, не происходило. Согласно нормативным документам компании, измерения концентрации хлорорганических соединений должны проводить не реже одного раза в десять суток непонятно в каких точках. Это помимо регламентированных ежедневных измерений при сдаче партий нефти для транспортировки, однако это происходит до их смешивания в резервуарах «Транснефти». Таким образом, о концентрации хлорорганики в «трубе» должно становиться известно лишь с периодичностью до 10 суток, что явно недостаточно. И вот к чему приводит такой « контроль». Как показано в упомянутой выше публикации, поток «грязной» нефти длиной свыше 3000 км двигался в апреле этого года от Самары до Польши оценочно от 12 до 15 суток. Однако превышение концентрации хлорорганики обнаружили лишь в Белоруссии спустя 10-12 суток после ее появления в начале «Дружбы».
Испытательные лаборатории, где определяют показатели качества нефти, как правило, являются технологическими подразделениями «Транснефти», нефтяных компаний и покупателей нефти – обычно это нефтеперерабатывающие заводы. Согласно новому техрегламенту ЕАЭС, испытательные лаборатории, как собственность упомянутых компаний, не требуется аккредитовывать. Измерения показателей качества нефти осуществляют по методикам, которые регламентированы соответствующими стандартами. Они указаны в упомянутом ГОСТ Р 51858-2002 «Нефть. Общие технические условия», а также в перечне международных и национальных стандартов, утвержденном решением Евразийской экономической комиссии ЕАЭС. Используемые в испытательных лабораториях средства измерений метрологически аттестованы. Таким образом, условия для обеспечения единства измерений унифицированы.
Из изложенного следует, что, предложенные «Транснефтью» изменения нормативного регулирования в части совершенствования методов объективного контроля работы приемо-сдаточных пунктов нефти, в том числе, путем введения обязательной аккредитации испытательных лабораторий и унификации требований в сфере обеспечения единства измерений, либо неконструктивны, либо давно выполнены. Предложенное установление «Транснефтью» операционного контроля над приемо-сдаточными пунктами грузоотправителей тоже как бы направлено на совершенствование методов объективного контроля работы приемо-сдаточных пунктов нефти. Правда, что такое операционный контроль над приемо-сдаточными пунктами – непонятно. Но контроль работы этих пунктов должен заключаться в достоверности проводимых совместно обеими сторонами измерений показателей качества и количества нефти при приеме-сдаче ее партий , а не во вмешательстве в производственные дела других хозяйствующих субъектов.
Однако, как сообщило агентство РБК, недавно на совещании у вице-премьера Дмитрия Козака было решено закрепить за «Транснефтью» «финансовую ответственность перед конечным покупателем за качество нефти на всех точках входа нефти в трубу». Если это — правда, то, похоже, участники совещания туманно представляют себе, что потребители получают нефть не «в точках ее входа в трубу», а в своих пунктах приема, и качество нефти за время ее дальней транспортировки может серьезно ухудшиться. Кроме того, этим решением, подтверждено, что «Транснефть» освобождается от ответственности за полное или частичное неисполнение обязательств по договору вследствие обстоятельств непреодолимой силы, в том числе возникшие вследствие противоправных действий третьих лиц. Последствия лукавости этих положений типового договора о транспортировке нефти рассмотрены выше.
Как добиться эффективного управления системой магистральных нефтепроводов?
Согласно канонам теории систем, для управления любым объектом, помимо органа регулирования — звена прямой связи, необходимо располагать совокупностью звеньев обратных связей – органами контроля. Посредством звеньев обратных связей регулятор должен оперативно получать информацию о реакции на его команды и текущем поведении управляемого объекта. Это позволяет динамично отслеживать и корректировать состояние и дальнейшее поведение объекта, исходя из целей и задач управления. Понятно, что для эффективного управления регулятор необходимо должным образом спроектировать, поддерживать его в исправном состоянии, и он должен получать правдивую информацию о поведении объекта. Но для этого требуется, чтобы органы контроля тоже были без дефектов, точны в восприятии и передаче информации, а их функционирование не зависело бы от «капризов» регулятора.
Экономика – большая и сложная социально-машинная система. В ней звеньями обратных связей являются государственные, общественные и корпоративные органы контроля, независимые эксперты и их сообщества, отдельные граждане, и СМИ. К госорганам контроля относятся также суды и прокуратура. Однако в России органы госконтроля почти полностью подчинены регуляторам — соответствующим министерствам и ведомствам, что во многом способствовало развалу управления страной и ее экономикой. Не работает по этой же причине должным образом и «властная вертикаль». К тому же дефектными нередко оказываются сами регуляторы и государственные звенья обратных связей, о чем свидетельствуют результаты их многолетней деятельности по доведению экономики страны до стагнации. При этом не работают негосударственные средства обратной связи или их информация умышленно не воспринимается регулятором. В этих условиях малоэффективным оказывается и «ручное управление» главой государства хозяйством страны, так как президент в России один, а «мусорных» проблем – множество.
