В странах СНГ нет уже, пожалуй, ни одного президента или премьера, который не научился бы с придыханием произносить слово «инновации». И все говорят, что им нужны инвестиции. Куда? Зачем? Внятных ответов, понятных банкам и бизнесу, нет.
И наш президент на Всебелорусском собрании, поддавшись общей моде, заявил: «Последовательное изменение облика белорусской экономики будет обеспечено посредством модернизации действующих производств и создания ее новых наукоемких секторов и предприятий. С тем, чтобы в новой пятилетке мы устойчиво имели в общем объеме промышленного производства не менее 20 процентов инновационной, высокорентабельной продукции».
В этом высказывании – вся суть непонимания ситуации руководством страны. Что касается модернизации действующих производств, то к ее реальному проведению нет даже организационных подходов. Существующая, еще советская структура промышленности, соответствующая технике и технологиям 1960-х, современную технику и технологии просто отторгает.
Даже там, где их удается впихнуть в техпроцесс, они оказываются либо низкоэффективными, либо убыточными. Кроме того, применение современной техники ведет к взрывному высвобождению рабочей силы. Но проработка необходимой структуры и планов реорганизации промышленности, а также направлений абсорбирования высвобождаемой при этом рабочей силы даже не ведется. Да и объем выделяемых для модернизации промышленности финансовых ресурсов не может не вызывать улыбку: при ежегодно некомпенсируемой амортизации на уровне 6 млрд. долларов и потребности в инвестициях под рост ВВП в 10% на уровне 7 млрд. долларов в год, в 2011 году на поддержание предприятий выделено государством… 50 млрд. рублей! Это стоимость 40 современных станков! Конечно, есть «выставочные образцы» несколько предприятий, где модернизация идет. Но в целом по промышленности у государства сил и средств хватает только на имитацию модернизации.
Еще сложнее обстоят дела с инновациями и созданием «наукоемких предприятий».
Вообще говоря, инновациями называют освоение в производстве новых, не имеющих аналогов изделий или технологий. Импорт нового, но уже где-то используемого технологического оборудования инновациями является только для пропагандистов. А что имеют в виду изобретатели термина «наукоемкие производства» известно только им самим.
Возможно, это производство единичных, особо сложных изделий, допустим, космических спутников, в производстве которых могут потребоваться дополнительные научные изыскания. Но таких производств мало, и большого значения для экономики страны они не имеют. Можно, конечно, обозвать обычный инжиниринг «наукой» и налепить разнообразных НПО, но «наукоемкими» от этого производства не станут.
На Западе структура научно-производственной деятельности складывается следующим образом: • фундаментальная наука — обеспечивает научным аппаратом прикладную науку и инжиниринг; • прикладная наука — находит способы и создает модели решения проблем, понятные инженерам; • экспериментальный инжиниринг — создает работающие опытные образцы, макеты и прототипы изделий на основе достижений прикладной науки; • продукционный инжиниринг — разрабатывает товарную версию изделия и технологию ее производства, обеспечивающую гарантированное воспроизведение свойств изделий при массовом изготовлении (известно также как ноу-хау); • адаптационный и оптимизационный инжиниринг — обеспечивает настройку технологии под конфигурацию конкретного завода-производителя и оптимизацию производственных затрат;
• малосерийное, крупносерийное и массовое производство — обеспечивает воспроизведение изделий с гарантированными свойствами и качеством на одном или нескольких заводах.
Все уровни инжиниринга повергаются существенной маркетинговой коррекции, позволяющей сделать изделие конкурентоспособным на рынке.
В Советском Союзе наука, фундаментальная и прикладная, относилась к компетенции Академии наук, экспериментальный и продукционный инжиниринг – к компетенции отраслевых НИИ, адаптационный и оптимизационный инжиниринг – технических служб предприятий. Конечно, каждый «залазил» и на чужую территорию, но не намного. С распадом СССР отраслевые НИИ развалились, и цепочка оказалась разорвана.
Прикладная наука сегодня работает, большей частью, на Запад или на Китай, экспериментальный инжиниринг свелся к копированию западных образцов, продукционный – к импорту технологий. Технические службы предприятий просто деградировали. Научно-производственная деятельность на территории СНГ, по сути, прекратилась. Единственной формой инноваций остались случайные озарения одиночек.
Приведу пример. Несколько лет назад на «Белагро» подхожу к итальянскому стенду, где демонстрировались шланги для сеялок. Смотрю – сплошной полипропилен. Спрашиваю, как же так, почему не сочетание полипропилена и полиуретана, ведь чистый полипропилен на холоде быстро деградирует? Мне снисходительно объясняют, что у них – самая передовая фирма Европы, лучшие мировые технологии, а сваривать полипропилен и полиуретан, мол, технически невозможно. Тогда веду итальянца к стенду «Лидаагропроммаша», где как раз так и сваривают. Как итальянец «затанцевал», всех своих собрал, лидские шланги разве что на зуб не пробовал!
Но видел бы итальянец тот самопальный станок, на котором эти шланги изготавливали. Уж и не знаю, на каких свалках для него детали собирали. Что-то приварено, что-то проволочкой прикручено. Никакой автоматики, настройка и запуск – «методом тыка». Но ведь работал и производил инновационную продукцию.
Беда в другом. Итальянец, получив информацию о новой для них технической возможности, пол-Европы «на уши поставит», но через год-другой будет иметь у себя такое производство. У нас лидский станок много лет – единственный. По уму было бы необходимо на базе лидской идеи разработать и изготовить нормальные станки и завалить ими пол-Европы. Пока другие не очухались. Но для небольшого завода это непосильно. Должны были включиться государство, банки, бизнес. Ерунда, что денег нет. У директора предприятия Р. Готовко в Лиде их было еще меньше, не всегда он мог зарплату людям выплачивать. Но нашел ресурсы, чтобы местный Кулибин смог реализовать свою сумасбродную идею. А ведь такие Кулибины есть почти на каждом заводе. Правда, их число все время уменьшается.
