Валентин Катасонов,
профессор, д.э.н.
Российская Федерация с момента её рождения сразу же «подсела на иглу» той статистической методологии, которая в западном мире стала господствующей уже с 50-х годов прошлого века. Вместе с этой методологией Россия получила испорченный компас под названием «ВВП» (валовой внутренний продукт), который повёл страну в болото экономической отсталости и колониальной зависимости от Запада.
Чтобы понять всю абсурдность и разрушительный характер современной статистики ВВП, есть смысл вспомнить макроэкономическую статистику СССР (современной молодёжи и вспоминать нечего, поскольку в экономических вузах сегодня о советской статистике не говорится ничего). Важнейшей методологической основой советской статистики было то, что она базировалась на делении всех видов человеческой деятельности, труда на две основные группы: 1) производительный труд; 2) непроизводительный труд.
Производительный труд – тот, который создаёт общественный продукт (в советской статистике он измерялся с помощью показателя «валовой общественный продукт» – ВОП). Это труд работников тех отраслей, которые мы сегодня назвали бы реальным сектором экономики: сельское и лесное хозяйство, добывающая и обрабатывающая промышленность, строительство, транспорт и связь (частично). В основном ВОП имел вполне материальное наполнение. Услугами в показателе ВОП не пахло.
А непроизводительный труд – все остальные виды деятельности. Слово «непроизводительный» не несло никакого негативного оттенка, в любом случае труд был общественно необходимым (общественно полезным). Это был труд людей, которые занимались образовательной деятельностью, здравоохранением, культурой, государственным управлением, обороной, охраной общественного порядка, наукой и техническим творчеством, общественным питанием, торговлей (как оптовой, так и розничной), финансами, коммунальным хозяйством, предоставлением бытовых услуг и т.п. С точки зрения методологии статистического учёта сектора и отрасли непроизводительного труда общественный продукт не производили, а потребляли. Или перераспределяли его (как, например, торговля).
Такое деление всей трудовой деятельности на две большие категории было сделано с учётом задач, которые стояли на том этапе перед советским государством. А именно – задачи ускоренного развития реального сектора экономики, особенно промышленности. Вполне вероятно, что по достижении заданного уровня промышленного развития страны в Советском Союзе могли бы произойти изменения в методологии статистического учёта. Скажем, в категорию «производительного труда» могла быть включена деятельность людей, занятых образованием и медициной.
В 70-е гг. прошлого столетия в СССР среди экономистов шли оживлённые дискуссии по проблеме границ между производительным и непроизводительным трудом. Участники дискуссий в большинстве своём высказывались за расширение круга видов деятельности, квалифицируемых как «производительный труд». И все прекрасно понимали, что если, например, в данную категорию будут включены образование и здравоохранение, то это непременно даст мощный импульс развитию этих важнейших для общества сфер.
Однако такой реформы статистического учёта, увы, не произошло. Это не могло не ускорить краха СССР, руководство которого не успело (или не смогло) скорректировать приоритеты государственной политики. А Госкомстат СССР не успел получить команды на изменения в методологии подсчёта общественного продукта. Специалисты задним числом пересчитывали макроэкономические показатели СССР для того, чтобы понять, какой была доля реального сектора экономики в ВВП (показателе, который тогда не рассчитывался). В последние три десятилетия существования СССР она была равна примерно 80 процентам, в том числе доля промышленности составляла около 60%. Колебания по отдельным годам были незначительными.
Ну, а Российская Федерация с самого начала подсела на иглу той статистической методологии, которая позволяла создавать имитацию «экономического развития» за счёт надувания пузырей «виртуальной экономики». Сегодня Россия занимает по величине номинального ВВП 11-е место в мире – между Канадой и Южной Кореей. При расчёте ВВП по паритету покупательной способности валют рейтинг стран будет выглядеть иначе. Россия оказывается на пятом месте между Германией и Индонезией. Майский указ президента России поставил задачу сделать к 2024 году Россию пятой экономикой мира, т.е. догнать и перегнать Германию. С моей точки зрения, эта целевая установка создает лишь иллюзию «прогресса» и «экономического возрождения». Дело в том, что Россия (как и большинство других стран мира) включилась в состязание по надуванию пузырей ВВП (валовых виртуальных продуктов).