Все сказанное относится и к «Транснефти», как к большой системе. О наличии множества дефектов у «Транснефти», как регулятора магистральных нефтепроводов, свидетельствуют упомянутые выше факты. К дефектам относятся и некачественные обратные связи регулятора с объектом управления – внешние и внутренние. Речь, в частности, о недостоверных результатах измерений массы нефти, что ведет к появлению мнимых ее излишков и «обвесам» потребителей. Можно также напомнить о недостоверных и несвоевременных измерениях концентрации хлорорганики, что привело к скандальному загрязнению пяти миллионов тонн нефти, временному выводу нефтепровода «Дружба» из эксплуатации и значительному ущербу, причиненному нефтедобывающим компаниям, потребителям и государству. Даже пресс-служба компании зачастую отказывается отвечать на вопросы СМИ.
«Транснефть» оказывает транспортные услуги нефтедобывающим компаниям и предприятиям нефтепереработки, но они не могут оказывать должного ответного влияния на монополиста. Поэтому, в частности, поставщики легкой нефти не могут добиться ее справедливой оплаты в сравнении с тяжелой, и несут убытки. А потребителей нефти обвешивают и заставляют платить за ее несуществующие потери при транспортировке. Как отмечалось, эти и другие «огрехи» можно устранить, в частности, преобразованием «Транснефти» в трейдера и/или комиссионера производимых ею смесей нефти с переходом к «Транснефти» прав собственности на эти смеси и ответственностью за их качество. Одновременно для повышения эффективности обратных связей целесообразно было бы ввести в состав Наблюдательного совета (Совета директоров) «Транснефти» представителей крупных поставщиков нефти. Очевидно, это будут вертикально интегрированные нефтяные компании, владеющие НПЗ. Для соблюдения при этом формальностей компании могут обменяться минимально необходимыми пакетами акций. Подобный обмен когда-то успешно осуществили «Газпром» и «Новатэк» для ликвидации тогдашних разногласий между ними о доступе к газопроводам.
В стране фактически отсутствует орган, способный эффективно противостоять таким монополистам, как энергетические компании и «Транснефть», которые нередко злоупотребляют своим монопольным положением на рынках энергоресурсов. Поэтому для борьбы с загрязнением нефти, прокачиваемой через «Дружбу» в Белоруссию, Украину и другие восточноевропейские страны, а также для объективного контроля ее качества представляется целесообразным этим странам в ближайшем будущем создать в рамках магистрали международный орган. Это может быть консорциум, деятельность которого будет регламентироваться межгосударственным техническим стандартом. Члены консорциума должны будут обеспечить единство измерений расхода нефти и концентраций содержащихся в ней разрешенных примесей. Это необходимо, чтобы, как отмечалось, тонна нефти «весила» одинаково как в Самаре, так, допустим, и в Польше, и чтобы она нигде не различалась по качеству сверх допустимых техническим стандартом норм. Текущими систематическими измерениями, как и сегодня, будут заниматься совместно компании, сдающие нефть для транспортировки, потребители и «Транснефть». Но для предотвращения злоупотреблений специалисты консорциума должны будут в конфликтных ситуациях получить право осуществлять выборочно контроль качества нефти в резервуарах всех перекачивающих станций и точках ее слива в магистраль. Конечно же, упомянутым стандартом необходимо будет запретить наличие в нефти вредных хлорорганических соединений, как это было в советское время, а для снижения ее вязкости должны использоваться в нефтедобыче другие реагенты, к примеру, полисахариды. Консорциум мог бы выполнять также функции третейского арбитра в некоторых хозяйственных спорах его субъектов.
* * *
Затягивание с выявлением причин скандального загрязнения «Дружбы», а также с объективной оценкой нанесенного ущерба и его компенсацией пострадавшим компаниям, создает благоприятные условия для повсеместного повторения скандалов. Расследование, локально проводимое в Самаре в рамках возбужденного уголовного дела, ввиду инженерной и экономической неподготовленности следователей и судей в специфической области знаний — добыче, транспортировке и переработке нефти, может привести, как часто бывает, к осуждению уже назначенных «стрелочников». Но это не устранит причин и не позволит выявить истинных виновников происшедшего, а, следовательно, не позволит реформировать «Транснефть». Поэтому представляется целесообразным локальное уголовное расследование заменить системным инженерным расследованием происшедшего, поручив его группе независимых специалистов. Уголовное дело, если понадобится, можно будет завести уже по результатам объективной профессиональной экспертизы.