Но не только талантливые инженеры-одиночки составляют наш капитал в инновационной деятельности. У многих наших НИИ имеются разработки, которые вполне могут быть востребованы. Есть и такие, до которых Западу еще шагать и шагать. Но, как правило, до их внедрения необходимо еще придумать технологии, разработать и изготовить специальное технологическое оборудование. Но эти работы выполнять у нас категорически некому. А поскольку разработчики потихоньку уходят, кто – на пенсию, кто уезжает за рубеж, разработки теряются безвозвратно. Россия так за 20 лет потеряла более 900 технологий. Мы, может, и поменьше, но и страна у нас меньше.
Все вышесказанное вовсе не означает, что нам необходимо возродить старые советские отраслевые НИИ. Для такой небольшой страны, как наша, это невозможно. Да сегодня и не требуется. В мире отработаны совершенно другие формы организации научно-производственной деятельности. В их основе сеть инжиниринговых и консалтинговых фирм, кооперирующихся в рамках выполнения отдельных проектов. В зародыше все это есть сегодня и у нас. Частные фирмы так и работают, но уровень развития системы потребностям страны уже не соответствует.
Во всем мире востребуют инновации не государство (спрос государства – красивые легенды), а крупные корпорации. Существует относительно небольшое число таких вертикально интегрированных крупных корпораций, которые содержат всю цепочку научно-производственной деятельности (за исключением фундаментальной науки, которая финансируется почти только государством). В большинстве случаев производится специализация компаний и организаций по одному или двум уровням, крайне редко – трем. Причем, подавляющее число средних и мелких производственных компаний ограничиваются лишь оптимизационным инжинирингом (в нашей терминологии – технологическими службами, даже конструкторских не имеют).
Все остальные виды деятельности, такие, как научно-технические услуги, покупают у специализированных фирм. Такая организация встречается и в крупных фирмах. Например, в середине 1980-х даже такие гиганты, как LG и Samsung по ряду направлений не имели конструкторских подразделений, ограничиваясь покупкой услуг и лицензий.
Научно-производственная деятельность – очень затратная и высокорисковая сфера бизнеса, но в случае успеха — высокодоходная. Все инжиниринговые услуги стоят очень дорого, и затраты окупаются, как правило, только при выходе производства на большую серию. Лишние, недостаточно загруженные звенья в этих цепочках передаются субподрядчикам, аутсорсерам.
Типовой путь инноваций по цепочке научно-производственной деятельности, к примеру, в США, складывается следующим образом. Прикладная наука сосредоточена в основном в лабораториях. Лаборатории организованы либо при университетах, либо создаются под крупных ученых или инженеров. Их деятельность спонсируется (не финансируется, а именно спонсируется!) государством и крупными компаниями. Для государства эти затраты такие же, как и затраты на образование, дороги, связь. Для компаний это спонсорство дает возможности «быть в теме» и влиять на тематику работ в своих интересах.
При получении результатов, имеющих коммерческую перспективу, организуется небольшая фирма под конкретный проект. Как правило, деятельность таких фирм ограничивается экспериментальным и продукционным инжинирингом. На этой стадии регистрируются патенты, идет подключение венчурного капитала и крупных фирм для софинансирования, организуется кооперация с другими инжиниринговыми фирмами. В редких случаях дело доходит до мелкосерийного производства, призванного проверить продукт на рынке.
На всех стадиях развития такая фирма может быть выкуплена крупной или средней компанией. На ранних стадиях – дешевле, на более поздних – дороже. Выживают и трансформируются в среднюю компанию из тысяч единицы. Так же быстро заканчивают свой жизненный путь фирмы, организуемые для выполнения масштабных заказов научно-технического профиля государства или крупных компаний. Заказ выполнен – фирма продается или ликвидируется.
Такая организация дела обеспечивает высокую гибкость и эффективность, но возможна только при высоком уровне спроса на продукт научно-технической деятельности. У нас в стране этого спроса нет. Деградирующие предприятия, лишенные всяких источников финансирования саморазвития, формировать спрос не могут. Государство из соображений экономии бюджетных средств и надежности поставок предпочитает импорт даже там, где и сами отечественные предприятия могли бы справиться. Бизнес предпочитает готовые решения. Наши банки разве что под дулами орудий профинансируют венчурные проекты.
И дело не только в недостатке денег. Россияне вложили в попытку перевести свою экономику на инновационные рельсы тьму денег. Результата нет, и главным образом потому, что нет спроса.
Но спрос, и спрос большой, есть за рубежом. Причем сегодня не только на Западе, но и в Китае. Китайцы закупили массу комплектного современного оборудования. Создали предприятия, но дальнейшее их развитие без научно-технической поддержки в ряде отраслей оказалось невозможным. Тогда стали скупать на Западе фирмы, владеющие технологиями, занялись экономическим шпионажем. Но спрос там все равно огромный. Но это спрос на технологии развития, начиная с очень высокой технической базы. Намного более высокой, чем мы имеем. А большинство наших разработок основано на технике и технологиях 1970-х годов.
Экспорт научно-технических разработок, как и финансирование науки без применения научных результатов внутри страны, это путь финансирования чужих экономик. Сегодня, по бедности, на это придется идти. Поэтому без модернизации своей промышленности, это путь в никуда.
Портал TUT.BY