На сегодняшний день в ВВП доля реального сектора экономики, по данным Росстата, составляет около 50 процентов. Сюда я включаю следующие отрасли (в скобках – доля в 2018 году в ВВП в %): сельское и лесное хозяйство (3,50); добывающая промышленность (12,90); обрабатывающая промышленность (13,70); электроэнергетика, теплоснабжение, водоснабжение, переработка твёрдых отходов (6,50); строительство (6,0); транспорт и складское хозяйство (7,0).
А другая половина ВВП, согласно Росстату, создаётся теми отраслями и видами деятельности, которые в западной экономической лексике называются «услугами». Это следующие отрасли и виды деятельности (в скобках – доля в 2018 году в ВВП в %): операции с недвижимостью (9,20); профессиональные и технические услуги (4,20); финансы и страхование (4,10); оптовая и розничная торговля (14,30); государственное управление и социальное обеспечение (7,60); административные услуги – 2,30.
Как видим, структура российской экономики стала весьма напоминать структуру американской. Изменения в структуре экономики США свидетельствуют о полной деиндустриализации страны. Кажется, в России деиндустриализация уже полностью завершена. Судите сами: доля торговли в ВВП выше, чем доля обрабатывающей промышленности. У нас, как и в Америке, чиновники всех уровней своим трудом вносят посильный вклад в наращивание ВВП. Сегодня их вклад в ВВП выше, чем всей строительной отрасли с миллионами работников или чем всего транспорта и складского хозяйства. Подозреваю, что вклад чиновников в создание ВВП считается предельно просто: по величине получаемых ими заработных плат.
В общем, Россия вступила уже в ту стадию, которую западные футурологи и философы назвали «постиндустриальным обществом». Примечательно, что Росстат даже немного скромничает и занижает «постиндустриальную» долю ВВП. Вот, например, на сайте Центрального разведывательного управления США (ЦРУ) в разделе «World Factbook» приводятся данные по структуре ВВП отдельных стран. По данным американской разведывательной службы, вклад в создание ВВП России в 2017 году сельского хозяйства был равен 4,7%; на промышленность пришлось 32,4%; сектор услуг – 62,3%. Тут уж точно нет никаких сомнений в том, что Россия стала «постиндустриальным обществом». Конечно, она недотягивает до США (там доля сектора услуг оценивается в 80%) и до Европейского союза (70,9%). Но зато в качестве утешения можно сказать, что мы опережаем Китай, у которого, по данным ЦРУ, на сектор услуг приходится всего 51,6%.
Время от времени в России начинаются истерика и крики о необходимости ускорения экономического роста. Помните, у нас была кампания под названием «удвоение ВВП»? «Удвоение ВВП за 10 лет считается одним из основных направлений российской политики», – объявил президент России Владимир Путин в Послании Федеральному собранию от 16 мая 2003 года.
Для выполнения этой задачи среднегодовой прирост реального ВВП должен был составлять 7,2% в год. Помню, как тогда забегали и засуетились министры и другие чиновники в свете поставленной задачи. Особенно забавно было слушать Михаила Ефимовича Фрадкова, который в 2004–2007 гг. был председателем правительства, и на которого персонально была возложена задача «удвоения». Некоторые из его фраз стали «крылатыми»: «Мы отвечаем на простой вопрос: как удвоить ВВП. Мы не смогли на него ответить». «Удвоение ВВП… кто-то… не кто-то, а президент дал нам этот интегральный показатель, который позволяет копнуть на два штыка вниз. А мы прогнозами щупаем, щупаем, но удвоения ВВП нет… Надо щупать так, чтобы результат был и дети появились». «Вроде бы надо копнуть поглубже, причём мы уже копнули на несколько штыков вглубь, а удвоения ВВП нет, но мы щупаем-щупаем, всё теплее, и надо теперь копнуть, чтобы искра была. Но мы продолжаем щупать. Ответить на этот вопрос мы сможем, когда пощупаем каждого министра».
Конечно же, задача была провалена. Михаил Ефимович был брошен на укрепление внешней разведки, а в правительстве об «удвоении» стали забывать и переключились на решение других, не менее «значимых» задач (превращение Москвы в международный финансовый центр, искоренение коррупции, импортозамещение и т.п.). Конкретные цифры по «выполнению» задачи «удвоения»: по данным Росстата с 2003 по 2013 год рост реального ВВП с учётом инфляции составил лишь 48,2%, а за период с 2000 по 2014 год – около 76%. Даже не углубляясь в вопрос о том, насколько можно доверять цифрам Росстата, вывод очевиден: кампания удвоения ВВП была провалена.
Даже если мантры российских властей о необходимости ускорения экономического развития страны сработают и ВВП начнёт расти, я почти на 100% уверен, что этот рост будет обеспечиваться за счет «пены», т.е. прироста сектора услуг.
О том, что никакого реального роста экономики нет, знают многие добросовестные и высокопрофессиональные экономисты. Такие, например, как Василий Симчера (д.э.н., бывший директор НИИ статистики) или Григорий Ханин (д.э.н., профессор). Обратимся, например, к работам Г. Ханина (он занимается макроэкономической статистикой СССР и Российской Федерации уже почти полвека). Вот одна из интересных его публикаций (в соавторстве): Ханин Г.И. Фомин Д.А. Динамика основного капитала экономики РФ в постсоветский период (1992–2015 гг.) // Проблемы прогнозирования. 2017. №4. Она размещена в малотиражном профессиональном журнале, не очень доступном для широкой аудитории. В работе, в частности, имеется расчёт показателей ВВП России за период 1992–2015 гг. А за базу (100) взят 1991 год (экономика РСФСР). Индекс ВВП РФ в 2015 году, рассчитанный на основе официальных данных Росстата, составил 113,4. Т.е. получается, что в середине текущего десятилетия Россия превысила исходный уровень, хотя, если честно сказать, прирост за четверть века более чем скромный. А вот по оценкам Г. Ханина, индекс ВВП составил всего лишь 89,8. Т.е. экономика Российской Федерации так и не сумела восстановиться после непрерывных экономических «реформ».
Сегодня на календаре уже 2020 год. Но, увы, за время, прошедшее после 2015 года, мало что изменилось в экономике России. Если только в худшую сторону. Даже если опираться на данные о динамике ВВП, которые публикуются Росстатом, то получается, что за период 2015–2018 гг. ВВП страны увеличился всего лишь на 4,2%. Конечно, мы понимаем, что эти цифры в значительной степени «рисованные». Но даже если мы скорректируем индекс ВВП, рассчитанный Ханиным на 2015 год, с учётом этих 4,2 процента, то получим, что индекс ВВП на 2018 год будет равен 93,6%. Т.е. и на сегодняшний день мы всё ещё не достигли уровня 1991 года.
Так, может быть, нам не надо стремиться «догнать и перегнать» Германию и стать «пятой экономикой мира» к 2024 году? Может быть, нам следует хотя бы не допустить дальнейшей экономической деградации? Может быть, нам стоит догнать хотя бы самих себя, т.е. выйти на тот уровень экономического развития, который был зафиксирован накануне развала Советского Союза в РСФСР? Безусловно, всё это нужно делать как можно быстрее. Но для этого следует немедленно отказаться от разрушительной идеологии экономического либерализма, основанной на теориях «экономического роста» и «постиндустриального общества». Безусловно, также немедленно надо выбросить ложный компас ВВП, который с начала 1990-х годов вёл нас в болото перманентной экономической стагнации.
В последнее время в российских СМИ появляется очень много материалов, посвященных проблемам статистики, особенно экономической. Наверное, 99% этих публикаций так и иначе касаются Росстата. Это ведомство справедливо обвиняют в том, что оно занимается «химией». Т.е. фальсификацией данных по ключевым экономическим и социальным показателям. Особенно таким, как валовой внутренний продукт (ВВП), темпы экономического роста, инфляционный рост цен, реальные доходы населения, безработица и занятость, смертность и рождаемость, численность живущих за чертой бедности и т. п.
Очевидно, что Росстат является не «зеркалом», отражающим состояние нашей жизни, а неким инструментом, с помощью которого российские власти пытаются управлять настроениями общества. Создавая иллюзии, что «жить стало лучше, жить стало веселее». С помощью статистики власти пытаются формировать у бизнеса «оптимистические ожидания».
Надо сказать, что до некоторого времени статистика как инструмент управления общественным сознанием давала свои результаты, потому что им старались не злоупотреблять. Однако после майских президентских указов 2012 и 2018 гг. Росстат стал перегибать палку. Поэтому сегодня все слои общества (за исключением тончайшей прослойки чиновников) требуют наведения порядка в сфере государственной статистики. Тут я Америки не открываю.
Но, пользуясь, случаем, я хотел бы обратить внимание на то, что статистическая служба должна подвергнуться не «косметическому ремонту» (под ним я имею в виду искоренение откровенных фальсификаций), а «капитальному ремонту» или даже радикальной «реконструкции».
Строго говоря, проблема эта глобальная. Радикальной «реконструкции» должны подвергнуться государственные статистические службы большинства стран мира. Примерно полвека назад начался постепенный переход статистических служб на новую, «продвинутую» методологию. И эта новая методология стала ложным компасом, который повел страны совершенно в другом направлении. Новая методология статистического учета продвигалась по каналам международных организаций — ООН, Международного валютного фонда (МВФ), Всемирного банка (ВБ), Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и др.
Внешне никакой революции в сфере статистики вроде бы не произошло. После Второй мировой войны многие государства встали на путь унификации своих статистических систем для того, чтобы можно было осуществлять межгосударственные статистические сопоставления. Общим знаменателем для такой унификации стала Система национальных счетов (СНС) — стандарт расчета важнейших взаимоувязанных макроэкономических показателей, который был согласован рядом стран и опубликован в 1945 году в виде «Белой книги».
В 1968 году была принята новая версия международного стандарта СНС — «Синяя книга». Она включала: свободные счета; производство, потребление, использование капитала; счета доходов и расходов и счета финансирования капитальных затрат. Была проведена увязка с платёжным балансом. Разработаны классификаторы, методики оценки величин показателей. Во втором стандарте СНС была важная особенность — разделение по секторам. Особо был выделен финансовый сектор. В классификаторах появилось большое количество услуг самого разного рода.
Многим покажется, что это все детали, которые интересны лишь узким специалистам и которые носят чисто технический характер. Смею не согласиться с такими представлениями. Более того, сразу же обозначу свою точку зрения: методологию статистического учета, предлагаемую (а чаще — навязываемую) международными организациями стране, можно представить в виде «троянского коня».
Внешне все выглядит буднично, как нечто, относящееся к «техническим вопросам». Но на самом деле внутри этого «троянского коня» скрывается идеология. И страна, согласившаяся на использование новой методологии статистического учета, незаметно подпадает под действие этой новой идеологии. Ее можно назвать идеологией экономического либерализма. «Заповеди» этой идеологии изложены в виде «Вашингтонского консенсуса» и продвигаются по всему миру с помощью ООН, МВФ, ВБ, ОЭСР, институтов Европейского союза и др. Нынешнюю методологию статистического учета можно сравнить с каббалой — тайным знанием, основанным на цифрах и известным только «посвященным». Ее также можно сравнить с «компасом», стрелка которого направлена в ту сторону, которая нужна мировой закулисе.
Некогда у государств были достаточно понятные цели в области экономики: укрепление обороноспособности; обеспечение населения необходимым минимумом продуктов питания, жильем, промышленными товарами; ликвидация бедности и нищеты; достижение экономической независимости и т. п. Эти цели формулировались в виде программ, а статистика играла подсобную роль, обеспечивала контроль за их реализацией. Сегодня международные организации государствам вручили торжественно компас, называемый «методология экономической статистики». И им (национальным государствам) уже не надо ломать голову над тем, какой должна быть высшая цель экономического развития страны. Такой целью должно стать всемерное (и бесконечное) наращивание валового внутреннего продукта (ВВП)! Все остальное по отношению к этой цели играет подчиненную роль, выступает в качестве средства.
Если, например, увеличение числа бедных и нищих в стране способствует росту ВВП, то, следовательно, правительству не надо раздумывать, а стимулировать экономический рост, приумножая армию нищих. Цель оправдывает средства.
Спрашивается, а зачем наращивать экономический рост? Это надо «хозяевам денег». Они и изобрели этот самый экономический «компас», который все время указывает на ВВП. Сейчас попытаюсь объяснить, откуда взялась эта тяга «хозяев денег» к стимулированию экономического роста (ВВП). Они за полвека сумели превратить наращивание ВВП в идею-фикс, или «религию экономического роста».
Конец 1960-х годов — время начавшейся подготовки «хозяев денег» к кардинальному развороту мира. В это время уже начала трещать по швам Бреттон-Вудская валютно-финансовая система, базировавшаяся на золотодолларовом стандарте. За кулисами мировой политики шла интенсивная подготовка к переходу на бумажно-долларовый стандарт. Окончательно решение о таком переходе было принято на Ямайской международной валютно-финансовой конференции в январе 1976 года. Образно выражаясь, с «печатного станка» Федеральной резервной системы США, выпускавшего доллары для Америки и всего остального мира, был снят «золотой тормоз». Ранее объем эмиссии «зеленой бумаги» лимитировался золотым запасом, находившимся в Казначействе США. Теперь такого ограничения не было.
«Хозяева денег» понимали, что чем больше «станком» ФРС будет произведено «зеленой бумаги», тем больший эмиссионный доход они получат. Стало быть, главной задачей для них с этого момента стало всяческое стимулирование спроса на «зеленую бумагу» в Америке и во всем мире. А для этого потребовалось, внедрение в общественное сознание в глобальном масштабе религиозный догмат «все продается и все покупается». По всему миру стала внедряться идеология экономического либерализма, которая добивалась распространения товарно-денежных отношений на все и вся. Подводилась идеологическая основа под приватизацию государственных активов, включая природные ресурсы.
Было сконструировано понятие «интеллектуальной собственности», и уже к концу прошлого века эта «интеллектуальная собственность» оценивалась в мире во многие триллионы долларов; естественно, что она также стала объектом товарно-денежных отношений. Стало культивироваться наращивание финансовых рынков, на которых стали обращаться тысячи новых «финансовых инструментов» (большинство из них относилось к деривативам). Обороты на финансовых рынках и капитализация этих рынков росли с космической скоростью, поглощая триллионы и триллионы долларов, сходивших с «печатного станка» ФРС.
И наконец, последнее по списку, но не по значению. Для стимулирования спроса на «зеленую бумагу» стал стремительно расти сектор услуг. Услуги всегда были частью хозяйственной деятельности. Но в старые добрые времена в экономике создавались услуги, которые были хоть как-то нужны людям. Это услуги транспортные, связи, коммунально-бытовые, в сфере общественного питания и т. п. Но за последние полвека появилось громадное количество услуг, которые людям не нужны. Называть услугами их можно, лишь ставя слово в кавычки. Это разного рода торгово-посреднические операции; рекламные «услуги»; куча разного рода финансовых «услуг»; «услуги» в области «консалтинга», «менеджмента», «маркетинга»; «услуги» в сфере развлечений и даже «услуги» в области государственного управления.
И вот тут мы с вами вновь вернемся к теме статистики и ее реформирования в последние полвека. Государствам была подброшена ложная цель наращивания ВВП. Оно (наращивание) происходило и продолжает происходить путем всемерного втягивания в товарно-денежные отношения новых объектов и традиционных сфер жизни человека. А это то, что нужно «хозяевам денег», — создание дополнительного спроса на «зеленую бумагу».
В старые добрые времена экономика занималась почти исключительно производством жизненно необходимых или хотя бы просто нужных обществу товаров и услуг. Она представляла собой то, что называют «реальным сектором экономики».
А сегодня, оказывается, можно наращивать ВВП не за счет увеличения производства нужных обществу товаров и услуг (реальный сектор), а за счет того, что можно назвать «продукцией» «виртуального сектора». Он включает в себя финансовые операции: банков, страховых компаний, инвестиционных фондов, пенсионных фондов, хедж-фондов, а также всяких прочих финансовых организаций и посредников. Плюс к этому все те услуги, которые следует ставить в кавычки и подробный перечень которых может занять несколько страниц.
Были, конечно, и в старые добрые времена всякого рода «паразиты», которых сегодня называют политкорректно «виртуальным сектором». Но тогда все-таки у тех, кто разрабатывал методологию статистического учета, хватало здравого ума и совести не относить к отраслям, производящим ВВП. Они его потребляли. А сегодня, согласно новой методологии, государства могут наращивать свой ВВП за счет всяческого развития виртуального сектора. Т.е. за счет надувания пузыря. Соответственно и показатель ВВП перестает отражать реальное состояние экономики. ВВП сам превратился в «пузырь», и аббревиатуры следовало бы расшифровывать как «валовой виртуальный продукт».
Международное сообщество сегодня оценивает и воспринимает то или иное государство по самому главному показателю — ВВП. От этого показателя, в частности, зависят позиции государства в международных организациях (особенно доля в голосах). От темпов роста ВВП зависит оценка, которую экономике страны присуждает большая тройка рейтинговых агентств. Без «хорошего» показателя ВВП на международной политической, экономической и финансовой арене сегодня государству очень трудно. Вот все страны и пыжатся, чтобы максимизировать рост ВВП. Оборотной стороной наращивания виртуальной экономики является деградация реального сектора экономики.
Ведь государству нарастить ВВП посредством наращивания производства стали, автомобилей или самолетов намного сложнее, чем принять какое-нибудь постановление о дальнейшем развитии «рыночных отношений». Скажем, вчера один человек мог оказать другому человеку какую-то помощь, совершенно безвозмездно. А новое постановление может потребовать, чтобы эта помощь отныне рассматривалась как «услуга» и при этом получала денежную оценку. А соответствующий отчет об оказании услуги направлялся в налоговую и статистическую службу. Вот вам и «экономический рывок» одним росчерком пера.
Итак, нынешняя методология статистического учета макроэкономических показателей давно уже работает на разрушение национальных экономик. Это разрушение проявляется в том, что реальный сектор экономики замещается виртуальным, а само разрушение маскируется ростом показателя ВВП. Просто люди не задумываются, что это не валовой внутренний продукт, а валовой виртуальный продукт. Этот процесс разрушения не обошел даже самую развитую в свое время экономику мира — США.
Согласно официальным данным, в 2018 году ВВП США был равен 20,6 трлн. долл. В номинальном выражении это самый высокий показатель в мире. Но давайте посмотрим, каким образом создавалось это валовое экономическое чудо. Для этого я воспользовался данными Бюро экономического анализа Министерства торговли США, которое отвечает за макроэкономическую статистику страны.
Вот вклад тех отраслей, которые, по моему мнению, можно отнести к реальному сектору экономики (% от общего итога): сельское, лесное и рыбное хозяйство — 0,8; добывающая промышленность — 1,7; обрабатывающая промышленность — 11,3; строительство — 4,1; электроэнергетика и теплоснабжение — 1,6; транспорт и складское хозяйство — 3,2.
Итого, по моей оценке, вклад реального сектора экономики в создание ВВП США в 2018 году составил всего лишь 22,7%. Остальные 78,3% — «продукт» виртуального сектора. Среди отраслей этого сектора стоит отметить торговлю (оптовую и розничную), на ее долю пришлось 11,4%. Т.е. столько же, сколько создала вся обрабатывающая промышленность страны. Забавно, что ряд отраслей уже, оказывается, создает больше ВВП, чем обрабатывающая промышленность. Это операции с недвижимостью (13,3%), профессиональные и бизнес-услуги (12,5%).
Оказывается, государственные чиновники в Америке также ужасно напряженно трудятся, и их вклад в ВВП оценен в 12,4% (что также больше вклада обрабатывающей промышленности). Американская пропаганда такую статистическую картинку комментирует следующим образом: Америка, мол, вошла в постиндустриальную эру своего развития. Впрочем, трезвые американские экономисты с горечью констатируют, что в течение нескольких десятилетий шла планомерная и целенаправленная де-индустриализация страны. Она уже близка к своему финалу. Америка превратилась в колосса на глиняных ногах. Америка также пала жертвой политики экономического либерализма. А сама политика была заложена в документах по методологии статистического учета, предоставивших виртуальной экономике статус реальной.
Таким же «компасом» в начале 1990-х годов вооружили и руководство Российской Федерации. Уже более четверти века Россия движется в ложном направлении и блуждает в лабиринтах. Чтобы России выйти из нынешних тупиков, ей нужен другой «компас», т.е. совершенно другая методология макроэкономической статистики. Такая, которая будет поощрять развитие реальной, а не виртуальной, «постиндустриальной» экономики.
